Плакальщик

— Ну что ж. Раз церемониями покончено и все почести и порицания розданы, наступает пора прощаться и с вами. Нина. Я навсегда запомню вас и буду надеяться, что в следующей жизни вы станете столь же мужественным и ярким человеком — еще один поклон, на этот раз в виде обычного уважительного кивка, после чего Смерть наконец-то берется за свою работу. Его оружие вновь изменилось окончательно став похожим на косу. Не инструмент обычного селянина, а прекрасное оружие достойное самого "Мрачного жнеца".

— Прощай — отведенное назад для размашистого удара оружие воссияло мрачным сероватым светом. А еще коса начала стремительно увеличиваться в размерах. И без того не маленькое оружие стало ну просто огромным, за секунды увеличившись в несколько раз. При этом на весе подобная метаморфоза, кажется, не отразилась. По крайней мере "Смерть" держал косу столь же легко и непринужденно. Да и движения эта "оглобля" особо не стесняла.

Резкое молниеносное движение. Коса рассекает воздух, примерно в метре над землей разом срезая, словно сноп зрелых колосьев, все, беспорядочно извивающиеся и дергающиеся, длинные тени. Которые в то же мгновение беспощадно начинает тянуть к небесам. Вон тени двух солдат, что стояли близ палатки. Неподалеку от них летит бедолага переводчик, случайно попавший под жернова войны. А вон Гер Гауптман вместе со своим адъютантом Обер-Лейтенантом Францем. Ну и конечно же неподалеку ото всех летела и Нина. Ее тень одиноко скользила к небесному своду, немного опережая всех остальных. А рядом с нею, еле различимо "возносилась" маленькая светлая тень. Это был не познавший тяготы жизни, ее еще не рожденный ребенок. Которого Нина хотела назвать "Аней", в память о своей, рано ушедшей из этого мира матери. Жнец смотрел на дело рук своих, сверкая сквозной дырой ничего незначащей улыбки. Наблюдал неотрывно за салютами серебряных искр и явно наслаждался этим зрелищем.

— А знаешь Нина? — ни к кому не обращаясь, неожиданно заговорил "Смерть. — На счет гранаты ты все же была не права. Я за нее затребовал вполне справедливую цену. Да и с акцентом ты угадала. Он и правда был немецким.

Конец Интерлюдии ӏ

Не знаю, чего хотел добиться Тень, но видимо его туманный шарик дал осечку. Моя потеря сознания была крайне короткой, наверное даже меньше одной секунды. Я за это время даже не успел упасть. Просто пошатнулся, сделал шаг и для устойчивости припал на одно колено. Помутневшее сознание стремительно возвращалось к норме, но тело оклемалось куда быстрее. Выпестованные на тренировках до автоматизма рефлексы сработали куда оперативнее, все еще вялого мозга. Я выставил синай для защиты от рубящего удара сверху, в то же время совершая толчок ногой и уходя всем телом в сторону, в короткий перекат. Миг и вот я вновь на ногах в оборонительной стойке, ищу взглядом своего "врага". Сияющий мягким синим светом меч готов отразить любой выпад Тени. Только вот новая атака, увы, пришла не от него.

Моя голова неожиданно взрывается неудержимым потоком образов. Синай отлетает куда-то в сторону, а я, даже не заметив потери, хватаюсь за взбунтовавшуюся голову. Не устояв, падаю на колени и прижимаюсь лбом к каменному полу, в отчаянной попытке охладить закипающий мозг, атакуемый все новыми и новыми волнами информации. Короткие осколки образов, собирались воедино создавая великолепное по своей красоте "зеркало судьбы", в котором постоянно повторялись одни и те же лица. Нина, Света, Лида. Три подруги детства, чья жизнь неразрывно связана прочнейшей нитью. Нина, Света, Лида. Три женщины стремящиеся сообща выжить под гнетом обстоятельств. Нина, Света, Лида. Три просто хороших человека, старающихся не унывать не при каких обстоятельствах. Нина... и война. Разметавшая этих людей словно бисер, вздетый в ту самую объединяющую их нить. Маленькие разноцветные шарики скачут по полу и никому неизвестно где они окажутся в следующую секунду. Вон одна бисеринка закатилась под кровать, стремясь укрыться от горя. Другая покатилась вниз по ступенькам, желая просто убежать. Ну а третья и вовсе отличилась. Провалилась в одну из множества незаметных щелей в рассохшемся деревянном полу и теперь никому не известно встретятся ли они вновь. Прячутся по углам, стремясь остаться не раздавленными напором судьбы и надеясь на возвращение прежней, мирной жизни. Только вот не знают бисеринки, что разбитое счастье, даже если его собрать воедино, все равно никогда не станет прежним.

Бедные женщины. Я словно четвертый друг или спутник, постоянно следовал за ними и переживал все то, что им пришлось пережить. Я был рядом и в то мгновение, когда Нина шумно ушла из жизни. Видел это и наверное осуждал ее поступок. Нельзя было менять две драгоценных судьбы, на жизни полу десятка солдат. Видел это, но не мог ни чего сделать, так как был простым зрителем. Хотя нет, я был "Элитным зрителем" с билетом ни то что в первый ряд, а на саму сцену. Тем больнее было осознавать свою беспомощность. Безжалостные волны образов накатывали вновь и вновь, принося с каждым разом все больше подробностей. Заставляя тело корчиться, но не от боли физической, а скорее душевной.

Камень, в том месте где я прижался лбом, наверное покрылся солью от пота. И оставалось только надеяться, что лишь от пота. Возможно я даже что-то кричал. Не помню. Знаю только, что было мне очень плохо. И даже когда поток информации перестал терзать мозг, лучше не стало. Я продолжал с упорством мазохиста, раз за разом прокручивать последние "кадры", на которых память запечатлела, улетающий ввысь светлый полупрозрачный комок бывший душой еще не рожденного ребенка. Я болезненно наблюдал за тем, как этот нераспустившийся цветок жизни разлетается на тысячи маленьких серебряных искорок, после чего каждая с легкой едва заметной вспышкой растворяется в вышине.

— Что? Что это было? — лишь это смог я прошептать пересохшими губами, прежде чем вновь погрузился в темноту забвения. И на этот раз, сдается мне, надолго!

ГЛАВА 5

Пробуждение, мягко говоря, было не из приятных и что-то я сомневаюсь, что удар кирзового сапога по почкам в роли будильника, хоть кому-то пришелся бы по душе. Силы удара хватило не только чтобы вернуть меня в сознание, но и перевернуть на спину. После чего знакомый голос, без особого раскаяния, начал что-то нудно мне выговаривать. По началу не все было понятно, но вскоре я все же смог сконцентрировать свой расплывающийся рассудок на смысле слов.

— Ну сколько же от тебя мороки — занудно бубнил Тень" где-то над ухом — Знал бы, что таким непутевым окажешься, то не полез бы тебе на помощь, а пустил все на самотек. Нееет. Теперь няньчайся с этим горе воителем, болячки его лечи — я сначала не понял о каких болячках идет речь, но удар затянутой в кожаную перчатку ладонью по лбу, моментально раскрыл мне глаза. Причем не только в переносном, но и в прямом смысле.

— Наконец-то вернулся — без особой радости констатировал мой учитель — Если еще раз захочешь почесаться лицом обо что-нибудь твердое, то постарайся подложить хотя бы свою "зубочистку". Может отделаешься только занозами и мне не придется тебя лечить.

— Откуда в бамбуке или карбоне занозы? — перебил я жнеца вырвавшимся из меня вопросом — Да и лечишь ты как-то своеобразно, словно Айбалит с приступами не мотивированной агрессии. Сначала искалечишь, после чего приходишь в себя и начинаешь лечить, причем даже без намека на согласие пациента. Вот скажи мне пожалуйста, что, другого способа привести меня в чувства не нашлось? Или ты все же специально? — теперь уже я высказал все свои претензии этому "эскулапу" доморощенному. Только вот эффект от моих слов к сожалению был нулевой. Тень и не думал раскаиваться в содеянном.

— Второе. Мне просто захотелось пнуть тебя под ребра и я не стал себя сдерживать — прояснил свои "веские" мотивы Тень после чего резко поднялся и скомандовал — Так, хватит разлеживаться! Бесконечность не бесконечна, поэтому давай, поднимайся уже. Нечего начинать ныть сразу после первого урока. Это было лишь начало довольно затяжного обучения. Поэтому давай, вставай и начинай вываливать на меня свои вопросы. Не сомневаюсь что они у тебя имеются — не став больше подбадривать меня оскорблениями, Тень отвернулся и молча побрел в сторону близкого костра.

Решив от него не отставать я, быстро ощупав уже вполне целый лоб и не найдя ни единой ссадины, резво вскочил на ноги и побежал следом. И лишь вновь устроившись у костра наконец понял, что все последствия драки в переулке тоже бесследно исчезли. Ну прямо мистика какая-то.

— Лечение наложением рук! А говорил, что чудес не бывает! Что, наврал? — с немалым сарказмом в голосе высказался я, на что Жнец лишь пренебрежительно отмахнулся.

— Это мое личное пространство. Могу делать в нем все, что только захочу. Вот сейчас возьму и залеплю тебе рот, до самого посвящения. Может тогда ты научишься выбирать более умные и важные вопросы. Конечно хорошо было бы если их и вовсе не осталось, но мне кажется что это просто невозможно. Так что спрашивай меня только по делу. А то я тебе уууу... — карикатурно погрозил мне пальцем Тень. Так иногда воспитательница в детском саду грозит стоянием в углу непоседливому ребенку, что бы тот хоть не много успокоился. Сравнение это было для меня не слишком приятным, но я, на всякий случай, все же решил последовать его совету. В голове уже крутился один вопрос, но у меня не было желания как-то его конкретизировать. Поэтому я вывалил его на Жнеца как есть. Не своим, оформленным в слова интересом, а скорее криком души

— Что это было? — к счастью разъяснять ни чего не пришлось, Тень и без каких-либо уточнений прекрасно все понял. Только вот ответ его оказался столь же коротким и емким.

— Это мои воспоминания — четко, едва ли не по слогам сказал он и было не понятно, толи он издевается, толи и правда считает, что этого должно хватить мне с лихвой.

— Как ты в своих воспоминаниях мог видеть самого себя? — раз он не хочет объяснять подробнее, придется уморить его кучей наводящих вопросов.

— Как я уже говорил ранее — мой ареал это тень. Каждая, даже самая малая тень — это я. Весь мир находится под наблюдением, и следовательно все увиденное является частью моей "бездонной" памяти — На этот раз его ответ был куда более развернутым, но все таким же малоинформативным. Как он верно подметил, все это он уже говорил и по-моему даже ни единожды.

— По чему я понимал немецкий язык и так четко увидел твое лицо?

— На сколько же ты глуп, раз спрашиваешь подобную ерунду — видимо я и правда что-то не то сморозил, Так как в голосе Тени на этот раз слышалось явственное и неподдельное негодование. — Твой никчемный мозг не принимал ни какой зрительной или иной информации, ведь все что ты видел, является частью моей памяти. То есть, было увидено и услышано МОИМИ глазами и ушами — подчеркнув последние слова, объяснил он, словно малому ребенку. Только вот на этот раз, возмущаться по этому поводу не хотелось. Я и впрямь чувствовал себя глупым, маленьким детсадовцем, который не может понять самых элементарных вещей, причем даже после нескольких попыток растолковать их. В общем, стыдно было, до безобразия и в оправдание свое ни чего говорить не хотелось.

— Слушай — привлек внимание он — Оплакивать низкий уровень своего IQ будешь потом. В идеале, после посвящения, так как времени у тебя после этого будет много. Ну а пока, давай поскорее придумай еще один вопрос. Иначе я, не взирая на возражения, просто перейду ко второму уроку. Может очередная порция воспоминаний подстегнет мыслительные процессы в твоей дубовой голове — обижаться на слова этого наглого индивида не хотелось. Просто не было смысла. Поэтому я решил последовать его совету и начал спешно думать, что бы такое спросить. Очень уж хотелось отсрочить момент нового информационного удара.

"— Кстати! Вот и вопрос" — возликовал я, после чего поспешил озвучить пришедшую на ум мысль — Объясни. Почему было так больно и что это за серый шарик прилетел мне в голову?

— Ааааа! Ну это легко — словно от чего того-то незначительного отмахнулся Тень — Мог бы и сам догадаться. То что ты назвал "шариком" является накопителем данных. Некая флешка, созданная из моей тени и хранящая отрывки моих же воспоминаний. Из-за большого объема передаваемой информации и слишком быстрой ее "распаковки" как раз и возник столь сильный диссонанс. Твой разум был просто не в силах принять такой крупный пласт знаний за столь краткий срок. Ну а если говорить все тем же компьютерным языком — принимающее устройство имеет слишком малую пропускную способность. Если бы я не отбирал самые важные отрезки памяти, а кинул знание о тех днях целиком, то твой мозг бы, с огромной долей вероятности, расплавился, словно дешевая китайская микросхема. Так что особо не возмущайся по этому поводу. Я отлично знаю твой предел и ни в коем случае не превышу его. И нет, это был не предел. Так что не скули словно щенок и лучше готовься к худшему. Не надейся что сможешь спасти свою мертвую девку без каких-либо на то усилий — Тень рассмеялся над собственными словами, будто бы рассказав забористый анекдот ниже пояса. Смотреть на его веселье было не приятно, но я все же сдержал свое недовольство и промолчал. А затем пожелал чтобы в руке появился синай и почувствовав на ладони слабый холодок, тут же атаковал насмешника, вкладывая всю свою силу и скорость в секущий удар снизу вверх. Надеясь застать Тень врасплох.

Свист разрезаемого воздуха, прерывается глухим деревянным ударом. Материализовавшаяся из воздуха коса, заблокировала, в стыке лезвия и древка, мое оружие, остановив его у цели всего в паре сантиметров. Неприятно, но при этом не фатально. Не медля ни мгновения, я тут же сделал еще один короткий шаг, направляя следующий удар уже в низ. Оружие стремительно скользит по древку косы, высекая россыпи серо-голубых искр, выбрав на этот раз своей целью левую ногу соперника. Кожаный наконечник сакигава стремится к беззащитной икре, но увы, практически у самой цели вновь встречает препятствие в виде изогнутого лезвия. Шагаю в сторону, при этом тратя доли мгновения на любопытство и заметив что у оружия смерти уже два режущих полотна... ловлю грудью мощный удар ноги и отправляюсь в короткий полет. Ну а довершающим аккордом этого, предельно короткого боя стала воткнувшаяся в грудь коса. Я еще не успел приземлиться на жесткие камни скалы, а она уже вошла в меня едва ли не до середины лезвия, да так стремительно, что я даже охнуть не успел. Мне оставалось лишь лежать, не имея возможности пошевелиться, словно пришпиленной бабочке, сжимая до боли зубы и ощущая как из тела медленно, капля по капле вытекают силы и воля к сопротивлению.

— Как ты, со своей деревяшкой, меня достал. Видимо частенько в спаррингах получал этой палкой по голове, вот теперь и кидаешься на всех от скудоумия. Горе воин — ехидничал Тень выдергивая из меня косу и развеивая ее в воздухе серой дымкой.

— Ну а ты, видимо, строить свою речь без оскорблений совсем не можешь? Просто существования своего без этого не видишь? Совсем от одиночества одичал или может тебе от прошлой жизни такой скверный характер достался? Больше похож на какого-то мелкого пакостника, чем на бессмертное оружие мироздания — с трудом ворочая языком от слабости, выдал я ответный упрек и кажется попал своей импровизированной речью прямо в цель. Тень замер недвижимо, словно мрачная готическая скульптура посреди кладбища и стоял, наверное, целую минуту, видимо дожидаясь пока у меня появятся силы подняться с земли.