— М-да, Старикова, — Костя задумчиво посмотрел на замолчавшую девушку, — у меня только два вопроса, один из которых риторический. Кто-нибудь ещё знает? И… ты дура? Надеюсь, понимаешь, какой из вопросов не требует ответа…

— Никто, — Перовская, запрокинув голову, припала к стакану, клацнув зубами по стеклу.

— Что собираешься делать?

— Не знаю, — закашлявшись, Настя вытерла рот тыльной стороной ладони. Всё же алкоголь не её.

— Ты казалась мне сообразительной. Видимо, я ошибся. Разберёмся, — Кондратенко резко поднялся. — Поехали.

— Куда?

— Домой.

— Нет!

— Ко мне домой, Старикова. Или ты здесь заночевать решила?

— Лучше здесь!

— Встала, взяла свою сумку и пошла вниз! Живо! — мужчина злился.

— Константин Юрьевич…

— Глухая? Быстро!

— Так нельзя, — Настя сжалась под суровым взглядом.

— Нельзя подставлять тех, кто тебе помог. И злить меня нельзя. Для здоровья вредно.

— Я не буду с вами… это…

— Старикова, — Костя вскинул брови, — ты совсем двинутая? Со зрением беда? В зеркало когда смотрела, ничего не заметила? Твой эротичный синяк и сексуально опухшие глаза, знаешь ли, на любителя.

— Простите.

— Не тяни кота за бубенчики. Я чертовски устал, а мне ещё работать, так что поехали домой.

— Спасибо вам, Константин Юрьевич, — девушка встала с дивана, забрала у начальника стакан и поставила вместе со своим на стол. Задумавшись, она спросила: — Может, вымыть?

— Завтра. Всё завтра. Пошевеливайся.

— Хорошо.

Когда они спустились вниз, их встретил взволнованный Стрельницкий, нервно мечущийся возле выхода.

— Лёш, спасибо, — Перовская улыбнулась.

— Константин Юрьевич, я возьму ответственность…

— Ох, как же меня всё достало, — Кондратенко возвёл глаза к потолку. — Расслабься. Ты здесь никого не видел, понял?

— Но… Да. Понял, — Алексей выдохнул с облегчением.

— Не подставляйся так больше.

— Да.

Пожав руку охраннику, Костя мягко подтолкнул Настю в спину, поторапливая. Ему хотелось скорее оказаться дома. Плевать, что впереди как минимум два часа работы, но это будет дома, а не в опостылевшем офисе.

Они ехали молча, не перекинувшись и парой слов. К чему разговоры, если всё уже было сказано? Теперь нужно было думать.

— Проходи, — Кондратенко открыл дверь, пропуская девушку в квартиру. — Спать будешь в дальней комнате. Туалет с ванной и кухню найдёшь. В кабинет не входить. В мою спальню только при особой необходимости. Не люблю, когда меня дёргают без дела.

— Эм… — Перовская впала в ступор, с порога получив указания. Да уж, гостеприимным хозяином зама Сизова не назовёшь.

— Что? — мужчина недовольно поджал губы.

— Могу я принять душ?

— Можешь даже поесть. Не поверишь, но у меня в холодильнике имеется человеческая еда, а не только отрубленные головы подчинённых. Старикова, ты как маленькая! Мне некогда устраивать тебе экскурсию по квартире. Сама, что ли, не разберёшься? Поройся в своей комнате в шкафу, там должно быть чистое постельное бельё и что-то из тряпок. Халат точно был. Мужской правда, Димка когда-то оставил, но тебе не принципиально сейчас, надеюсь? В ванной всё необходимое есть. Прояви женское любопытство и поковыряйся в ящиках. Мне не до твоей скромности. Я хочу жрать и спать, но если не сделаю то, что должен, питаться буду в лучшем случае через трубочку, а спать голым задом на картонке возле мусорных баков, поэтому избавь меня от ненужного геморроя!

— Простите.

— Всё, не отсвечивай, — махнув рукой, Костя скрылся в кабинете.

Настя заглянула в отведённую ей комнату и улыбнулась: большая, аккуратная, чистая. Что ж, раз хозяин разрешил… Девушка метнулась к огромному шкафу-купе с гигантским зеркалом и отодвинула тяжёлую дверцу посерёдке. Халат действительно висел на вешалке. Жаль, что махровый, но на безрыбье, как говорится… Обнаружив на одной из полок шорты и футболку, Перовская воодушевилась. Спасибо Сизову, жившему когда-то здесь. И плевать, что это будет ей велико, ведь всяко лучше её узкой юбки и тугой блузки.

Поспешно сбегая из дома, она взяла лишь свою сумку. В тот момент она не думала об одежде и чём-то ещё. И сейчас не хотелось думать. Хотя бы эту ночь.

Перовская приняла душ, найдя всё необходимое, как и говорил хозяин квартиры. Надев на себя вещи Дмитрия, мешком сидящие на ней, она прошла мышкой мимо кабинета Кондратенко на кухню и открыла холодильник.

— Кофе сваришь? — От неожиданности девушка дёрнулась вперёд и приложилась лбом к дверце морозилки. Зашипев, она повернулась к вошедшему Косте, едва сдерживающему улыбку.

— Конечно, Константин Юрьевич.

— И бутербродов сделай, а то жрать охота.

— Может, нормально поужинаем?

— Некогда, Старикова, некогда. Принеси всё в кабинет, — мужчина вышел.

— Ага, — ответила в пустоту Настя. Кофе? А где у нас кофе?

Она старалась. Благодарность, конечно, так себе, но других вариантов не было.

— Можно? — Перовская заглянула в кабинет.

— Да, — Кондратенко сидел за рабочим столом перед включённым компьютером.

— Вот, — она поставила на стол поднос с чашкой дымящегося кофе и тарелкой с бутербродами.

— Спасибо, — Костя наощупь нашёл бутерброд с колбасой и, продолжая смотреть в монитор, жадно вцепился в него зубами.

— Не за что. Ещё что-нибудь?

— Старикова, ты же не моя секретарша. Успокойся и иди спать.

— Ну…

— Ты поела? — мужчина перевёл взгляд на Настю, скосив глаза.

— Нет.

— Поешь и ложись.

— Константин Юрьевич?

— А?

— Спасибо вам.

— Старикова, исчезни. Работать мешаешь.

Улыбнувшись, девушка вышла и прислонилась спиной к закрытой двери. Оказывается, Кондратенко не такой плохой, как о нём говорят. Может, она ошибается, но сегодня ей хочется верить в это.

Перекусив бутербродами и выпив кружку чая, Перовская легла спать. Она слишком вымоталась, а мягкая широкая кровать так и манила своим теплом.

— На новом месте приснись жених невесте, — пробормотала она, тихо посмеиваясь.

Приснился… Бред.

* * *

Костя встал рано, хотя ни черта не выспался, просидев несколько часов перед компьютером, подготавливая документы.

Нужно было что-то делать с Настей и её проблемой. Не его это дело, но всё же… Старикова ведь. Жалко дурёху.

Единственным человеком, который мог если не помочь, то дать дельный совет, Кондратенко считал Толика.

— Толь, — прижав телефон к уху, заговорил Кондратенко, когда ему ответили, — разговор есть. Брат рядом?

— Нет. Я Дика выгуливаю, — Щербатый был бодр. — Что случилось, малой?

— Помощь нужна.

— Куда вляпался?

— Не я.

— Рассказывай.

Костя говорил по существу, не размазывая факты лирическими отступлениями.

— Поможешь? — закончил он.

— Насколько я понял, Настя не хочет огласки?

— Да.

— Зря. Ей нужно было всё рассказать Женьке. Давно бы решили проблему.

— Припадочной?! — Кондратенко скривился. От Копейкиной он шарахался до сих пор. Было в ней что-то такое…

— Ага, ей.

— И чем она может помочь? Тут ведь не в бабле дело. Деньги и я найти могу.

— Не в бабле. И не она поможет. Не суть. Сам ему позвоню.

— Кому?

— Тому, кто может помочь. Если захочет. Так что ничего не обещаю.

— Спасибо, Толь. В долгу не останусь, ты же знаешь.

— Оставь, малой. Ответишь на вопрос?

— Конечно.

— Тебе это зачем?

— Жалко её, — признался Костя.

— Понял.

— Правда. Между нами ничего нет, честно.

— Малой, я же сказал, что понял. Не оправдывайся. На работе увидимся. Сообщу новости, если будут.

— Спасибо.

— Давай.

Кондратенко отложил телефон и потянулся. Он правильно поступил. Финогенов что-нибудь придумает. Они вместе придумают, если не срастётся с загадочным «кем-то».

— Доброе утро, — зевая, Настя вошла на кухню.

— Доброе. Кофе будешь?

— Буду. Спасибо, Константин Юрьевич, — девушка села за стол напротив хозяина квартиры.

— Костя.

— Что?

— Вне работы я просто Костя, договорились? Не люблю формальности. Тем более дома. Неприятно как-то.

— Хорошо.

— Пей, — он поставил перед ней дымящуюся чашку. — У тебя косметика есть?

— То, что необходимо, у меня всегда с собой.

— Ну да, — Кондратенко вздохнул. Конечно, с таким мужем привыкнешь таскать с собой всевозможные маскирующие кремы. — Старикова, не кисни. Мы что-нибудь придумаем.

— Мы?

— А ты решила, что сама справишься? Не очень у тебя это получалось…

— Почему? Почему вы… ты делаешь это? — Настя впилась взглядом в мужчину.

— Тебе так важны причины?

— Конечно!

— Когда-то давно один человек спас меня. Просто так. Ничего не требуя взамен. Пожалел. Вот смотрю я на тебя и понимаю, что не могу оставить.

— Жалко?

— Жалко. Удивлена?

— Да.

— Знаю. Репутация у меня та ещё.

— Спасибо. Я решу эту проблему.

— Кофе пей. Решит она, ага… — Костя усмехнулся. — Твои решения у тебя на лице. Мало?

— Но вы… ты не обязан!

— Хватит, Старикова. Ненавижу нытьё, ложную скромность и то, что ты делаешь сейчас.

— Что я делаю?

— Отталкиваешь руку помощи, когда она тебе нужна. Завязывай. Не зли.

— Прости…

— Нам скоро на работу, так что поторопись. И подумай, как забрать вещи из дома. Пока у меня перекантуешься.

— Но…

— Мать твою, Старикова!

Глава 12

— Ты получишь развод и всё, что пожелаешь, деточка. Обещаю, — плотоядно оскалившись, Лёня потрепал Настю по волосам. — Можешь пойти и собрать вещи. Тебе никто не помешает, — он кивнул на распахнутую дверь квартиры. — Мы подождём здесь.

— Спасибо, — Перовская заворожённо смотрела на красные пятнышки-брызги, украшавшие белоснежную рубашку стоящего перед ней мужчины. Кровь.

— Это не моя, — проследив за взглядом девушки, Костенко ответил на вопрос, застывший в её глазах. — Есть люди, которые не понимают слов.

— Вы не пострадали?

— О, ещё как пострадал! Морально. Поэтому ты получишь всё, что захочешь, от этого сукиного сына.

— Мне ничего…

— Не бойтесь, — молчавший практически всё время Динияр улыбнулся. — Всё будет сделано по закону. Я позабочусь об этом как ваш адвокат.

— Спасибо, — Настя опустила голову.

— Деточка, меня попросил помочь тебе один очень хороший человек, который крайне редко просит о чём-то. Как я мог отказать? — Костенко пожал плечами. — И это я должен сказать тебе спасибо.

— За что?

— Почему ты ничего не рассказала Женьке?

— У неё своих проблем хватает. Всё только начинает налаживаться, а тут я… Вы представляете? Да она бы не смогла не вмешаться! А вдруг с ней бы случилось что-то?

— Вот за это и спасибо. Ты хорошая подруга, — Лёня искренне улыбнулся. — Я не расскажу ей об этом, но в будущем никогда ничего от неё не скрывай. Не простит. Друзья должны доверять друг другу. А теперь иди за вещами, а то это тело, — Костенко брезгливо скривился, — очухается и подкинет нам головной боли.

— Я мигом! — Перовская скользнула в открытую дверь.

— Милый ребёнок, да? — Хайруллин посмотрел ей вслед.

— И этому ребёнку едва не сломала жизнь дрянь, которую все трепетно называют любовью. Стоит ли оно того? — Леонид поморщился. — Я видел эту девочку до замужества. Всего раз или два, но этого достаточно, чтобы сравнить с ней нынешней. Этот ублюдок из неё всю жизнь высосал. Любовь?

— Никто не застрахован от ошибок.

— К чёрту. Обдери этого урода как липку. Можешь забрать всё вплоть до коронок на зубах, а я подготовлю для этого почву.

— Не переходи черту.

— Я знаю, где моя черта. Не беспокойся, Диня.

— Сделай так, чтобы он забыл о том договоре. С остальным я разберусь в рамках закона.

— Оплату получишь от меня, ты же понимаешь?

— Меня не волнует, кто именно будет платить. Переведёшь на мой счёт. Как обычно, — Динияр отмахнулся.

— Мне дорого обходятся твои услуги.

— Не дороже, чем остальным.

— Шучу. За всё, что ты для меня уже сделал и ещё сделаешь, я должен платить тебе раза в три больше.

— Не нужно лишнего. Эта тема закрыта.

— От тебя так и веет холодком, — Костенко усмехнулся. — Обожаю твою принципиальность в некоторых вопросах.

— Один принцип я всё-таки нарушил, — Хайруллин лениво скользнул взглядом по любовнику.

— Ты не виноват. Давным-давно одна зажравшаяся сучка нарушила запрет, который не должна была нарушать. Это в крови у людей.

— Звали ту сучку случайно не Евой?

— Угадал!

— А ты у нас змей-искуситель?

— Я запретный плод.

— Действительно…

Между этими мужчинами не было и не могло быть любви.

Они встретились довольно давно, но любовниками стали куда позже, так как Динияр долго держался за свой принцип не спать с клиентами. Но в конце концов ни одна крепость не выдержит напора Леонида Костенко и падёт. Любил ли Хайруллин Лёню? Нет. По его мнению, ни один здравомыслящий человек не выберет объектом своей любви такого, как Костенко. Сердцу, конечно, не прикажешь, но не может же этот мышечный орган быть настолько слепым?! С Лёней можно дружить или спать. Можно даже совместить.

Лёнечка же в принципе не был способен любить. Он любил своих близких, тех, кого считал друзьями и семьёй, но посвятить всего себя кому-то одному — увольте. Разве можно так глупо тратить свою жизнь? Она ведь одна, другой не будет.

— Спасибо, что подождали, — Настя выскочила из квартиры с небольшой дорожной сумкой в руке и поспешно захлопнула дверь.

— Очнулся? — спросил Лёня, забирая у девушки ношу.

— Нет, но всё равно как-то не по себе. А он точно очнётся?