25. Социо-пат: Наивное бунтарство

Хотел ли он превратить Кэтрин и Алекса в таких... уродов? Чтобы была возможность остаться вместе. Годами он следил за ними, оберегал, пытался дать шанс на нормальную жизнь. Но ничего не получилось. Однажды попавшая в мир уродов Кэтрин должна была вернуться.

"Нет, это неправильно. Это мерзко".

Наконец, в комнату вернулись Мони и ее пациент. Рубашка Сэма была расстегнута, на животе красовался свежий белоснежный бинт. Мужчина все еще был бледен, но шел уверенней. Вздувшиеся вены уже не так бросались в глаза, чернота в них сделалась мутной, в паре мест посерела. При каждом шаге Сэм переваливался, тяжело дышал. Он плюхнулся на диван рядом с Кэтрин и глухо заворчал от боли.

— Совсем отвык от такой пакости...

— Так что это? — спросила Кэтрин, тревожно глядя на толстяка. — Ты ведь будешь в порядке?

— Может быть, — он откинулся на спинку дивана. — Я все-таки нарвался на "анти-агент".

— Ну и названьице, — фыркнула Анна, снова оказавшаяся рядом с напольными часами. Она в очередной раз дернула ручку стеклянной дверцы, посмотрела на маятник. — У вас там ужасно косноязычные ученые.

— "Анти-агент", — ответила Мегуми на немой вопрос Кэтрин. Та обернулась и не смогла разглядеть гримасы боли на лице Ватанабэ, которую Мегуми сумела предугадать. Ему сейчас трудно было даже разговаривать. — Сыворотка, которую выработали в "CDM". При попадании в организм трикстера она вызывает конфликт между нервной системой и колониями DQD. Функции самого организма на какое-то время теряют управление.

— Проще говоря, это такая штука, которая выводит нас из строя, — подытожила Анна и постучала по стеклу, словно пытаясь его вибрацией заставить маятник качнуться.

— Трупная эссенция, — хмыкнул Сэм и снова поморщился. — Мы делали ее из клеток трикстера по кличке Оззи Кибуц.

— Был такой, — подтвердила Анна. — Один из первых, кого форсировали до состояния "альфа". Не совсем удачно — бедолага сделался похож на прокаженного. Старые колонии DQD отказывались уживаться с новыми и умирали медленно, болезненно.

— Оззи превратился в ходячий труп, — Сэм ткнул себя пальцем в щеку. — И кому-то пришла в голову гениальная идея.

— Но... — Кэтрин запнулась и снова посмотрела на него. — Но это ведь не насмерть?

— Рано или поздно сыворотка перестает действовать, — Ватанабэ прикрыл глаза. — Колонии DQD просто оттесняются.

— Так ты не умрешь от пули в живот? — грубовато спросила Канзаки. На самом деле ей просто хотелось получить подтверждение хорошим новостям, но выглядеть перепугавшейся любовницей при посторонних Мегуми не желала.

— Нет, — ответил он. — Не умру. Но нужно время, чтобы я смог хотя бы ходить нормально.

— Фрэнки оправился прямо в морге, — напомнила Анна. — В Токио его тоже заразили этой гадостью. Так что не переживайте, дамочки.

— У тебя отвратительная манера проводить глупые сравнения, — теперь Сэм поморщился от неудовольствия.

— Я сложная, многогранная личность, — прогнусавила Анна, кого-то передразнивая.

Их прервало вежливое покашливание. Винсент и Мони стояли на пороге, оба в домашних халатах и тапочках. Супруги выглядели бы комично, если бы не выражения на заспанных лицах: спокойные, деловые. Винсент внимательно оглядел гостей и произнес:

— Многогранным личностям, пожалуй, стоит отдохнуть. Из Сэма мы вынули пулю, но на дворе ночь. Даже здоровым людям надо спать.

Жена молча кивнула, стоя за плечом мужа.

— Вряд ли у нас есть время на сон, — сказала Мегуми вслух. — Мы же в бегах.

— Далеко не убежим, — заявил Сэм, держась за перебинтованный живот. — Да и я не лучший спринтер после того, как Мони копошилась во мне железками.

— Ты не один, — напомнила Анна, оставившая, наконец, часы в покое. — С тобой три женщины и ребенок. Я, конечно, понимаю, что нормальный мужик в такой ситуации вообще повесится, но ты сам виноват. Нас надо спасать, холить и лелеять.

— Я тебя взлелею, — пообещал Ватанабэ. — Тумаком по затылку.

— Будьте серьезны, — Канзаки встала и шагнула к центру комнаты. Ее неожиданно рассердило всеобщее спокойствие. Как будто одна она была перепугана и понятия не имела, что делать. — Надо решать, как действовать дальше. Сэм, какой у тебя план?

— План, — он в очередной раз поморщился и дернул уголком рта. — Нет у меня плана.

— Как? — она почувствовала холод под сердцем. — Но что ты собираешься делать?

— Сейчас я собираюсь прикорнуть, — Сэм неловко перевалился, ворочаясь на диване, и посмотрел на Кэтрин. — Вы с маленьким будете в порядке?

— В порядке, — коротко ответила женщина. Алекс промолчал, прижимаясь к матери сбоку и разглядывая бледного толстяка тем необыкновенно внимательным взглядом, какой бывает только у детей.

— Значит, спать, — Анна скривила губы. — Переоцениваете вы сон.

— Вы что, серьезно? — Мегуми не верила своим ушам. — Да сюда же в любую минуту нагрянет очередной спецназ "CDM"! На этот раз настоящий.

— Успокойся, Мегу-тян.

— Не буду я успокаиваться, — она заставила себя говорить спокойно. — Нельзя же так бездумно подвергать риску и нас самих, и тех, кто нас приютил.

— И что же ты предлагаешь? — с ласковой издевкой поинтересовалась Анна.

— Предлагаю... — Мегуми несколько растерялась. — Не знаю... Но в любом случае, оставаться на месте нельзя! Надо покинуть этот округ, может, пробираться за границу...

— За границу Союза? — спросил Сэм тоном, в котором слышалось явное нежелание спорить.

— Хотя бы подальше от города! — она не отступала. — Нам нужны документы, жилье, деньги. Средства. Ты же один из одиночек, у вас должна быть сеть запасных квартир, тайники, неофициальные контакты, в конце концов! Что-то, что поможет нам какое-то время просуществовать на нелегальном положении.

— А ты вошла во вкус нашей работы, — он улыбнулся губами, приобретшими отчетливый синюшный оттенок. — Только как ты предлагаешь залечь на дно такой толпой? Разделиться? И что делать?

— Ты еще и это хочешь у меня узнать? — Мегуми нахмурилась. Он как будто снова нарочно провоцировал ее гнев.

— Ничего я не хочу, — Сэм снова заворочался на диване. — Разве что отдохнуть.

— Отдохнуть? То есть, тебе нет дела до опасности, в которой все находятся?

Канзаки, не отрываясь, смотрела на мужчину, который старательно отводил взгляд. Она не сказала ни слова, только глаза были полны гнева. Анна заметила их игру в гляделки. Впервые она видела, как Ватанабэ отступал, а японка давила на него. Зрелище было странное.

Наконец, Мегуми холодно пожала плечами и отвернулась.

— Опасность опасностью, — снова мягко заговорил Винсент. — Но хотя бы пара часов снавам пригодится. Идем, мы покажем вам свободные спальни.

Кэтрин взяла сына за руку и последовала за Канзаки, которую супруги повели по коридору, что-то говоря насчет постельного белья. Они всегда стремились обеспечить гостям комфорт, как будто те были привередливыми постояльцами в гостинице. Сэм улыбнулся, представив себе Винсента в старомодном костюме портье, а Мони — в наряде горничной.

— Выходит... Кэтрин обернулась у порога. — Спокойно ночи?

— Выходит, так, — он кивнул. — Спокойной ночи, Кэт.

Анна смотрела на всех этих чужаков со стороны. С ней никто прощаться не собирался. Казалось, даже Канзаки позабыла, что совсем недавно у них была пленница, из-за которой и заварилась вся каша. Подобное пренебрежение почти ранило.

Она прошла следом за остальными, оставив Сэма на диване. Мони быстро увела Кэтрин и Алекса в ближайшую спальню. Краем глаза Анна разглядела широкую застеленную кровать и целую гору разномастных подушек. В соседней комнате Винсент расположил Канзаки. Там была одноместная койка, впрочем, вполне приличная. Окон ни в одной, ни в другой комнате не было, горели яркие лампы, делавшие деревянные стены мрачновато-бурыми на вид. В другое время Анна сочла бы подобную спальню слишком мрачной и похожей на темницу для приятных снов. Но теперь ей довелось побывать в настоящей темнице, а такой опыт обычно меняет взгляд на мир.

Мегуми закрыла за собой дверь, и было видно, насколько она сердита. Сегодня, кажется, Ватанабэ ее разочаровал. Анна и Винсент остались наедине. Он жестом позвал ее следовать за собой и открыл последнюю дверь в коридоре.

— Прошу, — он кивнул в сторону дверного прохода. — Тесновато, но в целом удобно. Коридор дальше, рядом с лестницей на второй этаж.

— Спасибо, — она изобразила самую искреннюю из улыбок. — Хотя меня не слишком клонит в сон. Я, знаете ли, пару часов как из тюрьмы, а там меня кормили снотворными.

— Знаю, — он улыбнулся в ответ. — Я сам выписывал вашим тюремщикам рецепты.

— Вот как? — Анна вздернула бровь. — Вы, значит, эскулап? А не очень похожи.

— Я люблю превосходить ожидания, — из-за круглых тонких очков взгляд Винсента казался неуловимо холодным, хотя улыбка с губ так и не сошла. — Можете поверить на слово.

— Вам я поверю, — она кокетливо прикрыла глаза. — Даже без слов.

— Вот и прекрасно, — он посмотрел мимо нее на жену, вышедшую из комнаты Кэтрин. — Спокойной вам ночи.

Они с Мони оставили Анну на пороге спальни и вместе поднялись по лестнице в конце коридора. Прислушиваясь к скрипу ступенек, она пожала плечами. Эти двое были слишком уж добродушными, слишком обходительными. Сразу чувствовалась спецслужбистская закваска. Анна терпеть не могла профессионалов.

Или это от волнения? Некоторые, чтобы скрыть эмоции и чувства, прячут их за преувеличенной любезностью.

"Да плевать", — подумала Анна, падая на кровать. Та оказалась на удивление мягкой и не отдавала пылью. За хозяйством тут, видимо, очень прилежно ухаживали, раз чистили пустые спальни. Но и на это ей было плевать. После сегодняшней ночи ни Винсент с лицом ботаника и грацией каратиста, ни его симпатичная женушка, прячущая под халатом пистолет, не будут иметь значения. Возможно, когда-нибудь она их вспомнит мимолетом, но уж точно никогда не увидит.

Потолок был таким же добротным, как стены, его покрывали деревянные панели, создававшие впечатление этакой старины. Анна вытянулась на кровати, заложив руки за голову, и принялась считать планки на панелях. Сбившись на семнадцатой, зевнула.

Нет, спать решительно не хотелось. Она подозревала, что не сомкнет глаз еще сутки или двое. Анна попыталась размышлять над ситуацией, в которую неожиданно угодила вместе с Ватанабэ и его подругами. Выбравшись в город, она надеялась на небольшую игру в кошки-мышки, может быть, на аудиенцию и всесильного дяди Артура вместо сидения в камере. Но не на бойню с участием Пятнадцатого отдела и не на тесное знакомство со старыми врагами.

Впрочем, можно ли теперь было назвать Сэма врагом? Он явно дал понять, что не сделает ей ничего, чего не сделал бы дядя Артур. Потому и вел себя так в Бухаресте. А в Токио еще не знал. Но Токио было так давно...

"А они все-таки забавные", — Анна улыбнулась в потолок: "Он и Канзаки. Как две плюшевых игрушки".

Почему на ум вдруг пришло именно такое сравнение, она бы и сама не смогла объяснить.

Время шло, темнота и тишина действовали на Анну угнетающе. Как будто снова в тюрьме. Хотя в тюрьме не было опасности попасться в лапы кому-то непонятному, желающему украсть и убить ее. Но не обратно в камеру же было бежать тогда.

Интересно, что все-таки задумал Ватанабэ? Канзаки он расстроил, но Анна не верила, что у толстяка нет плана. Проще сразу покончить с собой, чем пытаться просто убежать от щупалец такой махины, как "CDM".

Она заворочалась. В ногах стал ощутился тот зуд, что иногда так донимает, когда в теле еще полно энергии, и хочется двигаться, а разум не желает очиститься для сна. Анна вспомнила, когда в последний раз танцевала. Еще до Гонконга.

"Какой леденящий душу кошмар", — подумалось ей. Лежать стало решительно невозможно. Анна села и задумалась. Туфли Канзаки стояли у порога. Надевать чужую обувь не хотелось. Сидеть в темной комнате и слушать, как за стеной дышат другие, — тоже.

Даже пол в доме загадочной четы был чистым и гладким, словно в бальном зале. Чувствуя подошвами ног приятную прохладу, она беззвучно выскользнула из комнаты и прошла по коридору обратно в гостиную. Судя по тишине за каждой из дверей, остальные гости и впрямь заснули.

В гостиной свет не горел. Она взглянула на диван, но там никого не было. Значит, Ватанабэ не устроился спать здесь. Тем лучше.

Анна прошла через комнату к дальней двери. Куда и зачем направлялась, она не знала. Просто хотелось побродить, посмотреть на странное жилище. Может быть, выведать какой-нибудь секрет. Или хотя бы узнать все ходы выходы на случай, если придется бежать отсюда, от Сэма и его друзей.

В темноте она теперь ориентировалась неплохо, хотя в детстве даже засыпала со светом. Изредка под босыми ногами поскрипывали половицы. Она обнаружила еще один коридор и пару дверей. За одной скрывался чулан, вторая вела на идеально чистую кухню. Дальше была вторая лестница наверх, но вместо туалета напротив обнаружился выход на улицу. Наполовину застекленная дверь демонстрировала маленькую веранду, хорошо различимую снаружи в свете вышедшей луны.

Анна потянула за ручку, и дверь открылась. Она почувствовала ночной холод и подумала, что стоило бы все-таки обуться. Терраса оказалась узкой и выходила на крохотный пустой дворик с аккуратным газоном и заборчиком, отгораживавшим дом от приблизившегося вплотную леса.

В углу, возле невысоких перил, стояла пара плетеных кресел. А рядом с ними стоял Сэм Ватанабэ. Толстяк держался руками за перила и смотрел куда-то в лес. Сейчас он казался не таким толстым, из-за темноты, а может, оттого, что недавно истек кровью. Как будто вдруг усох тот монументальный наглец, что заставлял ее терять самообладание при каждой встрече. Глядя в широкую спину с ссутулившимися плечами, Анна впервые подумала, каким разным мог быть Ватанабэ, когда молчал.

Он почувствовал ее приближение, но не обернулся. Анна уселась в одно из кресел и сложила руки на животе, словно дремлющая старушка. Сэм, чей профиль в свете луны казался особенно бледным, скосил на нее взгляд и снова посмотрел вдаль.

Так они просидели где-то минуту.

— Ты дурак, — сказала, наконец, Анна.

— Все равно я умнее тебя, — отозвался Ватанабэ.

— Размечтался, — она вытянула ноги и развалилась в кресле. — Не я сегодня словила пулю в живот.

— Угу, — непривычно злобно буркнул Сэм. — Ты всего лишь стала этому причиной.

— Ах, простите-извините, — поморщилась Анна. — Такая вот я нехорошая девочка. Мне пошутить про наказание ремнем по попе, или ты сам?

— С тобой нельзя долго общаться. Слишком быстро проходит интерес говорить гадости.

— Надо думать, с кем связываешься, — она хотела засмеяться, но не стала. — Что-то ты совсем приуныл.

— А тебя это расстраивает?

— Как сказать, — она неловко пожала плечами, полулежа. — Несносным фигляром ты хотя бы был неукротим. А теперь какой-то кислый и ничего не знаешь.

— О чем ты? — он обернулся и посмотрел на нее. Анна увидела холодные карие глаза. Подобного выражения никогда еще не было во взгляде Ватанабэ, и ей сделалось неуютно. Он мог преображаться до неузнаваемости из-за мельчайшего изменения в облике. Жест, улыбка, глаза — все эти крошечные черточки к портрету, что оставлял в памяти Сэм, за последние несколько часов как будто кто-то перерисовывал несколько раз. Словно манеры, голос и то, что пряталось за чуть раскосыми глазами толстяка, тоже были нарисованными.