Скорее домой — умыться, переодеться и привести себя в относительный порядок. И, уняв колотящееся сердце, отправиться на собеседование в ратушу. То есть в комендатуру.

А генерал... Пусть убивает. Теперь Айями ничего не страшно. В конце концов, амидарейцам не занимать гордости.

Подумать только, мир перевернулся с ног на голову. Какие-то два месяца назад даганны находились в неведомой дали от города, а теперь они — победители и диктуют условия. Еще недавно амидарейцы и помыслить не могли, что по улицам зашуршат шины иностранных военных машин, а чужаки заполонят городок. Четыре года назад о стране за Полиамскими горами мало кто знал и не интересовался, считая родиной недоразвитых дикарей. А сейчас Айями сидит на стуле и пытается убедить двух даганнов в сносном знании их родного языка.

Работодатели выглядят уставшими и невыспавшимися. Они сидят за столом и перекладывают бумаги. Оба в форме, но помимо черных птиц на погонах имеются нашивки на предплечьях — зеленый ромбик из перекрещивающихся полосок (Прим. — военные инженеры).

А еще даганны знают амидарейский. Офицеры, в частности. И тот, что прогнал солдат в проулке, тоже знает амидарейский. Он говорил на языке Айями, пусть и с сильным акцентом. Зачем победителям переводчики?

С удивлением Айями признала, что начала различать даганнов. У того, что сидит слева, воспаленные от недосыпа глаза, а брови сведены ближе к переносице, нежели у того, что справа. И он скуластее, чем его сосед и, к тому же, старше. А в целом, отличия незначительные. Голоса у обоих низкие, но есть разница: тот, мужчина, что слева, говорит хрипло, наверное, потому что простужен или много курит. А у второго, что сидит справа, чистый бас.

Придя на собеседование, Айями выдала общеупотребительные фразы на даганском: "Здравствуйте. Меня зовут Айями лин Петра. Мне двадцать четыре года. Я уроженка этих мест. Я хочу получить работу переводчика".

Даганны насмешливо переглянулись. Наверное, молчаливо отметили чудовищное произношение. Что ж, Айями не удивила их своим представлением. Многие желают получить работу и заучивают целые страницы, не говоря о паре примитивных предложений.

Ей задали несколько беглых перекрестных вопросов на даганском. Айями растерянно моргала, потому что не успела сообразить и уловить суть.

Тот даганн, что помоложе, опустил глаза в бумаги.

Разочарованы.

— Я не сильна в разговорном, — сказала Айями на даганском, нервно комкая платье на коленях. — Но тексты переводила. Со словарем.

— Где вы изучали даганский? — спросил тот, что постарше. Поинтересовался на амидарейском и с акцентом.

— В школе, — ответила Айями на даганском.

Офицер хмыкнул.

— С какой целью? Перед вами ставили конкретные задачи? — продолжил допрос на амидарейском.

— Нет, — сказала Айями и поведала о неравномерной загрузке учеников при изучении риволийского и о том, что администрация школы вынужденно заняла учебные часы другим иностранным языком.

— Расскажите об учебной программе касаемо Даганнии.

— Нам не рассказывали о ней. Мы переводили художественные тексты с амидарейского на даганский и наоборот, — ответила Айями послушно.

Тот офицер, что постарше, сложил руки в замок и в задумчивости поиграл пальцами, раскачиваясь на задних ножах стула. Ничто человеческое им не чуждо. Такие же люди, как и амидарейцы. Такие же жесты, такие же эмоции.

Мужчины тихо заговорили меж собой на даганском.

— Хорошо. Вот текст, вот словарь. Садитесь сюда, — тот, что помоложе, показал на парту в углу. Наверное, её принесли из школы. — На столе бумага и карандаш. У вас десять минут. Переведите максимально точно. Для нас также важно количество переведенных слов.

Айями уселась на предложенное место. Отдышалась, уняв дрожь в коленях и в руках.

Она сможет. Она должна получить эту работу.

На форзаце словаря — штамп школьной библиотеки. Бумага серая и линованная, а карандаш грифельный и остро заточенный. Для перевода предложили статью из научно-популярного амидарейского журнала пятилетней давности — что-то об особенностях работы двигателей внутреннего сгорания на газообразном топливе. Поначалу Айями испугалась — она не справится, не осилит — а потом втянулась. Карябала карандашом, листала страницы словаря, морщила лоб и очнулась, услышав громкое покашливание.

Даганны изучили перевод с кислыми лицами. Сначала прочитал тот, что постарше, затем второй.

Значит, не ахти, — понурилась Айями. Воодушевление и уверенность в том, что она с легкостью получит работу, померкли. Оказалось, не так-то просто убедить даганнов в своей ценности как работника.

— Я буду стараться! — воскликнула она на амидарейском. — У меня нет навыков, потому что не было повода для освоения даганского. Но если тренироваться каждый день, я быстро научусь.

Офицеры выслушали со скептическим видом и заговорили меж собой на своем языке.

— Неважные результаты... — переводила Айями, домысливая незнакомые слова благодаря эмоциональной составляющей, нарисованной на лицах даганнов. — Деваться некуда. У нас нет времени и нет лишних рук, чтобы корпеть над бумажками.... Дай ей шанс, пусть попробует. Уволить можно в любой момент...

— Хорошо, — сказал на амидарейском старший по возрасту офицер. — Вы приняты с двухнедельным испытательным сроком. Рабочий день с девяти до четырех, с перерывом на обед. Рабочее место — в комендатуре, в этом кабинете. Выходные — суббота, воскресенье. Первый рабочий день — завтра. Оплату будете получать продуктовыми пайками. Помните, размер оплаты напрямую зависит от качества перевода и количества знаков.

— Да, я поняла, — закивала Айями. Неужели её берут на работу?

— Дайте ваш пропуск. Мы оформим все необходимые документы.

Она протянула затребованную бумагу.

— Ждите в коридоре.

На подгибающихся ногах Айями выползла из кабинета и рухнула на свободный стул. Её приняли! И нужно приложить все усилия, чтобы семья не бедствовала. Для этого Айями сделает всё возможное и невозможное.

Через полчаса она вышла на крыльцо и прищурилась от яркого солнца. В кармане лежало удостоверение переводчика при комендатуре города, а в пакете — аванс в виде двух консервных банок и двух брикетов с прессованными крупами. За полученный задаток Айями расписалась в ведомости, придя в хозяйственную часть. Рослый даганн в форме с нашивками выдал материальный аванс со склада, оборудованного в левом крыле здания.

Не обращая внимания на свист и оценивающее цоканье, несущееся вслед, Айями сошла по ступенькам. Теперь у неё иммунитет. Защита от похотливых и липких взглядов. Айями покажет удостоверение даганскому патрулю, и солдаты не посмеют и пальцем тронуть.

Эх, хорошо! И вообще, несерьезно ходить на работу с пакетом. Нужна дамская сумка.

— Ну, как? — спросила Эммалиэ встревоженно, встречая в дверях.

При виде чумазой Айями, в расхристанном платье и в кофте без пуговиц, соседку чуть не хватил удар. Не сдержавшись, она заплакала, когда Айями сняла одежду. Бедро по левому боку — одна сплошная ссадина, коленки и локти расцарапаны. Однако Айями вела себя преувеличенно весело:

— Мыться и еще раз мыться! Я иду устраиваться на работу.

Хорошо, что Люнечка спала и не слышала, как мама вернулась с рынка.

Эммалиэ помогла с прической, собрав волосы в высокий узел. Надевая другое платье, Айями вспомнила об авоське и хихикнула. Потому что, невзирая на угрозу смерти, мысли, как и руки, зациклились на одном. Сумка, добравшись с хозяйкой до дверей квартиры, перекочевала к Эммалиэ, остолбеневшей на пороге. Надумай даганский офицер убить Айями, и Хикаяси встретила бы её в своих владениях вместе с прошлогодней картошкой, потому как пальцы намертво вцепились в потрепанную авоську.

— Буду держать за тебя кулаки, — сказала Эммалиэ, провожая на собеседование, после того как Айями пролистала заветную тетрадку. "И молиться" — добавила про себя.

— У нас всё получится, — заверила убежденно Айями. — Этот шанс я не упущу.

— Ну, как? — спросила Эммалиэ, и голос дрогнул. А дочка, успевшая протереть глазки после полуденного сна, замерла с игрушечным мишкой в руках.

Айями с загадочным видом прошла в комнату и бросила пакет с продуктами на кровать.

— Взяли! Взяли! Взяли! — воскликнула, и женщины закружились и обнялись.

— У'я-я! — запрыгала Люнечка, хотя не понимала причин радости. Да и должны ли быть причины, если взрослые счастливы, если за окном светит солнце, и хочется бегать и кричать во все горло: "Жизнь прекрасна и удивительна"?

Теперь Айями — переводчица. Каждое утро надевает юбку, блузку и жакет, а поверх — пальто. На голове — беретка, на ногах — ботинки. Сумочка в руки, поцелуй в щечку Люнечке, традиционное "до вечера" для Эммалиэ — и бегом до ратуши.

Из-за работы распорядок дня поменялся. Львиная доля хозяйственных забот легла на плечи Эммалиэ, однако Айями приходится вставать раньше, чтобы прикатить с реки тележку с водой. Эммалиэ так приноровилась готовить кашу с мясом, что пальчики оближешь. Каждое утро она откладывает порцию горячего кушанья в баночку — это обед Айями. Благодаря даганско-амидарейскому словарю Айями выяснила, что под синими крышками законсервировано тушеное мясо яка — копытного животного, покрытого длинной шерстью. Это типичный крупный рогатый скот в Даганнии. О яках и о многом другом рассказывает Л'Имар — даганский инженер, который присутствовал при собеседовании и устройстве на работу. И он разрешил обращаться к нему по имени, потому что "Л" — приставка к имени — употребляется в официальных случаях.

Имар частенько заглядывает в комнату переводчиц и приносит небольшие презенты — то кусочки сахара, то квадратики засахаренного меда, то шоколадные дольки, то орехи.

— Что это? — Айями вертит в руках коричневый шарик размером с яйцо.

— Это орех grechil. Нужно расколоть молотком или защемить дверью. Внутри ядро, похожее на человеческий мозг, — поясняет Имар. — Не по вкусу, разумеется, а по внешнему виду, — уточняет со смешком, видя, как девушки зажимают носы и морщатся.

Переводчицы благодарят, смущенно улыбаясь, а Айями убирает скромный подарок в сумку — для Люнечки.

Помимо Айями даганны взяли на работу двух девушек — Мариаль и Риарили. Они незамужние и бездетные и обращаются к Айями на "вы". Мариаль исполнилось двадцать, Риарили на год её старше. Обе живут с матерями, не став отделяться от семьи, когда началась война. Обе учили даганский в школе у дедушки-профессора. Знания в иностранном языке не ахти, но девушки стараются. Никому не хочется голодать.

Переводчицам дают разнообразные технические тексты: инструкции, описания, технологии, статистические данные, статьи из научных журналов, из учебников, книг и справочников. Приносят папки и дела из архива ратуши, чтобы определить ценность и важность информации. Ненужное и лишнее — в огонь. Привозят и литературу из других населенных пунктов, поставляют схемы, чертежи, карты.

Айями делает успехи в даганском. О достижениях говорит и то, что её паек чуть больше по сравнению с заработками других переводчиц. О прогрессе в знаниях уверяет и Имар. Он просматривает содержание переводов и оценивает качество переведенного текста. Иногда Имар занимается с Айями разговорным даганским в течение часа после работы — разумеется, когда он в городе и не занят. Как-то Имар предложил помощь в освоении родного языка. Обронил, не подумав, а Айями ухватилась.

— Учтите, будем говорить на даганском, — предупредил он. — Поочередно: сначала вы, потом — я. Озвучивайте всё, что сейчас делаете.

— Вслух? — удивилась Айями.

— На даганском, — напомнил Имар. Он общался на амидарейском бегло, без грубых ошибок в падежах и временах.

— Tit (прим. — Как?)

— Div tat. Isk dif qaxop husul? (прим. — А вот так. Чем вы сейчас занимаетесь?)

— Повторите, пожалуйста, помедленнее, — взмолилась Айями.

— Dan dougann (прим. — На даганском) — напомнил Имар.

— Хорошо. То есть... Ig, dir sot! (прим. — Есть, так точно!)

Имар рассмеялся. Он и разговаривал-то не тихо, а когда веселился, то, казалось, стены вот-вот заходят ходуном.

— Wit, isk dif qaxop husul? (прим. — Итак, чем вы сейчас занимаетесь?) — продублировал вопрос.

— Сижу... С вами беседую... А-а, я поняла, — догадалась Айями.

И урок начался. Она описывала на даганском пошаговые действия, а Имар, посмеиваясь, поправлял.

— Встаю... Складываю бумагу... э-э-э...

-... стопкой, — подсказал Имар.

— ...стопкой. Ставлю карандаши в стакан... Беру сумку... Открываю дверь...

— Ударение на третий слог. Вы говорите: "setafim", а нужно "setafim".

И Айями послушно повторила, исправляя ошибку.

— Наверное, у меня ужасное произношение, — пожаловалась она, стоя на крыльце. — И вы не понимаете мое беканье.

Имар хмыкнул:

— Вы опять забыли: на уроках разговариваем только на даганском. А произношение у вас... Да, ужасное и смешное. Но все поправимо. Ведь вы выдержали испытательный срок, а значит, нет ничего невозможного.

Но чаще всего Имар бывает в разъездах. Он мотается по амидарейским городам, оценивает степень разрушений на фабриках и заводах, прикидывает затраты на восстановление. Конечно же, не в одиночку. Имар работает в составе группы инженеров, а руководителем является тот даганн, что присутствовал при собеседовании — постарше и с хриплым голосом.

Сейчас Имар в городе. Ему и двум инженерам поручено запустить насосную станцию, питающую город артезианской водой, а также котельную и провести ревизию канализации. Полностью подключить город к воде не получится — линии давно разморожены, отсутствуют участки трубопроводов. Целью инженерной службы стоит обеспечение исправными коммуникациями основных административных зданий.

— Представьте, Аама, из крана побежит вода, а туалетом можно пользоваться.

— Было бы великолепно, — признала Айями. Она уж и забыла, когда возилась в раковине, перемывая посуду, и не задумывалась о напоре струи.

— Как долго вы пользуетесь речной водой?— спросил как-то Имар.

— Года два или больше.

— А зимой, когда замерзает река?

— Обычно в районе моста остается широкая полынья, которая подходит берегу. А в сильные морозы топим снег. У кого хватает сил, тот рубит на реке лед. Нужно успевать, пока он молодой. Зрелый лёд — около метра толщиной. Его не всякий бур возьмет.

— Кто ж бурит и рубит? Женщины? — поинтересовался с улыбкой Имар.

— Мужчины. Некоторые обменивают куски льда на продукты.

Однажды Имар принес таблетки — большие и круглые. Штук двадцать в блистерной ленте.

— Используйте, если в реке пойдет совсем мутная вода. Одна таблетка на тридцать литров. Уничтожает микроорганизмы и способствует осаждению взвесей. Но в любом случае кипятите перед употреблением.

У инженеров работы невпроворот, и диапазон их знаний впечатляет. Инженерный кабинет расположен по соседству с комнатой переводчиков. Он большой и светлый и разделен на две части. Там много столов, заваленных чертежами и схемами. Чертежи приколоты кнопками и к большим доскам, Имар называет их кульманами.