Зита. Дорога в небо

Зря опасался Владимир Данилович — всех смелых в армии зачистили во время бунта. А теперь... как поставила себя основная масса армейцев когда-то слугами государства, так и осталась в тех же рамках. Куда скажут, туда и топают — хоть в бой, хоть на увольнение. А ведь по факту — грозная сила, способная менять правительства и режимы...

Лейтенант, в отличие от солдатика, ей понравился сразу и безоговорочно. А она, естественно, ему. Взгляд от ее задницы, по крайней мере, отводил с трудом. Впрочем, это не помешало ему прямо спросить, с кем имеет честь беседовать и каковы ее полномочия. Выслушал, проникся, но лебезить не начал, молодец. И на новость об увольнении офицер среагировал хорошо: пожал плечами и заявил, что настоящий мужчина без работы нигде не останется, хорошие механики, например, прямо здесь на ТЭЦ требуются. Там он, собственно, и подрабатывал между дежурствами, ну а теперь будет работать на всю ставку. Всей разницы — переселиться из казармы младшего комсостава в общежитие вольнонаемных при ТЭЦ, имелось здесь, оказывается, и такое. Потом лейтенант начал задавать вопросы, вроде простые и житейские, но на которые Зита зачастую ничего не могла ответить. Пока что — не могла. Про отдельное жилье, про инфраструктуру, соответствующую стандартам подкупольников. Про зарплату, возможности профессионального роста. Ну и про женщин, естественно. И если девушку лейтенант еще мог подыскать на тех же курсах повышения квалификации, например, то куда везти свою избранницу — вопросик пока что без ответа. Ибо в общежитие для вольнонаемных аристократка из подкупольника не поедет, без вариантов...

В результате беседы они все же пришли к взаимопониманию. Лейтенант снял свое предложение Зите руки, сердца и соцаттестата, как не выдерживающее никакой критики, и пообещал подготовить свои предложения по решению больных вопросов. А она пообещала эти предложения серьезно рассмотреть и по возможности реализовать. Расстались друзьями, даже обменялись телефончиками и обещаниями писать. Хороший офицер, побольше бы таких.

А потом она сидела у окна, смотрела на серую круговерть над зоной и думала, думала... Хорошие вопросы ей задал лейтенант, толковые. И неподъемные. Как сделать жизнь остающихся здесь не каторгой, а именно жизнью? Куда им везти своих подруг? А их дети — в какие школы пойдут, где будут гулять, общаться? Кстати, и ее собственные тоже? Что станет фоном их детства — колючие ограждения зон, мерзлый грунт подъездных дорог, бесконечная полярная ночь? Или что-то более радостное? А что именно? Строить здесь подкупольники? Неплохо бы, технологии отработаны, социальные проблемы решены комплексно... только не выйдет. Производства дико разбросаны. Шахты неотделимы от месторождений, обогатительные цеха по ряду причин технологического характера тяготеют к рекам... и самое главное — подкупольники немыслимы без мощного источника энергии. А АЭС — ресурс для республики ограниченный и очень, очень дорогой... Только-только закладывается Эльфа — одиннадцатый номерной, и напряжением всех сил и средств, возможно, удастся вытянуть Дюжину — двенадцатый подкупольник... и это всё. На большее урана нет.

А что есть? Именно в ее распоряжении — что? Ну, деньги. Валюта, драгметаллы. Каторжные районы работают отвратительно, но это по сравнению с подкупольниками, а так-то прибыль приносят. В чем плюс социалистической системы — финансовые и материальные ресурсы можно направлять куда требуется без оглядки на права частной собственности. Сами-то частники в республике есть, как без них, но не они решают... так что деньги есть. Много денег, если потребуется. Что еще? Материальные ресурсы? Что-то есть, но... если придется строить что-то соответствующее по размахам тем же подкупольникам, строительные производства нужно будет создавать на месте с нуля. А это — время. Так что материальных ресурсов негусто, как и времени.

А еще есть люди. Вон они, зоны битком забиты. Все года существования режима Ферра сюда гнали враждебный социалистическим принципам контингент: больших казнокрадов и мелких уголовников, психопатов всякого рода, национальных экстремистов — а они, национальные, все по сути экстремисты в душе... Много, в общем, людей, всяких-разных. А "Атомная сила Сибири" еще добавляла, каждый год в количествах. Саботажников, воришек, жуликов, просто безответственных начальничков, городскую шпану пачками... И еще есть военный контингент Заполярного Особого военного округа. Та самая лагерная охрана. Пока что есть. С людьми, кстати, не так уж плохо, она ожидала много худшего. Думала — если здесь собраны отбросы общества, следовательно, царит ад. Оказалось — ничего подобного. Удивительным образом люди как-то структурировались в более-менее вменяемое общество, со своими традициями, с понятиями о честной работе, о честности вообще... Видимо, что-то изначально заложено в природе людей, не позволяющее быстро скатываться к людоедскому зверству. И вот — работают каторжные районы, как-то существуют вопреки природе и заскокам охраны, вопреки даже антисоциальной сущности большинства каторжан, выполняют очень непростые работы, требующие четкой организации...

За этими мыслями она совсем отключилась от текущей действительности. На автомате прошла в спальный вагон, скинула форму и оружейную сбрую, накинула халатик, пошлепала проведать любимых деток...и остолбенела от неожиданной картины. Осужденный Берг Л.М. сидел в ее родительском кресле, на его коленках устроились оба ее ненаглядных ребенка и вцепились в мужчину, как в величайшее сокровище. И глаза у них, похоже, на сильно мокром месте. И у Леонида Михайловича тоже. И еще она в их лепете пару раз расслышала священное слово "папа"...

Леонид Михайлович заметил ее сразу, наверняка специально развернулся к двери. Уставился беспомощно, но тем не менее по-своему упрямо, и детей к себе прижал. И даже не покривился, хотя наверняка было больно.

— Леонид Михайлович, — тихо упрекнула она. — Ну что вы творите? Вам нельзя брать тяжести на коленки, шов разойдется.

— Мама, нас папа нашел! — заявила уреванная Майка, и только она в ее вроде бы счастливом голосе могла услышать и неуверенность, и тревожный вопрос. А Дениска — ну, он мальчик, у него все просто, папа пришел, и точка. И слезы в три ручья от волнения, и кривое от сдерживаемых всхлипов личико.

— Дети, освободите коленки больного человека и идите-ка в спальню, а я тут Леонида Михайловича поругаю.

Майя, чуткая душа, услышала в ее словах что-то очень важное для себя, потому что без возражений потопала в спальню и братику просемафорила "страшными глазами" — следуй за мной!

— Я не специально, не подумай, — хмуро сказал Леонид Михайлович. — Лежу, а охраны нет, чего бы не пройтись перед смертью? Зашел в детскую, а там твои... как вцепились! Маюшка сама меня папой назвала, у меня... духу не хватило сказать нет, поняла? Как посмотрел в ее глаза... Слушай, я же тобой специально интересовался в Копейке, имелись определенные планы, информацию заказывал, ну не была ты в детстве такой бессердечной дрянью! У тебя замечательные детки, полжизни отдал бы за таких! Ты почему оставила их без отца?!

— Не отдадите, — вздохнула она, подошла и села рядом, на подлокотник кресла. — Полжизни не отдадите. Вы же олигарх. Для вас власть — всё, детей там и близко не видно.

— Я бы поспорил, но не с дурой! — зло сказал Леонид Михайлович. — И не обо мне речь, мне все равно конец — ты-то что творишь?!

— Настоящего папу я им не предоставлю по не зависящим от меня причинам. А замену — где я такого найду со своей сумасшедшей работой и со своими такими же требованиями? Он же будет не только им папой, но и мне мужем.

— Высоко летаешь, понятно. Значит, не просто так с детства оказалась в любовницах у личного представителя Ферра. И ведь не сказать, что особая красавица... а от задницы глаз не оторвать. И знаешь, почему?

— Леонид Михайлович, не надо, — тихонько попросила она.

— Извини.

Вскоре на непонятную тишину в детской осторожненько заглянула верная Светка с неразлучным Гогой на руках. Заглянула — и изумленно округлила рот. И замерла не дыша. Потому что голова Леонида Михайловича расположилась как раз на груди Зиты, а ее пальчики нежно перебирали седеющие волосы бывшего олигарха. И на лицах обоих виднелись явные следы очень сильных переживаний.

Гога посмотрел на "нану", тоже округлил рот и заткнул его кулачком. Светка бесшумно отступила в невидимость.

Потом в детскую не стучась — а для чего вообще стучаться в детскую и вообще куда бы то ни было? — ввалилась Лена. Ввалилась, мгновенно оценила картину... прожжённая разведчица наверняка поняла больше и точнее простодушной Светки, но и она вряд ли смогла догадаться, что два очень непростых человека плачут по совершенно разным причинам, и они никак не связаны с тем, кто находился рядом. Но, тем не менее, случилось маленькое чудо: развязная балерина впервые удержалась от похабных комментариев, просто развернулась и молча вышла.

11

— Ребята жалуются, невозможно работать в заполярной зоне, — сказал мужчина в штатском. — По рукам бьют, говорят. Плачут.

— Жрали в три горла! — буркнул военный. — Жировали на рудных концентратах. Еще бы им не плакать.

— Пришла толковая руководительница и прикрыла лавочку. Вроде как бывшая любовница Самого. С неограниченными полномочиями и отмороженная на всю голову. Говорят, чистая зверюга. Зита Лебедь.

— Договориться никак?

— Идейная. Из спартаковцев.

— Спартаковка...

— Кому?! Государству? Пупки развяжутся! Ребятам в заполярье не должны мешать, понятно? Займись.

— Понял.

-=-=-

Чайник неуверенно свистнул и заткнулся — нервное детище цехов ширпотреба из Тройки разработчики пока что не смогли приучить к устойчивой работе в атмосфере водяных паров, отложений солей и неравномерных нагревов. Что странно, с оружием то же самое у них получалось. Очередная загадка русской конструкторской школы, не иначе.

— Будем считать, что вскипело, — прокомментировала Лена и задумчиво посмотрела на Леонида Михайловича.

Опальный олигарх сидел за столом со спартаковцами в спортивном костюме Светки и с благодушным видом отца многочисленного семейства. Это смущало и раздражало.

— Америкосы на завтрак потребляют тосты, — буркнула Светка. — Немчуры добавляют мармелад и сыр. Русские накидывают сверху колбасы. А мы еще дальше к северу. Почему у нас ничего не накинуто сверху?

— Рыбы? — с улыбочкой предложила Зита. — Жареной, копченой, консервой?

Светку передернуло. Что-что, а рыбы в рационе заполярников хватало, уже в рот не лезло, а заядлая рыбачка Зита еще и от себя улов тащила.

— Не хочется? Заелись... Ну, тогда утреннее завтрак-совещание объявляю открытым. Наливайте.

— А этот тут для чего? — подал голос Кунгурцев и наградил осужденного Берга Л.М. ничего не выражающим взглядом.

— Леонид Михайлович приглашен мной в качестве эксперта, — вздохнула Зита.

Она предполагала подобные вопросы, имела на них ответы и не сомневалась в итоге спора. Тем не менее этот путь следовало пройти не только в собственной голове, но и в реальности, иначе друзья не поймут.

— Пусти козла в огород, а еврея к власти, — хмуро оценил решение Зиты Кунгурцев. — Мы вроде отучились наступать на эти грабли? Или у русских, как всегда, свой путь?

— Леонид Михайлович руководил корпорацией "Аэростаты России", — мягко напомнила Зита. — И всей транспортной инфраструктурой — здесь.

— Угу, — неприязненно сказал Кунгурцев. — Специалист, значит. Ну, пусть специалист объяснит, почему в его "транспортной инфраструктуре" используются семь типов контейнеров с разными габаритами, системами крепления и загрузки и какой цели он этим добивался. Для начала. И почему за такое не надо расстреливать. Или, например, с какого бодуна рудный концентрат трижды перегружается при отправке на экспорт...

— Я-то объясню, — усмехнулся олигарх. — Только неспециалист не поймет.

— И не собираюсь понимать! — буркнул Кунгурцев. — Сломаем нахрен ваши уродские конструкции и поставим заново нормальную логистику, других вариантов нет.

— Леонид Михайлович, все же попробуйте объяснить для блондинок, — улыбнулась Зита.

Кунгурцев угрюмо проследил, как ее рука легко коснулась плеча мужчины, и отвел глаза. Лена посмотрела на руку Зиты и удивленно вытянула губы трубочкой, словно собралась посвистеть. Светка просто подарила Зите непонимающий взгляд. Зита вспыхнула, как лампочка накаливания, но руку не убрала.

— Значит, рудный концентрат! — зло сказал Леонид Михайлович. — Якобы трижды впустую перегружается. Да, трижды! И впустую! Потому что зарубежные партнеры — любые зарубежные партнеры! — обожают разорять лохов из России! Находят неувязки в договоре и приостанавливают прием концентрата! Придумывают форсмажорные обстоятельства и закрывают налаженные линии доставки! Или просто принимают политическое решение! А потом разом требуют выполнения обязательств, угрожают международными штрафами, которые сами и налагают! Поэтому пришлось создать накопительные площадки, из-за нехватки мощностей и с учетом пропускных способностей транспортных путей — в трех местах. Вот только так, теряя прибыль, с огромными потерями, и возможно нам торговать на мировом рынке! А если вы отладите "нормальную" логистику, ушлые ребятки с Запада за полгода устроят вам коллапс, а потом с улыбочкой стребуют компенсацию! Тут, ребятки, честно не играют!

— Мировую революцию им устроить! — буркнул Кунгурцев. — Ладно, с накопительными площадками понятно, хотя спорно. Мы эту проблему решим... по-своему. Ну а семь типов контейнеров для чего? Чтоб работа медом не казалась?

— И для этого тоже, — сказал олигарх невозмутимо. — Стоит рабочих пожалеть, они тут же наглеют. Что есть, с тем и надо работать. Семь типов контейнеров нам сюда загнали по дешевке еще в правление Ферра. Как и прочее барахло, о котором вы пока что не имеете представления.

— А унифицировать?

— А зачем? — не понял олигарх. — Деньги лишние, мощности и ресурсы свободные девать некуда? При нынешних пропускных способностях вполне справляемся и так.

— Вот видишь? — удовлетворенно сказал Кунгурцев Зите. — Он даже не понимает принципов социализма. Всё ради прибыли, одни баксы в глазах светятся.

— Какой социализм? — раздраженно сказал Леонид Михайлович. — Где? Дайте микроскоп! В вашей заполярной якобы республике монархия в чистом виде! И не надо мне тут переглядываться со снисходительным видом! Историю сначала поучите, потом переглядывайтесь!

— Леонид Михайлович, — мягко сказала Зита. — Да, у нас монархия, власть одного. Но она не отменяет социализма. Монархия, демократия или тирания — всего лишь форма правления. Если государство — для всех, оно останется социалистическим при любой форме правления. У нас — государство для всех.