— Что теперь делать? Сбежала ведь, ловить надо, но как и где? И как она сбежала? Почему сняла тунику? Не связано ли то, что она постоянно раздевается, с теми странностями, что её окружают?
Севк ничего не ответил, только глянул на приоткрытые ворота (их ещё не успели закрыть), отделявшие внутреннее помещение большой арены от города, здесь же стояло с десяток фургонов, которые привезли гладиаторов разных школ. Там, на площади, было много людей, собравшихся поглазеть на бои гладиаторов и сейчас активно запасавшихся разной снедью у многочисленных торговцев. Понятно, что найти в этой толпе девочку, пусть и голую, будет трудно, если вообще возможно. Севк вздохнул, сожалея о такой нелепой потере, но винить в этом Авкта, передавшего ему тунику девочки, он не собирался, его верный помощник и телохранитель никак не мог воспрепятствовать побегу этой девчонки. Да и сейчас, тоже сделать ничего бы не смог. Севк ещё раз вздохнул и замер, глядя в широко раскрытые глаза Авкта, это состояние своего помощника он понял, когда его сзади подёргали за тогу и кто-то произнёс:
— Сохранил мою одежду, молодец, теперь отдай.
Севк обернулся и увидел Лику, державшую в руках кусок большого пирога. Такие пироги продавали торговцы на площади, но сюда им хода не было, но девочка откуда-то взяла этот пирог и, судя по его виду, ещё горячий. Увидев раскрытый рот сенатора, девочка серьёзно сказал:
— Тебе не дам и не проси, мне самой мало.
— Где... где ты его взяла? — спросил опомнившийся сенатор, девочка кивнула в сторону закрывающихся ворот и ответила:
— Там, на площади. Там много таких продают, с мясом я уже съела, а этот с ягодами очень вкусный!
Из ответа девочки сенатор понял, что она довольно долго была на площади перед ареной, раз успела съесть несколько пирогов. Севк хотел задать следующий вопрос, но его опередил Авкт, с грозным видом поинтересовавшийся:
— Где взяла? Украла?
— Одолжила, — ответила девочка и пояснила: — Сказала, что верну стоимость. Хотя мне это давали даром и предлагали взять ещё.
— Это как? — растерялся центурион. Лика, доев пирог, забрала у Севка тунику и стала рассказывать:
— Иду я по той площади, а там столько всякого продают, так кушать захотелось, а денег-то, чтоб купить, нет. Расстроилась я и тут увидела, как кто-то вытащил кошель у одного торговца и быстро пошёл оттуда. Ну, я его догнала, понятно, что не торговца, и забрала кошель. Потом подошла к торговцу и отдала ему его деньги, сказала, что за своим добром лучше следить надо, а то ведь и утащить могут. Торговец пересчитал деньги и долго меня благодарил, пирогами угостил, сказал, что я могу взять сколько захочу, но я два вот взяла и сказала, что обязательно заплачу потом, сейчас денег при себе нет.
То, что девочка говорит правду, сомнений не вызывало, она вполне могла бы забрать пироги у торговца, но тогда бы тот поднял крик и базарная стража попыталась бы выяснить — в чём дело, но стражников поблизости не видно, да и на базаре всё было спокойно (насколько это может быть на базаре). А вот воришка, у которого силой отбирают ранее украденный кошель (на самом деле Лика этот кошель незаметно вытянула), вряд ли начнёт громко возмущаться. Но Севка, да и Авкта, интересовало совсем другое, о чём сенатор и спросил:
— Как ты освободилась и выбралась из фургона?
Лика показав на маленькое окошко у крыши фургона, сказала:
— Вон через то окно, а ваши наручники мне снять ничего не стоит, но больше их на меня не надевайте, а то — обижусь, очень обижусь.
Сенатор и центурион посмотрели на маленькое окошко на фургоне, даже не окошко, а отдушину под самой крышей и оба с сомнением покачали головами. В это малое окошечко могла пролезть разве что кошка, но никак не эта девочка, но она же как-то выбралась! Лика, когда избавилась от наручников, сразу заинтересовалось тем окошком, решив из фургона выбраться, но окошко было очень маленькое, в него она никак бы не смогла пролезть. В ипостаси человека не смогла бы, в ипостаси кайтры или того водоплавающего зверя с длинным и гибким телом тем более. А что если попробовать это сделать в своей пятой ипостаси? Эта ипостась была в родном мире Лики так же бесполезна (не совсем, несколько раз Лика ею пользовалась), как и плавающего зверя. Воспользовавшись тем, что на неё перестали обращать внимание, Лика сняла тунику и приняла эту ипостась.
Это был зверь, чем-то похожий на водоплавающего, такое же длинное тело, короткие лапы, тёмный густой мех. Мех, от которого почти не отражался свет, что делало этого зверя почти невидимым не только в темноте, но и в сумерках. Тело, не уступающее размерами телу Лики в ипостаси человека, было не только длинным, но и удивительно гибким. Когти и зубы показывали, что этот зверь, несомненно, хищник, но совсем не опасный для тех, которые были в родном мире Лики. Может, поэтому Лика почти не принимала эту ипостась. Только несколько раз принимала вид этого зверя, когда надо было подобраться к объекту. Тогда это длинное и гибкое, почти змеиное тело проползло по узким лазам вентиляции, и уже кайтра полоснула когтями по горлу человека, уверенного в том, что в его убежище, охраняемое несколькими кругами бдительной стражи, никто не проберётся. А потом Лика, в ипостаси этого зверя, никем не обнаруженная, скрылась.
И вот теперь никем не замеченное гибкое тело, цепляясь когтями за деревянную стенку, добралось до отдушины и просунуло в неё голову, голова прошла, а за ней и всё тело. Незаметно спустившись по внешней стенке фургона, Лика, продолжая использовать когти, как оказалось, предназначенные именно для такого передвижения, забралась под большую повозку, а потом на дорогу спрыгнула девочка, направившаяся на привлекший её запах (обоняние Лики было отличным в любой ипостаси). Но этого Лика не стала рассказывать сенатору и его помощнику. Она подошла к своим подругам, но когда ланиста показал на дверь в тёмный коридор и приказал всем туда идти. Лика поинтересовалась — куда их собрались вести, ответила Селена:
— В местный эргастулум, там не так тесно, как в том, что в нашей школе, но выбраться оттуда так же тяжело. Почему так? А при входе туда с нас снимут наручники и выдадут снаряжение и оружие. Оттуда можно выйти и на арену, вот ланиста вызывает тех, кто должен выйти на поединок, остальные ждут.
— Понятно, вас бояться, потому что вы уже вооружены. Но оттуда не видно же поединков, — произнесла Лика, скользнув в сторону, оказалась перед собравшимся куда-то идти Севком и заявила:
— Я хочу посмотреть на поединки, а оттуда, куда ведут остальных, этого не будет хорошо видно.
Авкт хотел возразить, но Севк махнул рукой:
— Пусть пойдёт с нами, посмотрит. Ведь всё равно её не удержишь, раз она из специального фургона смогла уйти, то здесь из эргастулума сбежит, а так под присмотром будет. Она девушка разумная, ничего такого этакого не учудит. Ведь так?
Лика кивнула, вопрос сенатор адресовал ей, видно, этот кивок его удовлетворил, и он, направившись вверх по лестнице, махнул Лике, чтоб та шла за ним.
Глава 9. Гладиаторские бои.
Сенатор Лициний Севк сидел в своей ложе большой арены города Константина, ему полагалась отдельная ложа, не только как сенатору (немногие сенаторы могли похвастаться таким местом), но и как одному из богатейших людей империи, впрочем, он своё богатство не выпячивал. Из ложи был прекрасный обзор арены, ведь она была рядом с императорской (не совсем рядом — через три). Рядом с его креслом привычно застыл Авкт, а за креслом стояло два охранника. Два, потому что вход в ложу охраняло ещё шестеро. Всё было как обычно во время посещения Севком гладиаторских боёв, но в этот раз в ложе сенатора присутствовал ещё один человек — молодая смуглая (её кожа была, скорее, золотистой, а не смуглой) девушка, почти девочка, с волосами цвета старой бронзы. Это никого не удивляло, многие сенаторы, и не только они, приводили с собой девиц, кто любовниц, кто наложниц, а кто просто рабынь для утех. Были и те, кто пришёл с жёнами, но почтенные (и не очень) матроны сидели отдельно, предпочитая общество себе подобных. У них были закрытые ложи — места отделённые от трибун плебса. Но эта девушка в ложе сенатора Севка не была похожа на остальных, одетая в простую тунику, она почти висела на перилах, наблюдая за поединками. Пока выступали малоизвестные гладиаторы, так сказать, те, кто разогревал публику, Севк подробно комментировал происходящее, он взял Лику в свою ложу не только потому, что она захотела посмотреть на поединки, а для того, чтоб она поняла — что же требуется от гладиатора. Но хоть Лика внимательно наблюдала, её не впечатлили эти поединки, о чём она, повернувшись к сенатору, сказала:
— Смотреть не на что, вроде как драка двух подвыпивших, машут кулаками, вернее, мечами, пока один не упадёт, в данном случае — замертво.
— Ну, это так — затравка, так сказать, прелюдия к настоящему зрелищу, вот сейчас — смотри, — Севк ответил на замечание Лики.
Действительно, на арену вышли два гладиатора, при виде которых трибуны разразились приветственными криками, больше напоминавшими восторженный рёв. Они были значительно лучше вооружены, чем сражавшиеся раньше. Те, без всяких защитных доспехов, только в набедренных повязках имели только короткие мечи и маленькие щиты, иногда вместо меча было копьё, скорее, дротик. А вот эти были в каких-никаких доспехах, которые прикрывали только одну руку и часть торса. А вооружение: у одного было тяжёлое копьё и квадратный щит, а на перевязи висел довольно большой кинжал, на голове у этого гладиатора был шлем с широкими полями и забралом, закрывающим лицо. Его противник тоже имел квадратный щит (побольше, чем у первого), а вместо копья был меч, длиной в полтора локтя, на голове был шлем со стилизованной рыбой на гребне, латы закрывали и вторую руку. Ноги у обоих были прикрыты чем-то очень похожим на грубые обмотки. Севк назвал этих гладиаторов: — Мурмиллон и гапломах.
— Это их так зовут? — поинтересовалась Лика, Севк, усмехнувшись, ответил:
— Нет, это название бойца, и зависит оно от его вооружения. Видишь, оно у каждого своё и гораздо солиднее того, которое было у сражавшихся раньше. Те называются — провокаторы, поняла?
— Не совсем, — начала Лика и хотела ещё спросить, но её внимание отвлекли гладиаторы, что-то выкрикнувшие перед трибуной императора, а потом начавшие драться. На этот поединок Лика смотрела с большим интересом, чем на предыдущие. Было видно, что эти бойцы лучше обучены, их поединок длился дольше, чем раньше, оба гладиатора получили довольно серьёзные раны, из которых обильно лилась кровь. Закончился этот бой тем, что один гладиатор повалил другого на землю и приставил к горлу побеждённого кинжал, но не убил сразу, как думала Лика, а посмотрел сначала на общие трибуны, а потом на трибуну императора. На трибунах люди кричали и тянули вперёд руки с кулаком, у которого оттопыренный большой палец был направлен вниз. Лика хотела спросить — что это значит, когда победитель, словно повинуясь такому же жесту императора, перерезал побеждённому горло, встал и в победном жесте поднял кинжал, после чего упал. Когда победителя точно так же, как и побеждённого, утащили с арены, Севк прокомментировал увиденное, видно имея в виду убитого гладиатора:
— Я думал, его пожалеют, он хорошо сражался, но плебс требует крови, и император не стал возражать, что же, посмотрим, что будет дальше.
— Куда ж тут больше крови, — удивилась Лика, показывая на кровавые пятна на арене, которые перед следующим поединком засыпали песком.
А дальше было ещё несколько поединков, кого-то убили во время поединка, кого-то — по желанию толпы, но были и те, кого пожалели. Про одного из тех, кого пожалели, а потом унесли с арены, Авкт сказал:
— Он хорошо сражался, потому и даровали жизнь. Но всё равно он — не жилец, от таких ран умирают. Да и его соперник еле на ногах держался, повезёт, если жив останется.
— Во время поединка могут убить одного из тех, кто сражается, если же он не погиб, то жить ему или умереть решают зрители? — поинтересовалась Лика. Получив ответ, что это именно так, но иногда вмешивается император, он может помиловать даже вопреки мнению плебса, Лика на мгновение задумалась, а потом поинтересовалась:
— А как выбираются те пары, которые должны сражаться?
— Обычно по жребию, но могут быть назначенные императором или ланистой, может ещё патрон решить, кого выставить. И не обязательно это будет один гладиатор. Но это может быть вызов, его сам гладиатор может сделать, но это должен быть известный боец. Обычно такой вызов делает владелец гладиаторской школы, поставив на этот бой определённую сумму, иногда, очень немаленькую, — на этот раз ответил Севк, ему понравилось, что Лика заинтересовалась боями гладиаторов, вот он и решил этот интерес поощрить, Лика его не разочаровала, хотя слегка удивила, поинтересовавшись:
— А я могу кого-нибудь вызвать?
— Для этого надо стать известной, такой, чтоб при виде тебя зрители кричали от восторга. А для этого надо одержать несколько эффектных... ну, не только красивых побед, а таких, которые любит плебс. Ну ты видела — каких, — пояснил Севк. Лика кивнула, показывая, что поняла, но новый вопрос задать не успела, глашатай объявил имена, участников следующего поединка. Это были три женских имени, их Лика пропустила мимо ушей, но насторожилась, когда глашатай назвал их соперниц:
— Селена Разящая, Диана Белая стрела, Гриппа Стремительная!
На арену вышли знакомые Лике гладиаторши. Из одежды на них были только набедренные повязки, но вооружены они были по-разному, если Селена и Гриппа держали в правой руке короткие мечи, а в левой — небольшой круглый щит, то Диана — четыре белых дротика.
— Луций таки настоял на этом поединке, отказаться нельзя было, хоть и жалко девочек, проиграют ведь. Какие там сделаны ставки? — вздохнув, спросил у Авкта Лициний. Тот, тоже вздохнув, ответил:
— Четыре к одному, мало кто надеется на победу наших девочек.
Поединки не сразу начинались, так как перед ними делались ставки на победу того или иного бойца. Лика уже разобралась в этой системе, хотя и виду не показала. Сейчас же она повернулась к Севку и с решительным видом попросила:
— Одолжи мне сто сестерциев, после поединка я отдам.
— Это очень большие деньги, у меня столько нет, я могу тебе дать только десять, но и это очень большие деньги, тебе придётся много работать, чтоб столько получить, готова ли ты отработать такую сумму? — покачал головой Севк и, увидев кивок Лики, поинтересовался: — На кого ты хочешь поставить?
— На наших, — коротко ответила девочка и снова спросила: — Так одолжишь или нет?
Севк переглянулся с Авктом, тот, подозвав служителя арены, принимающего ставки, отдал ему требуемую девочкой сумму. Лика кивнула и показала рукой на арену, где начинался поединок. Две тройки гладиаторш двинулись друг навстречу друг другу. Селена, Гриппа и Диана шли плотной группой, а их соперницы разошлись в стороны, понятно для чего — они старались окружить своих противниц, лишив их свободы манёвра. Авкт, глядя на эти действия, со вздохом произнёс (Лика поняла, что не только она поставила на своих):
