Одни убытки

Нет уж, в чем-то надо обойтись и без него, в конце концов. Ага. На его тачке, с его девчонкой для помощи, с включенным по его указке обогревом... Да! Откуда брать те тепловые аппараты? Летисии, девчонке новенькой по фамилии Вентура, это нужно, они говорили. И сколько надо этих штук, они вообще большие? И реально ли их увести в городе по-тихому, потому что не хватало трабблов с копами в такое время, а если не реально, то хватит ли трех сотен с чем-то там долларов? Догнать, спросить?

Да он уж, небось, уехал. У него дел навалом, он так каждый день крутится. Семьи у него, правда, нет. Хотя, как посмотреть... и если именно так и смотреть, то это кошмар.

Тяжело, когда в тебя всё упирается? Так и ныл, так и жаловался, да? Кому... ему?! Сравни масштаб и умри от стыда, слабак. Чёрт, и принесла его нелегкая в наши места! Да ладно. И слава богу, что принесла.

Рамирес доплелся, наконец, до крыльца, поднялся на пару ступенек и принялся, матерясь, выгребать из растоптанных ботинок коварный снег. Проклятье, дурацкие нервы всё-таки гудят в башке, давят в мышцах и мельтешат перед глазами радужной пленкой. Спирт убойная вещь, хорошо, удалось вздремнуть. Даже не без удобства. Офигеть, вообще осторожность потерял, берите голыми руками... Ничего, вроде этот не из тех, кому по вкусу куражиться. А то б давно уже...

— Рамирес?

Ох ты ж бля, он еще тут?!

Не ожидав совсем этого оклика, да еще так близко, он резко вздернулся и тут же со стоном схватился за виски, потому что двинуло мощно изнутри в оба одновременно и чуть не вынесло нафиг прямо сквозь череп. Пробило холодным потом, сразу окатило противной волной испуга.

— Твою мать! Дэлмор! Чтоб ты сдох, так подкрадываться, урод! Я чуть не... ну какая ж ты зараза, cabrоn недоделанный!

— Извини. Я тут подумал...

— Чего?! — Рамирес, часто дыша открытым ртом, для надежности ухватился за перила. — Что такое, joder a tu puta madre, срочное?!

Он видел себя будто со стороны и, если честно, себе удивлялся. Агрессивный, окосевший и измотанный, еле стоит, но увлеченно, сверху вниз со своих ступенек, вопит на парня, на которого поднимать голос не стоит ни с какого перепугу, даже самого внезапного, вообще ни с одной разумной точки зрения...

А тот — не возмущается, не злой, не то чтобы угрюмый, но притихший какой-то, покорно сносит ругань, пропуская мимо сознания, и это его "извини"... да псих для него еще чересчур мягкое слово. Да еще и протягивает что-то на раскрытой ладони.

— Возьми.

Синий пластиковый прямоугольник.

— Слышишь?

Моментально мерзко заныл палец с содранным ногтем, про который давно забыл. И почудилось, что пахнуло от этой чёртовой мелкой штучки дешевым липким бухлом из того бара. И слова застряли в глотке, и мозги сдаются всё это совмещать и осмысливать...

Взять? После всего? Просто совершенный уже запредел.

А он серьёзно. Быстрее, чем надо, с сильным нажимом:

— Не в долг, Вентура, разумеется, не в долг! Вообще не тебе, ты понял?! — и голос падает у него. — Им, твоей сестре и ее девчонке. Пусть как... мать твою, в подарок.

Рамирес не может и предположить, какую реакцию по нему, намертво оцепеневшему, может читать Дэлмор. Рамирес не в курсе совершенно, что именно чувствует. Ничего он не понимает и сообразить не в состоянии. А непостижимый Хостовский, гад, которому мало всего, что было, почему-то не собирается, кажется, брать назад дьявольски неудачную шутку.

— Знаешь, парень, если честно, эта хрень мне всю ночь жжет карман. Думаешь, я ее возьму просто так обналичу и тупо просажу на развлекуху? Вентура, если ты не возьмешь, я выйду за ворота и сломаю ее нахер пополам. Без вариантов. Но ведь это глупо, верно же?

Он тоже бывает не уверен? Он может выглядеть приниженным, несмелым, он способен просить, ожидая в ответ чего-то, похожего на удар?

— Держи. Им же надо, твоим девчонкам много чего понадобится. Да, сейчас всё пока нормально сложилось, но это не значит, что потом не может быть сложностей. И что тогда? А так всё будет. Я ничего такого не имею в виду, да, ты достанешь деньги и обеспечишь их всех, знаю, Рамирес! Но конкретно вот это дерьмо, — карточка дрогнула в его пальцах, — после того, как мы с тобой им вчера покидались друг в друга, я использовать не буду. Оно пойдет либо в никуда, либо на пользу твоим.

Черноволосый молчал и по-прежнему не шевелился.

— Вентура! Да ну пошли же ты в задницу всю эту херню с законами, взаимными расчетами и гребаными схемами, ну сделай ты так, как на самом деле нормально и правильно! Легче так будет всем! Всем, слышишь? И мне тоже! Я прошу тебя. Возьми.

Еще несколько десятков тягучих секунд неподвижности и тишины. Шон беспомощно усмехнулся:

— Бля, ну не судьба этой кредитке переходить из рук в руки... Давай я ее потеряю. Вот здесь, на перилах. Какая разница, целой ей валяться или разломанной, за воротами в сугробе или тут? Никакой совершенно. Я сказал, что она не моя, так и есть. Пусть ее кто-нибудь здесь найдет. Кто угодно. Хоть Тревис. Он купит себе цистерну спирта. Или какой-нибудь бродяга из его посетителей будет кромсать ей газеты или отжимать дешевые замки в ночлежках. Мне плевать. Если чья-то дурная и неверно понятая гордость помешает кому-то маленькому и слабому вырасти здоровым... что ж теперь, значит, это будет не мой грех.

Всё так же стоя внизу, Шон поднял руку, смахнул снег с участка перил.

— Попадать в долги или нет — судьба иногда нас просто не спрашивает, решает по-своему, а вот принять подарок или нет — дело совести, и точка.

Синее на темном — почти не видно.

— Если я для тебя — тот, у кого можно одолжиться, когда приперло к краю, а потом отдать, выкинуть из головы, замазать намертво, потому что стыдно, и пойти дальше своей дорогой... не трогай тогда, Рамирес. Даже не прикасайся. Пусть валяется. Потому что это — не повод для долга, а я не коллекционер. Я не люблю набрасывать на людей цепи, их самому потом держать — задохнешься... Я никого не держу. И тебя тоже. Не понимаешь? Иди тогда к чёрту, Вентура.

Шон отступил на шаг.

— Но будь всё наоборот сейчас — я бы взял. Хотя я тоже гордый, и могу, дьявол раздери, добыть эту сумму в городе, как и ты. Но я сумел бы отличить подачку от подарка. Я бы тоже швырнул всё в лицо ублюдку, который это заслужил. Но я бы понял, когда такое делать уже не стоит.

Снова назад, еще дальше от ступенек, и почти на пределе слышимости:

— В долг можно попасть и врагу, Канальский. Легко, сплошь и рядом, жизнь обожает выкрутасы. Но вот подарки от врагов не берут никогда. Мы оба это знаем.

Через плечо:

— Увидимся. Осторожнее на дорогах.

Рамирес очнулся, когда Шону оставалось до машины совсем немного.

Тот уже достал ключи, но связка вылетела из ладони, утонула в снегу далеко-далеко, у самого забора, потому что неожиданный резкий рывок за плечо развернул его так же, как совсем недавно на улочке Нейтрала. Не успев еще разглядеть лицо пуэрториканца, Дэлмор обреченно подумал, что, кажется, сказал или сделал что-то лишнее, и история с эффектными жестами отказа повторится. А то и врежут.

Вместо этого Рамирес его обнял.

Коротко, на пару мгновений обхватил за плечи, судорожно прижался открытой грудью, мазнув по лицу влажными волосами, сгреб куртку Хостовского на спине в накрепко стиснутые кулаки... и отпустил.

Оттолкнул, обжег шальным пылающим взглядом, ни говоря ни слова, сорвался с места и, задержавшись на долю секунды у перил, исчез в здании.

Дэлмор постоял еще немного, глядя ему вслед.

Потом помотал головой, встряхнулся, покосился в сторону забора. Вздохнул, махнул рукой и поступил в стиле Лесли, а в машине, с трудом ползущей к родным местам, подумал о другом: что он с чистой совестью имеет полное право заявить, что потратил сегодня всё до последнего цента. В общем и целом — с большим толком.

Так или иначе, собой он был доволен, и ему это нравилось.

* * *

7

* * *

Спустя несколько нечеловечески суматошных дней Рамирес со стоном неописуемого облегчения принял предложение Агирре.

Тот, укутанный в три свитера, законопаченный сверху толстым шарфом, постучался в сарай и выдохнул, обессиленно прислонившись к косяку:

— Вентура, давай сбежим нахер от этих всех.

Проспавший три часа за последние двое суток Рамирес ошалело поморгал.

— Прям так романтично, бля, вдвоем?

— Чё? — недопонял Агирре. — Я говорю, пошли в "Эстреллу". Мне осатанело дома торчать, и ты небось тоже тут мхом зарос.

— Я? — нехорошо хихикнул Рамирес. — На мне пыль оседать не успевает. Я тут круги нарезаю почище гонщика Формулы с петардой в заднице. Это некоторые вроде тебя имеют возможность райски поболеть.

— Не знаешь, не болтай. Мне этими петардами легкие набили и по одной еще в уши запихали, а потом плюс к тому по затылку огрели чем-то вроде топора, судя по эффекту... Я вот встал только и сразу свалил к тебе.

— Под впечатлением, — вежливо пробурчал Вентура. — Реально тебя протащило?

— Да ты что... мать даже напугалась, прикинь? Отцу глотку заткнула, около меня сидела... я обалдел вообще. Мерзостью какой-то пичкает. А совсем хреново было, так она священника притащила! Я уж было подумал, всё, проводы мне на тот свет, скатертью дорожка, hijo, а вышло-то не то. Чего делал он, не помню, но после него к той хрени коричневой прибавились таблетки, а что из этого противнее на вкус, я даже не скажу. А попробуй матери поперечь — сразу по шее. Эх она и разорется, что я сбежал...

— Насчет коричневой хрени я тебя полностью понимаю, — Рамирес закончил потягиваться и нашаривал куртку. — Первейшее у нас снадобье. С детства тошниловку глотать приходится, и тоже, бля, чуть что, так по шее.

— Да ну, — шмыгнул Агирре, — твоя не бьет. Твоя добрая. О, слушай, у тебя ж в семье прибавка, так? Пилар-то родила же?

— Ага. Ты, типа, нашел повод?

— И железный! Сейчас парней соберем... вот где б еще денег найти?

— Да есть у меня, — дернул плечом Рамирес. — В город недавно мотался, технику там одну прикупить, и к складу ихнему присмотрелся заодно. Замки хлипкие, допотопная сигналка ... придурки доверчивые.

— Покажешь? — загорелся Агирре.

— Да бесполезняк уже. Я их научил жизни. Много вынес... загнал быстренько и потому сегодня буду вас угощать. Да, кстати, кто-нибудь у нас мобильник нормальный продает, не знаешь? Я, как идиот, забыл с той партии оставить себе хоть один.

Со всеми этими разговорами парни уже продирались через зимний сад по узкой протоптанной дорожке, то и дело утопая в целине по колено.

— Mierda, Рамирес, ты б хоть за лопату взялся.

— Да-да, сплю и вижу. Две лопаты, в каждую руку, и еще одну в зубы. Тут бы бульдозером... ха, самое смешное, что я даже знаю, у кого одолжить! Но мать мне за свои многолетники засветит по шее не просто так, а той самой лопатой.

Опасное по сути намерение любознательного Агирре уточнить местонахождение ближайшего источника общедоступных бульдозеров Рамирес решительно пресек:

— А того мудака, который хоть посмотрит в сторону моей Чоли, я расчленю.

— Л-лопатой? — раскашлялся сосед, маскируя замешательство.

— Не исключено. Как минимум. Ты понял?

— А чего я-то?

— Так. Мысли вслух, Агирре. Только через Церковь, свадьбу и всё, как у людей, безо всяких гребаных фокусов, а то я и бульдозером не ограничусь, богом клянусь!

— Да ты не кипятись, ясно всё... да ничего такого...

— Знаю я вас! Сами давайте, hombres, хватит с меня. Нет, я не против, но чтоб по-нормальному... я тебя сто лет знаю, она меня уже задрала вздыхать и киснуть у окна... мать вашу, вот только попробуйте мне выкинуть! Денься только, Агирре, я предупредил! — не совсем адекватный Рамирес попытался сползти вниз по борту "мустанга". — Ох ты ж бля, какой ты счастливый, парень, что у тебя сплошные братья, как я завидую, если б ты мог представить...

— А ты ничего уже не накатил часом? — аккуратно поинтересовался Агирре.

— Да мне при такой веселой житухе нихера дополнительно и не надо! Вот Чоли я пристрою по-человечески, а потом и Исабель через годик выдам за... — Вентура крайне нездоровым образом расхохотался, и напуганный Агирре решил срочно принимать меры.

— Amigo, щас мы выпьем, и всё пройдет, ага? Пошли-пошли, давай сюда ключи. Я сам поведу. В "Эстрелле" сегодня, говорят, классный скотч.

— Кто говорит? — вытер пот со лба Рамирес.

— Рамон говорит.

— А спирт там есть? Мне с него дивно хорошеет.

— Ты вразнос пошел, как я погляжу.

— Тебе не понять...

В баре обоим захорошело и со скотча. По пути они собрали несколько ребят, сманили с собой и неплохо посидели, поднимая тост за тостом за новую красавицу в клане Вентура. Глава клана скрежетал зубами, но исправно пил.

Хименес подошел позже всех, бухнул перед Рамиресом на стол новенький навороченный мобильник:

— Во, ты искал? Всего две сотни. — И заговорщицки подмигнул приятелям, намекнув, что обладает ценнейшей информацией.

— Что такое, где-почем? — мобилизовался нетрезвый Суарес.

— Народ, я с города ехал через Центр. Там "У Дэна" походу опять какая-то охеренная гулянка!

Все, кроме Рамиреса, одновременно застонали — воспоминания были свежи и ярки.

— А что, а кто, а чего так сразу?

— Похмеляться после той вроде поздновато.

— А чего мы тут сидим, чего нас не позвали?

— Кто? Хименес, там вообще что за повод?

— Да я толком не останавливался, — развел руками тот, — вы ж меня тут ждали. Я думал, соберемся вместе и стартуем туда. Не, а что, никто не в курсе? Правда, кто чего хоть слышал? Ты вот у нас, Рамонсито, вечно зацепишь...

— А что, я слыхал! — фыркнул Диас. — Да, только... ну, короче, не знаю.

— Так знаешь или нет? — не понял Суарес.

— Да гонит он!..

— Языком только чесать умеет и триппер цеплять на Рэд-стрит.

— Да бля. Чего насели? — нахмурился парень. — Хотите знать? Прекрасно! Днюха там еще одна, да! Не у Анхелес теперь, а... ну, вроде как, у...

— Да колись!

— ...У Дэлмора!

Стало тихо. Кто-то скривился, кто-то почесал в затылке, Ногейра с Диего переглянулись. Рамирес рассматривал стакан.

— Чё, точно, что ли? — несмело проговорил Суарес.

— За что купил, за то и продаю, — огрызнулся Рамон. — Мигель новость кинул, они там по своим каналам то ли подслушали где, то ли с мелкими оттуда корешатся влегкую, и те сболтнули... да хрен разберет. Вроде сегодня "У Дэна" деньги достал только Дэлмор, но столько, что хватит на всех, кто заявится, до самого утра, и на опохмел потом останется. Он проставляется, и сегодня там полная свобода.

— Нихера себе... — протянул Варга. — Так там гуляет чисто Хост или как бы все? Кто заявится?

Многие покосились на задумчивого Хименеса. Требовалось свидетельство очевидца.

— Нет, не только... по крайней мере, Заводских я точно видел. Не одного даже: Четтер курил на улице с Картером, и они ржали, а Тайгер ихний так вообще маячил с той Хостовской девкой, ну, знаете небось, смуглая такая, да не наша. На Рэд-стрит часто вертится, всё никак я там ее не поймаю. Рамон, ты не...