Землепроходцы (крестоносцы 3)

— Да, господин полковник. Понимаю всю серьезность операции, благодарен за оказанное мне доверие и клянусь, я не подведу — подскочил со своего места Грассо.

— Хорошо. Можете быть свободны — дождавшись, когда за подчиненным закроется дверь, Алексей некоторое время пытался вчитываться в лежащие на столе документы, что, впрочем, при мерцающем, тусклом свете, даваемом оплывающими воском свечами в больших бронзовых канделябрах, получалось как-то слабовато.

— Нет, так работать невозможно. Долбаное средневековье! Так ведь и ослепнуть можно. Давно пора уже электричество изобрести, или хотя бы керосиновую лампу — глухо ругнулся себе под нос.

— Черт! — потрясенный простотой и гениальностью, внезапно пришедшей ему в голову мысли Емелин подскочил со стула, заметался по кабинету — это же так просто! Сляпать на коленке простейшее перегонное оборудование, наладить производство светильников.... Это ж какие деньжищи можно будет лопатой грести! Осталось дело за малым, организовать добычу, или поставку нефти.

От грандиозных коммерческих планов, начальство оторвал дежурный офицер, доложивший о приходе Ляшкова.

* * *

Когда задержавшийся для разговора с Фридрихом, Егор, окончательно разобравшись с делами, вышел на площадь, метель уже разбушевалась в полную силу. Видимость упала до такой степени, что дальше вытянутой руки уже невозможно что-либо было рассмотреть. Только сплошное мельтешение мелких, колючих снежинок, периодически швыряемых в лицо резкими порывами ледяного ветра, принесшего шторм откуда-то с северных широт Атлантики.

Какая-то тень внезапно, возникла откуда-то слева, материализуясь в размытые сумерками и метелью силуэт человеческой фигуры. Ляшков резко шагнул в сторону, выхватывая из ножен спрятанный под плащом клинок, но стоявший за его спиной Валдис стремительно метнулся к незнакомцу, обрушиваясь на него всем своим немаленьким весом.

— А-а-а — захрипело придавленное к земле тело — не убивай! Пощады государь! Милости прошу!

— А ну Валдис. Подними его.

Здоровяк телохранитель резким рывком вздернул пленника на ноги, встал рядом, продолжая прижимать к его горлу лезвие своего кинжала.

— Кто таков будешь, болезный? — поинтересовался Егор, разглядывая в свете горящего над входом в ратушу масляного светильника, вывалянного в снегу, взъерошенного мужичонку неопределенного возраста, заросшего почти до самых глаз густой, растрепанной бородой и копной давно немытых и нечесаных волос, в потертом, местами подранном и прожженном кожухе, подпоясанном новым замшевым поясом на котором висели ножны внушительного на вид тесака и некогда украшенных вышивкой и бахромой, а ныне сильно потертых и заношенных леггинах и мокасинах — и чего ты мил человек на людей бросаешься?

— Аникей я, Прохоров сын — мужик опасливо скосил глаза на оружие у своей шеи — не вели казнить государь. Видит Господь, не измышлял я супротив тебя. Серебром поклониться хотел. Богатством несметным.

— Серебром говоришь? — Егор окинул оценивающим взглядом непрезентабельный, бомжеватый "прикид" собеседника. На богатея, обладателя "несметных богатств" тот походил мало, но вот на человека, долгое время проведшего в диких и безлюдных местах, вдали от цивилизации, вполне. А это уже наводило на определенные мысли.

Предчувствия его, как говориться, не обманули. Беседа действительно получилась познавательной и взаимовыгодной для обеих "высоких, договаривающихся сторон".

Аникей и в родном Новгороде особо усидчивым человеком не слыл. Вел жизнь вольную, ни семьей, ни хозяйством себя не обременял, подряжался на временные работы в ватажки рыбаков или грузчиков на волоках, добывал зверя в лесу, пару раз хаживал и с ушкуйниками в земли Вятские и Прикамские. Заработанные деньги и воинскую добычу весело пропивал, прогуливал в компании таких же бесшабашных гультяев, и оставшись на мели, вновь находил способ заработать, не привязываясь надолго к какому-либо месту. Вдоволь нагулявшись по просторам Руси — матушки, решил наконец поискать удачи в землях заморских, о существовании которых узнал от знакомых ушкуйников.

Все-таки есть на свете категория людей, не созданных для оседлого существования. Вот и Аникей Прохоров, а именно так он был записан в паспорте, полученном сразу по прибытии в Форт Росс в местном отделении полиции, перебравшись в Новый Свет, своим привычкам не изменил. Отказался от предложенного ему земельного надела. Вооружившись: топором, ножом и старенькой пищалью, отягощенный одной лишь тощей котомкой с небогатым припасом, ушел в лес, где и зажил прежней, не всегда сытой, но зато, привольной жизнью. Охотился, рыбачил, благо дичи и рыбы было полно. Добывал и продавал купцам кленовый сироп, и меха, да и сам временами приторговывал всякой мелочевкой с туземцами, в чьих селениях иногда гостил во время своих странствий, заодно перенимая их обычаи и охотничьи ухватки. Так и бродяжничал, пока месяц назад, обустраивая временную стоянку под обрывистым берегом небольшой речушки, не обнаружил пару интересных камней, расплавившихся и оплывших в костре белым металлом. Смекалки и богатого жизненного опыта хватило, чтобы сообразить, что случайно наткнулся на обнажившуюся после обвала породы серебряную жилу.

Первой мыслью бродяги было утаить внезапно свалившееся на него богатство, но по здравому размышлению, от этой идеи пришлось отказаться. Даже при условии, что он сумеет выплавить какое-то количество драгоценного металла, сбыть его хоть сколько-нибудь выгодно и втайне от властей не получится, а нарываться на неприятности Аникей не хотел. Поэтому справедливо рассудив, что лучше синица в руках, чем журавль в небе, он отправился в столицу.

— Так, а ну, пошли за мной — выслушав своего непоседливого подданного, Егор принял решение моментально, едва только сообразив, о чем тот ведет речь.

Не успел Прохоров, ошеломленный таким напором опомниться, как Валдис ухватил его за шиворот, и вся троица стремительно рванула через площадь к огоньку, светящемуся над входом в здание княжеской госбезопасности.

В здание они не вошли, а влетели, буквально "на плечах", докладывающего об их приходе, дежурного безопасника, ворвались к подсчитывающему барыши от покорения неосвоенного еще рынка осветительных приборов, Емелину.

— Леха! Камера свободная у тебя найдется? — бросил Егор с порога удивленному приятелю.

— За что государь? Не погуби! — при этих словах Аникей ужом вывернулся из клешней державшего его Валдиса, рухнул на колени — нет за мной вины перед тобой!

— Тихо! — рявкнул на него Ляшков — чего развылся? Никто тебя губить не собирается! Ты где остановился в городе?

— В кабаке, у городской заставы.

— О находке рассказывал кому?

— Да что ты, государь. Как можно? Разве ж я без понимания.

— Вот. А теперь представь. Дам я тебе денег, ты упьешься, по пьяной лавочке сболтнешь кому-нибудь, а там один Бог ведает, что может случиться — объяснил Егор — а так предоставят тебе лучшую, еще раз повторяю, лучшую камеру, дадут харчей, самых лучших, от пуза. Вина, сколько душа пожелает и все за мой счет. Отоспишься, отъешься, отдохнешь под охраной, пока мы людей собираем и экспедицию готовим. Потом отведешь старателей туда, где серебро нашел, и все, свободен, как птица.

— Так-то, оно так, княже — почесал косматый затылок мужик — вот только...

— На, держи — Егор отвязал от пояса и протянул ему увесистый, звякнувший металлом кошель — здесь двадцать талеров. Еще тридцать получишь, когда дело сделаешь. Хватит?

— Благодарствую, государь — поклонился Аникей — хватит. Еще батюшка мой покойный сказывал: мол, от большого богатства и беды большие бывают. А на эти деньжищи мне почитай месяц пить, гулять можно и забот не ведать.

— Вот и ладушки — включился в разговор и хозяин кабинета — дежурный! Отведи гостя в лучшее помещение и обеспечь всем необходимым. Всем, что попросит. Да, и на завтра организуй ему баньку и цирюльника, а то видать долго по лесу бродил, сам на лешего стал похож.

— Банька, то хорошо. А, что и женку гулящую можно, значит? — хитро прищурился бродяга.

— Ну, уж ты так-то не наглей — возмутился Емелин под жизнерадостное ржание Егора и Валдиса — здесь все-таки казенное учреждение, а не притон. Ничего, потерпишь несколько дней, а там все гулящие женки твои будут.

Прохоров в сопровождении дежурного офицера отправился к своему новому, временному месту жительства, а наши герои между тем занялись решением насущных вопросов, коих оказалось так много, что и на следующее утро Ляшков никуда не поехал, задержавшись в столице еще на два дня.

ГЛАВА 13. Новоархангельск

Небольшая, одномачтовая, топсельная шхуна, подгоняемая западным ветром, идя полным бакштагом обогнув далеко уходящий к югу, пока прекрасно обходящийся без какого — либо названия мыс, наконец вошла в горло большого залива на современных нам картах обозначенного как Чесапикский, здесь же ввиду огромного количества населяющих его морских обитателей, именуемого Заливом Множества Моллюсков. Счастливо миновав столкновения с многочисленными отмелями и скалами небольших островов коими изобиловали местные воды, суденышко взяло курс к южному берегу, туда, где в удобной бухте, в самом устье залива на месте современного нам Норфолка, по указу Великого Князя Новоросского строился город Новоархангельск.

Колонизацией эстуария реки Саскуеханны, коим собственно и является современный нам Чесапикский залив, новороссы занялись практически сразу после победоносного окончания войны с каюгами. Именно тогда у населявших северную часть побережья залива уже известных нам племен Саскуеханноков приобрели два участка земли. Один в самом устье Саскуеханны, где была построена небольшая, с гарнизоном в полсотни солдат, деревоземляная крепость с тем же названием, парой своих шестифунтовых орудий запечатывающая для чужих кораблей, (если вдруг таковые объявятся) вход во вполне судоходную в своих низовьях реку. И второй в среднем течении, в месте впадения в Саскуеханну реки называемой у нас Джуниатой, здесь именуемой Каюгой, городом Новый Торжок основанным на месте некогда сожженной ирокезами торговой фактории.

Юго-западная и южная же часть побережья залива принадлежала довольно могущественному по тем временам союзу Поухатан в который входили тринадцать алгонкиноговорящих племен: Поухатан, Аррохатек, Аппаматтук, Памунки, Маттапони, Чискиак, Кекутан, Раппаханнок, Вейаноак, Паспахег, Варраскояк и Нансемонд. Богатые рыбой, устрицами, мидиями и крабами воды залива, кишашие дичью леса, мягкий, теплый субтропический климат и плодородная земля восточных склонов Аппалачей вполне могли прокормить большое количество занятых первобытным хозяйством племен, собственно на алгонкинском наречии эта территория так и называлась — Ценакоммаках или Густонаселенные земли.

Сами поутаханы в контакт с людьми Белого Вождя поначалу вступать не торопились, приглядывались, приценивались. Лед в отношениях тронулся после того как к ним в руки попали купленные втридорога у соседей сакуеханноков железные нож и котел. Товар понравился, захотелось еще. Но торговля через жадные руки посредников совершенно справедливо была расценена как абсолютно невыгодная и уже к декабрю в воеводской резиденции в Новом Торжке появилась довольно представительная делегация от альянса племен с предложением открыть торговый пост уже на их территории.

Переговоры начинались трудно. Красивые раковины моллюсков, так ценимые соседними туземными племенами, бледнолицых почему то совершенно не заинтересовали. Звериные шкуры и кожи пошли уже лучше, но эксклюзивным товаром увы не являлись, этим добром рынок княжества завалили все окрестные народы. Зато предложенный для обмена жемчуг Еремея Хлопотникова как уже известно внимательному читателю назначенного в здешние края воеводой, привел в восторг, впрочем тщательно скрываемый. Ушлый новгородец, по части торговли мог любого за пояс заткнуть и спустя несколько часов переговоров за обильно накрытым столом, желаемый договор был заключен. Доплатив в довесок десяток нитей крупных, отборных жемчужин, поутаханы за топор, двухведерный чугунный котел и пару ножей уступили пришельцам удобную бухту и довольно солидный участок земли у самого входа в залив где и был заложен порт и город, строения которого и разглядывал сейчас Сергей Корнев находящийся на борту упомянутой нами выше шхуны.

Якорь бросили на правом траверзе двух орудийной береговой батареи прикрывающей вход в акваторию порта. На наблюдательной вышке замигал сигналами гелиограф, с марсовой площадки шхуны ему ответил энергичными взмахами флажков матрос — сигнальщик. Еще через полчаса от берега отвалил шестивесельный ял с которого подали буксировочный конец и вскоре судно отшвартовалось у новенького деревянного причала.

С борта шхуны на берег перекинули сходни и наш герой после нескольких дней изрядно поднадоевшей болтанки наконец очутился на твердой земле. Следом а Сергеем на сушу один за другим стали сходить другие пассажиры. Семеро членов экспедиции в состав которой вошли пятеро стрелков Грюненбургского полка во главе с капралом, Якоб Кирхенер — молодой врач, один из лучших учеников Татьяны и вечный бродяга — авантюрист Аникей Прохоров, которому наконец надоело пропивать в городских кабаках полученные за наводку на месторождение серебра деньги.

Открывшийся взглядам новоприбывших городишко размерами совершенно не впечатлял: длинное здание склада на берегу, несколько землянок и бревенчатых, рубленных судя по всему из сырого дерева, крытых дранкой домов вытянутых в одну единственную улицу, начинающуюся прямо от причала и упирающуюся другим своим концом в мощную, приземистую башню с развивающимся под свежим ветерком полотнищем флага на шпиле.

— Господин полковник — на встречу прибывшему начальству шагнул здешний комендант уже знакомый нашему читателю по предыдущим главам лейтенант Щербина, вытянулся, вскинув руку к каске рявкнул поставленным командным голосом — докладываю: во вверенном мне гарнизоне происшествий не случилось, потерь нет, личный состав несет службу согласно утвержденного мною распорядка.

— Вольно — Корнев небрежно козырнул в ответ окинул подчиненного, внимательным взглядом, протянул руку — здорово Федосей. Давно не виделись.

— Здравия желаю, господин полковник — пожав протянутую руку уже спокойней ответил офицер — да уж почитай пять месяцев прошло.

— Ты вот, что распорядись, чтобы ребят моих обустроили — Сергей оглянулся на прибывших с ним людей, при помощи экипажа шхуны выгружающих экспедиционное имущество на причал.

— Сделаем в лучшем виде господин полковник — заверил его Щербина — да вон, хоть в казарму второго отделения и пристроим пока, они все едино покуда на батарее службу несут.

— Ну добро — кивнул Корнев, дождавшись когда сопровождающему коменданта сержанту будут отданы соответствующие распоряжения, добавил — ну, что пойдем, покажешь, расскажешь как вы тут обустроились.

Несмотря на весь убогий и заштатный вид Новоархангельска, обитающие здесь пол сотню солдат и двадцать семей переселенцев на самом деле успели сделать максимум из того, что было возможно за такой короткий срок. Все три месяца с момента основания города эти люди трудились не покладая рук успели отстроить не только какое — никакое а жилье позволяющее пусть без особых удобств но обеспечить крышей над головой без малого полторы сотни жителей, но и возвести береговую батарею прикрывающую вход в бухту с моря и блокгауз в случае тревоги могущий стать надежной защитой для гарнизона и хранилищем стратегических запасов продовольствия и пороха, а заодно являющийся главным административным зданием зарождающегося поселения.