Зови меня Нэтти

— Как ты ухитрилась всё это организовать.

— Ну эту посадку я начала готовить ещё до старта из Нижнего. Благо у нижегородских купцов есть связи где угодно. Нашлись и в Дании.

Дни воздухоплавания в Петербурге

На следующий день на закате колёса шаврушки коснулись травы Комендантского аэродрома. Несмотря на вечернее время здесь было людно.

Только что закончились показательные полёты, в которых лётчики демонстрировали "Фарманы" и "Авиатики".

И вот внезапно со стороны залива прилетает длинноносая летающая лодка с высоко поднятым над кабиной крылом и почти бесшумно приземляется.

Из кабины выбираются юноша и девушка, слега пошатываясь от усталости и подходят к Кованько, который с трибуны распоряжается завершением очередного дня Воздухоплавания.

— Внимание, господа! — объявляет тот в рупор. — Только что вы были свидетелями завершения сверхдальнего перелёта по маршруту Петербург-Неаполь-Париж-Петербург с промежуточными посадками в Кельцах, Женеве и балтийском острове Борнхольм. Сейчас летающая лодка конструкции Игоря Сикорского и под его же управлением совершила посадку после беспосадочного перелёта с острова Борнхольм, расстояние от которого до Петербурга составляет более тысячи вёрст.

— Только вчера достижением казался перелёт Пиотровского в Сестрорецк и Кронштадт, — заметил великий князь Дмитрий Павлович Столыпину. — Интересно на какой высоте они летели. Уже понятно что два с половиной часа в воздухе, которые казались рекордом ещё на прошлой неделе, по сравнению с этим перелётом — детский лепет. Но не удивлюсь если узнаю, что они и по высоте превосходят нынешних рекордсменов.

На следующий день из стоявшего запечатанным две недели ангара Сикорский выкатил биплан, создавая который он пытался повторить "По-2".

Машина была ещё не испытана толком, поэтому Нэтти была категорически против её демонстрации. Но атмосфера праздника воздухоплавания заставила её согласиться на настойчивые просьбы Игоря.

После взлёта на крыльях зажглись дымовые шашки, зелёная на правом и красная на левом и в процессе выполнения фигур пилотажа за аэропланом тянулись, причудливо переплетаясь, красная и зелёная струи дыма.

— Игорь, что ты творишь! — воскликнул Уточкин, когда после полётов авиаторы собрались в одном из ангаров. — Вот мы работаем, выкладываемся, думаем что показали мастерство, а тут прилетаешь ты, и демонстрируешь что, как писал кто-то из этих, нынешних декадентов, то ли Чёрный, то ли Бедный, "Рождённый ползать — летать не может".

— Серёж, я не столько пилот, сколько конструктор. Для того чтобы хорошо летать, нужна хорошая машина. Я её сделал. На ней даже я могу летать вниз головой, хотя мне диплом пилота Блерио три дня назад выписал. Переучивайся на неё, будешь виражить лучше меня. Повторяю, я конструктор. А пилотировать, это отдельное умение.

Тем временем к компании пилотов неслышно подкралась Нэтти, уже где-то раздобывшая гитару:

— Игорь, ты представишь мне коллег?

— Да, конечно, это Миша Ефимов, это Серёжа Уточкин, это Боря Руднев.

— Цвет российской авиации. Хотите я вам песенку спою про этот ваш авиационный праздник?

— Конечно хотим!

Куда, петербургские жители9

Толпою нестройной бежите вы

Какое вас гонит событие

В предместье, за чахлый лесок?

Там зонтики белою пеною

Мальчишки и люди степенные

Звенят палашами военные

Оркестр играет вальсок.

Ах, лётчик отчаянный Уточкин,

Шофёрские вам не идут очки

И что за нелепые шуточки

Скользить по воздушной струе?

И так ли уж вам обязательно,

Чтоб вставшие к празднику затемно

Глазели на вас обыватели

Роняя свои канотье?

На следующий день в "Новом Времени" вышла статья Кривенко "Полёт в будущее":

Ещё вчера мы радовались достижениям нашей авиации, таким как провести два часа в воздухе или долететь без посадки от Питера до Сестрорецка. Но вчера под занавес очередного дня праздника воздухоплавания на Комендантское поле приземлился аэроплан г-на Сикорского, который в корне изменил наше представление о том, на что способна современная авиация.

Г-н. Сикорский совместно с г-жой Марсовой, известной как изобретательница лекарств от сепсиса и туберкулёза, совершил в течение двух недель перелёт по маршруту Петербург — Неаполь — Женева — Париж — Петербург.

Несмотря на усталость после десятичасового беспосадочного перелёта, господин Сикорский согласился ответить на вопросы нашего корреспондента.

— Игорь Иванович, а почему вы не участвовали в днях воздухоплавания с самого начала, а вместо этого отправились в турне по Европе.

— Это не моё решение, у госпожи Марсовой были какие-то торговые дела в Неаполе и Париже. Это её аэроплан, хотя и построен мной. И у меня был выбор: нарезать круги тут над Комендантским полем или принять участие в действительно рекордном перелёте. Вернее выбора-то не было. Ещё три дня назад у меня не было удостоверения пилота. Мне его выписал экстерном Луи Блерио в Париже уже по итогам этого перелёта. То есть либо смотреть с земли как другие поднимают мои машины в воздух по ученической программе, либо лететь самому на пределе возможностей машины.

— А как вообще у вас появилась мысль построить такой аэроплан?

— Ну, это опять же заслуга Наталии Александровны. В мае она пришла ко мне и сказала, что ей нужна разъездная воздушная лодка для поездок по России, и она видит во мне человека способного её построить. Я принял этот вызов, и, видите, получилось.

— Вы поставили совершенно невиданные рекорды по продолжительности и дистанции полёта. А как с другими характеристиками — высота, скорость?

— Наталия Александровна считает что скорость и дальность полёта явно недостаточны. Говорить о коммерческом применении аэропланов можно будет после того как станет доступен беспосадочный перелёт от Питера до Севастополя, а лучше до Иркутска. Ну и скорость не меньше двухсот вёрст в час. А у нас пока сто десять. Да, это в полтора раза больше чем продемонстрировал Блерио в Реймсе. Но, поскольку пассажирское место в аэроплане не может обеспечить того комфорта, который даёт купе спального вагона, нам нужно чтобы поездка занимала в разы меньше времени.

— Вы позиционируете аэроплан как пассажирский транспорт?

— Да, в частности. Срочная почта, спешащие пассажиры, эвакуация больных из отдалённых городков в центральные больницы. Известная волжская судоходная компания "Самолёт" проявляет интерес к моим работам и даже частично их финансирует.

— Но это явно развлечение для небедных пассажиров. А согласятся ли богатые люди терпеть лишения полёта? Я тут на днях попробовал подняться в воздух на "Фармане" и надо сказать ощущения весьма острые. Треск мотора, ветер, пустота внизу...

— Ну это опять же вопрос конструкции. Сегодня я, пожалуй, не возьмусь ещё раз подняться в воздух, а завтра приглашаю вас прокатиться на летающей лодке госпожи Марсовой. Закрытая кабина, удобное сидение, можно спокойно разговаривать, как в неторопливо едущем автомобиле. А весной я надеюсь продемонстрировать машину, способную поднять десяток пассажиров. Там по салону можно будет ходить, в состав экипажа будет включён проводник, обслуживающий пассажиров, и комфорт будет никак не меньше, чем в европейских сидячих поездах. Хотя, конечно, вряд ли мне удастся в этой модели поднять дальность полёта до тех величин, которых требуют размеры нашей страны.

— Так что насчёт высоты?

— По пути от Неаполя до Женевы нам пришлось преодолеть Альпы. Конечно, подняться выше вершины Монблана мы бы не смогли, на такой высоте в воздухе недостаточно кислорода, и нужна либо длительная привычка к разряженному воздуху, которую туристы вырабатывают, постепенно поднимаясь в горы, либо тот или иной род дыхательного аппарата. Но перевал Ферре мы преодолели, причём прошли над его седловиной минимум в двухстах саженях. То есть безопасная высота полёта для нашей машины это примерно полторы тысячи саженей или по французским мерам, три тысячи метров.

— Но, насколько я понял объяснения других авиаторов, бензиновый мотор начинает терять мощность на гораздо меньших высотах.

— Бензиновые моторы — изобретение недавнее, их ещё нельзя считать зрелым и надёжным техническими решением. Поэтому на нашей летающей лодке стоит паровая машина. Сделать паровую машину лёгкой оказалось проще, чем сделать бензиновый мотор надёжным и не боящимся высоты. Хотя, конечно, за бензиновыми моторами будущее, и лет через десять-двадцать их детские болезни будут преодолены.

Пылинка дальних стран

К Нэтти, отдыхавшей после полётов в ангаре, подошёл Кистяковский.

— Нэтти, тут одна моя знакомая хотела бы с вами познакомиться.

— Кто? — удивилась девушка, полагая что ради кого попало Владимир Александрович не станет выступать ходатаем.

— Ну вообще-то это дочь Дмитрия Ивановича Менделеева. Хотя, подозреваю, что инициатором на самом деле выступил её муж. Он поэт, может быть вы слышали это имя, Александр Блок.

— Конечно слышала. И кое-какие его стихи очень ценю. Так что с удовольствием познакомлюсь.

И вечером она сидела за столиком кафе с Кистяковским и Блоками.

При знакомстве она вытащила из кармана швейцарский ножик VictoryNox и вручила его Александру:

— Я не могу не подарить автору строк "случайно на ноже карманном найди пылинку дальних стран" карманного ножа, побывавшего по крайней мере во Франции и Дании. Конечно, вряд ли вы найдёте на нём пылинки. Я купила в Женеве несколько дюжин таких ножей на подарки и везла запакованными.

— Но откуда вы знаете этот стихотворение? Я его два месяца как написал и ещё нигде не публиковал.

— А вот знаю. Могу наизусть прочитать, — сказала она, и начала:

Ты помнишь? В нашей бухте сонной

Спала зелёная вода,

Когда кильватерной колонной

Вошли военные суда.

Четыре — серых. И вопросы

Нас волновали битый час,

И загорелые матросы

Ходили важно мимо нас.

Мир стал заманчивей и шире,

И вдруг — суда уплыли прочь.

Нам было видно, все четыре

Зарылись в океан и в ночь.

И вновь обычным стало море,

Маяк уныло замигал,

Когда на низком семафоре

Последний отдали сигнал...

Как мало в этой жизни надо

Нам, детям, — и тебе и мне.

Ведь сердце радоваться радо

И самой малой новизне.

Случайно на ноже карманном

Найди пылинку дальних стран -

И мир опять предстанет странным,

Закутанным в цветной туман!

— Интересно, кто редактировал тот текст, который вы выучили? — поинтересовался Блок.

— Ну не знаю, вы, наверное.

— В том тексте, который лежит у меня в столе, и который я даже Любе не показывал, несколько фраз звучат по-другому. Но ваш вариант гораздо лучше.

Котельников

На следующий день авиационный праздник продолжался. Нэтти опять демонстрировала высший пилотаж на У-2. Катать высокопоставленных гостей на "Шаврушке" закрытой кабиной она не стала, резонно предположив что на "Фармане" гости получат гораздо более острые ощущения. Но этим занялся Сикорский.

Ближе к вечеру, когда она уже заявила, что норму полётов на сегодня выполнила, и смешалась со зрителями, наблюдая, как летают другие, Игорь подошёл к ней:

— Тут Лева Мациевич вызывает меня на соревнование. Кто выше поднимется.

— Ну он с ума сошёл! На "Фармане" тягаться по высотности с аэропланом на двадцать лет более зрелой конструкции. У прототипа потолок, насколько я помню было под четыре тысячи метров. Это с двигателем внутреннего сгорания. А у нас паровая машина, которая меньше теряет мощность с высотой. Сбегай в ближайшую аптеку, купи кислородную подушку, сейчас соорудим импровизированный дыхательный аппарат, и ты, пожалуй, на незагруженном аппарате и на шесть тысяч заберёшься.

— Смотри, он похоже собрался продемонстрировать высотный полёт пока в одиночку, — прервал её Игорь.

"Фарман" Мациевича нарезал круги над Комендантским полем, поднимаясь всё выше и выше, Вдруг, на высоте около полуверсты машина резко клюнула носом, от неё отделились две чёрные точки и полетели вниз. Аппарат закувыркался в воздухе и тоже начал падать.

Через несколько секунд стало ясно, что по каким-то причинам сорвало двигатель, и после того как он оторвался, ничем не удерживаемый пилот тоже выпал из машины. Он размахивал руками, как будто старался удержаться в воздухе, но это, очевидно было бесполезно.

— Какой ужас, — раздался мужской голос за спиной Нэтти и Сикорского.

Девушка обернулась. Позади неё стоял мужчина лет сорока с небольшой остроконечной бородкой, одетый в недешёвое пальто.

— Неужели нельзя что-нибудь придумать? Парашюты вроде уже изобретены...

— Нынешние парашюты, — высказалась Нэтти, — крепятся на фюзеляже аэроплана. Сильно бы это помогло Мациевичу, которого выбросило с сиденья?

— Значит парашют надо складывать в ранец, который лётчик будет всегда носить на спине. Тогда что бы ни случилось с аэропланом, лётчик покинет его вместе со спасательным средством.

— Интересная мысль... — протянула Нэтти, упорно пытаясь сообразить кого же ей напоминает собеседник. Её выручил Сикорский.

— Давайте познакомимся, — сказал он. Игорь Сикорский, авиаконструктор. А это Наталья Марсова, авиатор и предприниматель.

— Котельников, Глеб Евгеньевич, отставной акцизный чиновник, — отрекомендовался собеседник.

— А вы не хотите заняться разработкой вот такого воздушного спасательного жилета? — поинтересовалась Нэтти, вспомнив наконец, что портрет этого человека висел в аэроклубе именно как портрет изобретателя ранцевого парашюта, и что подтолкнула его к изобретению именно катастрофа, случившаяся на празднике воздухоплавания в 1910 году.

— Хочу. Но как вы понимаете, я — человек небогатый.

— Это не проблема. Я легко могу вам выделить небольшую субсидию на эксперименты. В конце концов, я сама много летаю, и, несмотря на то, что летаю на аэропланах, созданных Игорем, не отказалась бы от такого средства спасения. А Игорю, которому постоянно приходится испытывать новые, ещё не отлаженные конструкции аэропланов, такой прибор ещё нужнее.

Нэтти вытащила из полевой сумки чековую книжку Волго-Камского банка и выписала чек на тысячу рублей.

— Думаю на создание первого образца вам хватит. А потом приходите к Игорю сюда, на Комендантский аэродром, он вам организует испытания.

Кто сказал, что паровозы не летают

Студент Императорского Технического училища Лёня Рамзин поймал профессора Гриневицкого в коридоре, размахивая газетой "Новое время".

— Василий Игнатьич, вот, посмотрите! Помните вы две недели назад отказалась утверждать мне тему курсовой работы "Спиральный прямоточный котёл для авиационного парового двигателя"?

— Да, я полагаю что на воздушном и автомобильном транспорте паровые машины совершенно бесперспективны.

— А вот — рекорд продолжительности полёта, рекорд дальности, и пролёт над перевалом Ферре. За десяток дней преодолена трасса Петербург-Неаполь-Женева-Париж-Петербург. А вы говорите, паровозы не летают.

— То есть этот полёт совершён на аэроплане с паровой машиной?