История золушки глазами крестной феи

И последней на сегодня прибывшей претенденткой была Амалия Дивная, дочь Дивногорского князя Никиты Дивного, самого большого землевладельца в Тридевятом царстве. Что она из себя представляла, понять было тяжело. Она большую часть времени молчала, опустив очи долу и не смея поднять взгляд ни на принцев, ни на прислугу.

Итак, три первые претендентки прибыли.

Алена сидела у мраморной балюстрады на втором этаже и что-то строчила на бересте.

— Ален, — тишина. — Ален, ты чего там пишешь?

— Не мешай! — отмахнулась она и продолжила писать.— ... сунула ему руку для пацалуя — один раз, уселась в реверансе вывалив всю свою декальту — один раз. Прынц чуть слюною его не закапал. Вот сиськи стерьвь отрастила!

Аленка пристально посмотрела на графиню Гродскую, запоминая и записывая все ее прегрешения. Рядом валялись еще две такие же исписанные бересты, где был запечатлен компромат на других двух претенденток.

— Эй, ты чего? — я попыталась ее опять отвлечь.

— Записываю, — она опять от меня отмахнулась. — Я не злая, и память у меня хорошая, но в таком деле не стоит на память надеяться. Как ты там казала, вендетта? Ну, так я должна точно знать, за что им отот террор устраивать! Ежели они до моего Рикарды приставать не будут, то и пущай живут далее. А вот как протянут до него руки, так протянуть и ноги! Кто к нам с чем, тот от кого, потому и получит!

Она гордо посмотрела на меня и, маскируясь за ведром, поползла в сторону апартаментов будущих невест. Как ни странно, но передвигалась она практически бесшумно. Вот что значит постоянные тренировки в стиле солдата Джейн, с ведром в виде основного оружия. А вот в крыле, где поселили претенденток, нам не повезло. Коридор, который вел к апартаментам, был практически пуст. Ни тебе диванчика, ни кушеточки, про шкафы я вообще молчу. Нечего им делать в коридорах. Только возле некоторых дверей сиротливо стояли рыцарские доспехи, но и то, на все крыло их было буквально двое-трое. Алена постояла с минуту с ведром на перевес, подумала, для стимуляции креатива почесала макушку, а потом улыбнулась, да так кровожадно, что мне стало страшно.

Она потянула загребущие ручонки к ближайшей консервной банк..., кхм, латам. Легонько подняла их с полу, и пошла переодеваться в ближайшую коморку.

— Ты чего, болезная? — взвыла я, следя как Алена, с непередаваемым выражением на лице влезает в латы. Размерчик, кстати был не ее. На груди латы не сходились, в талии были велики. Кольчужную юбку вообще пришлось по боками загибать, чтобы были видны ноги, затянутые в поножи и сабатоны1 размера этак сорок пятого. Последним штрихом был шлем. Слава богу, хоть догадалась кокошник снять. Но и без кокошника Алена представляла собой непередаваемое зрелище. Из под шлема торчали растрепанные, русые волосы. Кирасу перекосило на груди. Латные полуперчатки время от времени спадали с маленьких ладошек, и Алена постоянно наклонялась, чтобы их подобрать. Поножи и сабаттоны при ходьбе гремели и болтались так, что постоянно возникал вопрос, навернется или не навернется. И на фоне всей этой красоты не меч, не булава и ли что-то из традиционно колюще режущего арсенала. Нет, зачем нам такие банальности, когда есть любимое ведро?

— А под кого ты сейчас маскируешься? — спросила я обреченно.

— Под рыцаря, — она поплелась из коморки в сторону коридора нещадно гремя доспехом.

— И зачем тебе это нужно?

— Серенады им на ведре выстукивать буду, заместо барабанов. Чтобы не заснули, — огрызнулась она.

— А если серьезно?

— Должна же я знать,какие у тех стерьвей планы? Ты ж сама говорила, я ужас летючий на крыльях ночи!

— Ну, ужас, ну летающий, зачем же так греметь? — изумилась я.

— Там маво размерчика не было, — и погремела дальше в сторону опочивален невест.

Самое странное, что она совершенно спокойно заняла свой пост у дверей одной из претенденток, прислушиваясь и присматриваясь к происходящему. А вокруг царила суета, которую создавали слуги, и на странного рыцаря никто внимания и не обратил. Даже то, что рыцарь с ведром, а не с мечем, не вызвало вопросов. Ведро и ведро, мало ли какие странности бывают в Тридевятом царстве.

Аленка стояла под дверью, замерев и почти не дыша. Мимо нее в свои покои проплыла Адели Гродская с вереницей слуг. Следующий час прошел в относительном спокойствии. Заселившиеся аристократки обживали территорию, а вот через часок некоторые из них возжелали общения. Естественно это была неугомонная графинька. Она зашла к Амалии и Софие и пригласила в свои апартаменты на небольшой междусобойчик. Те, естественно отказываться не стали.

Итак, очередная картина маслом. Комната графини Гродской, на диванчиках расположились приезжие аристократки, под дверями в рыцарском облачении и с ведром стоит Алена и что-то злобно шипит себе под нос.

Минут пять барышни в комнате молча пили чай и хрустели сушками, а потом Адели не выдержала.

— А кто Вам из братиков больше понравился? — она хитро взглянула на других претенденток и замерла в ожидании ответа.

— А какая разница? — удивилась более рассудительная София. — Они же близнецы!

Амалия пожала плечами, отказываясь комментировать принцев.

— Э, не скажи, один из них наследник престола, хоть и говорят, что кобелина преизрядная. Но это даже лучше. Намного приятнее иметь дело с опытным партнером, — она чувственно потянулась. — Хотя и младшенький ничего! Говорят, сущий романтик. Как бы его на серенаду раскрутить? Это же такой романти'к! Ах!

— Серенаду тебе? — мстительно пропыхтела из под шлема Алена. — Будет тебе серенада!

Следующие полчаса Адели вещала на тему 'кабы я была царицей', остальные барышни благополучно молчали, только время от времени кивали головой и улыбались. Эти две юные прелестницы были явно умнее. Разговор постепенно съехал в сторону обсуждения местной моды. Похоже, больше здесь ловить нечего.

— Ален, — я шепнула ей на ухо. — Давай убираться отсюда, а то еще засекут в неположенном месте странного рыцаря с ведром. Тут же стража раз в час должна обход делать.

Алена вняла моему предупреждению и насколько могла тихо (ну почти, она поминутно роняла с себя то одну, то другую деталь доспеха) поплелась в так полюбившуюся каморку. Сняла доспехи она намного быстрее, чем их одевала и припрятала на всякий случай, вдруг еще пригодятся.

— Вот ты мене, скажи, зачем во дворец столько этих баб нагнали? — спросила она жалобно. — Так же хорошо было! Я у той вуальке и с красным платьем почти покорила сердце Рикарды. Все уже было на мази, и на тебе, заявились эти курицы драные.

— Не отчаивайся, — попыталась я ее успокоить. — Зато больше будешь ценить свою победу! Вот ты представь, если бы не было этих девиц, завоевала бы ты сердце принца, и ладно. Быстро, скучно и банально. А так! Какой драйв, настоящая конкуренция! Ты же вырвешь его сердце из их загребущих лапок в неравной борьбе! Это же насколько слаще будет победа?

— Да? — Алена смотрела на меня в полном обалдении. — Что я у них вырвать должна? А как оно у них оказалось?

— Ой, Ален, — махнула я рукой, раздраженная очередным моментом недогадливости моей подопечной, — это я фигурально выразилась.

— Как?

— Ладно забудь, думай только о том, что Риккардо, тьху, принц Роман будет твоим и только твоим. Остальных мы отвадим.

* * *

Андрей уже который день практически не выбирался из своей комнаты. У всегда жизнерадостного принца не было настроения, что само по себе было странно. Раньше хандра на него если и накатывала, то задерживалась не больше получаса. Андрей всегда находил, чем развлечь себя и окружающих, изображая великосветского лоботряса и прожженного повесу. А вот после памятного разговора с Зозо что-то не давало ему покоя, грызло изнутри, мешало улыбаться и подкатывать к очередной прелестнице. Да еще и эти сны. Который день подряд ему снилась прекрасная незнакомка с великолепными радужными крыльями. Вот воспоминания о ней и не давали ему приблизиться к очередной девице. Барышни, ранее вызывавшие восторг, теперь казались пресными и тусклыми, навевая тоску и уныние. Естественно такое настроение наследника престола не могло долго оставаться тайной. Накануне приезда первых претенденток на его руку и сердце, с ним очень серьезно поговорила матушка царица.

Царица Дарья попыталась выяснить, что случилось с ее любимым чадом. Но ничего из этого не получилось. А что Андрей ей мог сказать? Что он тоскует? Да в таком и себе-то совестно признаться, не то, что родной матери. Так ничего и, не выяснив, царица его отпустила, правда прочитала напоследок долгую и нудную лекцию о царской чести и долге перед страной. По ушам она поездила знатно, оставив после разговора тягостное впечатление и еще более ухудшившееся настроение.

Андрей был уже не рад предстоящему мероприятию и необходимости выбора спутницы жизни. Раньше он к этому моменту относился легче, ну женится и женится. Ни кто же не запретит ему ходить налево, а как-то ограничить наследника престола может только родной отец, который на шалости сына смотрел сквозь пальцы, вспоминая свои молодые годы. Сейчас же у него пропало всякое желание кого-то выбирать и тем более на ком-то жениться. А уж когда он увидел первых претенденток! Бедного Андрея перекосило от манерной глупости графини, раздражала молчаливость Дивногорской княжны. Только Софья Вильчинская не вызвала негативных эмоций, как и позитивных тоже.

— Ты чего такой смурной? — в комнату Андрея вошел Роман с бутылкой гномьего самогона, настоянного на травах и кореньях. Он плеснул настойку в два бокала, один из них взял в руку, а второй подал брату. — Рассказывай.

— Что рассказывать? — отмахнулся Андрей.

— Например, почему ты уже несколько дней сам на себя не похож? — Роман отпил настойки и передернул плечами от пробравшего его удовольствия. — Хороша зараза! Ты пей-пей! И рассказывай.

— Не знаю о чем, — Андрей откинул голову на подголовник кресла и задумчиво поглядел в окно, где закатные лучи окрасили багряным парк и цветы перед дворцом.

— Да что ты, в самом деле как малахольная девица?! Сидишь тут, страдаешь. Томные вздохи на закате, не менее томные вздохи на рассвете. Наверно подвываешь слегка на луну, чтобы из образа не выпасть! — взвился Роман.

— Да иди ты! — Андрея немного проняло и ранее тоскливый взгляд сделался злым.

— Рассказывай! — рыкнул Роман, Андрея нужно было дожать.

— Да что рассказывать? — Андрей отвернул голову и чуть пригубил напиток. — Со мной недавно произошел странный случай. Я упал в камин, и, кажется, довольно сильно стукнулся головой, хотя шишки нет. — Он задумчиво ощупал свою голову и продолжил. — Так вот, именно с того момента мне стали сниться странные сны, каждый раз другой сюжет, но их объединяет одно. В каждом сне она.

— Кто? — Роман поддался вперед и в напряжении уставился на брата.

— Просто она, — Андрей печально улыбнулся. — С радужными крыльями.

— Фея?

— Не знаю, но она прекрасна. Со мной такое впервые, влюбится в сон. Да и вообще влюбится.

— А раньше ты ни к одной своей барышне ничего такого не испытывал? — удивился Роман.

— Что-то было, — Андрей посмотрел на него в сомнении. — Но это было другое. А, ладно, хватит об этом. Ты лучше скажи, нашел свою беглянку или махнул на все рукой?

— Да какое там! Как сквозь землю провалилась. Но вот знаешь, — Роман положил руку на сердце, — чувствую что она где-то рядом. Вот этим самым местом чувствую. И искать не перестану, пока не найду.

— Э, как она тебя зацепила! — расплылся в улыбке сразу оживившийся Андрей. — А что будем делать с претендентками?

— По мере сил игнорировать и искать, я свою незнакомку, а ты свою фею. Если она тебе так настойчиво снится, то, скорее всего она где-то рядом. Может даже нуждается в твоей помощи.

Неожиданно разговор братьев был прерван заунывным пением, раздающимся из парка. Ночь вошла в свои права, и шалунья-луна залила все вокруг своим светом, играя тенями под деревьями. Прямо под освещенными окнами покоев претенденток стоял на колене одинокий рыцарь и что-то выстукивал латной перчаткой на перевернутом ведре. Звук получался гулким и в ночной тишине разносился далеко. Ни лица, ни фигуры тайного воздыхателя юных прелестниц было не видно. Правда голосочек был уж больно тонковат и очень похож на девичий. Может, юному романтику еще и шестнадцати не миновало?

Мы на лодочке катались, Аделияяяяяя(бамс!)

Золотистой, золотой. (бамс, бамс, бамс!)

Не гребли, а целовались, Аделька моя! (бамс!)

Не качай, брат, головой. (бамс, бамс, бамс!)

В лесу, говоряяяяят,

Тут певун подпустил хорошего петуха и, чтобы это компенсировать, энергичнее загремел по ведру.

В бору, говоряяяяят, (бамс!)

Растёт, говорят, сосёнкааааааа (бамс, бамс, бамс!)

Понравилась мне, молодцу, (бамс!)

Весёлая девчонкааааа Аделькаааааа! (бамс, бамс, бамс!)

— Вот дает! — восхитился Роман. — А главное как проникновенно-то серенаду поет!

Раздраженные подвываниями юного менестреля, на балконы выбрались практически все обитатели дворца от слуг до гостей. Для полноты картины не хватало только монарших особ. А певун, не обращая внимания на собравшихся, продолжил греметь латной перчаткой по ведру, распугивая визгливым голосиной всех кошек. Куда же им в марте во время гона такое изобразить!

Я тогда тебе поверю, Аделька моя! (бамс!)

Что любовь верна у нас, (бамс, бамс, бамс!)

Поцелуй меня, приятнаааа, Аделька моя! (бамс!)

Без отрыву сорок раз. (бамс, бамс, бамс!)

На балкон выскочила злющая Адели Гродская и запустила в беднягу огрызком яблока.

— Недолет, — прокомментировал кто-то снизу.

Вредная девица метнулась в комнату за следующим снарядом, правда на этот раз принесла уже целую вазу. Прицелилась и запустила уже далеко не огрызок.

— Перелет, — народ стал азартно делать ставки, попадет или нет.

— Ах ты, зараза жестяная! — кричала она между метаниями яблок. Ей уже явно не нужны были никакие серенады и 'романти'к' она видела в гробу и в белых тапочках. — Ты чего у меня под окнами развылся? Ты чего меня перед всем двором компрометируешь?

Калинка, калинка, калинка моя! (бамс!)

В саду ягода малинка, Аделька моя! (бамс!)

Ах! Под сосною под зеленою (бамс, бамс, бамс!)

Спать положишь ты меня; Аделияяяя (бамс, бамс, бамс!)

Ай-люли, люли, ай-люли, (бамс, бамс, бамс!)

Спать положишь ты меня Аделияяяя (бамс!)

Певун не унимался и продолжал веселить народ. Правда несколько раз вредная графинька в него попала. Но что сделается рыцарю в боевом облачении от попадания яблока в броню? Правильно ничего. Когда у Аделии закончились снаряды, а у менестреля не закончились песни, до нее, наконец, дошло что было бы неплохо позвать стражу, что она собственно и сделала. Менестрель оказался сообразительным, подхватив ведро, тут же растворился в темноте, гремя латами. Постепенно парк опустел, слуги вернулись к своей работе, а гости и жители дворца отправились на боковую.

Оба брата с сожалением вернулись к себе в комнату. Как-то в последнее время вокруг принцев стало происходить слишком много подобных событий. Это заставляло задуматься, а не являются ли они звеньями одной цепи?