История русалочки по имени Светка. История вторая.

Голова совершенно не соображала, казалось, что температура моего тела приближалась к кипению. Оскальд вздрогнул во сне и инстинктивно потянулся к теплу. Он обхватил меня руками поперёк тела и уложил голову на грудь. Парень не промах, сразу просёк, где тут пряники и устроился с комфортом. Это конечно, всё интересно и было бы забавно, только в таком положении тащить его совершенно невозможно. Вот, как теперь его волочь, когда он прикорнул на мне, облапив, словно плюшевого мишку. Я попыталась отодрать его руки от себя и продолжить восхождение по ступеням. Хотя это не правильное слово, скорей восползение по ступеням. Господи у меня начался бред от горячки, не иначе! Что я несу!? Единственное, чего добилась, пытаясь отстранить Оскальда, так это то, что он вцепился в меня ещё сильней и сжал в стальных тисках мощных рук. Я окончательно теряла последние силы.

— Фу-х, вот сейчас передохну минуточку и начну снова, — уговаривала себя, откидываясь на холодные ступени.

Веки стали весить по десять тонн каждая и мне бесконечно трудно держать глаза открытыми.

— Я прикрою их всего на миг, только чтобы хоть немного расслабиться. Минутка покоя — разве много я прошу? Лишь секундочку отдыха, — шептала неповоротливым языком.

Как только я закрыла глаза, меня буквально мгновенно утащил больной сон, полный кошмаров и ужасов. Я тонула, барахталась в липкой паутине странных видений и шорохов. В них моё тело сгорало дочерна и тлело, как угли в костре. Но, в конце концов, даже кошмары утомились терзать меня, и я погрузилась в глубокий спокойный сон без сновидений.

Глава 21

Я проснулась от ноющей боли в спине, как будто сзади в меня впились железные штыри. Голова оказалась на удивление ясной и память тут же начала подсовывать различные неприглядные подробности вчерашнего дня. Чудовищная буря, дух океана, завладевший мной, жажда смерти и крушение корабля Оскальда. Как я могла просто смотреть на его смерть? Память тут же подсказала и показала, что я ещё и не то могла сделать. Но хуже всего стало, когда перед глазами всплыло родное и знакомое лицо моего тритона. Джаспер...господи, как я за тобой скучаю, хоть волком вой!

Стоп! Спокойно, Света. Нельзя даже начинать страдания, нельзя позволить себе вновь уйти из реальности и упиваться тоской. Слишком многое зависит от того, насколько вменяемой и разумной я буду. А поплакать смогу потом, когда никто не сможет увидеть меня и от Джаспера уйдёт опасность. И не вздумай рыдать и разводить нюни! Как там говорила Скарлетт в "Унесённые ветром"? "Я подумаю об этом завтра!". Вот, нужно послушать, что опытные люди говорят и не теребить лишний раз нервы. А то мало ли, на что я сейчас способна. Повторения вчерашнего совершенно не хотелось. И так натворила столько бед, что в страшном сне не приснится. Значит, дышим глубже и отвлекаемся от грустных мыслей.

Только дышать глубже сейчас проблематично. Потому как Оскальд всё ещё лежал на мне, придавив мощным торсом. Вот зараза, вцепился обеими руками, словно клещ. Теперь понятна природа боли в спине. А ну, попробуй, полежи на мраморных ступенях голой спиной и попой, придавленной сверху здоровенным мужиком. Оскальд парень далеко не маленький, весит о-го-го сколько и всё на меня маленькую и хрупкую. Надо начинать хотя бы мысленно называть его своим будущим женихом, а потом и мужем, без истерик и вздрагиваний. Тренироваться больше нужно, для достоверности.

Пятка ещё чешется, спасу нет! Нашла время, зараза! А как тут почешешь, когда пошевелиться трудно. Алё! Какая пятка?! Где мой любимый, чудесный, милый хвостик!? Меня прям током прошило, и я вздрогнула всем телом. От нового шока я забыла, что где-то что-то там болело, чесалось и придавилось. События снова приобретали чертовски неожиданный поворот. Да что же это творится! Я резко села и выглянула из-за плеча Оскальда, плавно сползающего с моей груди в район талии.

— Твою мать! — прошептала в сердцах и уставилась на ноги.

Нет, ну скажите, могу я оставаться адекватной и в своём уме, когда у меня уже третья вариация меня? Звучит бредово, зато донельзя точно отражало суть. Новая модель называлась "Ариэль с ногами". Я представила себя, сидящей на витрине магазина с ценником "Русалка-трансформер", и прыснула истерическим смехом. В этот раз реакция на новшества в собственной анатомии оказалась гораздо спокойней. Копыт и рогов нет — и то хлеб, вот и хорошо. А ножки получились симпатичные, длинненькие, стройные, с изящными ступнями и аккуратными пальчиками. Я пошевелила ими, растопырила и сжала пальцы, чуть согнула ноги в коленях. А что, тоже красиво, грех жаловаться. Я теперь, небось, гораздо выше ростом, уж точно не метр пятьдесят. Да с такими ногами принц меня на руках носить будет!

Так, что опять происходит? Я перевела взгляд со своих ножек на Оскальда. Принц незаметно проснулся и теперь забавно хлопал глазами. Бедолага пытался сообразить, как он оказался, лежащим на ступенях собственного дворца, обнимая голую меня. Было от чего удивиться и даже впасть в ступор. Без лишней скромности, между прочим.

— Э-э-э, здрасте, — выдала я, не придумав ничего умней.

Оскальд, наконец, сообразил разжать руки и выпустить меня из стального захвата. На тонкой, деликатной коже остались тёмно-красные следы, но не только у меня. Лицо принца тоже немного помялось, а на щеке отпечатался след от моего соска, к которому Оскальд так трепетно прижимался во сне. Он медленно переводил взгляд с девичьего лица на бюст, а потом обратно, при этом отчаянно краснея. Сейчас, заспанный и помятый, с отпечатком на щеке, принц выглядел...как бы подобрать подходящий эпитет...слегка не так мужественно и героически, как за штурвалом корабля или в зеркале. Ореол мачо и лихого капитана слегка пошёл набекрень.

— Кто вы, прекрасная спасительница, — прокашлявшись, спросил Оскальд низким приятным голосом.

О, как! Эпитет "Прекрасная спасительница" — мне нравится. Интересно, какие подробности он помнит? Надо бы выспросить, чтоб не опозориться в дальнейшем общении. Врать-то всё равно придётся, а как не хочется! Мне отчего-то отчаянно не хотелось лгать этой помятой милой мордашке. Это ж, как ребёнка обманывать. Сейчас, после стольких событий, Оскальд воспринимался мной, как некто типа институтского приятеля, с которым нас отправили на трудовую повинность в колхоз летом, не больше. Хотя даже это — уже прогресс для меня. Буду стараться, сильно-сильно...

— Меня зовут Ариэль, — представилась я, намереваясь мило улыбнуться.

Это я собиралась мило улыбнуться, а на деле вышло криво, потому, как отлежанная на ступенях спина и попа стали обретать чувствительность и теперь ныли и болели с двойным усилием. Я застонала и ухватилась за спину в лучших традициях радикулита. Оскальд, хороший мальчик, быстро сообразил, кто стал причиной моих страданий и кого он использовал в качестве подушки. Мужчина мгновенно поднялся и, нагнувшись, бережно подхватил меня на руки.

А дальше трагедия стремительно обрастала пафосными и комическими элементами. Принц торжественно поднимался вверх по ступеням, трепетно прижимая обнажённую меня к себе. Картинка получилась донельзя романтичной, аж дух захватывало. Двухметровый широкоплечий викинг несёт на руках свою хрупкую спасительницу. Его сильные, мускулистые руки сжимают изящный девичий стан. Тяжёлые, длинные волосы девушки переливаются перламутром в ярких лучах рассвета и ниспадают водопадом на белые мраморные ступени. Локоны ползут по мрамору чудесными змейками, искрятся и извиваются. Выплывающее из-за горизонта солнце оставляет на коже и волосах розовато-золотистые блики, мягко подчеркивает совершенные изгибы тела. Сильные мужские руки дрожат, они соприкасаются с существом, которое, казалось, рождено от слияния океана и утренней зари. Дыхание викинга становится частым, он явно проникся красотой и пикантностью момента.

Оскальд преданно смотрел мне в глаза, а надо было под ноги. На очередной ступеньке он наступил на мои волосы. Правая нога соскользнула, съехала вниз, перецепившись ещё и за левую. Принц стал заваливаться назад, крепко прижимая меня к себе. Так и не удержав равновесия, мы рухнули вниз по ступенькам, кубарем, словно пустые бутылки в мусоропроводе. Как громко тарахтели наши бедненькие косточки и ярко сыпались искры из глаз от ударов об камень! О! Можно только догадываться. Я все-таки вывалилась из объятий Оскальда, и дальнейший путь вниз проделала уже самостоятельно. На последних ступеньках, принц хорошенько приложился головой и плюхнулся в воду, а на него сверху шлепнулась и я. Вот и познакомились...

Первой в чувства пришла я, потому что ощущала себя в воде, как дома. Вода нежно поддерживала на поверхности, играла с намокшими прядями волос, укутывала пеной. Знакомый морской запах успокаивал. Я осталась русалкой, хоть и без хвоста. Суть мою Паулина не трогала, а может, уже и не смогла изменить. Рядом объявился, обрадованный появлением хозяйки, Жорка. Он подплыл к самому берегу, тыкаясь в меня носом, не зная с какой стороны лучше подлезть под руку, чтоб его погладили. Но прежде чем играться со своим питомцем, нужно выловить из воды Оскальда. На пару с Жорой мы выпихали принца на первые сухие ступеньки. Я усадила обмякшее и потому особенно тяжёлое тело Оскальда максимально устойчиво, чтоб он, ни дай бог, опять не навернулся головой. Вот теперь и всё остальное можно сделать.

Я радостно улыбнулась и обернулась к своему питомцу. Он разве что хвостом, как собачка не вилял, выражая бесконечную радость, наматывая круги вокруг и поднимая фонтаны брызг. Рыбка-то не маленькая. Я смотрела на резвящегося Жорку и умилялась. Ну, какой он у меня симпатяга! Чёрная глянцевая кожа, беленькое пузико, милый оскал, сверкающий бриллиантами, умные маленькие глазки — чудо моё! А смышлёный какой, а преданный! Отбросив всякие церемонии, я кинулась к Жорику и прижалась к его весёлой и озорной морде. Конечно, от этой милой мордахи у большинства будет жидкий стул от страха или сердечный приступ. Но для меня он самый красивый на свете. Жорка, как будто понимал меня и замер, безропотно позволяя себя тискать.

— Жор, ты тут на глазах не маячь, — инструктировала я питомца, гладя чёрный мягкий нос. — Прогуляйся подальше от берега, чтоб не заметил никто. Хорошо, малыш?

Пятиметровый "малыш" прислушивался к звукам моего голоса и смотрел умными-умными глазами. Чем больше я общалась с Жорой, тем больше сомневалась, что он обычная акула. Слишком уж он отличался от них, не внешне конечно, а внутренне. А ещё мне казалось, что временами мы понимали друг друга без слов, и за акульей плотью скрывается нечто удивительное и мудрое.

— Только ты у меня и остался. Так что береги себя, очень прошу. Если что, я тебя позову, — сказала я и показала запястье с маленьким свисточком.

— А теперь мне пора. Ещё принца куда-то девать надо. Прям наказание какое-то! — жаловалась я, обнимая Жорку.

Отлипнув, наконец, от питомца, ставшего скорей другом, я помахала на прощанье и развернулась к Оскальду. Руки непроизвольно упёрлись в боки, а брови озабоченно изогнулись.

— Вот скажи, принц. Ты это специально делаешь? — бурчала я, выходя из воды и примериваясь, как бы лучше взяться за тело.

— Ну, в смысле того, что ты опять без сознания, а мне снова придётся тебя куда-то волочь. Это становится нашей милой традицией, ты не находишь? И ведь знаешь же, что я тебя бросить не могу, и нагло этим пользуешься. Совсем не по-мужски, между прочим, — взывала я к совести Оскальда, но эта самая совесть спала где-то далеко, как и сознание принца.

— И надо же было тебе приложиться опять тем же самым местом, — бурчала себе под нос.

Я низко склонилась к лицу мужчины и внимательно рассматривала рану на виске. Кровь уже перестала литься, но сама рана выглядела нехорошо. Хотя, если задуматься, на работе в больнице я ещё и не такое видала, так что паниковать, падать в обморок не собиралась.

— Слушай, а ты копыта, случайно, не откинешь у меня на руках? — заволновалась я.

— Не вздумай! А то меня обвинят в убиении лица королевских кровей. Нервы сейчас слабые, мне нельзя нервничать. К тому же это ляжет тяжким грузом на мою совесть! Хотя может и не ляжет, в свете последних открытий по поводу своей жестокости в гневе. Да и ещё есть несколько причин, о которых я не хочу даже вспоминать, чтобы не расстроиться сильно,— я вслушивалась в ровное глубокое дыхание Оскальда и решила, что умирающие так себя не ведут и не выглядят. Значит, должен очухаться.

— Ты, это, того! Нам ещё жениться надо. Так что заканчивай меня пугать. Что ж делать с тобой? Вот найдут нас тут и что подумают? А в первую очередь сгоряча подумают, что я тебя прибила, а потом захотела труп спрятать. В историю о том, что ты сам упал, поскользнувшись на моих волосах, никто не поверит. Когда дело идёт о наследнике трона, обычно в такие басни не особо верят, а сразу ставят к стенке без разговоров, по-быстрому. И тю-тю, доказывай потом с того света, что ты не верблюд,— что-то даже немного разволновалась и почти запаниковала виновница торжества.

Я прилегла рядышком с Оскальдом и облокотилась на него локтями, ноги расслабленно болтались в воде. Стала размышлять, прикидывать так и сяк, что делать с принцем. Солнышко припекало голову. И у меня родилась, как мне тогда казалось, гениальная идея. Этот шедевр женской логики так потряс меня до глубины души, что я, отбросив сомнения и последние мозги, кинулась воплощать его в жизнь.

План был таков: пользуясь ранним утром и безлюдностью, я незаметно и тихонько перетаскиваю Оскальда во дворец, желательно в его комнату. И спокойно, только не нервничая, дожидаюсь возвращения сознания принца, так не вовремя покинувшего нас. Оскальд очнётся, а тут рядом я, вся такая красивая, героическая и опять спасшая его. Вот и нет повода не выпить и не жениться. Правда, шикарный план? А главное с огоньком и выдумкой!

Я подхватила Оскальда подмышки и, слегка подкинув, пристроила его в руках удобней. Хорошо, что я русалка. Была бы человеком, ни в жизнь не утащила бы двухметрового принца на себе. Самое важное — это не уронить венценосную ношу и не ударить опять головой. А то наше общение и так сводится в основном к моим бредовым монологам. Если Оскальд после всего повредится головой, то будет совсем ужас. С таким мужем лучше сразу пойти удавиться.

Да, Света, что-то принц у тебя постоянно не в себе. Как бы до свадьбы дотянуть и не угробить его совсем. А на вид такой крепкий и мужественный. Ладно, не буду придираться к парню. Неизвестно, какая бы я была на его месте. Он ещё, вон, "прекрасной спасительницей" называет, а нужно бы выпороть и выгнать взашей. Не будем о грустном.

— Так, что у нас тут? — пробурчала я и задумчиво осмотрела высокую стену замка.

Пока моя голова предавалась размышлениям за жизнь, ноги оставили позади мраморную лестницу, от которой у меня была уже нервная дрожь. Все это время я без отдыха тянула Оскальда под руки, пока мы не оказались перед новым препятствием. Стена замка граничила с живописным садом, заросшим высокими деревьями и цветочными аллеями. Очень романтично и красиво, только времени на любование местными красотами и архитектурными изысками пока не было. Мне нужно как-то попасть внутрь замка.