— Я понял твою мысль. — прервал Уриил. — И если ты думаешь, что я пожалел хоть об одном вранском чудовище, то ты ошибаешься. Я резал тварей, режу и буду резать! Они животные. Они не понимают иных действий кроме силы. И лгут даже тогда, когда говорят правду. Так что быть слугами в приате — еще маленькое наказание за все злодеяние, которые вранские демоны совершают. — Уриил решительно подошел к жрецу и схватил того за плечи, хорошенько тряханул. — Ты хочешь уверить меня, что дело в Габриэле. Что твари его захотят получить... Нет! Ты ревнуешь. Ты банально боишься, что энергия изменит источник, и ты окажешься не у дел!
— Это не так, уверяю тебя, — слабо засопротивлялся Сариил, утопая в подавляющей мощи главы клана.
— Ха! Я верю. Преувеличиваешь опасность, пытаешься убедить, что вран сильнее света. Посмотри мне в глаза. И скажи правду.
Сариил утонул в черноте зрачков, забился в нарастающей силе. Охотник держал сущего крепко и ждал. Требовал подчиниться. Неужели он не сознавал истины, не заглядывал в кровавое будущее... Там неизбежность. Там боль...
— Я сказал глупости, господин мой. Я не смею вмешиваться в твои дела. — Сариил стал оседать, но охотник подхватил супруга на руки и удовлетворенно кивнул:
— Так лучше. Ты будешь управляться с ритуалами, а я — с политикой. И... — губы страстно припали к устам сущего. — заниматься со мной любовью.
Глава клана толкнул дверь в спальню и уже через несколько минут освобождал Сариила от одежды. Развязывал шнуровку на рубашке, целовал нежные шею и плечи, шептал, что скоро покончит с враном, что есть план. Жрец молчал. Именно эта возможность войны пугала больше всего.
Знаки судьбы вели к краху. К поражению. К рабству и бесправию. К изгнанию светлых в любом из царств.
Чувственные поцелуи по груди. Глаза закрываются от блаженства. И отступает в звездное небо образ Габриэля, вокруг которого судьба рисует странные, пугающие зигзаги.
Сариил тонул в ласках охотника, чувствовал возрастающее возбуждение. А потому послушно открыл зерцало и высоко поднял белые, как снега гор, ноги, позволяя господину насладиться соитием. Сейчас сияющий член выйдет мощным потоком, раскрыв грудную клетку, и проникнет внутрь источника. А другой окажется между ягодицами, и начнется безумная скачка через вселенную.
Крик! В двери стучали так, что жрец очнулся от мощи Уриила и подскочил на месте. Охотник спешно натянул одежду, разгневанно ринулся к выходу, бросив супругу:
— Не смей одеваться!
Но сущий сразу потянул рубашку на плечи и прислушался к шуму вне спальни. Голоса нарастали. Голоса повторяли имена. Два имени. Габриэля и Микаэля.
Что же там происходит? Что произошло? Жрец быстро привел себя в порядок и вылетел обратно в кабинет, заполненный серафимами и совершенно посторонними ангелами, среди которых с полыхающим лицом оказался и глава второго клана — Михель. В дорожной одежде. Всклокоченный, разозленный. Еще утром он покинул город после праздника посвящения. А теперь...
— Что случилось? — серые бездонные глаза Сариила взволнованно переходили с одного охотника на другого. Оба как по команде замолчали.
— В чем дело? — Сариил вцепился в ворот длинного одеяния Уриила. — Что происходит?
Но верховного крылатого не удостоили ответа. Грубо оттолкнули, и через секунду комната уже опустела. Зато приат превратился в звенящий разворошенный улей. Потому что все искали двух юных лейла.
Поиски продолжались остаток короткой летней ночи. Над волнами океана жизни уже взошло светило, озаряя сады розовым сиянием. Запели райские птицы, растаяли следы многих ангельских ног на прибрежном песке.
Именно тогда Уриил понял, что мальчишек украли. Вранские твари...
Как? Как они проникли в приат? Кто сдал родину за бесценок и выдал Агнца? Того, кто спасет мир, как написано во всех вселенных!
Охотник задохнулся от гнева. Сариил. Он целый вечер отвлекал внимание. Болтал ерунду про судьбу. Мерзавец. Наверное, уже сбежал. Ничего, не уйдет. Не избежит наказания.
Серафимы по приказу главы клана бросились искать опального жреца. Далеко уйти тот не мог, ведь дороги перекрыли почти сразу. И нашли довольно быстро — у себя. Сущий молился и не скрывал удивления подозрениям охотников. И на все обвинительные вопросы гордо молчал.
Молчал он и тогда, когда серафимы вешали на дыбу. Судьба неумолимо кровила и выстилала следы алыми пятнами...
А в это время предатель со скорбной улыбкой сидел рядом с Уриилом, утешая его ложью о том, что, возможно, мальчишки всего лишь решили опять прогуляться.
Ненависть — она пропитывает и пожирает душу. Ненависть — она взращивает богатый урожай.
Но когда ты юн, когда не ведаешь о причинах, ты еще более беззащитен перед накатившейся судьбой, которую вчера желал изменить, а сегодня...
Габриэль в то страшное утро, когда ему недавно исполнилось пятнадцать, очнулся в незнакомой комнате без окон прикованный к кровати. На нем не было одежды. Его лишили возможности двигаться. И сопротивляться.
Демон. С огромными черными крыльями. Принял образ Микаэля. Взял его энергию. А значит — это значит, что и второй лейла в плену.
Подросток задергался, пытаясь освободить запястья — бесполезно. Страх накатил на ангела удушливой волной, дыхание перехватило, живот свела судорога. Сколько длились эти мучения, Габриэль не знал... Его тело отказывалось подчиняться, а разум паниковал. До того момента, пока в дверях не появился похититель. Черные глаза его изучали пленника с живым интересом. Демон обошел кровать и остановился у изголовья, затем коснулся сияющих волос. Снова сделал круг, словно хотел оценить каждую деталь и наконец присел на край.
Габриэль кусал губы. Он чувствовал себя абсолютно беззащитным. Но еще сильнее горела в подростке жажда к свободе. А потом чудовище заговорило. На своем языке. Ангел вслушивался в речь, пытаясь по выражению лица понять, что дьвол хочет. Он помнил, как еще недавно тварь общалась с ним. Только теперь, видимо, считала выше своего достоинства использовать низкий язык светлых.
И намеревалась причинить боль. Как можно больше боли и унижения. День за днем. Неделя за неделей. Пока однажды похититель не заявился в тюрьму с намерением теперь уже поговорить, пользуясь слабостью Габриэля.
— Знаешь, кто тебя продал? — спросил он с открытой издевкой, разглядывая измученного подростка, на шее и предплечьях которого синели засосы. — Кто дал мне возможность, используя свет твоего брата, проникнуть в приат и выманить тебя к границе? Кто позвал Микаэля к краю источника?..
Отрицательное махание головой.
Не может никто. Светлые чисты! Нельзя верить демонам. Что? Что тебе еще надо?
— Это сделал жрец. Он ревновал охотника. Он не знал, что ты не лейла. И совершил большую ошибку. Судьбоносную. А вы с братом такие дорогие игрушки.
Острый коготь провел по коже щеки, вызывая дрожь. Черты похитителя удлинились, приобретая черный оттенок. Габриэль и хотел бы закрыть глаза, уйти подальше от кошмара, окунуться в тепло волн, но продолжал, не мигая, наблюдать за действиями твари, чья рука спустилась по шее на грудь и теперь ползла по животу вниз. Опять!
— Непростая стоит передо мной задача. Ты сам не подпустишь, ведь так?
Габриэль вздрогнул, когда коготь коснулся члена.
— Но ты боишься... Это хорошо! Я знаю, что такое страх. И знаю, какие вы на самом деле маленькие крылатые зверушки!
— Пожалуйста... — подросток часто задышал, когда рука демона оказалась на внутренней стороне бедер. — Я ни в чем не виноват.
— Хорошее оправдание для сати. — улыбнулся темный похититель. — Учись просить. Учись исполнять приказы.
-Умоляю. За что?
— Неправильный вопрос. — темные губы вожделенно коснулись кожи в области бедра, переместились горячим следом на живот. Ангела словно парализовало от этих действий. И чудовище в темных одеждах теперь вызывал настоящую панику.
— Ты такой красивый. Ты понимаешь, что я от тебя хочу. Но сопротивляешься очевидному.
— Агнц святой! — глаза Габриэля наполнились слезами, когда демон коснулся ртом головки его члена. Жадно втянул в себя. — Отпусти.
— Невинная овечка, — лукавая улыбка. — Одна ночь по собственной воле, и ты свободен. Лети на все четыре стороны.
Демон продолжил оставленную ласку. Его рука стимулировала древко, а язык играл с крайней плотью, вызывая в Габриэле неуправляемые, пугающие его реакции. Каждый раз демону удавалось довести пленника до безумия. Каждый раз он усмехался и намекал на продолжение. Но тянул. И подросток не ведал почему. Чего добивается темный лорд?
А граан смотрел на цветок зерцала. На бутон, лепестки которого были плотно закрыты и спазмированы ужасом. Пробить такую оборону невозможно. Если только не использовать магию, расслабляющую, вызывающую животную страсть.
Ангел догадывался, что похититель не отступится от задуманного. Он как сквозь сон помнил, что переместился в огромную, богато обставленную комнату. И теперь лежал в мягкой огромной кровати. Тонкие руки поверх покрывала. Тело утопало в пуховой нежности. Через тяжелые веки смотрел на синие волны за окном и видел проплывающих мимо рыб. Что это? Галлюцинации? Или замок темного лорда находится под водой?
Сознание подростка плыло от питья и еды, которым потчевал несчастного черный демон. Тяжелый сон накатывался тягучей бездной. Габриэль путался во времени. Путался в мыслях. Несколько раз пытался откинуть покрывало и сползти на пол. Бесполезно. Сильная магия толкала подростка обратно, скручивала жгутами.
А потом начался настоящий кошмар, который навсегда изменил судьбу. Габриэль ощутил присутствие тварей в темноте. Попытался приподняться и начал тихо молиться светлому Агнцу. Вспышки синего пламени, языки смоляного огня. И вот кожу обжигают поцелуи и шепот на вранском наречии. Их двое. Они легко справятся с обессиленным ангелом.
Габриэль закрыл глаза. Ни к чему ему видеть сгущающийся хаос. Он попытался представить сады источника. Бесполезно. Горячий поцелуй проник в рот. Язык оплелся вокруг языка ангела. Сладостные прикосновения стали настойчивыми огненными змеями, проникающими между бедрами, ласкающими член, живот, соски.
Габриэль пытался вырваться, но все больше утопал в чернильной тьме, ощущая, как оказывается в тисках, из которых уже невозможно вырваться.
А потом он ощутил проникновение. Длинный извилистый язык лизнул задний вход и через минуту уже проник внутрь, вызывая в теле судороги. Габриэль опять дернулся, закричал. Руки его беспомощно ударили по плечам одного из демонов. Здесь во мраке, твари были все сильнее, все жаднее требовали ответа.
Горящие глаза над подростком алчно сощурились. Сильные лапы обхватили тонкие щиколотки и потянули ноги вверх, разводя их в стороны.
Габриэль забился бабочкой, пойманной в паутину. Ощутил, как в него пытается войти что-то пульсирующее, огромное...
Ангел закричал. Казалось, тогда свет погас навсегда. Казалось, что насильники, зажавшие пленника между телами, не отпустят его живым.
Просто недавний лейла не представлял, что за первой ночью последует следующая. А за ней еще одна, и еще...
Темные лорды упивались нежным невинным мальчишкой. Его страхом, его поддатливым, созданным для любви телом. Таким чувствительным и отзывчивым на ласки и жестокость. Порой пытка затягивалась почти на целую ночь. Иногда один из граанов заявлялся к Габриэлю днем. Только похититель не таился, а его помощник опускал магию тьмы.
Ангел знал, что произойдет дальше. В грудь будет пытаться проникнуть игла. Огромное мощное тело прижмет пленника к кровати, и член войдет в полыхающую дыру, чтобы вбиваться в нее, чтобы заставлять рыдать от унижения.
Лучше смерть, святой Агнц! Лучше умереть, — думал в ту ночь Габриэль, чувствуя в себе мощные толчки и слыша хриплое рычание нового хозяина. Его помощник в это время облизывал член ангела, гладил разведенные ноги. — Умереть теперь, умоляю тебя свет! Умереть...
Вскрик от очередного толчка. Еще! Агнц, дай мне сил. Дай...
Юноша краем глаза уловил свечение. Сквозь пелену хаоса оно проступало оранжевым пятном на потолке. Разрасталось, как солнечные блики в рассветных облаках. Конвульсия боли. Жадный рот, всасывающий член. И вдруг кровь. Шипящая кровь, которая горячей рекой окрасила кожу. И вопли. Два диких вопля, оглушающих, лишающих ориентации.
Тьма. Спасибо, Агнц! Спасибо...
Моргание. Серая полумгла. Нет предметов. Нет мира. Ничего нет. Лишь лицо, склонившееся близко-близко. Внимательные карие глаза. Медь коротких волос. И снова тьма...
9
Агнц святой, помолись о пропащих душах. Агнц светлый, защити нас от прелестей врана. Отверни нас от магии наслаждений и страха смерти, от зла войны и желаний стать лучше других и обмануть судьбу! Ты чистым светом открываешь свет каждому страждущему, ты очищаешь от обмана и коварства, ты прощаешь и даешь шансы... Пусть и теперь у каждого будет шанс очиститься. У каждого, кто страждет милосердия! Кто нуждается в защите.
Габриэль стоял на коленях перед открытым окном в одной ночной длинной сорочке, и холодный ветер уходящей зимы запорашивал его последним снегом. Низкие небеса разошлись в одном месте, пропуская свет, который словно лился на нежное лицо с закрытыми глазами. Руки молитвенно сложились в цветок.
Юноша не шевелился. Юноша молился, и свет от его огромных крыльев затоплял всю комнату, в которой сидел в полном шоке присланный раскройщик. Раскройщик уже как полчаса назад потерял волю к сопротивлению. Его мелкая дьявольская сущность вся находилась во власти экстаза.
Но Габриэля не волновало присутствие постороннего. Впервые за долгую зиму юноша пришел в себя после продолжавшегося кошмара и теперь его зерцало создало длинный коридор в источник.
Опала уздечка Змия, отвалились магические печати. Да и тело лишь опосредованно находилось во вране. Теперь оно, скорее, было везде. Абсолютно над всеми реальностями и утешало несчастных и заблудших. Сотни тысяч подобий Габриэля отражались в источнике, как в прекраснейшем зеркале. Сотни тысяч ангелов опускались милосердием к безнадежным и ждущим. Да пребудет великий Агнц с нами. С нами всеми.
— Габриэль! — дверь распахнулась с размаху, Змий показался в дверях, покрасневший от волнения и гнева. Он хотел спросить про Малала. Он жаждал крови и мести. Но опешил, когда увидел происходящее.
Юноша повернул к демону полупрозрачное лицо, через которое били потоки энергии.
— Что здесь происходит? — граан черной гадюкой бросился к слуге и вышвырнул невольного свидетеля прочь из комнаты, но свет уже разливался по коридорам и лестницам, остановить его было практически невозможно. Теперь яркие лучи пропитывали даже мрак беспросветности Змия, который нервно остановился в шаге от Габриэля и не смел ничего предпринимать. Обвинять? Вызнавать про рыжего мерзавца? Давить на самые болезненные точки... Как сделать это теперь, когда память вернулась, а ангел горит чистым пламенем?
— Агнц небесный, — пробормотали сияющие губы. — Вот пришла тьма. Вот хочет понять, что есть свет. Вот ее яд проникает в нас. Да не убоимся поступи...
