Фернандо быстро осмотрел холл, глянул на лестницу, оценив высоту потолков и крутизну.
— Вы знаете, падре, я пока остановлюсь на первом этаже, а завтра, когда прибудет отец Паоло, он уже сам распределит комнаты.
Подойдя к окну, капитан распахнул его, высунулся по пояс:
— Да, вид действительно неплох.
Мужчина быстро прикинул расстояние до сада — близко. Повернувшись к аббату, он продолжил с улыбкой:
— От обеда не откажусь, тем более от вина, которым так славится ваш монастырь. Только чуть позже — мне нужно проверить своего Буйного. Как бы он никого у вас не покусал, — улыбка стала еще шире. — Да мешок с вещами я забыл прихватить.
С этими словами Фернандо уселся на подоконник и поправил перстни на левой руке. Ничего не было только на большом пальце, все остальные пальцы мужчины украшали тяжелые золотые печатки с вкраплениями камней. На правой руке было то же самое.
Аббат пожал плечами.
— Как изволите, сын мой. Раз больше ничего не надо. Купальнями распоряжается брат Кристиан. Он вас проводит, если надо помыться. Я его позову вечером. Чтобы вас проводил. А пока отдыхайте, — и мужчина отправился по дорожке обратно.
Как только за аббатом закрылась дверь, Фернандо задвинул засов, и легко выпрыгнул в окно. Дорогу, так чтобы его не увидел падре, и никто, идущий по дорожке, он себе уже наметил. Быстро добежав до сада, мужчина разочарованно огляделся — никого не было видно. Но если это был действительно Луис Сильвурсонни...
Задумчиво окинув взглядом садик, мужчина вспомнил карту монастыря. Наверняка, эта странная парочка пошла к вечерне. Легко пробежав между деревьями в сторону малого храма, где, как он помнил, проходили ежедневные службы, он услышал громкие голоса, раздающиеся с дорожки. Фернандо затаился за деревом.
Мужской резкий голос:
— И ты еще собираешься воином стать?! После каждой неудачи в жизни будешь себе по пальцам бить или что?! Руки калечить захотелось, калечь, только про меч забудь тогда, и про все остальное! Ты склонен к самобичеванию? Истинный служитель веры! Монах! Смотреть противно!
И отвечающий ему юношеский:
— Это не ваше дело! Исполняйте ваши обязанности и в душу мне не лезьте.
Фернандо вздрогнул — Луис! — и тихо-тихо попятился. Нужно выяснить, в чем дело. Отойдя подальше, он быстро выбежал на дорожку так, чтобы казалось, что он идет от гостевых покоев. Поправив пелиссон, богато расшитый жемчугом, он начал догонять эту странную пару.
— Сеньоры! О! Простите, братья! Вы мне не поможете?
Кристиан только собравшийся сказать что-то вроде: "Мне твоя душа нужна так же, как твоя задница: ни там, ни там ничего интересного", обернулся и порадовался, что не успел произнести этого вслух. Он потерял контроль, все-таки потерял. Не хватало еще, чтобы это видел кто-то посторонний. Он окинул мужчину придирчивым взглядом и, хмурясь, спросил:
— Кто вы такой? — Незнакомец показался ему странным. Высоких гостей сегодня еще не ждали. Неужели инквизитор в монастыре, и никто не предупредил Легрэ? Исключено.
— О! Прошу прощения, сеньоры! Капитан королевской гвардии Его Величества Фернандо-Луи дон Альба к вашим услугам! — поклонился мужчина. — Вы не подскажете, где здесь конюшня? Мне нужно проверить своего коня и забрать вещи.
Говоря все это, Фернандо лениво рассматривал монахов.
Луис, раскрасневшийся от недавней ссоры, схватился за больную руку — совершенно случайно. Уронил книгу на дорожку, спустился за ней. Щеголевато одетый гость прибыл из столицы. Инквизиция? Не похоже. Герцог не вмешивался в беседу. Хотя первым его желанием было броситься в ноги и закричать о спасении. Если это увидит Себастьян, то...
Легрэ медленно перевел взгляд на Луиса, потом на капитана и не мог припомнить, чтобы королевские гвардейцы так вежливо кланялись монахам, да и, наверное, из святой инквизиции никто бы до такого не опустился. У Кристиана закрались нехорошие подозрения.
— Конюшни справа от центральных ворот, — ответил Легрэ, фальшиво улыбнувшись. — Странно, что вы не заметили, капитан. Позвольте полюбопытствовать, что привело служителя короны в нашу обитель? Уж не преступление ли кто совершил из наших досточтимых братьев?
— Ну что вы, брат?.. — Фернандо вопросительно уставился на Легрэ.
И получил в ответ придирчивую усмешку на ровно очерченных губах Кристиана.
— Тогда что? — упрямо поинтересовался помощник аббата, не отводя взгляда — почти вызывающего и наглого.
Луис наблюдал за перепалкой с непониманием. Кристиан становился все злее. И выглядел капитан очень подозрительно. Почему? Юноша дернулся, но Легрэ удержал его за руку.
— А кто вы, собственно, такой, чтобы я вам отвечал? — капитан кинул презрительный взгляд на спрашивающего. — Всего доброго, сеньоры.
И он двинулся в обход странной парочки. Все, что нужно, он уже увидел. И где-то он точно видел эти злые синие глаза, только нужно вспомнить, где именно.
* * *
Приезд капитана заставил действовать Себастьяна быстрее. Нет, он не разводил особой суеты, но путь мужчины после разговора с Кристианом лежал в библиотеку. Здесь, в секретных отделах, вот уже два года собирались книги, считавшиеся еретическими и даже опасными для церкви. Конечно, Себастьян выкупал их у торговцев за немалые деньги и бережно хранил от лишних глаз, но теперь необходимо было не только сохранить, но и закрыть доступ к этой части библиотеки. А потому, заботясь о потомках, аббат ускорил шаг и уже вскоре оказался перед братом Этьеном, что-то разбиравшем на столе
— Этьен, живее, у нас гости. Пошли.
— Да, падре, — Этьен послушно отложил рукопись — успеется еще. Отец Себастьян явно был чем-то озабочен, и желающих перечить ему в таком состоянии обычно не находилось.
— А куда идти-то?
Про гостей можно будет и потом спросить, если падре сам не расскажет.
— В дальнюю библиотеку. У нас будет порядком работы. Все книги надо убрать за тайную стену. Понимаешь, о чем я говорю? — Себастьян зашагал размашисто вперед и уже через какие-то мгновения сам таскал увесистые фолианты в тайный ход, укладывая своих "детей", великие сокровища культуры, аккуратными стопками. Этьен помогал мужчине. Но, казалось, книг очень и очень много. В конце концов, когда уже стемнело, полки сильно порядели и имели странный и бедный вид.
— Теперь по коньяку, Этьен. — сказал аббат и махнул присесть на ближайшую лавку. — Завтра у нас тяжелый день по велению Господа. И ждут нас тяжелые испытания.
— Благодарю, я лучше воды. Вы не хотите пить, падре? — У самого Этьена давно пересохло во рту, но отвлечься от столь важного дела, пока оно не будет закончено, библиотекарь не решался. Когда-нибудь мир готов будет услышать, увидеть, принять содержащиеся в этих книгах бесценные знания о мироустройстве и тонких гранях человеческой души... по крайней мере, Этьен в это верил. Сейчас же, попадись они в руки инквизиции, их ждал всеочищающий огонь... как, вероятно, и грешников, посмевших сохранить запретное, но об этом библиотекарь подумал уже во вторую очередь.
Сбегав к заветному шкафчику, Этьен принес бутыль, стаканы и кувшин с водой, устроился на скамье подле отца Себастьяна.
— Вы говорили что-то о гостях... Но разве мы не завтра их ждем?
— Гостях... Этьен, это грабители, а не гости. Инквизиция — это паук, который сначала заманивает, затем оплетает, а потом высасывает все соки, — Себастьян приложился к бутылке. — Сегодня прискакал расфуфыренный франт из королевской гвардии и сообщил патетически о прибытии падре Паоло. Их заело, что наш орден — один из богатейших. Когда на этих берегах шла война, никто не вспоминал про Валасский монастырь. Никто. Когда мы расчищали авгиевы конюшни с падре Лучиано никто не помогал... не поднимал эти земли. Теперь у нас есть и земля, и своя инквизиция от Папы... Но королю Фернандо нужен выход к морю.
Этьен осторожно забрал бутылку из рук Себастьяна, разлил коньяк по стаканам. Когда происходили упомянутые события, его еще не было в Валасском монастыре — вероятно, он жонглировал апельсинами перед смуглыми черноволосыми крестьянами или делал сальто назад на пыльной площади маленького приморского городишки... Сказать по правде, он бы не отказался в лицах увидеть, как падре Себастьян на пару с падре Лучиано, взяв в руки огромные вилы, в поте лиц своих повторяют один из подвигов Геркулеса, но говорить об этом вслух счел по меньшей мере неразумным, даже ухмылку неуместную подавил усилием воли.
— Ваше здоровье, падре. Значит, его святейшество прибудет завтра, а пока прислал гвардейца, чтоб за нами присматривать?
Сейчас, когда запрещенные книги были надежно скрыты от посторонних глаз, библиотекарь, по идее, должен был расслабиться, однако дело почему-то обстояло с точностью до наоборот — именно теперь пришла нервозность, посылающая неуютный холодок по спине. Чтобы избавиться от нее, Этьен допил залпом свой стакан и плеснул еще.
— Да, — отозвался Себастьян и опустил голову. — Я страшный грешник, Этьен. Тебе ли не знать? Нам нужно прекратить на время контрабанду тканями и другим товаром. Все, что происходит в порту и городах, должно выглядеть благопристойно. Иначе полетят головы всех. Знаешь, что я больше всего опасаюсь? — черные глаза поднялись к потолку. — Не Его наказания, а того, что все мои усилия напрасны. Я столько лет был врагом государства, что если хоть один человек прознает о том, кем я был раньше... Как выбрался из ада инквизиции, то этот монастырь превратится в могилу.
— Мне бы тоже этого не хотелось, — Этьен посерьезнел, оставив на время и вечную насмешливость, и маску смиренной покорности. В редкие минуты, когда ему удавалось увидеть отца Себастьяна таким, как сейчас — не служителем Божьим, не суровым наставником, не умным и безжалостным лидером их маленького государства, а ученым, неугасимое пламя в глазах которого горит ярче всех костров инквизиции, ему казалось, он знает, почему пошел за этим человеком и продолжает идти — уже не за ним, а с ним.
— Ваши усилия не будут напрасными, — сказанные негромко, но с какой-то отчаянной яростью, эти слова прозвучали почти как обещание. — Насчет контрабанды... сегодня вечером я подам Лису весточку... а вот побеседовать у нас раньше чем через пару дней не выйдет, — Этьен встал со скамьи и прошелся туда-обратно, размышляя. — Организуете мне послезавтра увольнительную — лучше днем, чтобы не привлекать лишнего внимания? Я встречусь с ним и попрошу прикрыть лавочку на ближайшие три недели и пока обойтись без рейдов... и без глупостей.
* * *
Днем Николай так и не смог пересечься с Себастьяном — слишком много дел накопилось, не вырваться, слишком много нужно проверить в торговых книгах перед приездом инквизиции.
Перед вечерней русич зашел к Сею, как и обещал, заново его перевязал заранее припасенными льняными бинтами, дал укрепляющий отвар и немного коньяку, чтобы мальчик хоть как-то перенес вечерню. Всю службу мужчина высматривал падре, который так и не пришел, что наводило на не очень приятные размышления.
Отведя Сея обратно в келью и напоив его легким снотворным, Николай, подумав, направился в библиотеку — Этьена тоже не было, а уж он-то точно решился бы пропустить вечерню без разрешения.
Толкнув дверь библиотеки, мужчина неодобрительно покачал головой — она была открыта. Он не ожидал такого ни со стороны Этьена, ни, тем более, со стороны Себастьяна. Закрыв дверь на засов и поставив ставни, Николай взял со стола свечу и пошел в тайную библиотеку. Вряд ли они могли быть где-нибудь в другом месте.
Увидев двух усталых мужчин со стаканчиками и учуяв запах коньяка, русич огляделся — резко уменьшившееся количество книг говорило о многом.
— Себастьян, Этьен, здравы будьте! Этьен, выдай и мне стаканчик, во славу Господа! — ухмыльнулся Николай. А когда франк отошел, резко посерьезнел и спросил:
— Себастьян, я все понимаю, Сей зря вошел в твою келью без разрешения, но зачем же его Кристиану отдавать?
Себастьян резко поднялся.
— Сей? — в глазах полыхнул огонь. — Что значит вошел? Ты о чем?
— Себастьян? — Николай с удивлением смотрел на аббат. — А разве не ты велел Кристиану выпороть мальчика? Я его сегодня днем в чувство приводил. Ну ладно, ну виноват он, что цветочки тебе принес без разрешения, ну так сам бы его и выпорол!
— Что? — аббат резко ударил по столу кулаком. — Кого я приказывал выпороть? За что? — и мужчина резко вышел из библиотеки, поманив за собой Николая, чтобы тот все подробно рассказал по дороге.
Русич недоуменно пожал плечами и рванул за Себастьяном.
— Да я сам толком не понял, мальчик просто невменяемый был, его же первый раз в жизни били! Ты же знаешь Кристиана — он даже пятью ударами может такое сделать! Да еще пригрозил чем-то, — схватив аббата за локоть, Николай его попытался остановить.— Да куда ты бежишь-то?
— Я хочу увидеть, что он сделал, — аббат откинул прочь удерживающую руку. Мысли о вчерашней ночи, гревшие мужчину, стали вдруг взволнованными и яростными. Ворвавшись в жилые помещения, пройдя по узким коридорам в сторону кельи, Себастьян остановился у дверей того, тяжело дыша. — Иди к себе, Николай, я сам разберусь.
Внимательно посмотрев на аббата, русич поджал губы — значит, он правильно все понял.
— Себастьян, я дал мальчику легкое снотворное, чтобы он побыстрее пришел в себя. Вряд ли он сможет сейчас говорить. Но — твое право.
Он развернулся и пошел обратно в библиотеку, к Этьену.
15
Не свалился на вечерне мальчик только благодаря брату Николаю и его настойке. Когда вечером тот к нему заглянул, мальчик чувствовал себя еще хуже, спина болела просто ужасно, сил не было совсем. Его напоили, привели на вечерню, потом обратно.. Сей был невероятно благодарен брату Николаю, а за себя стыдился — что тому приходится на него время тратить. Но прекрасно понимал, что сам просто не справится. После вечерни сон и шел, мальчик долго лежал с закрытыми глазами, отстраненно думая о цветах, когда начал потихоньку засыпать...
Аббат вошел в келью и закрыл за собой дверь. Его малыш лежал на кровати, поджав ноги — мужчина все это время так любил и оберегал этот хрупкий цветок. А теперь совсем забыл про Сея за разворачивающимся безумием. Мужчина шагнул через маленькую комнатку и присел у изголовья, погладил юношу по волосам, а тот завозился в полудреме, дернулся и открыл глаза. В сумраке лицо его было таким испуганным, что невольный гнев за мучения его радости, его солнца заставил сжать руку в кулак.
— Рассказывай, — шепотом потребовал Себастьян.
— Падре?... — Сей испуганно сжался, непроизвольно отодвигаясь. Ему не хотелось, что бы этот человек видел его таким.. Таким побитым и запуганным, слабым, больным. — Я.. что рассказать? Что вы хотите от меня услышать?.. Все хорошо... — Сей сел на кровати, отводя взгляд и натягивая на себя одеяло, стыдливо прикрывая нижнюю длинную рубаху, в которой спал.
— Я все знаю, — руки, такие горячие и большие, легли на тонкие колени. — Тебя наказал брат Кристиан. — Покажи спину. — Мужчина встал и зажег свечу. И теперь намеревался задрать рубашку. — Я должен тебе помочь. Не хочу, чтобы ты заболел.
