Монастырь-3: свадьба для ангела (2 часть)

— Это верно, — Легрэ улыбнулся брату. Сердце таяло от нежности к Фернандо так сильно, что Легрэ сам себя не узнавал. Как хорошо было лежать вот так, в тишине, полумраке, в его сильных руках. Кристиан был счастлив. — Фернандо, расскажи мне о твоем отце. Он любил тебя?

Король долго молчал, проводя пальцами по непотревоженному плечу брата, обрисовывая мышцы, чуть поглаживая. Это был больной вопрос.

— Наверное, — слова падали как камни в омут. — Я с детства почти не видел его. Он редко приходил. Я до отрочества думал, что так и нужно — когда ты сначала с кормилицей, потом с воспитателем и учителями. Как я сейчас понимаю, он не знаю, что со мной делать, пока я не начал соображать. Тогда начал приходить почаще, давал задания, проверял. Разговаривал. Убирал ненужных друзей из окружения, подсовывал правильных. Пытался сделать нормальным, — сколько лет прошло, а губы кривятся в горькой усмешке. — А когда понял, что не получится, почти махнул рукой. Я стал ему еще одним придворным советником — с большими, чем у остальных, полномочиями, но все-таки. Но наверное все-таки любил, раз так поступил и не отрекся.

Легрэ отвел взгляд и почти сдержал неловкую улыбку. Он думал, как бы оно было, если бы он знал своего отца, не важно, короля или нет, отца, и понял, что не чувствует ничего, даже обиды. Кристиан давно вырос, он сам себе был отцом, воспитателем и другом. Он плотнее прижался к Фернандо.

— Как хорошо, что у меня есть брат.

— Да уж, — король невольно улыбнулся. Кристиан, сам того не осознавая, зачастую давал ему странную опору в зыби жизни. Если Луис был птицей, которую хочется поймать, не отпускать, согреть, то барон представлялся вросшим в землю мшистым столбом, оставшимся от гаэльского заброшенного храма. Почему гаэльским — Фернандо и сам не мог сказать, возможно из-за чистой синевы глаз, такой нехарактерной для вестготцев, но зачастую встречающейся на севере. И иногда брат был непрошибаемым до зубовного скрежета, как этот столб, как, впрочем, и положено опоре. А иногда... Как будто в храм возвращались старые боги и делали его сосредоточием жизни, которую можно пить как живительный родник. Как сейчас.

— Отдыхай, у меня еще дела есть, — Фернандо зарылся всеми пальцами в тяжелые черные волосы Легрэ. — Как освобожусь — приду.

— Мне ждать здесь? — спросил Кристиан взволнованно.

— А ты хочешь уйти? — внимательно посмотрел на брата монарх.

— Нет. Я подожду. — Легрэ поцеловал короля в губы. — Ты только возвращайся скорее.

— Постараюсь, — улыбнулся Фернандо Кристиану. — Отдыхай, — поцелуй лег на висок барона и король вышел из спальни.

* * *

В эту ночь герцогу не спалось. Он очнулся от забытья в сумерках, точно помня, что намеревался выспаться после тяжелого дня, проведенного за ученьем и затем за письмами, которыми поручил заниматься король. Поднялся и отправился в покои Фернандо, чтобы передать все бумаги, что успел составить для торговых договоров, но гвардейцы пропустили юношу внутрь. И тот оказался в спальне, которую обустроили, пока шел ремонт — слишком толстыми оказались стены между комнатами.

В кабинете царил полумрак, зато в спальне горели свечи и, заглянув туда, Луис увидел Кристиана. Вернее, первое, что он заметил — это кровь. Мужчина лежал полубоком, а на его спине... Герцог замер на пороге со свитками.

Почувствовав его взгляд, Кристиан открыл глаза — он как раз отдыхал, пока Фернандо был занят делами. В спальне было слишком жарко и Легрэ был в одних шоссах, босой и бледный. Он улыбнулся юноше.

— Привет. Как первый день в роли секретаря?

— Я... я... — юноша растерялся. Выронил одно письмо, побледнел, потому что теперь даже не знал, что и сказать. Легрэ плевать хотел на его уговоры. И опять позволил себе пляски с дьяволом, рискуя получить новый приступ. — Я оставлю Фернандо бумаги, — чтобы не сорваться, герцог нацепил маску равнодушия. — Я очень сегодня устал. Скажи королю, что я завтра встану пораньше, — удалось сохранить и голос, и внешнее спокойствие. В этой богатой спальне, которую специально временно подготовили для Фернандо, барон теперь был весьма кстати — как противоположность роскошеству.

Кристиан нахмурился и сощурил глаза, внимательно приглядываясь к юноше.

— Лу-ис, — требовательно сказал он, что само-собой подразумевало вопрос: "В чем дело?"

— Бумаги я на столе оставил, — уточнил герцог, переводя взгляд в стрельчатое окно, где сгущалась синевой холодная ночь, пришедшая с первыми дождями. — Спокойной ночи, — он старательно и выверено улыбнулся, словно искусный вельможа, который всю жизнь крутился среди политиков и резко закрыл дверь между спальней и кабинетом, выдыхая. Напрасно уговаривать, что-либо им обоим говорить. Они не слушают и никогда слушать не будут. Им важно только их мнение и поступки, которые они считают правильными. Нельзя навязывать свое мнение никому, если это совершенно бесполезно и выглядит все глупее с каждым разом, словно упрямый баран о ворота бьется головой.

Герцог направился к столу, аккуратно положил письма и уже написанные бумаги. На сегодня хватит разговоров и сейчас объясняться бесполезно. Только спорами и обидами закончится. Пусть живут, как им обоим хочется. Поставить их перед фактом, что он тоже не станет больше выполнять их причуды — ведь нравится же играть обоим со смертью. Пусть... пусть играют.

Легрэ вошел в кабинет через четверть часа, и он оделся в свое ало-золотое блио, только поясом не подвязался. Встав в дверях, он скрестил руки на груди.

— Луис, я не могу по-другому, — сказал он с надеждой на понимание. — Или ты сердишься, что мы сделали это без тебя?

Юноша, который все это время бездумно смотрел в окно, обернулся. Он забыл уйти. Да, теперь придется врать.

Кристиан вздохнул.

— Твое молчаливое упрямство терзает мне сердце хуже любой плети, — сказал он и собрался уходить.

Герцог опустил голову. Лучше пусть идет и отдохнет, чем они начнут сначала эти бессмысленные разговоры. "Теперь и слова не скажу против", — подумал с тоской Луис, понимая, что проиграл окончательно. Он просто игрушка короля и раб своих эмоций перед этим синеглазым сумасшедшим стражником. Пусть обидится и уходит.

Легрэ сделал три шага и остановился.

— Ты, — спросил он после долгого молчания, — любишь меня?

— Конечно, — кивнул решительно Луис. — Спокойной ночи, Кристиан.

— Я просто хотел это услышать, — мягко сказал Кристиан, и отчего-то вспомнил день у озера. Так было хорошо там, так правильно, и потому Легрэ обернулся, подошел к Луису и порывисто обнял за плечи. — Все в порядке. Прости меня. Я правда не смог удержаться. Это как в пустыне без воды много дней, без его рук, его власти, его игры. И когда ты на грани уже ни о чем не думаешь, а просто делаешь.

— Я понимаю, — кивнул Луис. — Тебе это нужно, — он осторожно обнял Кристиана в ответ. — Я правда очень устал, да и тебе следует отдохнуть теперь. Я пойду спать.

— Что-то не так? Я же вижу, Луис. — Легрэ поцеловал юношу в висок. — Думаешь, я усну теперь, думая, что тебя беспокоит что-то?

— Ничего, просто я устал и болит голова, — соврал герцог. Он никогда не думал, что сумеет так честно лгать. И даже изобразить усталость, хотя таковая и присутствовала, но теперь она наполнилась еще и отчаянием.

Луис ответил на ласку с нежностью, а потом освободился от рук Легрэ и направился к дверям:

— До завтра, Кристиан.

Легрэ с болью смотрел вслед мальчика.

— Это снова из-за Анники? — тихо спросил он.

Луис остановился в полушаге от двери.

— Ты про что? — удивление было искренним и неподдельным. Но теперь герцог и вовсе испугался. Он никак не мог сложить раны и северную принцессу в одно, а потому вывод вышел сам собой. — Ты... вы... опять ее... — голос снизошел до шепота. — Вы ее изнасиловали опять? — герцог побледнел, как мел.

Кристиан удивленно уставился на мальчика и, поняв свой провал, поспешил заверить:

— Не-ет! Ты что? И в мыслях не было...

— Хорошо, — голова начала кружиться. Если еще что-то сейчас барон скажет, то она перерастет в настоящую мигрень. — Спокойной ночи, — Луис покинул покои и теперь уже спешно направился в свои, боясь того, что утром будет еще хуже, чем теперь.

Легрэ вздохнул. Он долго стоял у окна, кусая губы и сжимая зубы от досады на самого себя, потом пошел искать Фернандо.

Тот нашелся на тренировочной площадке, где просто сидел и бездумно смотрел на темное небо, подняв лицо под редкие тяжелые капли дождя.

— Фернандо, что ты делаешь здесь? — спросил Легрэ, с тревогой глядя на брата.

Монарх немного заторможено повернул голову на голос и, узнав Кристиана, улыбнулся:

— Думаю. Ты почему встал?

— О чем, — проигнорировал вопрос короля Легрэ. — О чем ты думаешь? — Он спрашивал, а сам боялся. Может быть что-то случилось между Луисом и Фернандо? Почему мальчик стал таким? Вдруг Легрэ снова что-то не то сделал.

— Как обычно, — усмехнулся король, поднимаясь на ноги, — о том, что делать дальше. Пойдем, тебе сейчас только простыть не хватает. Я так понимаю, ты не просто так пришел. Что случилось? — И, окинув брата внимательным взглядом, отметив его бледность и проступившую синеву под глазами и вокруг губ, продолжил, враз посерьезнев: — Лучше обопрись об меня, ты едва на ногах держишься.

— Черт с ними, с ногами, — горько поморщился Кристиан, и крепко обнял брата, вдохнул его запах. — Почему он всегда сбегает, если что-то не так? Я не стану ни умнее, ни осторожней. Почему, Фернандо?

— Луис? — лицо короля опять подернулось морозной дымкой, заставляя челюсти сжиматься, а глаза заливать чернотой. — Пошли к нему, по пути расскажешь.

Не сказать, что путь был долог, но подходя к покоям герцога Сильвурсонни, Кристиан уже с некоторым трудом дышал и на лбу выступила испарина. Не обращая внимания на охрану, монарх, придерживая брата, осторожно толкнул дверь сначала в комнаты, а потом в такую знакомую спальню.

Луис уже спал, свернувшись комочком под покрывалом. Виднелась лишь его белокурая голова среди подушек. Герцог оставил чуть приоткрытым окно, через которое шел прохладный воздух. На столике остался недопитый стакан молока и какая-то трава. Головная боль была слишком сильной, и юноша позволил себе чуть больше средства от мигрени, чтобы в виске перестало стучать.

— Не будем его будить, — прошептал Легрэ, ухватив короля за предплечье. — Это же может подождать до утра.

Фернандо коротко кивнул. Действительно может. При взгляде на спящего мальчика, пытающегося спрятаться даже во сне, желание было только одно — согреть, чтобы тот расслабился, беззаботно вытянулся, прижимаясь и обнимая, и улыбался.

— Кристиан, ложись, — подошел к постели ближе, как бы невзначай, чтобы не показалось, что он укладывает совсем обессилевшего брата. — Я скоро, — поцеловал в висок Легрэ, усевшегося на край кровати, и быстрым шагом, почти бегом, вышел из комнаты.

Легрэ уже ничего не понимал, только беспомощно переводил взгляд с Луиса на дверь и обратно. Он не лег рядом с герцогом, но устроился в кресле, возле кровати, завернувшись в волчью шкуру. Кристиан мерз и жутко хотел спать, но сон не шел к нему, как не старался он закрыть глаза.

— Кристиан, и как это понимать? — вдруг раздался в тишине шепот Фернандо, который присел перед креслом, беспокойно вглядываясь в барона. Рядом, на столе стоял сундучок с зельями короля. — Раздевайся и ложись, — он указал глазами на кровать.

Легрэ немного проморгался, но упрямство уже хватило его за разум, точно хозяйская рука кота за шиворот.

— Я не хочу, — сказал он.

— Замечательно, милый, — усмехнулся Фернандо, выпрямляясь и нависая над мужчиной. — Может быть тогда приляжешь, чтобы я осмотрел твою спину?

— Фернандо, зачем? — простонал Легрэ. — Я не хочу, чтобы Луис, проснувшись утром, залепил мне по лицу. Я люблю боль, но не настолько.

— Не залепит, не беспокойся, — король аккуратно прикоснулся пальцами к щеке любимого. — Максимум — опять испугается и закроется, — подушечки лаской пробежали по скуле. — Ложись, ты же сам хочешь.

Легрэ прикрыл глаза.

— Если что-то пойдет не так, свяжи меня... Когда он делает со мной так, я не в силах удержать зверя внутри меня. Я боюсь повторения того, что было в день твоей свадьбы.

Фернандо внимательно всматривался в брата, проверяя не только его слова, но и реакции.

— Пока я рядом, повторения не будет, — и затем провокационно проговорил на ухо Легрэ, — пока мальчик сам не попросит.

Кристиан вздохнул.

— Черт с тобой, — он поднялся, наспех разделся догола и осторожно залез на постель Луиса, чтобы не разбудить. — Будь по-твоему. Лишь бы не пожалел потом.

— Знаешь, милый, — Фернандо склонился над Легрэ, — тебе завтра самое главное помнить, как мальчик себя ведет во время приступов. И не провоцировать его. А теперь молчи и терпи, — на спину опустилась корпия со жгучим заживляющим раствором.

Легрэ стиснул зубы и зашипел в подушку:

— Ферна-андо...

— Нежный, ты сейчас допросишься — звать меня таким голосом, — король на мгновение прервался и нежно скользнул губами по шее Кристиана. Контраст с последующим движением вдоль раны должен был быть сумасшедшим.

Кристиан задохнулся от наслаждения и почувствовал, как уплывает, как инстинктивно сгибает ногу в колене, немного приподнимая ягодицы.

— Черт возьми, я не специально, — выдохнул он жалобно. — Мне совершенно невозможно заставить себя не звать тебя... таким голосом. Ты же не станешь трахать меня прямо здесь и сейчас?

— Прямо сейчас — нет, а прямо здесь — буду, пока не закончат доделывать мою спальню, — губы еще раз скользнули теплом по шее, по плечам Легрэ, благо обработка ран была закончена. — Заснешь или дать выпить чего-нибудь?

— Нет, не надо, прошу... Я от этого лечения сам не свой потом, — со вздохом отозвался Кристиан. — Я усну...

— Поверю, — усмехнулся Фернандо, легонько обнял брата, чтобы не потревожить спину, и улегся с другой стороны от мальчика. Рука тихой лаской зарылась в волосы маленького. Завтра, все завтра...

Прошло, наверное, пять или шесть часов, и глубокая ночь сменилась холодным сумерками. Луис очнулся от того, что рядом что-то простонал во сне Кристиан. Юноша открыл глаза и повернулся осторожно на бок, совершенно не помня, как барон тут оказался, взглянул на его спину с поджившими ранами, и вчерашний вечер ярко встал перед глазами.

"Надо позвать слуг, чтобы приготовили воду горячую", — подумал герцог. Он опасался, что следы загноятся. И это не следует допускать. Следующее движение выдало присутствие рядом Фернандо. Не стали спать у себя? Луис окончательно пробудился и пополз аккуратной змейкой вниз, намереваясь добраться до дверей.

— Опять убегаешь? — Легрэ, который просто дремал, открыл глаза и взглянул на герцога.

Герцог замер. Рука его уже лежала на спинке. Взгляд скользил по комнате в поисках, что на себя накинуть.

— Я хотел воду попросить нагреть, — сказал тихо, чтобы не разбудить монарха.

— Зачем?

— Помыться, — плечи удивленно приподнялись и опустились. — Промыть раны, — добавил после короткой паузы.