Темные сказки Лайкарры

За очередным поворотом тропы показался конец парка. За ним громоздились какие-то постройки. Мальчик присмотрелся, на всякий случай спрятавшись за деревом. Это были небольшие, одно и двухэтажные здания постройки позапрошлого века, надежные и добротные. За домами же... Мальчик наконец понял, куда попал, вот только не мог определить, как к этому относиться. За невысокими постройками вздымалась, пронзая остроконечными куполами белесо-голубое небо, серокаменная громада храма. Несмотря на общую массивность постройки, он казался легким и словно бы парящим. Даже на приличном расстоянии мальчик рассмотрел, что камень стен не гладкий. Скорее всего, его покрывают какие-то барельефы или просто декоративная резьба, решил про себя парень. Острые шпили-зубья кажутся башенками сказочного замка, общее впечатление не портит даже однородный серый цвет строения. Только два здания во всем городе могли похвастать подобной архитектурой — храмы богинь-близнецов, теневой Нариэн и ее темной сестры Риэн. Только храм Риэн был выполнен не из серого гранита и мрамора, а из базальта с багровыми и алыми вкраплениями.

Вот, значит, куда его занесло... Выходит, он оказался внутри Храмового Кольца, что опоясывает центральную площадь и где, собственно, и расположены храмы всех восьми Двуликих богов-творцов. А те милые домики, которые он принял за купеческие, на самом деле принадлежат храмовым служителям и тем, кто так или иначе связан с церковью.

Зачастую каждая раса, населяющая Каланой, молилась лишь своему богу-творцу. Исключения составляли — что не удивительно — люди, которые умудрялись молиться не только Салмару как своему создателю, но и всем остальным богам как покровителям той или иной сферы жизни. Так, к примеру, у алтарей Тиалиссы повелось заключать брачные союзы. Во время войны молились Ша?лиру, напрочь забывая, что бог орков может попросту не прислушаться к просьбам людей. Особенно же много прихожан-людей всегда было в храмах Каэли и Нариэн. И если Сплетающей Судьбы зачастую возносила молитвы добропорядочная публика, начиная с государя Императора, то об удаче просили разные авантюристы, торговцы, барды, бродяги и воры. Изначально все людские государства почитали пантеон, но с появлением веры Единого ситуация стала стремительно меняться. Где-то на севере, охваченном гражданскими и религиозными войнами, невзрачные церковники новоявленного божка жгли жрецов Двуликих, насаждая огнем и клинком свою странную, исковерканную веру. Ведь, по сути, они молились тому же Салмару, но отчего-то, во-первых, забыли, что, у божества есть не только Дневной, но и Ночной лик, а во-вторых, сочли его брата-бога, творца гномов Дэрина второй ипостасью своего божка... Получилась странная и опасная религия, которая, как яд в организме, все быстрее распространялась по миру, неся разрушения и смерти. Множество смертей. Почитатели Единого, словно одержимые, уничтожали каждого, кто не разделял их взглядов, каждого, кто был хоть чуточку не таким, как большинство. В особенности страдали маги и нелюди — их убивали без разбора. И именно поэтому религия Единого оказалась под строжайшим запретом в империи Сарешш, хотя культы Салмара и Дэрина никто запрещать и не подумал.

Мальчик, стараясь остаться незамеченным, направился к храму Нариэн. Раз уж так сложилось, что он все равно внутри Кольца, то почему бы не попросить помощи у Богини-покровительницы? Тем более, что эта помощь ему сегодня явно еще пригодиться, раз уж предстоит возвращаться в гильдию с пустыми руками.

Где-то за стенами, на главной площади, шла торжественная служба, жрецы всех богов вышли к прихожанам, благословляя их силами своих небесных покровителей. Один из самых почитаемых праздников, День Равновесия, был в самом разгаре. Только вот в самом храме было тихо, серый гранит практически полностью глушил звуки, лишь на грани слышимости оставляя легкий гул, похожий на шепот никогда не виданного парнишкой моря — это шумела толпа. Тусклый свет пасмурного весеннего дня едва разгонял полумрак внутри здания, по углам которого клубились живые тени, спутники богини. Внутренне убранство храма, бесспорно роскошное и богатое, словно куталось в них, сглаживая слишком резкие углы. Воровской инстинкт требовал немедленно осмотреться, выискивая что поинтереснее да полегче, чтоб можно было унести с собой, но паренек вовремя одернул сам себя. Это ж надо, допустить хотя бы мысль о том, чтобы украсть в храме богини воров! Да за такое не то, что руку надо рубить, тут и головы мало будет! Так что мальчик, более не отвлекаясь на окружающее, во избежание пагубных соблазнов, быстренько скользнул в одну из боковых ниш пустынной громады храма, туда, где прятался один из многочисленных маленьких алтарей богини.

Тихонько пробормотав положенную молитву, маленький вор зажег одну из ароматических палочек у алтаря. Сизый дымок с запахом сандала и почему-то карамели моментально окутал тощую фигурку мальчика, запутался в грязных, свалявшихся волосах, забился в чуткий нос, заставив недовольно сморщится. Голова закружилась, ему даже пришлось ухватиться за серую глыбу алтаря, неожиданно простую и грубую для этого роскошного храма.

— Ты просишь об Удаче, маленький жадина? — неожиданно прозвучавший надтреснутый старческий голос заставил паренька вздрогнуть всем телом. Он стремительно обернулся, готовясь убежать, но не стал. Опираясь одной рукой о толстую колонну, а другой — на сучковатую клюку, за его спиной стояла очень старая женщина. Морщины избороздили ее лицо, длинные и некогда густые волосы поредели, стали совсем белоснежными. Столб рассеянного света за ее спиной не давал рассмотреть деталей, оставляя саму старушку словно бы в тени, но мальчик наметанным глазом заметил и длинные одежды, и тускло блеснувший маленький ключик, приколотый к серому платью как раз над сердцем. Жрица Нариэн. Одна из старейших.

— Да, почтенная, — мальчик глубоко поклонился. В руках этой старой женщины была немалая власть, ведь она могла говорить с самой Богиней. Так кто он такой, чтобы проявлять неуважение?

— А ты ее заслужил? — хитро прищурилась старушка. Под этим взглядом мальчишка оторопел и так и не нашелся с ответом.

— Наверное, нет... — пролепетал он.

— Хороший ответ, — женщина рассмеялась неприятным скрипучим смехом, а потом вдруг резко взмахнула зажатой в левой руке клюкой, довольно сильно ударив мальчика в бок. Парнишка отпрыгнул, держась за ребра. Синяк будет...

— Очень хорошо! — заявила жрица со смешком. — Иди, щеночек, будет тебе удача.

И, развернувшись, бодро заковыляла куда-то в темноту, на произнеся более ни слова. Что самое интересное, передвигалась она совершенно бесшумно, даже палка, на которую она опиралась, не стучала о плиты пола.

Мальчик задумчиво потер ребра. И как это понимать?

* * *

*

— Где тебя бесы носят, мелкий засранец? — от ора Опоссума заложило уши. Молодой вор, на добрых две головы возвышающийся над провинившимся мальчонкой, угрожающе сжимал кулаки, тесня малыша к грязной стене барака.

— Я от стражи... — заикнулся было мальчик, но слабая попытка оправдаться лишь привела старшего в еще большую ярость.

— От стражи он! — звонкая оплеуха отозвалась в голове звоном набата. — Какого рауха ты от стражи бегаешь, идиот? В тюрьму захотел? — продолжал разоряться Опоссум. Видя, что мальчик не собирается ничего объяснять, вор и вовсе пришел в неистовство.

— Я тебе сколько раз повторять буду? — еще один удар ладонью опрокинул мальчишку на пол. — Хочешь жить — не попадайся! Так нет же, он у нас второй день мастер-классы по бегу с препятствиями устраивает, бесов выродок, — старший вор ударил мальчика ногой в живот, от чего тот сжался в позу эмбриона, тихонько скуля от боли. — Ну ничего, сейчас я тебе тоже мастер-класс устрою, по хорошим манерам и поведению в обществе.

Удары посыпались градом, Опоссум бил, куда придется, хоть и не калечил специально. Лишь через несколько минут, слегка запыхавшись, вор счел "воспитательный" момент законченным и перестал избивать ребенка. Плюнув на пол, сквозь зубы процедил:

— Что надо сказать?

Мальчик едва слышно прохрипел, почти не размыкая разбитых губ:

— Благодарю за науку, учитель, — последнее слово он умудрился презрительно выплюнуть, от чего Опоссум скривился, но решил, что на сегодня с физическими аргументами лучше закончить.

— Хм, сойдет. Вали отсюда, тварь.

Кое-как, обеими руками цепляясь за стену, паренек принял относительно вертикальное положение, но, не удержавшись, тяжело рухнул на колени. Так и пополз к двери, на четвереньках, решив пока не спорить с капризным притяжением. Если это и была Удача, предсказанная давешней жрицей, то заключалась она только в том, что он все еще жив.

Злорадный оклик Опоссума настиг его уже в дверях:

— Эй! И вымойся сейчас же! Все полы испачкал... — приторно-сладким голосом пропел вор, и мальчик сдавленно застонал сквозь зубы. Теперь придется отскребать от себя грязь и кровь, и это с кучей свежих ссадин и синяков... И ведь проверит же, раухов выродок, не отвертишься. Мальчик, сжав покрепче зубы, пополз отмываться.

3

Жар не спадал. Жестокая лихорадка, третий день заставляющая то дрожать в ознобе, то задыхаться от температуры, превратила здорового мальчика в тень. Бледная кожа, покрытая испариной, бисеринки пота на висках и горячечные красные пятна на щеках выглядели жутко. А растрескавшиеся, разбитые губы и наливающиеся желтизной синяки очень наглядно объясняли, что стало причиной подобного состояния.

Ласка приложил тонкие пальцы к шее ребенка, слушая пульс. Жилка билась неровно, в рваном ритме. Еще день-два — и мальчишка просто сгорит, сердце не выдержит. Это ж надо было! Парень подавал большие надежды, и не только как вор. Из него можно было вырастить отнюдь не последнего убийцу Серой гильдии, у него для этого есть все задатки. Но теперь, из-за дури какого-то третьесортного бандита без выучки и элементарной соображалки, мальчишка загибается от лихорадки!

Полуэльф раздраженно зашипел и поменял компресс на лбу ребенка. Все приходиться делать самому! Местные молодчики умеют только руки распускать. Нет уж, пора устраивать капитальную чистку личного состава. Скоро городской страже станет не до мелких воров, ей бы трупы успевать из Сейты вылавливать. Долго носить придется...

Мальчик заворочался, застонал тихонько. Похоже, его мучили кошмары. Тонкая детская ладошка с выступающими с тыльной стороны хрупкими косточками и голубыми венками, сжалась в кулак, аж костяшки побелели. Вторая рука бессильно скребла по тюфяку, ладонь все никак не могла сжаться, словно была повреждена. Рауха тещу вперехлест и в пятку! Если парню переломали пальцы и не вправили вовремя, то даже если выживет, он уже никогда не станет хорошим вором! Иногда повышенная регенерация играет злые шутки, кости могут срастись неровно и тогда все, конец карьеры.

Мужчина осторожно разжал скрюченную ладошку, бережно прощупал косточки. Вроде бы целы, но отек сильный. Хорошо хоть переломов нет. Надо на руку тоже компресс поставить. А это что?

Мякоть ладони наискосок, почти полностью перекрыв линию судьбы, пересекал тонкий белый шрам. Странным было то, что вокруг него распространялось воспаление, словно рана была совсем свежей. Отек уже начал темнеть, еще немного, и начнется гангрена. Ласка решительно встал, поправив перевязь с парными клинками. К счастью парнишки, он знал, что делать.

Черкнув на первом попавшемся клочке бумаги всего несколько слов, он за шкирку поймал в коридоре какого-то пробегавшего мимо мелкого воришку:

— Сейчас со всех ног бежишь в храмовый квартал, — побелевший от страха постреленок мелко закивал, — отдаешь вот эту записку любому из жрецов Морэля. Они тебе дадут кое-что... Принесешь мне. Все понятно?

Ребенок закивал еще активней. Заместителя главы в гильдии боялись до дрожи, хоть и не всегда могли объяснить, почему. Возможно, все дело было во взгляде чуть раскосых голубых глаз, которыми на мир, казалось, смотрела сама смерть.

Так, а теперь есть время разобраться с этим недоноском... Как там его? Кажется, Опоссум. Вот и первый кандидат, попадающий под кадровую чистку.

* * *

*

Привычным движением стряхнув тяжелые красные капли с блестящей стали мечей, Ласка презрительно посмотрел на то, что еще минуту назад было самоуверенным ничтожеством. Он еще имел наглость просить пощады! Нет, отсутствие соответствующего воспитания — это зло. Если виноват — плати. Если проступок слишком велик, то ценой его станет жизнь. По мнению Ласки большего проступка, чем непроходимая глупость, и быть не могло.

Охрана у дверей "кабинета" главы гильдии попыталась вытянутся во фрунт при его приближении. При отсутствии армейской выучки выглядело это... плохо, одним словом. Полуэльф пренебрежительно скривился и прошел мимо, не утруждая себя приветствиями. Без стука ввалившись в комнату и обозрев местное "блестящее собрание" — он влетел посреди какого-то обсуждения — Ласка негромко рыкнул:

— Пошли вон. Рьет, останься, — дважды просить не пришлось. Воры вымелись из комнаты в мгновение ока. Осталась только глава гильдии и поименованный Рьет, старший над всеми наемными убийцами.

Ночная Хозяйка, больше похожая на жену булочника, чем на воровку или убийцу, воздвиглась над столом, с прищуром изучая своего заместителя и помощника. Уперев пухлые руки в бока, она поинтересовалась:

— И как это понимать? — голос у нее был по стать ей самой, низкий и глубокий. Необъятных размеров бюст угрожающе колыхнулся.

— Кара, остынь, — посоветовал Ласка и плюхнулся в кресло, закинув на стол ноги в потертых сапогах. Рьет хмыкнул, но комментировать не стал. Он знал эту парочку двадцать лет и уже давно привык к тому, что они цапаются при первом же удобном случае.

— Ты врываешься в мой кабинет, — ну вот, сегодняшний день исключением из правила не станет, — прерываешь важное совещание и говоришь мне "остынь"? Что ты себе...

— Слушай внимательно, потом орать будешь. Я, к твоему сведению, еще и работать успеваю. Могла со мной посоветоваться, а не балаган этот разводить. "Совещание" у нее, бесов хвост! Я тебе и без всякого совещания скажу, что большинство этих твоих начальничков только и делают, что пудрят тебе мозги! Гарус в обход гильдейской казны обстряпывает делишки с контрабандистами из Канши, Магарт берет леваки, чем подставляет всех наших убийц, а Боров и вовсе с городской стражей снюхался, того и гляди сдаст нас всех с потрохами. А ты тут в советы играешь? Нравится царствовать? Еще немного и будешь это делать в соляных копях, на имперской каторге!

Кара грузно плюхнулась обратно в жалобно скрипнувшее кресло.

— Я не знала, — только и смогла сказать потрясенная женщина.

— Так что, дорогая, у нас намечается большая чистка. Рьет, я думаю, ты уже понял, что требуется от тебя и твоих парней?

— Куда уж яснее, — довольно проворчал мужчина. Старый убийца свою работу любил предано и нежно.

— Всех подозрительных — в Сейту, пусть городская стража позабавится. Все, я тебя больше не задерживаю, — распорядился Ласка. Убийца поклонился и совсем было собрался уходить, когда вмешалась глава гильдии: