Глаза цвета черники

Посмотрев в сторону выхода, я увидел, что Василий Петрович, наш охранник держит за шиворот ребенка лет семи. Новичок что ли? Обычно такие редко попадаются. Я подошел поближе. Это была замызганная девочка в грязно-розовой курточке. Так вот в чем дело. В руках она держала небольшой кусок уже надкусанной колбасы. Сказать по правде, зрелище было еще то. Я-то, конечно, уже давно перестал быть сентиментальным, но эта девочка...Она уже начинала тихо реветь. Я не на шутку разозлился.

— У нее все? — спросил я.

— Что? — не понял Василий Петрович.

— Я говорю это все, что у нее есть?

— Кажется, да.

— Ладно, пойдем.

Жестом я подозвал их к кассе.

— Тут родителей звать бесполезно, — с горечью сказал охранник, потряхивая девочку за шиворот. Она сопела, глядя в пол. -Наверняка алкоголики, такие еще сами их подсылают. Знают ведь, что несовершеннолетнему ничего не будет.

— Да знаю я.

Я взял у девчонки колбасу, провел через кассу и сунул ей в руки. Она несмело взяла, пялясь в пол.

— Пусть идет. Сам заплачу.

— Ха! Делать тебе больше нечего. За всех платить будешь?

— Нет, не за всех.

Я наклонился к девчонке.

— Иди. Пулей отсюда! И больше не воруй здесь! Поняла?

Она кивнула и рванула с места, как реактивная ракета.

— Дурак ты, — буркнул Петрович.

— Не мешайте работать.

Охранник хмыкнул, но больше ничего не сказав, молча удалился.

Я снова сел за кассу. Сердце как-то часто билось. Вообще надо бы пойти поесть, иначе свалюсь прямо под ленту. Еще и недосып хронический. Из моей очереди остались только две девушки, остальные покупатели разбежались. Это хорошо. Я быстренько поставил на ленту табличку со словом "перерыв". Девушки молча ждали меня. Я пробил их покупки.

— Я бы тоже так поступила на вашем месте, — сказала брюнетка, протягивая мне деньги. Я поднял на нее глаза.

— Это в первый и последний раз, — пробормотал я.

— Вы добрый человек.

— Я бы так не сказал, — ответил я, отдавая ей сдачу.

На пару секунд мы встретились глазами. Она улыбнулась. Какая красивая!

— Настя-я, ну пойде-ем. — Белокурая подружка потянула ее за рукав.

Настя продолжала стоять и смотреть на меня. Это было немного странно.

— Приятно было пообщаться, Константин, — улыбнулась она.

Надо же, даже обратила внимание на мое имя. Мне стало неловко, я не знал, что ей ответить, поэтому молча пялился в ответ.

Девушки ушли. Я, вздохнув с облегчением, закрыл кассу и пошел на обед.

Придя вечером домой, я не на шутку перепугался, услышав шум воды на кухне. В голове тут же стали проносится жуткие картинки потопа, который я устроил в квартире на нижнем этаже. Испорченная мебель, упавшие обои и разъяренные соседи с разводным ключом, готовые меня убить. И все потому, что я утром забыл завинтить кран. Пока я фантазировал, шум воды стих и передо мною возник Саша. Надо же, я совсем забыл, что пригласил его к себе.

Я выдохнул и скинул туфли.

— Привет, Костя.

Саша выглядел озадаченным.

— Как дела, чем занимаешься? — спросил я.

Он почесал затылок.

-Ну...я это, в общем...ужин готовлю.

— Да ты что?! — воскликнул я, проходя в комнату и расстегивая рубашку. Жарко, блин. Даже вечером нет прохлады. — Надеюсь, ты не скучал? Сейчас я в душ схожу, и тогда будем ужинать, ладно.

-Ага.

Через пол часа я, чистый и красивый, появился на своей кухне. Саша сидел на табуретке и листал автожурнал. На столе стояли две тарелки, на которых лежали длинные, разварившиеся макаронины и что-то похожее на омлет, но явно горелое. Я вскинул брови, едва сдерживая смех.

— Вау! Ты сам это испек?!

Саша откинул журнал и засмеялся.

— Не знаю, зачем я за это взялся. Я вообще не умею ничего готовить. Давай в кафе сходим, а?

Я улыбнулся.

— Ну, хорошо, собирайся. Знаю я тут одно местечко.

2.

В девять утра мы уже загрузились в полупустую электричку. Утро было прохладным, свежим и солнечным. Расположившись у окна, мы принялись болтать, жуя конфеты и созерцая виды из окна. Июль, мой любимый месяц. Помню, как живя в деревне, я не мог надышаться этим чистым, пахнущим цветущим полем, воздухом. Все травы цветут, стебли уже стали жесткими, косить тяжело. В деревьях тень и прохлада, вода в речке прогревается до желтого дна и пахнет речной травой. У берега шумит камыш, и где-то недалеко кукует кукушка.

Я даже зажмурился, представляя себе, что снова скоро окунусь в эти звуки, запахи, ощущения. Саша смотрел на меня.

— Ты чего? — спросил он.

— Ничего. Просто рад этому маленькому отпуску. Да еще и погода такая хорошая.

— Ты всегда такой? На позитиве.

— Не всегда.

— Ни разу не видел тебя в плохом настроении.

— Да мы знакомы всего два дня, — засмеялся я.

— Точно.

Разговаривать с Сашей было интересно, даже несмотря на то, что он был еще малолетка. Только-только ведь закончил школу. Но общие темы у нас как-то сами собой находились, и я не пожалел, что пригласил его с собой. Он был довольно простодушен и легок в общении. Первое впечатление меня не подвело, он действительно оказался симпатичным и приятным пареньком. Он редко смеялся, но когда улыбался, то глаза его как будто светлели. Рассмотрев его повнимательнее, я заметил, что он сильно похож на своего отца. Только в чертах у него была мягкость и еще какая-то детскость. Думаю, с возрастом это у него пройдет. Сменится на мужественность и суровость, как у отца. А сейчас он напоминал родителя очертанием скул, острыми бровями и крепким сложением.

Кажется, он заметил, что я рассматриваю его. Я тут же отвел глаза и уставился в окно.

Бабушка вышла нам навстречу, едва мы приблизились к дому. Кажется, с весны, когда мы виделись в последний раз, ее стремительная походка не изменилась. Это было хорошо.

На пол пути к нам она остановилась, как вкопанная. Когда мы приблизились, то она замахала на нас руками.

— Костик, а я-то бегу, бегу! Глянула в окно — ты идешь с кем-то. Думала, ты невесту привез с собой! А это парень какой-то. Тьфу! На черта он тут сдался? Когда же ты женишься, наконец?!

Саша изумленно уставился на меня. Я только махнул рукой.

— Она добрая. Не обращай внимания и все.

Мы пошли в дом. Попутно я уговаривал бабушку не волноваться обо мне и объяснял, что в двадцать лет парни женятся только по одной причине — чтобы прикрыть беременность подружки.

В доме все было так же. Прохладно, немного сумрачно. Меня всегда удивляла способность пожилых людей десятилетиями жить в одной и той же обстановке, не меняя ни мебели, ни ее расположения в комнате. Их дома как будто застывают в какой-то определенной поре и уже после этого любые перемены кажутся неуместными. Так было, когда я однажды привез бабушке ковролин. Я из райцентра тащил на себе этот дурацкий теплый палас, а она, громко ругаясь, отвергла его. Кажется, ей не понравилось, что я потратил свои деньги. В итоге, я почти насильно заставил ее смирится с его присутствием. Но и сейчас, едва войдя в комнату, я сразу же заметил, как этот современный ковролин выбивается из общей массы старых, деревенских вещей. Подарки бабушке нужно было делать осторожно и незаметно.

Саша ошарашено оглядывался по сторонам.

— Ты чего? — спросил я.

— Не знаю. Как в музей попал.

— Какой еще музей?

— Ну, народного быта. Старославяне там...

Я засмеялся: — Вот ты чудила! Скажешь тоже. Это обычный деревенский дом.

— Для тебя, может быть и обычный. А у меня таких бабушек не было. Мои старики по Европе рассекают и в квартирах живут. Такого я не видел. Даже стенки побелены и половички домотканные. С ума сойти.

— Ладно, привыкай, я пойду, сумки разберу.

Саша схватил меня за локоть.

— Я с тобой. Бабушка у тебя — просто жуть. Суровая.

— Конечно! Суровы старославянские бабушки.

— Издеваешься, Костик?

— Конечно.

Под чириканье ласточек и свежий ветерок, дующий на нас из распахнутых окон солнечной бабушкиной веранды, мы с Сашей умяли сковородку жареной картошки, и целую лохань салата из огурцов, помидоров и укропа. Кажется, в жизни мне не доводилось пробовать ничего вкуснее.

Ближе к вечеру мы отправились на речку. Когда мы с Сашей подошли к пляжу, то застали там целое столпотворение. Будно вся деревня собралась в одном месте. Кругом компании, пикники, детишки. Визги, вопли и громкое чириканье стрижей. Под старыми ивами прятались в тени деревенские мотоциклисты. Когда мы приблизились, от толпы парней с мотоциклами отделился один высоченный белокурый красавчик и направился к нам. Ну, прямо бог.

Славка крепко пожал мою руку.

— Как я рад, что ты приехал! Надолго?

— Как всегда.

-Вечером приходи, посидим у речки.

— Обязательно. Кстати, я не один. Это Саша, познакомься. А это Славик.

Мои приятели пожали друг-другу руки.

-Пойдем, — Славка поманил нас в тень.

— Говори, какие новости?

— Отец женился, — сказал я.

— Ни фига себе! Во дает старик!

Славка учился на втором курсе медицинского университета. Как и планировал, сначала он закончил медицинское училище, а потом поступил на высшее. Жил в областном центре, встречался с девушкой. Мы много говорили, расспрашивали друг-друга обо всем на свете. Купались, валялись на песке. Вечером Славка сгонял в магазин за пивом и вернулся уже на велосипеде. Мы разожгли на берегу речки костер, к нам присоединились еще несколько знакомых ребят. Кто-то притащил гитару. Обстановка была душевнее некуда. Саше, кажется, тоже все нравилось. Он довольно быстро нашел общий язык с деревенскими. В процессе разговора выяснилось, что Саша неплохо знает английский и испанский языки, и кроме этого, несколько раз бывал в Европе. Я сам впервые об этом услышал. Его немного порасспрашивали о том, как они там живут. Он отвечал просто, интересно и совершенно не кичился тем, что его родители могли себе это позволить.

Напившись пива, мы полезли в речку. Пугали друг-друга в воде как дети, и ржали до коликов в животах.

Утром я пополз на луг косить траву для бабушкиной козы. Эта животина была уже в третьем поколении неизменных иссиня-черных Анфисок. Требовательная, зараза, ела траву только со своего поля.

На лугу лежала холодная, бодрящая роса. Мои джинсы промокли до колен, но когда ноги привыкли, то стало казаться, что им даже жарко. Солнце только всходило где-то за рощей. Вдалеке, похожими на сладкую вату, рваными облачками, висел над землей туман. Я глубоко вздохнул. Может быть, стоит бросить все и переехать сюда насовсем? Бабушка была бы счастлива. А учеба, работа? При мысли о том, что мне через пару дней снова придется сесть за ненавистную кассу, стало очень тоскливо. Я немедленно схватил косу и принялся ее точить.

С непривычки руки онемели и заныли плечи, но я не сдавался. Чувствовал, как работают мышцы и это доставляло мне наслаждение. Трава с шорохом падала, обдавая меня холодными брызгами, было щекотно. Мне кажется, я забыл о времени.

Неожиданно в лицо ударил красный свет. Я поднял голову и смахнул с глаз волосы. Солнце поднялось над деревьями, и как король, главенствовало на бледно-голубом небе. Туман немедленно начал прятаться, забиваться в траву и деревья, стало очень тихо. Я остановился, опершись на косу и радуясь передышке. Запели птицы.

Я всегда тонко чувствовал природу, заранее мог сказать, пойдет ли дождь, будет ли мороз. Я любил смотреть на небо просто так. Но поделиться этим мне ни с кем не хотелось, мне нравилось вот так, наедине с самим собой любоваться этим чудом.

Неожиданно, я почувствовал, что кто-то смотрит, обернулся и увидел Сашу. Он сидел в траве, в метрах десяти, нацелив свою камеру на меня.

— Ты что творишь? — поинтересовался я, нахмурившись.

— Я это вырежу. Скажи что-нибудь хорошее.

— Ты давно здесь?

— Не очень.

— Убери-ка эту штуку. Некоторых людей это может сильно раздражать. Хотя я, к их числу не отношусь, но однажды ты можешь получить по зубам, за то, что снимаешь без разрешения.

— Ладно.

Саша выключил камеру. Я вдруг испугался, что обидел его.

— Ты очень красивый, — простодушно сказал он.

Я напрягся. Неожиданно мне стало неловко и стыдно, то я выперся на луг с голым торсом, в одних старых джинсах, которые были уже порядочно растянуты и сползали с моей тощей фигуры.

— Извини, если я помешал тебе. — Саша с улыбкой смотрел на меня, сидя в росистой траве.

— Ты не помешал, нечего извиняться. Почему так рано проснулся, мы же вчера домой пришли в три часа ночи?

— Бабушка твоя разбудила и приказала идти тебе помогать.

— Н-да, мог бы и догадаться, что это бабушка. Знаешь, она терпеть не может, когда в доме кто-то спит после рассвета. Я так несколько лет промучился. Зимою делать нечего, а она разбудит и придумает какую-нибудь работу. Да и чего помогать-то, коса у нас всего одна.

— Думаешь, я умею косить траву? — усмехнулся Саша.

— Я просто предположил, ты, дитя каменных джунглей.

— Дай попробую.

— Не дам. А то еще отрежешь себе на фиг ногу. Знаешь, какая она острая?

— Острая? — Саша поднялся и приблизился ко мне.

Он взял косу из моих рук.

— Тяжело это?

— Нет, когда привыкнешь. Я уже закончил. Пошли на речку.

— Ты что? Холодно же.

— Да ну брось.

— Не-е, — он боязливо поежился. — Ты купайся, если хочешь, а я погляжу с берега.

— Слабак, — фыркнул я.

-Что?!

Саша выбросил вперед свою руку, пытаясь схватить меня, но я увернулся и бросился наутек. Он понесся следом. Запыхавшись, все в поту, мы прибежали на берег. Вода была очень ровной, гладкой, как зеркало, в ней отражался крутой противоположный берег и со старыми зелеными дубами. Я уселся на влажный песок.

— Что, спасовал? — попытался злорадствовать мой приятель.

— Нет. Просто остыну, иначе можно заболеть.

— Все-то ты знаешь.

Он уселся рядом. Так, мы какое-то время молча сидели, слушая тишину и тихое течение реки. От воды тянуло рыбой, тиной и мятой. Потом я поднялся.

Я быстро скинул джинсы и стал постепенно входить в воду. Мне нравилось это ощущение обжигающего холода, хотя на самом деле вода теплой, просто нужно было к ней привыкнуть. Я нырнул, быстро переплыл реку и вылез на противоположном берегу, под кручей. Из под моих ног бросились в воду испуганные лягушки.

Когда я вернулся, то по всему телу у меня была гусиная кожа. Наверное, даже пятки ею покрылись.

— Ну, ты и мазохист, — сказал Саша.

Я встретился с ним глазами. У него был такой ясный и чистый взгляд. Мы молча побрели домой, где нам крупно влетело за брошенную посреди поля, на произвол судьбы, косу.

2.

Я расставлял в холодильной камере пиво. Сбоку незаметно подкралась моя коллега Лена. Та еще штучка. Краем глаза, я видел ее хитрую лыбу.

— Костечка, иди за кассу, пришла твоя краля.

Я выпрямился и увидел Настю, задумчиво бродившую среди полок с бытовой химией. Она перебирала пальцами кончик своего высоко завязанного каштанового хвоста.

— Может, хватит уже, а? — разозлился я.

Как же они меня достали. Последние две недели житья нет. Работают целый день, не разгибая спины, и все равно все видят.