Два охранника стояли по бокам люка, ведущего на командную палубу "Крика". "Командная палуба" в данном случае занимала гораздо большую территорию, чем обычно подразумевается под этим термином, поскольку в этой секции станции находился не только тактический командный центр "Крика", но и, двумя палубами выше, основной центральный узел управления всей системой. Этот казус повторялся на борту двух других орбитальных крепостей, но тот, что находился на борту "Крика", был единственным, который действительно имел значение.

Тот, где были надежно спрятаны секреты, которые никому другому в Гальтоне не было позволено знать.

Часовые, стоявшие по бокам люка, были начеку. Они также не были склонны срезать углы, поэтому Детвейлеру потребовалось больше минуты, чтобы пройти проверку их службы безопасности.

Он нашел это немного забавным. Каждый раз, когда он посещал Гальтон, он задавался вопросом, будут ли они настаивать на взятии образцов мочи и крови в дополнение ко всем другим методам, которые они использовали, чтобы убедиться, что он действительно тот, за кого себя выдает. До сих пор они этого не сделали — и это было к счастью, поскольку он отказался бы давать им какой-либо генетический материал.

Была некоторая информация, которую Соответствие не выпускало ни в какую базу данных, даже к той, что в "Крике". И первым и главным среди этой информации был тот факт, что геном Детвейлера все еще сохранился. Гальтонцы понимали, что оперативная безопасность — бог, во имя которого была создана вся их звездная система — означала, что личности ее руководства на Мезе должны быть и оставаться невероятно тщательно хранимым секретом. Бенджамин бывал здесь много раз, но все, что знали в Гальтоне — ну, почти все в Гальтоне знали — это то, что он был старшим курьером руководства, базирующегося в Мезе.

Однако снова хватило его идентификатора уровня Иридий, который действительно содержал биометрические данные, соответствующие файлу безопасности, присвоенному (ложному) имени, которое он носил. Хотя охранники, к их чести, похоже, не были особо впечатлены высоким уровнем, на который указывало удостоверение личности Иридий. Детвейлер ни капельки не возражал против этого. Культура Гальтона была намеренно сформирована так, чтобы быть как можно более милитаристской. Вряд ли можно было бы жаловаться, если бы люди, на превращение которых в пруссаков ушло два столетия, настаивали на том, чтобы вести себя как пруссаки.

Атмосфера немного разрядилась, как только он вошел в командную рубку. Большинство офицеров, размещенных там, были частью предпоследнего ядра луковицы. Только двое из них были частью истинного центра, того, что он считал территорией Детвейлера. Таким образом, большинство из них не знали о возможной окончательной судьбе Гальтона. Но они знали почти все остальное, касающееся целей, стратегий и методов Соответствия.

Очень высокая женщина в форме со знаками различия полковника подошла к нему, протягивая руку.

— Добро пожаловать на борт, Бенджамин, — сказала она, когда они пожали друг другу руки.

— Чунтао. Приятно видеть тебя снова.

Полковник Сюй Чунтао указала на люк на другой стороне отсека.

— Генерал-фельдмаршал Адебайо ждет вас, — сказала она. — Вместе с гросс-адмиралом Монтальваном.

Эта пара была двумя — единственными двумя — постоянно проживающими в системе Гальтон, которые попадали на территорию Детвейлера, и Адебайо, должно быть, сделала вывод, что он пришел не с обычным визитом. Обычно она и Монтальван держались на определенном расстоянии друг от друга — не из-за каких-либо реальных трений между ними, а из-за общественных разногласий между конкурирующими потребностями их служб — в качестве простой меры предосторожности. Последним средством предполагалось автоматическое срабатывание плана "чрезвычайная ситуация Аламо", но даже самые лучшие автоматические планы могут потерпеть неудачу, и было бы гораздо лучше, чтобы по крайней мере один из них отвечал за все до конца.

Следуя за полковником через помещение, Детвейлер напомнил себе, что не следует использовать термин "Территория Детвейлера" в присутствии двух людей, с которыми он собирался встретиться. Это был всего лишь ярлык, который он и его братья использовали наедине. Линия Детвейлера была окончательным авторитетом в Соответствии, это правда — и так было, начиная с самого начала. Но было около дюжины других линий, которые также были очень влиятельными... включая линии Адебайо и Монтальван.

Со стороны кто-то мог бы охарактеризовать структуру власти Соответствия как династическое правление. Но это было не так, по крайней мере... не совсем.

Того же стороннего наблюдателя можно было бы извинить, если бы ему позволили копнуть немного глубже, за то, что он решил, что система Соответствия очень похожа на ту, что использовалась на Эревоне, и там были определенные сходства. В некотором смысле, как шутили между собой Детвейлер и его братья, можно утверждать, что Детвейлеры (как группа, а не по отдельности) были капо ди тутти капи центральных генетических линий Соответствия, но их власть простиралась глубже этого.

И Соответствие, и система Эревона были строго, даже сурово, меритократическими, но эревонской системе не хватало научной точности, которая характеризовала Соответствие. Эревонцы не обращали внимания на чью-либо генетическую предысторию; они просто использовали крайне прагматичный метод "поймай как можно больше".

Для них человек был просто таким, каким он был. Соответствие понимало, что под ним скрывается последовательная эволюционная логика... для руководства которой было создано Соответствие.

К чему приведет этот процесс со временем, никто — за пределами Соответствия — пока не знал. Но в этом и был весь смысл плана Детвейлера. Эволюция была слишком важна, слишком фундаментальна для человеческого состояния, чтобы ее можно было оставить на волю случая. О, всегда будут случайные мутации, незапланированные генетические комбинации, и разнообразие, которое они привнесут, будет иметь неоценимую ценность для конечного процесса. Но это были бы вариации на центральную тему, и эта тема находилась бы под твердым контролем дирижеров, которые понимали партитуру.

Проводники, наиболее подходящие как для эволюции, так и для обучения, чтобы обеспечить необходимое руководство, решить, какую случайную мутацию следует сохранить, к каким линиям ее следует адаптировать и какие мутации следует сократить. И именно поэтому линия Детвейлера была не просто "первой среди равных". Другими центральными звеньями могут быть советники, стратеги, аналитики. Во многих отношениях они были людьми, которые обучали и воспитывали каждое поколение Детвейлеров, которые сформировали истинное сердце коллективной памяти Соответствия. Но они были пэрами королевства, а не его принцами. Все их линии занимали стулья вокруг Круглого стола, который был создан истинными наследниками Леонарда Детвейлера задолго до этого, но только на одной из этих линий был изображен Экскалибур.

Первоначальная цель плана Детвейлера была в чем-то действительно схожа с замыслом Платона в "Республике": эволюция коллективной версии его королей-философов. Но с течением времени и углублением понимания стало очевидно, что требуется нечто более... фундаментальное. Что создание коллективной версии какой-либо одной идеальной человеческой расы, даже одной из королей-философов, было неоптимальным результатом.

Нет, что было необходимо, так это другое видообразование человечества — на этот раз такое, которое было спланировано и скоординировано и приводило к появлению группы близкородственных видов. В конце концов, специализация имела большие преимущества. У каждого вида были бы свои собственные сильные стороны и способности, а также свое надлежащее место в структуре разумной жизни.

С одним видом, который будет править ими всеми, конечно.

Было очень жаль, что он не доживет до окончательного результата. Даже самые оптимистичные прогнозы не предвидели окончательного триумфа плана Детвейлера еще на несколько столетий. И хотя Детвейлеры были долгожителями, даже по стандартам пролонга, никто не был настолько долгоживущим.

Пока.

? ? ?

Полковник Сюй подвела Детвейлера к люку рабочего кабинета генерал-фельдмаршала Каролин Адебайо и легонько нажала на кнопку входа. Дверь скользнула в сторону почти мгновенно, и полковник вытянулась по стойке смирно, кивнула ему и удалилась, как только он переступил порог.

— Добро пожаловать, Бенджамин, — сказала Адебайо, поднимаясь с кресла и кивком приглашая его присоединиться к ней и гросс-адмиралу Монтальвану в уютно обставленном уголке для бесед в офисе. — Проходите, присаживайтесь. Дайте отдых своим усталым костям.

Учитывая воинственный характер Гальтона, было неизбежно, что его губернатором станет военный офицер, и Адебайо стала очень хорошим губернатором. Она была поразительной фигурой не только из-за своего роста, но и из-за сочетания ее очень темной кожи с орлиным носом и светло-зелеными глазами. Контраст с Гюнтером Монтальваном был настолько велик, что казался почти комичным. Он был невысоким и коренастым — мускулистым, а не толстым — с очень светлыми глазами, волосами и кожей.

Детвейлер улыбнулся и опустился в кресло напротив.

— Я не такой уж и скрипучий, Каролин, — запротестовал он, когда она откинулась на спинку своего стула и слегка фыркнула.

— Если ваши кости не устали от мышечного напряжения, у меня найдется несколько резких слов для моих орбитальных командиров. Любой, кто проходит через такие испытания, через которые вам пришлось пройти, чтобы попасть сюда, должен быть чертовски измотан. Духом, если не телом.

— Итак, в чем дело, Бенджамин? — спросил Монтальван. — Мы не ожидали увидеть тебя снова так скоро.

— В основном... — Он сделал медленный, глубокий вдох. — По сути, я прибыл извиниться. Ну, и чтобы дать вам успокоиться.

Позы Адебайо и Монтальвана отразили их напряжение. Они посмотрели друг на друга, затем снова на Детвейлера, приподняв брови.

— Извиниться за что? — спросила Адебайо.

— Теперь, когда прошло некоторое время, мои братья и я пришли к пониманию того, что мы облажались с ударом по Беовульфу. — Он неловко поерзал на стуле. — Боюсь, что мы позволили нашему темпераменту взять над нами верх. Вы знаете, мы были очень близки с нашими родителями. И мы потеряли их, когда Альбрехт взорвал остров, потому что проклятый Великий Альянс прибыл раньше.

— Ах.

Адебайо откинулась на спинку своего стула с понимающим кивком.

По самоочевидным причинам она и Монтальван с самого начала знали организационную структуру "Гудини". И почти восемьдесят процентов всех, кого извлек "Гудини", оказались в Гальтоне, так что тот факт, что "Гудини" был активирован, был здесь, в системе, общеизвестен.

Что еще не стало общеизвестным, так это финальная игра "Гудини". Помимо Адебайо и Монтальвана, не более полудюжины человек знали, сколько людей из Соответствия погибло на заключительном этапе операции, и из этой полудюжины только Адебайо и Монтальван знали о существовании генома Детвейлера... или о том, что родители Бенджамина пожертвовали собой, чтобы прикрыть действие "Гудини".

— Вот именно. — Ноздри Бенджамина раздулись. — Мы позволили нашему гневу — и нашей боли, но гнев был подлинной движущей силой — диктовать наши планы, а не логику. Не... рациональное мышление.

— И вы думаете, что мы слишком сильно проявили себя, — сказала Адебайо.

— Более чем немного, и это был не единственный... просчет, который мы допустили, — мрачно ответил Детвейлер. — Мы вообще не должны были отдавать приказ, мы не должны были поддерживать его технологиями, которых не было у Солнечной лиги, и мы должны были прервать его, когда провалилась первоначальная атака, а не продолжать. И, — его ноздри раздулись, — мы должны были видеть, к чему приведет такое количество жертв.

Она кивнула и согнула пальцы в молчаливом приглашении продолжать.

— Поддержка, которую мы оказали, могла быть приписана солли, — сказал им Детвейлер. — То есть если бы эта сука Харрингтон не захватила станцию Ганимед и не прибрала к рукам все до единого технические файлы флота Солнечной лиги и научно-исследовательские программы. — Он пожал плечами. — Мы не ожидали, что это произойдет. Как только это произошло, никто ни за что не смог бы поверить, что за этим стоят солли — во всяком случае, без чертовски большой помощи извне.

— И — он посмотрел на них прямо, — нам следовало быть достаточно умными, чтобы дать указание нашему агенту в системе прервать операцию, если солли были отогнаны к тому времени, когда он был на позиции, чтобы передать команду на подрыв.

— Именно общие потери в первую очередь заставили Альянс отправить Харрингтон в Солнечную систему. Вся наша разведка указывает на то, что она — и Элизабет, Причарт и Мэйхью — все знали, кто на самом деле организовал это. — Он поморщился. — По правде говоря, мы хотели "отправить сообщение". Вот почему мы упорядочили взрывы так, как мы это сделали. Что было сердито — и невероятно глупо — с нашей стороны. Я думаю, это довольно очевидно из того, что произошло с Лигой. Великий Альянс знал, что солли на самом деле не устанавливали эти бомбы, но на самом деле им было все равно. Они знали, что мы использовали Лигу в качестве приманки, даже если они понятия не имели, почему мы вообще втянули ее в конфликт, и они решили покончить с этим. Это было... достаточно прискорбно, но одна из причин, по которой они решили это, заключалась в том, чтобы высвободить себе руки для поисков нас. И то, как мы это сделали, вероятно, придаст больше доверия, чем нам хотелось бы, их настойчивым заявлениям для остальной части галактики о том, что вся война была делом рук какого-то давнего, глубоко скрытого заговора.

Монтальван пожал плечами.

— Я бы не стал слишком беспокоиться об этом, Бенджамин. После того, что произошло за последний стандартный год, в том, что все еще считается Солнечной лигой, так много путаницы и слухов, что Удар Беовульфа довольно быстро исчезнет из поля зрения, по крайней мере, для общественности солли. О, они будут помнить, что потери были ужасающими, но вы знаете, это произошло во время войны. И они так заняты, пытаясь оставить настоящую войну позади, что любое влияние, которое число погибших могло оказать на мышление солли, достаточно скоро исчезнет. Конечно, на Беовульфе этого не произойдет. Или в Великом Альянсе. Но те уже поверили худшему о нас.

— И я думаю, что вы, возможно, упускаете из виду выгоду, — добавила Адебайо.

— Выгоду?

Детвейлер приподнял обе брови, глядя на нее, и она тонко улыбнулась.

— Вы не живете здесь, в Гальтоне, как мы с Гюнтером. Иногда, я думаю, даже ты не до конца осознаешь разницу между Гальтоном и Дарием. Гальтон — это общество воинов, Бенджамин. Когда стало известно, что были уничтожены три крупнейших орбитальных поселения Беовульфа, по всей системе прошли торжества. Почти такие же большие, как те, что после "Устричной бухты"!