Мертвый Змей и Жизненные Неприятности

— О да, вы воистину вышли к месту с приключениями, — и смех её серебряным колокольчиком зазвенел по двору.

— Точность догадки, — меж тем донеслось со стены, после чего раздалось фырканье и звон льдинок друг о друга.

Когда же этот звон продолжился хрустом, будто зубами раскусывали что-то твердое.

— Кажется, кто-то для кого-то сотворил фруктовый лед, — констатировал Гарри.

Получив в ответ серию недоуменных взглядов, он сверкнул глазами, но все-таки пояснил.

— Сидхе — вечно изменяющиеся существа, но есть вещи, менять в себе которые Дочери Зимы просто не хотят.

* * *

Крепость сидхе была странным местом. То есть, судя по укреплениям, это должно быть крепостью. И, соответственно, сиды должны были стоять на её внутренних стенах, обращенных к кипящему провалу в ткани Тир'на'Ног. Вместо этого они делали все, что взбредет в голову. "Прекрасные воплощения необузданного разрушения", как их охарактеризовал Гарри, на что девушки покраснели, а часть начала сверкать в его сторону сапфировыми глазами, в конце концов молодость — недостаток проходящий, порхали по крепости. Причем порхали в прямом смысле, презрительно игнорируя такую вещь, как гравитация. Если же учитывать, что они сами гравитацию в данных местах и наводили, в противовес дыре в чистейший хаос, что бушевал за внутренней стеной, можно было даже подозревать сидхе как минимум в непоследовательности, а как максимум вообще в чем-нибудь вроде раздвоения личности.

Впрочем, когда Энтони Голдштейн обратился с этим вопросом к Гарри, тот едва не рассмеялся.

— Хаос, — спокойно пояснил сидхе. — Гравитация, освещение, земля под ногами, сами стены, все это так, средство. Результат пропускания мира сквозь себя и формирования чего-нибудь устойчивого, превратившийся в ошейник для хаоса. Грубо говоря, сам факт того, что гравитация есть, уже немного сдерживает провал. И стена сдерживает провал, но не сама по себе, а фактом своего существования. Своеобразная граница изменчивости, в которую заключен хаос. Что же касается полетов, которые вы видите, то тут ещё проще — это лишь тела. Вообще, сиды, которых мы видим здесь — на самом деле не совсем здесь, большая часть их сути и их воли там, за стеной, в самом провале, выгрызая у хаоса более-менее стабильные кусочки. Более того, если бы нас здесь не было, не исключаю, что и тел бы видимых не было, внешние оболочки были бы оставлены позади и несущие здесь стражу сиды являли бы собой чистую силу, живые потоки магии.

— В общем, мы не здесь, — подытожила на мгновение возникшая рядом с ними сида, которая их встречала на ступенях лестницы. — Мы в основном там, а вообще везде.

* * *

Сейчас, когда волшебники стали приглашенными гостями, которых даже обещали вывести если не назад к Хогвартсу, то хотя бы к населенным местам, ранее пронизывающий до кости ветер начал ощущаться каким-то... теплым, что ли. Нет, это все ещё был зимний ветер, он все ещё нес снежинки, он все ещё стирал согревающие заклинания в момент, но теперь от него не было холодно. Вопрос о том, каким образом это было возможно, занимал равенкловцев почти полчаса, но потом они смирились с тем фактом, что в Тир'на'Ног все поставлено с ног на голову.

Пару часов спустя они уже сидели у костра. Если, конечно, груду льдинок, сияющую синим, угловатым и каким-то кристаллическим огнем, можно было назвать костром. Каким-то чудом он даже грел, хотя любой, рискнувший поднести к странному пламени руку рисковал эту руку отморозить.

Собственно, с Сарой Фоссет, семикурсницей, именно это и случилось при попытке хоть как-то понять, что это такое сначала при помощи заклинаний, а потом попробовав в прямом смысле ощупать. Пострадавшая девушка, впрочем, не растерялась и отправилась на поиски местных обитательниц, то ли за лечением, то ли за разъяснениями. Вернулась она через полчаса, со здоровой рукой, снегом в волосах, припухшими губами и мечтательным выражением лица, указывавшим, что какие-то ответы она-таки нашла, вот только вопрос в процессе сменился совершенно другим.

* * *

— Первое, что вам нужно понять, раз уж выпало ходить по тропам Тир'на'Ног, это то, что вы находитесь нигде. Вернее сказать, понятие "где" к Тир'на'Ног вообще не применимо, — объясняла Ириаль Рокот Капели, сида, что встретила их на ступенях лестницы. — Собственно, если бы здесь было "где", эта крепость была бы совершенно бесполезна, фоморы и прочие твари могли бы перейти в наши владения где угодно. Тир'на'Ног это состояния.

— То место, где мы сейчас находимся и есть состояние перехода от хаоса к упорядоченности и крепость блокирует этот переход? — спросил профессор Флитвик. — Стены серьезно зачарованы, так ведь?

— Ну конечно же нет, — зазвенел серебряный смех сиды. — Стены — это лишь символ. Вся крепость это один большой символ.

— Ворота, пограничный форпост, проход, — начал развивать цепочку профессор. — Это место воплощает переход между местами-состояниями, а крепость, соответственно, символ того ограничения, которое вы хотите на этот переход наложить. Крепость ограничивает фоморов и прочих обитателей провала, заставляя их для осуществления перехода миновать свои стены. Фактически, мы имеем дело с архитектурным ритуалом.

Он на мгновение задумался, переваривая нежданное откровение.

— Ограничение не жесткое.

— Истинность, — подтвердила сида. — Если мы ограничение было жестким, те же фоморы могли бы его проломить. А так остатки разума подсказывают им идти-расти-изменяться через открытый проход. Узкий, ограниченный стенами открытый проход. А мы тут для того, чтобы отсеивать незваных гостей.

— А бывают гости званные?

— В этом переходе между местами-состояниями — не бывают. Если Дитя Зимы впадет в такой внутренний хаос, что окажется в этом провале, то, что вместо него попробует вернуться будет правильнее отправить обратно. В некоторых других крепостях тех, кто вернулся из хаоса ещё можно поймать и оттащить в целительские покои, после чего их сознание медленно и с потерями, но приведут в порядок. Тех же, кто впал в наш хаос, вернуть пока не получается. Остается развоплощать. Снова, и снова, и снова. Пока не перестанут появляться и либо не канут в хаос окончательно, не сгинут или не изменят суть и не выйдут из другого, более излечимого пролома. Так тоже бывало. Но, в общем, гости у нас исключительно незваные и их приходится уничтожать.

— Я так понимаю, это непросто? — констатировал Энтони.

— Зависит от того, что лезет из пролома. Кое-что расползается от простого касания, кое-что раздражающе живуче.

— А кое-что — фомор, — добавила другая сида и поморщилась. — А бить фоморов без сидхе Смерти — то ещё удовольствие.

* * *

Сложно сказать, что именно послужило для волшебников признаком, указывающим, что что-то не так. Возможно то, как вскинули головы хозяйки здешних мест. Или то, как они почти развоплотились, оставив позади бледные тени и бросив свою мощь в сторону внутренней стены. Возможно, то, как сама земля под ногами содрогнулась.

— Это землетрясение? — поинтересовалась юная Абигейл.

— В Тир'на'Ног нет тектонической активности, это фантазия смертных, — пояснил Гарри. — Странный способ бояться, что земля уйдет из под ног, но маглы такие маглы. Когда таких боящихся почему-то многовато, происходит разное.

— Тогда что это было?

— Это кто-то не удержал реальность. И это "сотрясение реальности" гораздо, гораздо хуже, чем землетрясение. Хотя бы опасностью провалиться не пойми куда... — ответил сидхе, сам напряженно смотрящий в сторону стены.

— И что это значит?

— Скорее всего, что у нас гости. Реально большие и реально поганые гости, если они так развоплотились. За спину.

— Что?

— За мою спину, быстро. И отойдите к внешней стене, — бросил Гарри, после чего повернулся к доставшему палочку потомку гоблинов. — Професор Флитвик, вас это тоже касается. Если просто магия тут может помочь, до нас не дойдут. А вот если нет...

— А сиды что делают, возможно я могу помочь?

— Они? Они давят. Просто и банально давление.

* * *

Не было ни грома, ни молний, ни огненных шаров, просто леденящее синее сияние вздымалось за внутренней стеной. И страшнее всего было именно это, неведенье. Сиды давили, делая реальность совершенно непригодной для существования, твари рвались вперед сквозь ставшую такой враждебной плоть Пределов Зимы, Гарри стоял, опираясь на посох. Маги были за его спиной, нервно сжимая палочки в потных ладонях, прекрасно понимая, что если живые воплощения магии не смогут остановить то, что стремиться прорваться сквозь крепость, им самим лучше спрятаться и пытаться не обращать на себя внимания. Увы, прятаться было негде.

Когда в стене появилась пробоина, они толком не поняли, казалось, мгновение назад стена ещё стоит и вот уже вопящая толпа бесформенных тварей рвется к ним. Рвется и падает, когда спокойно лежавший на площади между стенами снег вздымается мириадами острых снежинок, пробивая шерсть, панцири и чешую, пропарывая плоть, перерезая сухожилия, заставляя истекать разноцветной кровью тех тварей, которые сформировали тела с чем-то, похожим на кровь.

— Очень странно, — заметил Гарри. — Эту мелочь должны были остановить ещё до преодоления стен, что-то тут не так.

Именно этот момент выбрала пробоина для того, чтобы сначала с грохотом расшириться, а потом выпустить новую волну тварей, которые, впрочем, разделили судьбу предшественников и напитали своей кровью снег. Увы, это мало на что повиляло, потому что невидимый таран вновь ударил в медленно пытающийся затянуться пролом в кристальной стене. И стало ясно, что это не таран, это огромная, покрытая серой шерстью голова.

Ещё два удара спустя чудовище наконец расширило пробой достаточно для того, чтобы пролезть, встряхнуть косматой головой, подняться на задние, покрытые чешуей, ноги и торжествующе взреветь. Разумеется, ему в пасть тут же влетело ледяное копье, но оно мало на что повлияло — существо отплевалось.

— Фомор, — мрачно констатировал сидхе. — Клятый фомор.

* * *

Сейчас, когда сидхе наконец произнес, с чем они имеют дело, профессор Флитвик начал замечать в "этом" черты, отдаленно напоминающие привычных гигантов или тех фоморов, йотунов и титанов, которые остались в легендах. Оно было изначально прямоходящим, огромным, покрытым густой шерстью и отличающимся человекоподобными чертами морды, потому что назвать это лицом язык не поворачивался.

Меж тем отплевавшийся фомор осмотрелся и остановил взгляд на волшебниках. Возможно, он просто рвался к свободе, но почему-то взгляд показался профессору голодным, полным уверенной мощи хищника, знающего, что перед ним как максимум обед. Но вот особого разума во взгляде вполне материальных, совсем не похожих на сияние сидхе, глаз замечено не было, лишь звериная хитрость.

Профессор ударил, но его заклинания произвели на тварь даже меньше эффекта, чем магия сидхе. Меж тем, Дочери Зимы тоже не бездействовали, обрушивая на фомора ледяные копья, рассыпающиеся безвредной пылью, при контакте с шерстью, зачарованные стрелы, вонзающиеся в плоть, но лишь для того, чтобы быть вытолкнутыми из стремительно зарастающих ран.

— Как это убивать? — спросил он Гарри.

— Обычно измором, — ответил тот, не отрываясь от магии, медленно накапливающейся в ладонях. — Они не совсем неуязвимы, только почти, да и не способны более к хитрым адаптациям, инстинкта на это мало, разум нужен. А вот мы всегда возвращаемся. Так что рано или поздно находится то, что фомора ранит, а потом это вопрос времени. Или можно так...

Он шагает вперед, и изумрудное сияние срывается с его рук, разрастаясь, охватывая не только фомора, но и землю вокруг него. Гарри надавливает, вкладывая всего себя, подчиняя реальность, развоплощая даже доспех ради крохотной крупицы лишнего внимания и лишнего давления на цель. И Пределы Зимы, часть Тир'на'Ног, пропущенная сквозь себя и направленная сидхе Зимы, на мгновение отступает, позволяя обрушить на поле боя прикосновение Серых Пустошей. Фомор, существо, заточившее магию в самом себе, направившее её вовнутрь, бесконечно развивавшееся, адаптировавшее и становившееся все более и более неуязвимым столкнулся с силой, что ему полностью противоположной. Торжество Жизни-Растущей-И-Развивающейся сталкивается с абсолютно чуждой ему Гибелью-И-Возрождением, сталкивается и на мгновение отступает, принимая навязанные правила игры. Гарри устало оседает, удерживаясь на ногах только за счет того, что судорожно ухватился за вонзенный в землю посох, а фомор начинает сбрасывать воздействие.

Но это уже не имеет никакого значения, потому что в этот же миг, в тот краткий промежуток, когда фомор по настоящему понимает, что такое гибель, когда он ещё находится в силе сидхе смерти, ледяные копья вырываются из-под земли, пробивая ставшую смертной плоть как гнилую бумагу. Дочери Зимы выкладываются полностью, вливая как можно больше сил, стремясь нанести как можно больше ран, и это дает результат.

Лишившийся вечности фомор пошатывается, кровь хлещет из пробитых в грубой шкуре ран, внутренние органы взбивает что-то вроде ледяного миксера, стойкость к магии, спасавшая его в провале в хаос столько мгновений-лет-веков, отказывает от прикосновения чистой смерти.

И могучее тело рушится на землю в быстро растекающуюся лужу того, что ему заменяло кровь.

Глава 16. Возвращение.

Усталый сидхе смерти развалился на ступенях ближайшей лестницы, причем не похоже было, чтобы жесткий кристалл под облаченной в не менее жесткие доспехи спиной как-либо мешал ему отдыхать.

— И что все-таки это было? — поинтересовался Энтони.

— Я же сказал, фомор. Он же титан, он же йотун, он же великий зверь и ещё с полсотни имен, данных разными племенами маглов. Праотец Чудовищ и так далее. Или праматерь, я пол данной особи определить не пытался.

— Это я понял. Просто фоморы, они же родственники гигантов?

— Именно так. Собственно, выберись эта тварь из крепости и покинь Пределы Зимы, могла бы вполне развлечься с какой-нибудь маглой, если бы решала, что это важнее, чем ей пообедать. Естественно, результат был бы великаном первого поколения.

— Именно это я и не понимаю. Как они могут быть родственниками гигантов. Потому что на гиганта это существо совсем не похоже!

Сидхе качнул головой.

— Ты же понимаешь, что внешность мало что значит. Сидхе вот развоплощались у тебя на глазах. Фомор же начинал с его-то человекоподобного, но потом адаптировался, адаптировался и снова адаптировался, годами, веками, тысячелетиями. Пока те, кто выжил не стали совершенно уникальными существами. И, тем не менее, даже этот фомор может иметь общее потомство с остальными разумными обитателями мира. Хотя процесс будет выглядеть по меньшей мере странно. И представителям чего либо кроме Первой Ветви будет трудно его пережить.

— Первой Ветви?

— Самих фоморов.

* * *

Сложно сказать, сколько прошло времени в этом месте, находящемся на границе перехода туда, где время идет во все стороны разом, но в конце концов профессор и ученики Хогвартса покинули крепость провала в сопровождении одной из несших там стражу сидхе. И в этот раз тропа из льда, серебра и сапфиров ложилась под ноги магов с готовностью, легко смещая Тир'на'Ног вокруг себя, не вытесняя Пределы Зимы, а являясь их частью. Её не только легче было прокладывать, казалось, по ней даже идти было легче.