Мертвый Змей и Жизненные Неприятности

Пролог. О прахе.

Гарри слегка пошевелил левой ногой. В ответ, из озера праха, в которое она была погружена, взметнулся небольшой столбик того, что заменяло в нем воду. Сидхе смерти вздохнул, откинулся на спину, ложась на безжизненный каменный берег, после чего начал смотреть в многоцветные небеса Тир'на'Ног.

Маг Туиред, равнина обрушенных башен. Место, где состоялась последняя из гигантомахий, как сказали бы греки. Место, где последние из тех, кто когда-то имел общие корни с людьми и сидхе, но стал чудовищем, были сброшены в море. Тех, кто потерял себя в своем стремлении измениться вместе с хаосом мира, став просто необычайно могущественными монстрами. Тех, кого в разных местах называли титанами, йотунами, фоморами. Тех, кто был старейшей ветвью разумных существ этого мира, тех, кто стал его владыками, чтобы потом пасть перед своими кузенами, пропускавшими изменения мира сквозь себя и ставшими живыми магическими источниками. Перед теми, кого называли богами, эльфами, сидами. Перед теми, кто в свою очередь обосновался на изменчивых просторах Тир'на'Ног когда несокрушимое стремление младшей из ветвей к упорядочиванию мира своей общей верой, подкрепленное их численностью, придало миру его современный вид.

Вернее сказать, сами сидхе не отступили, никогда у людей не получалось собрать достаточное количество проводников их общего порядка для этого, да и не сражались всерьез вторая и третья ветви, просто отступила изменчивость этого мира, сотворив Тир'на'Ног, а за ней ушли сидхе.

Впрочем, Маг Туиред остался, пусть и давно уйдя с просторов острова Ирландия, утонув в изменчивости Тир'на'Ног под тяжестью многоцветной крови, что пролилась здесь, когда регенерирующие до почти бессмертия воплощения жизни и хаоса столкнулись с вечно возрождающимися воплощениями Зимы и Лета, и кровь павших пропитала землю, превратив её в серый прах. Место гибели...

И в то же время, место рождения. Место, откуда фоморам уже некуда было отступать и где они сржались столь отчаянно, что сидам пришлось умирать вновь и вновь, пока смерть не стала частью многих, превратив сидхе смерти из немногочисленной группы аномалий, большинство из которых были довольно древними даже по меркам бессмертных, в полноценный народ.

И тогда фоморы проиграли, оказавшись не в силах противостоять пришедшей за ними воплощенной смерти...

Гарри снова пошевелил ногой, вороша бездонное озеро праха, которое осталось от тех фоморов, кто не успел спастись, и от бесчисленных тел павших и возродившихся сидов. Интересно, маглы ещё хоть в каком-то виде помнят, что до поражения фоморов их цивилизация просто не могла возникнуть, те в упорядоченной реальности чувствовали себя не хуже чем в хаосе, и при этом были голодны? Что история человечества реально началась не с "первобытных охотников Африки", а с титаномахии? И кому Дети Порядка обязаны тем, что не стали обедом Детей Жизни?

А потом вздохнул, поднялся на ноги, ещё раз окинул взором равнину гибели бессмертных, развернулся и сделал шаг.

Через мгновение лишь ветер магии ворошил озеро праха, как это было долгие века.

Глава 1. Незваный гость и Дикая Охота.

Гарри стоял на земле и удерживал на вытянутой руке нечто, напоминавшее комок меха с пастью, за одну из лап. Оставшиеся четыре стучали о перчатку, но пробить магию смерти, сжатую до обретения материальности, естественно не могли. Пасть существа скалилась, демонстрируя несколько рядов зубов, но достать не то что до плоти, но хотя бы до той же перчатки доспеха, не могла.

Два озера изумрудного сияния, заменявшие юному сидхе смерти, глаза задумчиво разглядывали пойманное существо. А вот сапфировое сияние глаз Асинтель демонстрировало явный интерес к данной твари, что, с учетом того, что девушка была сидхе зимы, означало, что несчастному монстрику не позавидуешь.

— Квитапед, обитатель островов, высшая категория, убийца волшебников.

Асинтель ничего не сказала, но выражение лица её слегка изменилась, выражая отношения к таким с позволения сказать "убийцам".

— Агрессивность в основе, — пояснил Гарри. — Не смертоносность.

— Это проклятье, — заметила Зимняя.

— Похоже, — согласился сидхе смерти. — Игры с подобием оборотничества и доигрались?

— Внешнее, — покачала головой Асинтель. — Кто-то кого-то проклял. И стал едой своих творений.

— Память об истории такова. Провал попытки вернуть назад.

— Вот и хорошо. Подарок от тебя?

— Смотри, чтобы дракон не съел.

Вышеупомянутая крылатая рептилия, лежащая на поляне и греющаяся в лучах рассветного солнца, даже не соизволила открыть глаза.

— Недолгое развлечение.

* * *

Если бы потомок длинной династии проклятых волшебников, по совместительству являющихся опасными чудовищами, мог осознать, с кем он говорит, то он бы пришел в ужас. К сожалению для него, в его теле помещались лишь большая пасть, желудок и крупица мозгов.

Так что несчастный квинтапед не понимал, что происходит и все ещё пытался прогрызть перчатку сидхе смерти. Безуспешно.

* * *

Когда вернувшаяся из Пределов Зимы Асинтель поднесла к губам созданный из кости и льда рог, Гарри только вздохнул и поуютней устроился в кольцах василиска. А когда повинуясь беззвучному грохоту рога воздух между деревьями замерцал, дохнуло холодом и из слившегося с Тир'на'Ног клочка реальности показался мокрый собачий нос, покачал головой.

Гончая дикой охоты шагнула на траву, принюхалась и завыла...

— Освобождение твари? — поинтересовалась Асинтель.

— Час пути, долгая погоня. Пути ногами.

— Час? Псы молодые, возможность ошибок. Расколдовывал?

— Обличье ловкости и скорости, твой интерес. Новизна человеческого облика, возможность запутаться в ногах.

— Хорошо.

И Асинтель снова поднесла рог к губам.

* * *

Сидхе — Дети Хаоса. Да, они обитают в упорядоченных островках вечно изменчивого Тир'на'Ног. Да, они тщательно поддерживают эту упорядоченность. Да, Дома сидхе имеют довольно четкую организацию, по крайней мере, с точки зрения внешнего наблюдателя. Но сидхе остаются живыми источниками магии, они постоянно меняются, приспосабливаясь под изменчивые просторы Пределов Лета, Зимы или Серых Пустошей, даже в том случае, если они не покидают этих островков стабильности. Собственно, это все, что древние маглы с уверенностью могли сказать о сидхе — они постоянно меняются.

Общаться с сидхе — тяжело для волшебника и практически невозможно для магла, слишком по-разному работают разумы смертных и вечно возрождающихся проводников магии в мир. Тем не менее, маглам были нужны сидхе, нужны те, кто встанет на грани непознанного хаоса и закроет от него людей. Обитателям Тир'на'Ног же нужны были маглы как якорь, чтобы не потерять себя в череде изменений. Другие сидхе в этом плане плохой ориентир, ведь они сами столь же изменчивы.

Тем не менее, проблем в общении это не отменяло — Дети Порядка и Дети Хаоса были попросту слишком разными. Решением стали многочисленные религии. Нет, даже миллионам верующих не под силу полностью упорядочить любого из бессмертных, но сотворить своеобразный доспех-образ, один из ликов для бессмертного, воплотить одну из граней его силы, после чего получить возможность поговорить с уже хоть как-то понятным существом, маглы могли. Так рождался древний мир. Так начиналась история. И так, кстати, получили возможность появиться на свет первые маги, полукровки, стоящие меж двух миров, первые "герои", повергатели чудовищ, как их некогда называли.

Маглы давали сидхе стабильность. Сидхе давали маглам защиту. Магические существа и полукровки-маги стояли посредине, соединяя два мира. Так было. Годы, века, тысячелетия... Пока однажды сидхе не ушли, а маги не скрылись от глаз. Вера маглов стабильность мира, вера сначала в единого бога во всем её многообразии, а потом в научность и познаваемость мира, держала теперь границы мира, защищая от изменчивости Тир'на'Ног.

А что же сидхе? Миллионы людей помнили по древнегреческого бога Аида. Десятки миллионов примерно одинаково представляли себе Древнейшую как воплощенную Смерть. Тысячи волшебников по всему миру знали Салазара Слизерина, одного из Основателей первой школы магии. Вся магическая Британия знала Гарри, некогда Мальчика-который-Выжил, стараниями Дамблдора.

Они были... Нет, не стабильны, такой термин вообще не применим к сидхе. Но у них хотя бы был образ, способный общаться с магами и иногда даже маглами. Все, что держало человечной Асинтель — собственные усилия быть понятой, которых она сейчас не прилагала, несколько коротких разговоров с небольшим количеством молодых волшебников, некоторое время, проведенное в обществе Гермионы, в настоящее время бывшей у родителей, и статья Риты Скитер о прошедшем в Хогвартсе бале.

Тонкая пленка человечности слетела в один миг. Заклинательнице очень не нравилось то, что какая-то проклятая тварь посягнула на то, что Асинтель считала своим, пусть даже у квинтапеда и не было шанса преуспеть. В любом случае, это было неплохим поводом развлечься.

* * *

Выли гончие Дикой Охоты...

* * *

Некоторые старые исторические хроники, сохранившиеся на пыльных полках древних библиотек, утверждают, что Гончие Дикой Охоты, как члены стай, принадлежащих сидхе Зимы, так и их кузены из Пределов Лета, являются абсолютно идеальным воплощением охотничьих собак — не знают усталости, мгновенно находят след, могут гнать жертву вечно, если хозяин того пожелает.

В реальности, разумеется, дело обстояло иначе — такие идеальные псы быстро бы наскучили вечно изменчивым сидхе. Да и охота бы заканчивалась слишком быстро. Так что мелкие собакоподобные фэйри от идеала был далеки. Особенно, такие молодые. Особенно в условиях более-менее упорядоченного волшебного леса за пределами Тир'на'Ног.

* * *

Квинтепед спасался бегством. И, следует отметить, довольно успешно — его куцых мозгов хватило на то, чтобы осознать объявленную на него охоту, так что он побежал. И бежал, на удивление, результативнее гончих, искренне удивляющихся, почему тропа под лапами не закручивается лентой мебиуса и неожиданно не переносит на сотни миль в сторону. Это не говоря уж о таких необычных жителях леса, которых так и хочется обнюхать. Взявшие след псы прекрасно знали, что нельзя, но ведь так хочется... Все вокруг такое интересное!

К тому же, приказа особенно усердствовать со стороны Асинтель не поступало, так что гончие Дикой Охоты не столько травили добычу, сколько украдкой оглядывались по сторонам, имитируя бурную деятельность.

В общем, квинтапед убегал и довольно успешно.

* * *

Спастись от гончих сложно, но все-таки возможно. Да, нужна огромная удача, здоровье, физическая сила, крайне желательна магия. Нет, спастись о гончих Дикой Охоты возможно. Проблема в том, чтобы спастись от их хозяина...

Нет, это тоже возможно — подкараулить, сразить в бою, вполне возможно, если вы какой-нибудь герой. Правда, у таких личностей обычно есть другое применение помимо работы дичью. Тем не менее, Дикая Охота довольно известное явление и жертвы на ней даже, бывает, выживают. Возникает закономерный вопрос о причинах.

* * *

Маглы играют в шахматы. Они ставят фигуры на клетчатую доску и изображают настоящую баталию.

Маги считают магловские шахматы слишком мертвыми и скучными, их фигурки — настоящие големы, способные на речь и даже самообучение, подчас дающие весьма и весьма неплохие советы своим игрокам. Правда, к сожалению, эти големы наделены инстинктом самосохранения, так что хороший с точки зрения конкретной фигуры совет не всегда хорош с точки зрения конечной цели, победы в игре.

Сидхе считают любую игру, в которой фигуры движутся по раз и навсегда определенным линиям, подчиняясь фиксированным правилам, слишком упорядоченной для сколь либо вменяемой игры. А если уж на доске не присутствуют те, кто способен думать и действовать самостоятельно, то это поддавки какие-то получаются. Поддавки сидхе не любили.

* * *

Уютно устроившийся в кольцах Суссахесса Гарри открыл глаза и приподнял голову, едва только почувствовал появление гостей. Двое незнакомых сидхе Лета кивнули ребенку и перевели взгляды туда, куда отправились сначала квинтапед, а потом стая гончих и Асинтель.

Затем парой взмахов рук заставили землю вздыбиться, принять форму пары кресел, обратиться камнем и замереть. Оглядев свои творения, сидхе уселись в них и принялись ждать.

* * *

Выживание жертвы Дикой Охоты означает лишь одно — те сидхе, кто решил сыграть на его стороне, оказались хитрее. Именно на стороне, сама жертва фигурой не является и на неё даже не принято воздействовать напрямую, нет, фигурами "защитников" является само место, где происходит погоня, в данном случае, густо населенный волшебный лес, так что проблем у защитников не ожидалось.

— Асинтель придется напрячься, чтобы выиграть, — негромко прошипел Гарри древнему василиску.

— Она не догонит добычу? — поинтересовался змей.

— Догонит. И даже убьет. Но будет ли это победой?

— Разве не в этом цель охоты?

— Если только с точки зрения добычи, — усмехнулся сидхе смерти.

* * *

Игроки заняли свои места и охота началась.

* * *

Любой магический источник меняет реальность вокруг себя. Как именно зависит от конкретного источника. На какой территории тоже весьма и весьма изменчивый показатель. Скажем, большинство источников родовых поместий воздействуют только на территорию этого поместья, источник Хогвартса пропитал магией огромный замок с прилегающей территорией, а Сердца Лесов раскидывают целую сеть вторичных источников по своей территории.

Сидхе — источники живые и разумные, так что подконтрольная им территория может сильно меняться в зависимости от воли самого сидхе. И от внешних обстоятельств тоже. А также совсем не обязана быть привязанной к местонахождению самого бессмертного, хотя какой-либо якорь и ориентир все же требуется. В данном случае его роль прекрасно играла сеть источников леса.

И лес повиновался своим временным повелителям, с готовностью убирая с пути квинтапеда изрядную часть препятствий, подбрасывая их несущимся за своей добычей гончим.

* * *

Асинтель вздохнула и печально посмотрела на топчущихся на месте и пытающихся вынюхать след гончих. Нет, рано или поздно эти хищники, охотящиеся не столько по запаху тела, сколько по запаху магии, преуспеют в этом, после чего погоня продолжится, но это уже начало надоедать.

* * *

Один из сидящих в каменных креслах сидхе прищурился и "слегка" передвинул один овраг.

* * *

В конечном итоге они носились по ночному лесу несколько часов. Управились бы быстрее, но гончие были слишком молодыми, да и сама Асинтель ещё не выходила на Дикую Охоту ни разу. Так что квинтапед убегал, убегал и убегал, гончие с воем неслись за ним, а сидхе Зимы следовала за ними и уж подумывала плюнуть на все, переместиться прямо к жертве и убить её.

Пока этого не давала сделать гордость. Впрочем, конечного результата это не изменило, только отложило.

* * *

Гарри пошевелился, принимая чуть более удобную позу и в очередной раз задумался над вопросом, откуда здесь квинтапед. Точнее, учитывая географическую отдаленность от места их обитания, от кого здесь квинтапед...

* * *

Асинтель была недовольна. Причина была довольно проста — пришлось вмешиваться самой, одни гончие не справились. Значит, охота была не очень удачной. И это на жертву, которая даже не набралась наглости бросить ей вызов, а просто убегала!

* * *

Когда взошло солнце, оно осветило разбросанные по поляне на краю леса обгрызенные кости, из которых можно было собрать четыре с половиной одинаковых ноги, и странной формы череп, пробитый насквозь чем-то очень острым и прочным, даже спустя несколько часов источающий холод остаточной магии.

Глава 2. Посох и скипетр.

Министр Магии Корнелиус Фадж никогда не был в этой комнате. Равно как и его предшественница Милисента Багнольд — им просто по статусу не положено сюда попадать, хотя, вполне возможно, о существовании этой комнаты им было известно. Нет, место для визитов Министра Магии — в полутора километрах отсюда, на Даунинг Стрит, в кабинете Премьер Министра, где ещё висит зачарованный портрет для экстренной связи. Так что за небольшим чайным столиком здесь сидели совсем другие личности.

— Мне приятно знать, что и у этой части моих подданных закончился период дезорганизованности, — сказала пожилая женщина, поставив чашку с чаем на стол рядом с выглядевшим очень древним скипетром, который там лежал по правую руку от неё.

— Действительно, период безвластия, начавшийся после смерти Дамблдора, успешно закончился, — ответил ей Темный Лорд, тоже оторвавшись от чая.

— Министра обязательно было менять?

— К сожалению, Корнелиус Фадж был идиотом. А в качестве помощницы имел личность, которую следовало судить.

— И было за что? — вежливо поинтересовалась его собеседница.

— С точки зрения принимаемых сейчас законов — было, а свидетелей хватало.

— То есть, типичный пример закона с обратной силой, — сказала женщина и снова взяла чашку.

— Политическая необходимость, — заметил волшебник.

— Разумеется, — кивнула его собеседница.

Великий маг замер в своем кресле, стараясь подавить легкую вспышку раздражения — терять контроль над собой прямо перед этой женщиной было бы стыдно. Не в последнюю очередь потому, что эта женщина, которая была старше его чуть меньше, чем на год, была одной из немногих маглов, которых он искренне уважал. Хотя бы потому, что приютский воспитанник ещё помнил радиообращение его тогда ещё юной собеседницы к пострадавшим от войны детям, которое в приюте ещё продолжали обсуждать, когда он был вынужден вернуться туда на рождественские каникулы. И вообще, не стоит чувствовать себя оправдывающимся ребенком— он победил и сейчас властвует над Магической Британией! Правда этот маленький факт не мешал его собеседнице спокойно смотреть на ужасного Темного Лорда Волдеморта, Того-кого-нельзя-называть и так далее.

Великий маг снова посмотрел на стол, на котором лежал скипетр, один из немногих предметов, переживших безумное решение Кромвеля переплавить королевские регалии. Официально, переживший из-за счастливой случайности. Неофициально же этот предмет был гораздо, гораздо старше тех регалий, которые плавили по приказу Кромвеля, и так просто его было не уничтожить. Впрочем, и это наследие старины тоже пытались уничтожить, вот только результата не достигли. Более того, Темный Лорд сильно сомневался, что даже сбрасывание в вулкан повредит этот кусок слегка необычного оттенка золота, а об атомном взрыве и нечего говорить. Впрочем золото, пусть даже Летнее золото, было лишь внешней и не такой уж важной оболочкой для того, что было действительно важно в этом скипетре. Нет, по настоящему редкий в нынешнее время, даже с учетом участившихся появлений сидхе, волшебный металл был по сути лишь украшением для неприметной рукояти клинка, что давным-давно был сломан в битве. Был сломан, но не утратил ни силы, ни смысла.

Вообще, маглы Британии уважают свою королеву, но считают конституционным монархом, фигурой на троне, пусть и важной. Большинство магов о Британской Короне вообще не думают. А меньшинство, натыкаясь на размышления маглов, с трудом удерживается от смеха — ну какая к дементорам может быть конституционная монархия в мире, где клятва не является пустым словом, как это обычно считают, а имеет силу! Естественно, правильная клятва, которую правильно скрепили. Но с клятвами верности королеве проблем в это плане не было, она конечно не маг, но с рукоятью расколотого Кларента это и не нужно.

— Я надеюсь, изменения по ту сторону Статуса не коснутся моих подданных по эту его сторону? — поинтересовалась королева.

— Не должны, — ответил маг. — Возможно, к магам, рожденным в семьях, лишенных этого дара, будут приходить друге личности, но я постараюсь сделать так, чтобы они знали, как себя вести и проблем не было.

— Я надеюсь на это, мне и того безумного празднества полтора десятилетия назад хватило.

— О, это мои противники мою смерть праздновали, — пояснил Темный Лорд.

— Вы не выглядите мертвым, — заметила его собеседница.

— Вы же знаете, у таких, как я, есть способы справиться с этой мелкой неприятностью.

— Знаю, разумеется. Надеюсь, вы не переусердствовали, Англии и Годелота хватило, особенно когда он совсем с ума сошел.

— Я принял необходимые меры предосторожности, — заверил бессмертный маг.

Женщина величественно кивнула.

— Великолепно. Тогда насчет наиболее неприглядных элементов вашего общества, вампиров и оборотней.

— Вампиров по-прежнему мало и они держатся особняком. Пока станции переливания крови продолжают браковать ту кровь, которая им по той или иной причине не подходит, волноваться не о чем. Вампиры настороже, но относятся к моим подчиненным лучше, чем к правительству Фаджа.

— Вы поддерживали с ними связь до переворота?

— Да. Вампиры очень, очень не любили часть ранее принятых законов, хотя их они почти не касались. А те, что касались... Скажем так, законы это такая вещь, которая нередко остается лишь на бумаге, когда в дело вступает страх. Или, что хуже, выгода.

— Есть ещё один замечательный вариант в виде любви, как любил говорить ваш предшественник.

Великий темный маг усмехнулся.

— Любовь, это слишком переменчивая вещь. Страх — надежнее.

— Один страх — это не слишком устойчивая опора, — ответила его собеседница. — Рано или поздно люди устают бояться.

— Разумеется, — согласился волшебник. — Поэтому нужно, чтобы они в первую очередь боялись не тебя.

— И считали виновным в своем страхе не тебя. Впрочем, лучше всего, чтобы тебя вообще не считали виновным.

— Поэтому ваша династия не вмешивается напрямую?

Женщина, в чьей власти было развязать войну на всю Европу лишь парой вовремя сказанных фраз, лишь улыбнулась. Бессмертный маг, способный погрузить ту же Европу в хаос, уважительно кивнул — он признавал, что парой фраз все-таки не справится. Особенно, если эти фразы будут не "Авада Кедавра".

— Что ж, перейдем к по-настоящему важным вещам, меня беспокоит ряд происшествий по всей Британии. В основном, странные перебои с электричеством, — сказала женщина.

Темный Лорд некоторое время молча на неё смотрел, формулируя ответ, но потом решил сказать прямо и коротко.

— Они вернулись. Те, кто века назад ушел в холмы. И скоро магия вновь потечет полноводной рекой, со всеми последствиями.

На лице его собеседницы не дрогнул ни один мускул, но даже её выдержка не сумела скрыть более чем яркие чувства от мастера-легилимента.

— Однако...

Воцарившаяся в кабинете тишина продолжалась очень и очень долго.

— Насколько все плохо? — спросила в итоге собеседница Темного Лорда.

— Сначала начнутся перебои с электричеством. Явление это капризное, в Хогвартсе, скажем, никогда толком не работало. Да и рядом со старыми домами со своими Источниками сбоит, причем сильно, — задумчиво сказал волшебник. — Потом поплывут условия химических реакций, в сторону реакций алхимических, естественно. Паровозы, наверное, сохранятся, но о двигателях внутреннего сгорания и о химической промышленности можете забыть.

— Дальше...

— Когда дело дойдет до металла, когда каждый вышедший из-под молота кузнеца, ведь фабрики встанут, предмет будет иметь свои весьма необычные свойства, когда в магии будет использоваться не только серебро или золото, а полный комплект металлов, можете считать, что процесс уже не остановить. Впрочем, его и так уже не остановить — они вспомнили о мире, посмотрели на него, и им стало интересно...

— Замедлить можно?

— Упорядочите мир, — пожал плечами волшебник. — Проще говоря, сделайте так, чтобы хотя бы солидная часть тех, кто лишен способностей к магии, смотрела на мир в одном ключе. Научная картина мира с нынешним повальным мистицизмом не подойдет, пожалуй. Крестовый поход объявите что ли.

— Боюсь, на этого не хватит даже моего влияния, — вздохнула женщина. — Просто потому, что тогда на меня будут смотреть, как на выжившую из ума старуху.

Её собеседник на мгновение задумался, представить собеседницу выжившей из ума старухой было довольно сложно.

— Папу Римского привлеките, — посоветовал он.

— Все равно не поможет...

— Что ж, тогда вам остается только радоваться, что и то, что лежит сейчас на столе, станет сильнее. Пусть он не вознесет к небесам стены Камелота, но это лишь пока. Возможно, ваш внук или правнук перекует сломанный клинок, кто знает. Будет интересно на это посмотреть.

Женщина молчала.

— Значит, крах, — сказала она в конце концов. — Полный распад цивилизации, войны, голод, болезни, промышленность, превратившаяся в руины, так как просто не способна работать, мятежи и разруха.

— Вы строили замок из песка, а сейчас вновь пришел прилив. Стоит ли удивляться результату? Кто же виноват, что все "достижения науки" работают только когда в мире лишь крупицы магии. Ваши предки же знали, что рано или поздно Дети Хаоса вернутся. И, естественно, принесут с собой очередное изменение. В конце концов, это их суть.

— Но идея-то была хорошей. Особенно вначале, когда впереди были века спокойствия и стабильности.

— Века, тысячелетия, эпохи, какая разница, если замок из песка, а прилив все равно будет? Волна пришла, королева.

— Волна пришла, — грустно согласилась она. — Но что-то же можно сделать, чтобы она ударила не так больно.

— Пытайтесь, — ответил волшебник. — Пытайтесь.

* * *

Вообще, темы для следующего часа разговоров должны были обсуждаться премьер-министром и министром Магии. На практике же из-за недавней перестановки в Министерстве Магии, королева решила лично взять в свои "хрупкие" руки несколько вопросов взаимодействия между магической и немагической частями Британии.

Впрочем, волшебнику было заметно, что обсуждаемые мелкие проблемы интересуют его собеседницу незначительно, все её мысли сейчас крутились вокруг неспешно, но неумолимо приближающегося катаклизма.

А допускать бардака у себя очень и очень не хотелось, от таких вещей вообще государства распадаются, революции происходят и династии меняются. Королеве было что терять.

— Похоже, у меня появится ещё одна головная боль, помимо националистической партии в Шотландии и планируемого ими референдума.

Волшебник вопросительно приподнял бровь.

— Отделиться хотят, не очень умные личности и хорошие демагоги, — пояснила королева. — И ведь рано или поздно эта партия захватит власть в Шотландском парламенте и попробует провести свой референдум.

— Опять пути для Хогвартс-экспресса двигать придется, — вздохнул темный маг.

— Ато! Вот и хорошо, пусть не только у меня голова болит! А как ваши шотландские волшебники?

— Вы же знаете, что у нас даже парочка колоний учеников в Хогвартс шлет, про Индию я даже не говорю.

— Ну хоть с этой стороны не нужно ждать проблем, — улыбнулась женщина. — Потому что если у вас найдутся ура-патриоты, то с учетом ментальной магии, референдум будет непредсказуем.

— А он будет?

Королева внимательно на него посмотрела и улыбнулась.

— Я пущу в парламент Шотландии, который скоро сформируется, этих "патриотов", помогу им даже провести референдум. Тогда, когда мне это будет нужно. Чтобы получить тот результат, который мне будет нужен. А потом я фактически превращу их в шутов. И после того, что я с ними сделаю, разговоры о распаде Великобритании не будут вестись ещё век-другой.

Королева мрачно улыбнулась.

— Что ж, удачной борьбы со своими революционерами.

— Насколько я понимаю, вам следует пожелать того же, волшебник. Или у вас контрревольционеры?

— Сложный вопрос... У нас скорее полная смена политического и селекционного, скажем грубо, курсов. Но от организации покойного Дамблдора ещё много, что осталось, так что они будут мутить воду. Спокойствия я в ближайшие годы не жду.

Женщина кивнула, а Темный Лорд поднялся на ноги.

— Что ж, я, пожалуй, засиделся. Удачной вам борьбы с шотландцами, леди Пендрагон.

— Вы в курсе, что наша династия давно уже не Пендрагон?

— Какая разница, сколько раз вы меняли имя? Пока перед вами лежит этот скипетр, и он вам подчиняется, вы — Пендрагон! — фыркнул маг. — Имя это всего лишь имя, я вот тоже по фамилии не Слизерин.

Великий маг получил разрешение удалиться и исчез. Его собеседница вернулась к бумагам.

Глава 3. Летний Уэльс.

Аннон летом был прекрасен. А ещё в этом укрытом мороками и многослойными скрывающими заклинаниями месте на него не мог свалиться очередной квинтапед. Нет, опасности от него не было никакой, но ведь раздражает же. Впрочем, не настолько, чтобы нестись в Министерство Магии и искать идиота в Департаменте регулирования магических популяций и контроля над ними, которому свет ударил в голову, вызвав идею послать Гарри "подарочек". К тому же, если ему квинтапеды не опасен, то допускать, чтобы подобные твари могли добраться до Гермионы, было неразумно.

В замке, впрочем, сидеть тоже не хотелось, поэтому сидхе переместился на ближайший холм и разлегся на освещенном склоне, периодически поглядывая на озеро и расположенное у его берега поселение Гуараггед Аннон.

Прервала его любование пейзажем необходимость перекатиться, чтобы уйти в сторону от изящной ножки, чья обладательница явно не смотрела, куда идет.

— Ой! — сказала девушка, осознав, что чуть было не наступила на кого-то.

Сидхе вздохнули и поднялся на ноги, после чего окинул вторженку внимательным взглядом. Девочка выглядела чуть старше его, была довольно высокой, с молочно-белой кожей и густыми золотистыми волосами чуть ниже плеч. В общем, была типичной озерной девой. Впрочем, кого ещё стоило ожидать здесь.

— Ой, — повторила юная Гуараггед Аннон. — Прости...

Гарри качнул головой и лег обратно. Озерная дева замерла на месте, явно пытаясь подобрать слова, но её и собиравшегося снова задремать сидхе сбил с их планов взволнованный возглас.

— Мелисса!

Сидхе поднял голову и увидел стремительно приближающуюся со стороны деревни Лаэни.

— Мелисса, что ты сейчас здесь делаешь? — возмущенно поинтересовалась предводительница Гуараггед Аннон. — У тебя сейчас должны быть уроки.

— Но мама...

— Знахарства, причем в деревне. А никак не прогулка по холмам. Особенно, с учетом того, что за мороками неспокойно. Быстро в деревню.

— Да, мама, — вздохнула девушка и пошла к поселению.

— Лорд Слизерин, прошу прощения за беспокойство, доставленное моей дочерью.

— Я не пострадал, — ответил Гарри старшей озерной деве, переводя взгляд с младшей на неё. — Я бы предположил, что в прошлую войну ты выбралась из Аннона чтобы поймать волшебника с понятными целями, время сходится. Только странно, магия родственная, но не настолько близкая...

Под вопросительным взглядом светящихся глаз Лаэни вздохнула и села на траву рядом с сидхе.

— Дитя необходимости, — пояснила она. — Во всяком случае, так мы называем эту ситуацию.

Гуараггед Аннон снова вздохнула и продолжила рассказывать.

* * *

Гражданская война это плохо. Вернее, гражданская война это очень и очень плохо. Гражданская война, в которой задействован не один десяток волшебников это уже не плохо, это уже катастрофа. Война, в которой этих волшебников возглавляют те, кто по праву носит титул Великих — это катастрофа эпических масштабов. К счастью для Британии на пепелище в качестве приза не была согласна ни одна из сторон. Именно поэтому конфликт состоял из серии коротких стычек и нападений на дома отдельных представителей противника.

И для Темного Лорда одними из подобных объектов для рейда были дома очередной парочки маглорожденных, только выпустившихся из Хогвартса, страдающих свободой, равенством и братством головного мозга, вся опасность которых заключалась в том, что они тоже могли применить аваду. То есть, игнорировать их было нельзя, заставить выйти из противостояния тоже, защиты в их домах сколь-нибудь существенной тоже не было. В общем, они нередко становились первыми жертвами очередного витка войны.

Вот только когда тела последователей дамблдоризма падали на пол, перед победителями периодически в полный рост вставала проблема под названием "малолетний ребенок этих придурков". Убивать детей желающих не было. Ближайшими и единственными родственниками детей были маглы, а отдавать ребенка-волшебника маглам... В общем, за такую идею Темный Лорд сам своих подчиненных наизнанку вывернет и скажет, что так и было. Потому что даже он не настолько жесток, чтобы одобрять подобное решение.

Решением проблемы было то, что маглорожденные, по сути, чистый лист, так что на их детях ещё не отпечаталась магия предыдущих поколений. Дети были практически нейтральны, они могли стать кем угодно. И становились.

Тяжелая ритуальная магия, густо замешанная на крови новых родителей, непосредственная помощь Темного Лорда, обеспечивающего знания и магию для проведения ритуала. И дети менялись, принимая новую кровь и новую магию. Часто родителями становились бездетные чистокровные маги, так или иначе поддерживавшие Темного Лорда. Но не один десяток девочек перехватили Гуараггед Аннон.

И сейчас, по прошествии полутора десятилетий жизни в поселении озерных дев, они уже ничем не отличались от своих чистокровных сестер, а об их человеческом прошлом не напоминало ничего. Магия Гуараггед Аннон приняла новых дочерей и преобразила их.

* * *

— Вот как, — задумчиво сказал сидхе. — Замена крови и магии. Небесспорное решение, но рабочее. В конце концов, именно магия определяет то, кто мы есть.

— Небесспорное, — согласилась озерная дева.

— Ладно, что там за беспокойство за мороками.

— Мы не знаем, — пожала плечами Лаэни.

— Не знаете? — удивился Гарри. — Что-то блуждает в ваших мороках и умудряется скрываться так, что вы не можете почувствовать его? Это очень странно...

— Нет, — покачала головой его собеседница. — Стража знает, где оно находится, водит кругами, мы даже сумели его разглядеть. Но мы совершенно не понимаем, что это. Никогда таких существ не видели.

Это уже было более понятным. И настораживало.

— Фомор? — мгновенно предположил худшее сидхе. — Вряд ли. Любой фомор, умудрившийся каким-то образом сохранить достаточный разум и, следовательно, приспосабливаемость к условиям Тир'на'Ног, чтобы дожить до настоящего момента ваших мороков бы не заметил. А существ, обитающих в Уэльсе вы всех уже знаете. Значит, гость из более далеких мест. Посмотрим...

* * *

Гарри лениво отмахивался от преграждавшей ему путь стены тумана. Туман, в участок которого напряженно не верил сидхе, послушно становился менее густым, позволяя смотреть на несколько десятков шагов вперед. А уже через несколько мгновений, стоило только Гарри повернуть голову, снова густел.

В конце концов сидхе смерти это надоело, после чего он просто закрыл глаза, повернулся в направлении ближайшего одинокого живого существа, судя по всему, искомого втроженца, после чего просто пошел вперед по сереющей и умирающей траве.

Спустя несколько минут, прорвавшись сквозь рассыпавшийся в прах при контакте с ним ствол поваленного дерева, сидхе схватил бросившуюся на него тварь. Та в ответ отчаянно завизжала, так как незамедлительно начала разлагаться заживо.

Гарри открыл глаза и начал разглядывать добычу.

— Опять квинтапед, неудивительно, что Гуараггед Аннон его не опознали... Кто же такие подарочки мне посылает?

Квинтапед продолжал визжать, грызть держащую его руку в перчатке и отчаянно дергать всеми лапами.

— Заткнись уже, — фыркнул Гарри, после чего в его руке полыхнула изумрудная вспышка, а монстр затих.

* * *

Квинтапед прыгал на прутья импровизированной клетки, пытался уцепиться, сползал вниз, после чего перебегал на другую сторону клетки, пытаясь выбраться оттуда. Впрочем, каменные столбы удерживали монстрика надежно, так что периодически он уставал бегать, после чего замирал в центре клетки, притворяясь мертвым. Гарри, естественно, ему не верил, но все же подходил с целью потыкать палочкой — бегающий квинтапед был забавнее.

Тем не менее, это никак не отменяло той, проблемы, которой было само появление квинтапеда. Просто потому, что если тварь с острова Дрир, расположенного на севере Шотландии добралась до Уэльса, а её предшественница до одного из магических лесов на территории Англии, то данной твари явно кто-то помог. Кто-о разумный, имеющий возможность попасть на остров Дрир, а также умеющий обращаться с квинтапедами. Проще говоря, сотрудник Департамента регулирования магических популяций и контроля над ними, действующий или бывший.

Вообще, можно было отправиться прямо в Министерство, ловить поганца. Вот только Гарри был совсем не уверен в том, что, во-первых, тот сейчас там, а во-вторых, в том, что перемещал квинтапеда тот лично. В общем, поиски грозили затянуться, а, значит, стоил позаботиться, чтобы тот, кто присылает подобные "подарочки", не прислал следующий намного более уязвимой Гермионе.

Сидхе покачал головой, позволил Пустошам забрать квинтапеда и исчез ещё до того, как погас изумрудный луч, наводящий ритуал жертвы Пустошам, или в просторечии, Авады.

* * *

На то, чтобы отловить Лапочку ушло почти полчаса. Впрочем, конечный результат от этого не изменился — кошка Пустошей раскинулась на крыльце во весь свой трехметровый не считая хвоста рост, опрокинулась на спину и подставила мохнатое пузо — чеши меня, сидхе, если осмелишься. Гарри, естественно, осмелился.

Нет, нахальная пасть кошки тут же потянулась к почесывавшей её руке, но сидхе не дремал, так что пасти пришлось возвращаться, даже не добравшись до бессмертной плоти — покусывание не удалось.

Получившая Аваду кошка фыркнула, но признала право сидхе продолжать её чесать — все же это был достойный аналог щелчка по носу. Разумеется, это совершенно не означало, что она не попытается вновь его укусить через некоторое время.

— Гарри, — поприветствовал его вышедший из домика Хагрид.

Подвинутая открывшейся дверью нунда обиженно рявкнула, перевернулась на живот, едва не подгребя под собой Гарри, после чего поднялась на ноги и вознамерилась было удалиться, но сидхе будто прирос к земле и держал крепко.

— Добрый день, Хагрид. Я позаимствую у тебя Лапочку ненадолго, хочу сводить её на охоту кое-куда?

— Я не знаю...

— Не беспокойся, она не пострадает. Я тоже, так как знаю, как обращаться с кошками Пустошей.

Полувеликан вздохнул и согласился.

* * *

Вытащить нунду на Серые Пустоши — один шаг. Вернуться с них на остров Дрир — один шаг. Обеспечить, чтобы нунда в процессе никуда не убежала — полчаса напряженного труда. Впрочем, конечный результат не изменился — устроившая догонялки Лапочка позволила-таки себя догнать и перенести к цели.

Гарри с любопытством осмотрелся — на Дрире он ещё не был. Впрочем, ничего интересного он не заметил — достаточно гористый островок, на одной из горок которого он и стоял, реденький лесок и ничего больше. И как назло, ни одного квинтапеда.

Лапочка осмотрелась, заинтересованно пошевелила усами, пробуя воздух, после чего зевнула и легла на землю, требовательно посмотрев на сидхе, мол чеши меня снова. Гарри в ответ раздраженно посмотрел на разленившуюся кошатину, после чего пошел к деревьям.

* * *

Первый квинтапед бросился на него на третьей минуте прогулки по местному лесу. Бросился и закономерно погиб. К сожалению, это совсем не соответствовало плану Гарри, так что прогулку пришлось продолжить. Наконец, на четвертом квинтапеде сидхе сумел обнаружить тварь раньше, чем та его. После чего быстро, но величественно принялся убегать по направлению к тому холму, на котором появился и на котором оставил нунду.

О том, что Лапочка не сбежала он узнал уже подбегая к цели, когда оказался сбит с ног тяжеленной кошачьей тушей. Впрочем, разлечься на нем кошка не пожелала, вместо этого бросившись к его преследователю.

Квинтапед, увидев, что на него несется, включил доставшиеся ему по легенде от предков-волшебников мозги, отчаянно заверещал, вцепился в землю всеми пятью лапами, экстренно затормозив. После чего развернулся и понесся назад в лес впереди собственного визга.

И тем совершил фатальную ошибку — Лапочке стало по-настоящему интересно.

* * *

Гарри поднялся на ноги, проводил кошку Пустошей долгим задумчивым взглядом, после чего удовлетворенно кивнул — когда тот, кто посылал квинтапедов, прибудет на остров за следующим, его ждет большой-большой сюрприз. Если он промедлит, то сюрпризом станут многочисленные пятиногие скелеты, да одинокие квинтапеды, забившиеся в труднодоступные щели, а если поспешит, то успеет застать Лапочку до того, как та наиграется. Остаться один на один с охотящейся нундой это не то, о че мечтает большинство волшебников, им подавай озерную деву или нимфу.

Впрочем, юному сидхе было совершенно не жалко идиота. Хотя в Министерство стоит заглянуть, вдруг получится поймать и допросить этого деятеля.

Прислушавшись к раздающимся из леса звукам погони, он убедился, что Лапочка на одном квинтапеде не остановилась, после чего шагнул на Серые Пустоши — пора было навестить Министерство.

Глава 4. Министерство Магии.

К своему удивлению, покинув Пустоши, Гарри оказался на короткой улочке, на которой только и было что несколько убогих офисных зданий, пивная и большой переполненный мусорный контейнер. Во-первых, юный сидхе и предположить не мог, что Министерство магии находится в таком малопривлекательном месте. А во-вторых, он был точно уверен, что пытался переместиться в Министерство и не мог оказаться в другом месте.

— Как странно, — заинтересовался произошедшим сидхе. — Оно должно быть здесь. И оно явно не здесь. Что ж, поищем...

Текущая сквозь свое живое воплощение магия вздрогнула и пришла в движение.

* * *

Когда наделенные магией существа начали впервые пытаться манипулировать пространством, сказать сложно. Пожалуй, это все же были первые сидхе, взявшие за пример изменчивые просторы Тир'на'Ног и попытавшиеся принести в более стабильную часть реальности некоторые аспекты этой изменчивости.

Во всяком случае, древние маги эти знания унаследовали, так что и по сей день найдя небольшую пирамиду например в Мексике или где-нибудь в Долине Царей, в отгороженной от маглов её части, разумеется, можно со сто процентной вероятностью утверждать, что комнат внутри гораздо больше, чем кажется и что они гигантские. Причем первым делом Разрушители Проклятий проверяют именно наложенные на пирамиду чары пространственного расширения. Если они отсутствуют, пирамиду пропускают, там все равно все смялось, когда чары рухнули. Если они присутствуют, но неисправны, то пирамиду пропускают тем более, разорваться на тысячу кусочков не хочет никто.

И только после нескольких проверок, гарантированно убедившись, что магия не только присутствует, но и работает, Разрушители Проклятий решаются войти в пирамиду и попробовать на прочность её ловушки. Возвращаются не все.

Особенно если пирамида строилась не для того, чтобы не пустить к тем или иным вещам никого снаружи, а для того, чтобы сдержать то, что находится внутри. Но хуже, гораздо хуже, если и чары исправны и пленника там не сидит, но расширенное пространство "протекает". Потому что расширенное пространство всегда создается смещением того или иного участка реальности к Тир'на'Ног, так что если оно протекает, то протекает именно туда. И если теряющиеся в изменчивых просторах реальности сидов предметы это неприятно, но не опасно, то вот обратные гости... Не одна тварь, не способная существовать в мире, провалилась внутрь протекающих пирамид.

Разрушители Проклятий об этом не говорят, но иногда в глубинах пирамид, где накопившаяся за века нестабильность заклинаний сильнее всего, граница между реальностью и Тир'на'Ног просто рвется. И тогда, во время смертельно опасной зачистки крупных групп чудовищ, можно увидеть сидхе. Выглядящих по разному, иногда вовсе не имеющих то, что можно назвать телом, но всегда заинтересованно глядящих на дерзнувших прийти к порогу их владений смертных потомков. А иногда, в смертельной ситуации, даже помогающих.

Пожалуй, опытные Разрушители Проклятий были единственными существами в мире, знающими, насколько опасен сражающийся сидхе и на чем основаны легенды о богах.

* * *

С течением веков магия развивалась и вот уже заклинания расширения пространства ложатся на дома и палатки, создаются бездонные сундуки, а гоблины день за днем копают свои тоннели, что тянутся подо всем материком и до которых никогда не добраться маглам, ведь тоннели не совсем здесь. Правда, как быстро выяснили гоблины, это была не самая умная идея, так как случайно порожденные Тир'на'Ног монстры начали сыпаться и на них.

* * *

Гарри заинтересованно замер, смотря в пространство.

— Смещение. Министерство здесь, но не совсем. Смещение сильное, стабильное, активно используемое. И крайне хрупкое. Настолько хрупкое, что я, переместившись куда надо, прорвал его и просто провалился насквозь, в результате чего был выкинут сюда. По-своему гениальная защита. Если, конечно не считать, что ряд гостей будет вываливаться не назад в Тир'на'Ног, а сюда. Да, местным маглам не повезло. Ну да ладно, придется идти ногами.

Поискав глазами вход, он обнаружил слегка зачарованную красную телефонную будку, после чего направился к ней. Подойдя поближе и открыв дверцу, он принялся придирчиво осматривать найденный вход. Будка стояла у глухой стены, щедро изрисованной граффити, в ней не хватало нескольких стекол, а телефонный аппарат висел криво, будто какой-то хулиган пытался его сорвать. А ещё аппарат вполне различимо для глаз сидхе сиял магией. Судя по всему, предполагалось набрать какой-то номер, после чего с посетителем то ли свяжутся, то ли будка поползет вниз, под землю и одновременно за пределы мира. Можно было поразгадывать безусловно простенькую загадку или же прорываться силой. Правда, в последнем случае был риск снова провалиться сквозь пространственный карман. Или же можно было выбраться отсюда и найти ближайший камин, подключенный к сети летучего пороха. Но этот поиск мог быть долгим.

Значит, загадка. Равенкловец он в конце концов или нет?

* * *

Несколько минут спустя, набрав номер 62442, соответствующий слову магия, Гарри услышал прохладный женский голос, причем не издалека, не из трубки, которую он держал в руке, а со всех сторон, причем до того громко и ясно, что могло показаться, будто невидимая женщина стоит с ним рядом:

— Добро пожаловать в Министерство магии. Назовите, пожалуйста, ваше имя и цель посещения.

— Гарри Поттер. Частный визит в департамент регулирования магических популяций и контроля над ними, — невозмутимо сообщил сидхе.

— Благодарю вас, — произнес прохладный женский голос. — Посетитель, возьмите, пожалуйста, значок и прикрепите к мантии спереди.

Что-то щелкнуло, затрещало, и Гарри увидел какую-то штучку, скользнувшую по металлическому желобку для возврата монет. Это оказался квадратный серебряный значок с надписью: "Гарри Поттер. Частный визит". Он приколол значок к своей мантии. Вновь послышался женский голос.

— Уважаемый посетитель, вам необходимо пройти досмотр и зарегистрировать вашу палочку у дежурного волшебника, чей пост находится в дальнем конце атриума.

Пол телефонной будки дрогнул, и она медленно поползла вниз. Гарри заинтересованно смотрел, как тротуар за стеклянными стенками поднимался все выше, пока темнота не сомкнулась у него над головой. И в тот же миг началось смещение. Сидхе почувствовал, как движется куда-то в сторону Пределов Лета. Телефонная будка с натугой тащила сидхе, пришлось ей даже немного помочь, самому начав смещаться в соответствующее место-состояние. И процесс пошел, хотя внешне это и не было заметно — в будке было темно, а в ушах раздавался только однообразный механический звук подземного перемещения. Примерно через минуту его ступни озарила полоска золотистого света. Расширяясь, свет постепенно залил все его тело и наконец ударил в глаза.

— Министерство магии желает вам приятного дня, — сказал женский голос.

Дверь будки распахнулась, и Гарри вышел, чтобы осмотреться.

Он стоял в конце очень длинного, великолепного зала с темным паркетным полом, отлакированным до зеркального блеска. На переливчато-синем потолке сияли золотые символы, которые перемещались и видоизменялись, делая потолок похожим на огромную небесную доску объявлений. В стенах, обшитых гладкими панелями из темного дерева, было устроено множество по золоченных каминов. Каждые несколько секунд в том или ином камине на левой стене с мягким свистом кто-то появлялся — либо волшебница, либо волшебник. Справа перед каминами стояли небольшие очереди желающих покинуть Министерство.

Посреди зала Гарри увидел фонтан, представлявший собой золотую скульптуру вдвое крупней, чем в натуральную величину, в центре круглого бассейна. Изображала статую седого волшебника, опирающегося на свой посох, вокруг которого прямо из бассейна вздымались сверкающие струи воды, чтобы через несколько мгновений вернуться назад в бассейн. Журчание воды примешивалось к хлопкам аппарации и к шороху бесчисленных подошв. Сотни волшебников и волшебниц большей частью по-утреннему хмурых, шли к дальнему концу атриума, где виднелись золотые ворота. Пожалуй, решение подождать утра, когда все начнут стекаться в Министерство и, в случае с интересующим его департаментом, не успеют разбежаться по заданиям было правильным.

Сидхе невозмутимо направился к дверям. Минуя фонтан, Гарри увидел сверкающие на дне бассейна серебряные сикли и бронзовые кнаты. Рядом на маленькой потускневшей табличке было написано: "Все доходы от фонтана Магия-Сила передаются больнице святого Мунго". Вынырнув из толпы волшебников перед самыми дверями, он огляделся. Слева от них за столом, под табличкой с надписью "Охрана", сидел плохо выбритый волшебник в переливчато-синей мантии. При приближении сидхе он поднял глаза от "Ежедневного пророка".

— Сюда, пожалуйста, — сказал дежурный скучающим голосом.

Гарри подошел к нему ближе, и волшебник, подняв длинный золотой прут, тонкий и гибкий, как автомобильная антенна, провел им по телу Гарри сверху вниз спереди и сзади.

— Волшебную палочку, — буркнул дежурный охранник, положив золотой щуп и протянув ладонь.

Гарри спокойно призвал собственный посох и даже протянул волшебнику.

— Нет, спасибо, я не самоубийца, — отшатнулся тот. — Можешь сам положить на весы?

Гарри опустил ее на странное латунное приспособление — подобие весов, но с единственной чашечкой. Устройство завибрировало. Из щели в его основании проворно выползла узкая полоска пергамента. Волшебник оторвал ее и прочел, что на ней было написано.

— Древо Мертвых, клык и чешуя василиска, используется непонятно сколько. Якобы пятьсот лет... Уже хорошо, что материалы определило. На посохи все-таки не рассчитано. Так?

— Так, — признал Гарри.

— Это мне, — сказал охранник, накалывая пергамент на небольшой латунный шип. — Посох сам забери.

— Спасибо, — кивнул сидхе, забирая артефакт.

Гарри развернулся и направился обратно к потоку служащих Министерства, скрывающихся за воротами.

* * *

Гарри миновал ворота и очутился в зале поменьше, где за золотыми решетками виднелось, как минимум, двадцать лифтов. Сидхе огляделся и присоединился к толпе около одного из них. Поблизости стоял рослый бородатый волшебник с большой картонной коробкой в руках, откуда доносились скребущие звуки. Слегка волшебное существо — на первый взгляд определил сидхе. Похоже на заколдованную кем-то птицу.

С превеликим лязгом и стуком спустился лифт, золотые решетки разъехались, и Гарри в кабину вместе с толпой. На Гарри, который оказался притиснут к дальней стенке, некоторые попутчики посматривали с любопытством. Сидхе ответил спокойным взглядом нечеловеческих глаз. Громыхнули, задвигаясь, решетки, и лифт стал медленно подниматься на лязгающих цепях. Зазвучал тот же прохладный женский голос, что Гарри слышал в телефонной будке:

— Уровень седьмой. Департамент магических игр и спорта, включающий в себя штаб-квартиру Британско-ирландской лиги квиддича, Официальный клуб игроков в плюйкамни и Сектор патентов на волшебные шутки.

Дверь лифта открылась, Гарри увидел неопрятный коридор, вкривь и вкось оклеенный плакатами, рекламирующими разнообразные команды по квиддичу. Ехавший в лифте волшебник с охапкой метел не без труда выбрался из кабины и двинулся по коридору. Дверь захлопнулась, лифт, дергаясь, стал подниматься дальше, и женский голос объявил:

— Уровень шестой. Департамент магического транспорта, включающий в себя руководящий центр Сети летучего пороха, Сектор контроля за метлами, Портальное управление и Трансгрессионный испытательный центр.

Дверь снова открылась, и пять или шесть человек вышло; в кабину между тем влетело несколько бумажных самолетиков. Они стали медленно и бесцельно кружить над головами пассажиров. Гарри принялся их разглядывать. Все они были бледно-фиолетовые, и вдоль кромки каждого крыла шел штамп: "Министерство магии".

— Служебный записки? — предположил сидхе, на что один из чиновников кивнул.

Пока лифт, дребезжа, ехал дальше, служебные записки мотались вокруг лампы, свисавшей с потолка кабины.

— Уровень пятый. Департамент международного магического сотрудничества, включающий в себя Международный совет по выработке торговых стандартов, Международное бюро магического законодательства и британский филиал Международной конфедерации магов.

Когда дверь открылась, в нее над головами у выходяґщих вылетели две служебные записки, но несколько новых влетело. Они принялись носиться вокруг лампы, создавая впечатление, что она горит неровно, вспышками.

— Уровень четвертый. Департамент регулирования магических популяций и контроля над ними, включающий в себя подразделения зверей, существ и духов, Управление по связям с гоблинами и Консультационное бюро по борьбе с вредителями.

— Разрешите, — сказал волшебник с огнедышащим цыпленком и вышел. За ним последовала стайка служебных записок.

Гарри вышел следом за ним, после чего дверь с лязгом захлопнулась, и лифт двинулся дальше. Сидхе задумчиво посмотрел на зачарованные окна, сквозь которые лился солнечный свет. Учитывая, что он находился глубоко под землей, ведь над ними было ещё шесть этажей Министерства, да ещё и за пределами мира, окна были показателем того, что кто-то неплохо постарался, потому что погода это была погода материального мира, а не изменчивые небеса Тир'на'Ног, которые следовало ожидать в подобном месте.

Они повернул за угол, прошел через массивную дубовую двустворчатую дверь и очутился в большом зале, тесно заставленном и разгороженном на отсеки, гудевшие от разговоров и смеха. Служебные записки летали взад-вперед, как мини-ракеты. Мимоходом бросив взгляд на стоящую на ближайшем столе клетку с докси, Гарри удостоверился, что пришел туда, куда надо.

Реальность вздрогнула и раскололась, когда окутавшаяся латной перчаткой воплощенной силы рука сидхе смерти прорвала пространство и погрузилась в Пустоши. Хрупкая ткань древнего пространственного кармана, в котором располагалось Министерство, вздрогнула, треснула и попыталась было выкинуть слишком "тяжелого" для неё гостя, но сидхе не пытался проникнуть, уже находился в Министрестве.

Крепко уцепившись за реальность сидхе дернул и с ещё одной пронесшейся по Министерству волной магии реальность поддалась и положенный до поры на Пустошах труп квинтапеда очутился в руке Гарри.

Все же, чиновники министерства, несмотря на всю свою бумажную работу, маги. Поэтому не могли не почувствовать, как кто-то грубо проламывает реальность, разливает чудовищное количество чистой магии, так что даже несчастная докси в клетке сдохла, а потом с мерным "гудением" на грани сознания включаются два опорных ритуала, удерживающих Министерство, судорожно переваривая выплеснувшуюся в результате действий сидхе магию, поддерживая пространственный карман стабильным.

Туша квинтапеда была небрежно брошена на пол прямо на глазах всего департамента.

— А теперь, пожалуйста, сообщите, стараниями какого-именно самоубийцы эта тварь пересекла половину Британии и оказалась буквально на пороге моего жилища.

Уолден Макнейр, после недавних перестановок оказавшийся во главе департамента, сглотнул и шагнул вперед.

Глава 5. Законы и намерения.

Сидхе наслаждался окружающим его хаосом. Волшебники департамента носились, как волшебники, в которых кинули тушкой квинтапеда, такое описание будет наиболее точным, пожалуй. Просто потому, что полностью соответствует ситуации.

Гарри даже на мгновение задумался, а не добыть и ещё одну тушку для того, чтобы проверить эффект, но потом решил, что затруднения с проникновением в Министерство того не стоят. Все-таки, кто бы ни создал местный пространственный карман, он постарался сделать так, чтобы попасть сюда и удержаться было действительно тяжело.

Меж тем Макнейр, командным криком, жалящими заклинаниями и подзатыльниками организовал-таки своих подчиненных... И незамедлительно послал за теми, кого в Министерстве в этот час не было. К счастью, разбрестись по заданиям ещё никто не успел, так что искать планировалось только больных у них по домам. Весьма и весьма немногочисленных больных.

* * *

Уолден дрожащими руками писал официальный запрос в Департамент магического транспорта, Портальное управление, намереваясь узнать у них весь достаточно короткий список тех своих подчиненных, кто перемещался на остров Дрир за последний месяц. В том, что это были его подчиненные он не сомневался, как и в том, что использовался портал, а не апарация. Во первых, апарировать с живым квинтапедом это та ещё задача, а во-вторых, для этого надо быть более-менее знакомым с местом перемещения, а уж желающих долго и подробно знакомиться с какой-то полянке на Дрире он себе представить не мог. Вернее, мог, но только в желудке квинтепеда в результате слишком долгого ознакомления с местными ориентирами. Все-таки человек, даже волшебник, это немножко не нунда, которая может подобных тварей на обед кушать. И не способный бесконечно возрождаться сидхе, что сейчас сидит у него в отделе, с улыбкой разглядывая суету смертных.

У хорошо знакомого с по-настоящему старыми хрониками волшебника не было никакого сомнения, что существу, именующему себя Гарри Поттером, этот квинтепед не мог сделать равным счетом ничего. Зато он дал прекрасную возможность погонять волшебников. И когда Уолден найдет того идиота, который сумел натравить на них сидхе, без помощи авроров, как он надеялся, виновному мало не покажется.

* * *

Гарри проводил заинтересованным взглядом бумажную записку-самолетик, проскользнувшую в идущий вверх лифт. Кажется, порожденный им бардак разрастался. Право, прийти сюда и напрячь магов вместо того, чтобы выслеживать придурка лично, было великолепной идеей. Интересно, он сможет одной тушкой квинтапеда перевернуть вверх ногами все Министерство? Это обязательно нужно проверить!

* * *

Древний сидхе, известный смертным как Аид, смотрел в глубины того, что на Серых Пустошах могло бы заменить пруд. Во всяком случае, могло бы заменить для того, кто проигнорирует, что там плещется отнюдь не вода, а "жидкость" довольно странного цвета. К тому же пить эту жидкость даже сейчас, после того, как сидхе слегка стабилизировал данный участок Пустошей для своих целей, было сродни самоубийству.

Зато для того, чтобы заглянуть за пределы Пустошей отсутствующее дно пруда подходило прекрасно. Если вы — сидхе смерти, разумеется. А также, если повести достаточно специфический ритуал, дарующий пруду такую возможность, и ещё один, покороче, наводящий на цель. Чем, в общем-то, сидхе смерти занимались в последние века не так уж и часто — времени потратить нужно много, а стоит уйти, как своеобразное магическое зеркало может просто перестать существовать. В былые времена, когда у сидхе, почитаемых как боги тем или иным народом, возникала необходимость отгородить и облагородить участок Пустошей в качестве посмертия для последователей, зачарованные пруды создавались чаще, но в последние века Аид, если честно, не мог припомнить ни одного, созданного больше чем на один раз для наблюдения за конкретным событием. Да и то, такие пруды были крайне редки.

В любом случае, сейчас сидхе этот пруд создал, о чем не жалел, так как сидящая рядом с ним Персефона от наблюдаемого оглашала бесформенные окрестности звонким колокольчиком божественного смеха.

* * *

Министерство вставало на уши постепенно. Сначала департамент регулирования магических популяций и контроля над ними, потом Департамент магического транспорта, оттуда новости с вездесущими самолетиками отправились в аврорат. Нет, пока их никто не привлекал, а на открытый вопрос Уолден яростно отпирался. Меж тем поступили новости от посланных за отсутствующими коллегами подчиненных. Иногда новости были в виде этих самых отсутствующих коллег, посредством каминной сети быстро ставшими присутствовавшими. Чаще в виде неожиданно завибрировавших сквозных зеркал, положенных на стол перед Макнейром, у которого даже успели появиться первые подозреваемые, вроде того парня, которого не застали дома, хотя по бумагам он его недавно цапнул кокатрис, после чего даже с противоядием несколько дней чувствуешь себя разбитым и лежишь пластом, что Уолдену довелось узнать на собственном опыте ещё будучи совсем зеленым новичком, только-только выпустившимся из Хогвартса.

Вот только через час пара чиновников, посланных за одним из коллег, так и не вернулась. И тогда проблема разом перешла из категории "Сидхе" в категорию "что, Мордред побери, у вас там происходит". Да что тут говорить, если даже Департамент магических игр и спорта, находящийся в состоянии перманентного бардака с того момента, как предыдущий его глава пал в дуэли с мисс Делакур, всерьез обидевшейся на испытание, связанное с затаскиванием её сестры в озеро, счел нужным прислать записку с вопросом о том, не могли бы они помочь.

Уолден скрипнул зубами, послал записку аворорам и начал искать в присланных Портальным управлением данных уже три конкретных имени — больного мага и тех, кто за ним отправился. Больного нашел. И он посещал Дрир.

* * *

Гарри с любопытством оглядел чуть ли не ворвавшихся в комнату авровов, что пробурчали что-то напоминающее приветствие остальным магам, после чего начали о чем-то шептаться с Макнейром. Пробыв с ним несколько минут, просмотрев какие-то бумаги, они схватились за палочки, выбежали из комнаты и нырнули в лифт.

Кажется, идея запрячь магов была не только забавной, но и эффективной. Особенно учитывая, что убегали авроры едва ли не быстрее, чем прибежали.

* * *

— Этан Форрен, это больной. Он же подозреваемый, — охарактеризовал ситуацию предводитель отряда авроров, наблюдая за тем, как его подчиненные читают спешно размноженную копировальными чарами информацию, достаточно скудную. — Палачом не работал, так что смертельных заклятий знать не должен, но все равно рассчитывайте, что если он виновен, то будет сражаться. А про аваду знают решительно все, а минимум на одну у него сил должно хватать. Насчет посланных к нему магов, двоих кстати, мы знаем только, что они не вернулись. Разбирали кто за кем отправится сотрудники сами, так что сказать что-то сложно.

— За ним пошли его сообщники?

— Не знаю. В худшем случае — да. Возможно, сообщник был только один. А возможно, они честно пытались его отвести в отдел. Ещё вопросы есть? Нет? Тогда апарируем на некотором расстоянии от его дома.

Дом они нашли быстро. Защиту на доме тоже. К счастью это был не старый манор, а обычный домик на окраине Хогсмида. Поэтому привлекать специалистов по взлому магических защит не пришлось, справились своими руками всего за пятнадцать минут.

И первым, что они увидели, ворвавшись внутрь, было два тела. Выставив щиты и проверив заклинанием дом на наличие людей, они нашли ровно одного живого — одного из лежащих на полу магов.

— Это те, кто был посланы за Форреном, — доложил один из авроров. — Одного достали сонными чарами. Второго — секо.

— Истек кровью?

— Да.

— Ясно, ищем следы Форрена. Нужно понять, один ли он был и отследить апарацию.

* * *

Асинтель стояла над замерзшим озером, расположенным в центре замка Дома Лунного Снега. Вообще, замком обиталище клана выглядело примерно неделю по счету упорядоченного мира, да и озером интересующий юную сидхе объект был всего три дня. Но лично её эта форма в данный момент вполне устраивала.

— Легкость, — неодобрительно сказала сидхе. — Скука...

И передвинула появившуюся на поверхности озера крохотную льдинку.

* * *

Надвигающуюся проблему старший аврор почуял сразу. Путь даже пророком он нисколько не являлся, опасные профессии вроде аврората и экспериментального зельеварения чутье развивают только в путь. А у кого не развивают, те свой род занятий покидают. И хорошо, если по собственному желанию, а не из-за травм или прямиком на Серые Пустоши.

Поэтому когда его интуиция начала вопить благим матом, он выставил самый сильный магический щит, который смог. Это, собственно, его отряд и спасло.

— Ученики Хмури, — выдохнул он, увидев бывших коллег и пару курсантов из учебки аврората. — Протего Максима, — не позволил он себе расслабиться и поменял щит.

— Бомбарда! — был ему ответ. — За Свет и Орден Феникса.

— Аква протекто! Депульсо! — подержали аврора коллеги.

Впрочем, последнее заклинание оказалось не очень эффективным — от магически ускоренного броска гоблинским кинжалом выбранный в качестве цели противник все-таки увернулся.

— Под зельем рефлексов, — бросил кто-то.

А вот это уже было погано. Не потому, что у них самих зелья не было, а потому, что это означало наличие зельевара, причем хорошего зельевара, где-то в резерве у фениксовцев. Потому что долго это зелье не хранится, так что надо постоянно варить новые порции.

* * *

Асинтель всмотрелась в картины, показываемые скованным льдом озером, после чего улыбнулась.

— Капля Самоуверенности и обрезанные пути, — прокомментировала сида.

— Странность последствий, — заметила замерший рядом с ней зимняя сидхе, приходящийся ей матерью, продолжая вглядываться в бесчисленный пути полотна будущее.

— Видение, — поинтересовалась девушка. — Кто?

— В основе — Лето. Не мы.

— Хорошо, — довольно сказала Асинтель.

— Ребенок, — неодобрительно заметила вечная заклинательница Дома Лунного Снега, на что её не менее бессмертная дочь обиженно надулась.

* * *

Гарри вскинул голову и вслушался в мир. Кажется, того идиота-самоубийцу, по совместительству являющегося незадачливым ассасином, все-таки нашли. Интересно, куда его сначала потащат?

* * *

В какой именно момент из дома выскочила их, похоже уставшая ждать цель, сказать было сложно. Но именно эта глупость в одно мгновение поменяла все. Потому что одно дело обмениваться заклинаниями со своими тренированными почти так же бывшими коллегами, тут хуже разве что ситуация из первой гражданской войны волшебников, она же восстание Волдеморта. Да и то хуже потому, что сражаться приходилось с представителями старых семей, профессиональными бойцами не являвшимся, зато с лихвой компенсировавших это впечатляющей мощью и маленьким фактом, что это были действительно старые семьи. И в их библиотеках хватало разнообразных заклинаний, как давно и прочно забытых, так и вовсе никому не известных, но зато идеально подходящих под конкретные особенности магических сил соответствующего рода, которые ещё и непонятно какими щитами блокировать.

В общем, аврорат в той войне их всех задействованных сил выбыл первым, постепенно, но неизбежно проиграв войну на истощение. Но сейчас-то им противостояли скорее бывшие коллеги, а нужный волшебник был совсем рядом. Именно поэтому уже через минуту после идиотского поступка волшебника-цели, Этан Форрен повстречал своим телом активированный портал, улетев прямо в Министерство. А ещё через минуту ретировались его преследователи.

* * *

Гарри на мгновение задумался, удалиться ли сейчас или подождать результата допроса, но в результате решил ждать, благо много времени не потребовалось. Спешно вызвали действующего министра магии, Люциуса Малфоя, также спешно влили веритасерум в глотку Форрена. И уже через час после этого одна из копий протокола допроса лежала на столе перед сидхе. Воистину, идея бросить в магов квинтапедом оказалась крайне действенной — как они бегали, как они бегали! И меньше чем за сутки уже результат. Гарри чувствовал себя настолько довольным, что даже решил позволить аврорату сохранить Форрена живым для последующего допроса о других вещах. Может, ещё побегают?

* * *

Люциус Малфой убедился, что в его кабинете никого, кроме него нет, после чего с негромким стоном опустил голову на подставленные ладони. Это был кошмар... Ладно то, что выплыли последователи Хмури и Дамблдора. В конце концов, было ясно, что они выплывут так или иначе — Хмури хорошо натаскал своих волчат. Даже то, что у них найдутся агенты в Министерстве, вроде того же Форрена, было очевидно с самого начала. То, что они смогут организоваться в более-менее достойную силу, тоже следовало ожидать. Но вот то, что они решат выступить сейчас, да ещё решат привлечь к заварушке внимание сидхе, это было уже очень, очень плохо.

Потому что сидхе — это проблема. Доброжелательно настроенный к тебе сидхе — это большая проблема, но обычно с позитивным исходом. Враждебно настроенный сидхе, если ты, конечно, не великий маг, это просто смерть. Но сидхе, которому интересно — вот эта настоящая катастрофа.

Волшебник снова вздохнул и принялся перечитывать составленный совместно аврорами и Макнейром отчет о произошедшем. Ему нужно было как можно скорее заучить это чуть ли не наизусть и доложить Темному Лорду. Тот вряд ли будет доволен, если Люциус будет читать по бумажке. Вернее, он и так будет очень и очень недоволен. Почти в ярости...

* * *

Гарри замер посреди должного вынести его с Серых Пустошей шага и задумался. Да, квинтапедом он разобрался, а маги сейчас успешно бегают. Пожалуй, имеет смысл наведаться к Гермионе. К ней, конечно, никаких квинтапедов не посылали, но имеет смысл предупредить.

И он исчез, чтобы возникнуть посреди насквозь магловского пригорода Лондона.

Глава 6. Я покажу тебе, насколько глубока кроличья нора.

Гарри поднес к губам кружку чая и, не торопясь, делал ещё один глоток, после чего вернул кружку на блюдечко.

— Маглы странные, — глубокомысленно заявил он, наблюдая за паникой, охватившей единственных имевшихся в гостиной маглов — семейство Грейнджеров. — Покушения даже не было, виновных ловят. Аврорат бегает по потолку. Весело. Чего пугаться-то.

— Это не твою дочь могли попытаться убить! — сорвалась женщина.

— Мою в каком-то смысле сестру. И не попытались. Чего сейчас бегать и орать, как будто я вам сказал, что надвигается ещё один Рагнарок.

Сидхе отпил ещё немного чая.

— А он надвигается? — несколько настороженно спросил мистер Грейнджер.

— А вы не знает? Королева вам не сказала? Маглы странные, — почти по-человечески пожал плечами Гарри. — Ей же сообщили. Странно, что она не передала подданным.

— Не передала, что надвигается Рагнрок?

— Рагнарок, апокалипсис, конец света, перелом мира, — пояснил сидхе. — Слов много, смысл один. Сидхе пришли, и значит, ваша картина мира развеется... — он задумчиво покрутил рукой, подбирая сравнение для тех, кто был не способен понять те символы-магию, что заменяли слова сидхе. — Размоется, как картина маслом, внутри которой неожиданно пробьется не нарисованный, а вполне себе обычный родник. Невозможное станет возможным, мечта станет былью, а быль развеется, как дым. И так далее и тому подобное. Магия зальет мир и он изменится.

— Папа, помнишь, после моего второго курса, когда вы выяснили, что электрические приборы в Хогвартсе не работают совсем, ты мне свои идеи показывал? — поинтересовалась Гермиона. — С этим толи сценарием, то ли черновиком книги. Вроде как мир со страниц Толкиена, только в котором один человек добыл у дварфов паровой двигатель и начал распространять.

Мужчина заинтересованно кивнул, улыбнулся и подхватил.

— Да, я пытался описать, на что было бы похоже фэнтези, не замри оно в средневековье, как это ещё Толкиен описывал, а развейся до промышленной революции. Я не писатель и книгу не потяну, но в качестве сеттинга для настольной игрушки. Да и один мой знакомый-компютерщик идеей "Арканум: Магия и Паропанк" заинтересовался. Сценарий, если займется, будет о каком-нибудь Темном Властелине, но изнанка моя. С сумасшедшими учеными, клепающими паровых роботов, дварфами в шахтах, темными эльфами-луддитами, халфингами-ворами, богатыми гномами с неэтичными экспериментами по выращиванию полуогров-телохранителей...

Он явно сел на любимого конька и воодушевленно продолжил описывать мир, где волшебников не пускают на паровозы, выявляя их при этом обычными карманными часами, стрелки которых начинают крутиться хаотично. Мир, где эльф в зачарованной кольчуге соседствует с человеком в доспехах с сервоприводами, где поезда бегут по железной дороге наперегонки с телепортирующимися волшебниками, где археологи организованно откапывают кости последнего дракона, а орки-рабочие устраивают забастовки. Где в городах печатается газета, а о будущем нужно спрашивать эльфийскую провидицу, потом долго и мучительно расшифровывать видения и отделять прошлое от будущего.

Гарри слушал с легкой улыбкой, периодически качая головой.

— Почти, — неожиданно прервал он разошедшегося во всю ширь фантазии дантиста, перешедшего на описание подложки выдуманного мира.

— Что, прости?

— Почти так, как вы рассказываете. Я имею ввиду с магией, нарушающей законы физики. Только наоборот.

— В каком смысле, наоборот?

— Вы вот описываете, что в мире действует физика, задающее законы, по которым работает электричество, вертятся шестерни и все такое. А магия есть нарушение этих законов, следствие без причины и все такое.

— Да, а что именно наоборот?

— Я же говорил, родник в нарисованной картине, — напомнил о сказанных больше часа назад словах Гарри.

— Магия естественна, папа, — пояснила Гермиона. — Все проблемы от того, что как раз физика сверхъестественна.

* * *

Когда на заре истории в мире зародился разум, его носители с любопытством переходящим в ужас огляделись по сторонам. Мир жил хаосом, мир дышал хаосом, мир был наполнен хаосом. Верх становился низом, свет тьмой, а единственным островком относительного порядка был круг света вокруг горящего дерева, где сбились двуногие. Да и то только в тех местах, на которые они сейчас смотрели.

Но ни один страх не бывает вечным, и однажды представители тех, кому ещё только предназначено было стать людьми, шагнули из круга света-и-порядка. Самые смелые, самые сильные, самые приспосабливающиеся, те, от чьей воли дрожала реальность, они шагнули вперед, встретили волны хаоса подобно живым камням, рассекающим реку. Они шли и приспосабливались, самые слабые гибли, но сильнейшие встречали волны пламени неуязвимой чешуей, абсолютный мороз густой шкурой, волны порожденных хаосом тварей огромными размерами и большой силой. Они менялись, становясь все живучее и смертоноснее, встречая накатывающий хаос становящейся все более и более неуязвимой плотью. Заточив магию в себе и позволив её менять себя, чтобы встретить хаос абсолютом.

Первая Ветвь, Титаны, Фоморы, Йотуны, они были величайшим достижением. Они приспосабливались, рассекали хаос, пусть иногда и теряя отдельных своих представителей, хоть это и происходило все реже и реже. Они были успешны, они были победой. Они были почти совершенны.

И потому совершенство и абсолютная живучесть стали их величайшей ошибкой и величайшей трагедией. Спустя тысячелетия, при написании священной книги для довольно-таки распространенной религии, напишут о запретном дереве познания, растущем в эдемском саду... Ещё несколько тысячелетий спустя один грузинский писатель сформулирует проблему ещё прямолинейнее и циничнее — в раю не нужен разум.

Нет, фоморы не ослабли, их живучесть, размеры и сокрушающая мощь осталась при них. Но они расслабились, поглупели, стали адаптироваться скорее инстинктивно, чем вдумчиво. И потому пали добычей Второй Ветви, что сроднилась с хаосом магии, превратила себя не в камни в потоке, а в живые русла, направляющие магию в мир. Да, Великая Охота затянется на тысячелетия, да иногда фоморы сумеют даже достаточно организоваться, чтобы встретить в бою дома сидхе, порождая легенды о Титаномахии, Гигантомахии, Маг Туиред... Неуязвимые против вечно возрождающихся, мощь против коварства и почти прямого управления реальностью, в последних битвах, когда часть сидхе уже переродились и сменили свою природу, даже жизнь против смерти.

Но конечный результат не изменится — фоморы частично измельчали, пусть и не физически, превратившись в уже почти безопасных и мало кому интересных гигантов, частично, самые старые и хитрые, скрылись в тех местах будущего Тир'на'Ног, где границы стираются и властвует абсолютный хаос, медленно вымирая от его всплесков, с которыми не могут справиться даже их давно уже неуязвимые тела, но подавляющее большинство все-таки погибло.

А на изменчивые, но опустошенные и почти безопасные просторы мира смогла, наконец, шагнуть Третья Ветвь, неся в своих слабых, но многочисленных руках свой общий порядок.

* * *

— Маглы странные. Нет, конечно, на правах самой многочленной расы этого мира вы можете утверждать, что именно вы нормальные, иногда битва за нормальность у вас же доходит до маразма, но это не отменяет того факта, что именно маглы — другие. Даже великаны, выродившиеся потомки фоморов и то используют магию, пусть и ограничиваясь своим телом. Методики могут быть разными, сила воли, сила жеста, сила слова, сила знака, заклинания, зелья, ритуалы, ковка магического оружия... И только маглы, у которых кто бы что не утверждал, способность к магии есть, взяли и вывернули её наизнанку.

Сидхе повел рукой и над столом повисла иллюзия примитивного капища.

— Все остальные меняют реальность в одиночку, но маглы научились организовываться и складывать свои слабые силы, в полной мере реализовав по-настоящему чудовищную плодовитость. Вы не творите магию и не меняете реальность, вы её наоборот, упорядочиваете. Всей толпой, сложением своих мизерных по отдельности сил. От капищ и веры в духов, коих сотворили дикие племена, дабы придать понятности миру вокруг, к договорам с сидами и политеизму. Нам это дало возможность получить ещё одну точку опоры в бесконечной череде изменений, позволяя ещё надежнее не терять себя. Вам — простой и понятный мир с хранителями, с которыми можно поговорить, путь и с некоторыми затруднениями. Дальше — придуманные единые боги христианства и ислама, попытки упорядочить мир единой волей, пусть эти религии и столкнулись в ожесточенных боях, но задачу сделать мир понятным выполнившие. Последней религией была так называемая "научная картина мира"...

— Наука — не религия! — возмутилась миссис Грейнджер.

— От того, что сутана сменилась лабораторным халатом, а Бог в обосновании действий на законы природы, не изменилась ни суть, ни задачи религии — построить картину мира, понятную, безопасную, где ничего сверхъестественного не происходит, — пояснил сидхе. — Именно так вы защищаетесь от хаоса, упорядочивая мир. Но магические леса и ряд других мест от маглов все равно приходится скрывать. Нет, от того, что какой-то магл убьётся в когтях грифона, магам в цело ни жарко, ни холодно, но если это будет происходить часто, набегут же. Не священники с экзорцизмом, так ученые со скальпелями, результат будет один и тот же — вы попытаетесь это место объяснить и упорядочить. Тем же троллям будет пофиг, но есть несколько более нуждающиеся в магии для жизни и крайне чувствительные к излишнему порядку животные и растения.

— Ты говоришь, будто мы какие-то паразиты.

Сидхе покачал головой.

— Не верно. Нет, наверное, найдется в мире пара существ, считающих и так, но в целом для волшебников вы — нескончаемая, бешено плодящаяся головная боль.

— А для сидхе? — поинтересовалась Гермиона, негромко вздохнув.

— Здесь и сейчас скорее интересные игрушки, — пояснил Гарри. — К несчастью для вас — интересные. Потому что интерес сидхе как раз накладывается на медленно идущий слом дошедшей до переусложнения науки. Вы уже не понимаете её передовую часть, за исключением отдельных ученых, которые знают каждый свой кусочек. И почти не верите в познаваемость мира. Кто-то идет в церкви, кто-то к гадалкам. И в этот момент уязвимости пришли мы, сидхе, неся с собой магию. Магию и хаос.

— Это и есть конец света?

— По сути да — в нынешнем бардаке вы стабильной и единой картины мира не удержите. А значит, магия вновь затопит мир и всё изменится. Всё, что вы построили, всё, что зависит от упорядоченных законов, которым должна по вашей вере следовать реальность, всё стает прахом.

— Коллапс технологии, — мрачным голосом подхватила Гермиона, — транспорта, медицины, фабричного производства вообще. Постепенное падение численности населения после того, как накроются транспорт, производство удобрений и лекарств, а также водоснабжение и канализация в крупных городах. Возвращение к сельскому хозяйству, возможно, неофеодалим. И сделать нельзя ничего, потому что сидхе уже интересно, а за право назвать свою картину мира единой передерутся решительно все. И только ухудшат ситуацию.

— Ничего нельзя сделать?

— Почему же, — пожал плечами Гарри. — Можно. Только на этот раз меняться надо не сидхе, мы и так меняемся регулярно, меняться надо маглам. Объединитесь, постройте общий порядок. Тот, что в головах, разумеется, в мир он сам вылезет. Впишите в него сидхе, неважно, в качестве богов неоязычества, демонов, фэйри из-под холмов, где стирается грань между миром и Тир'на'Ног. И тогда ваша новая картина мира выдержит визит сидхе. Маги, конечно, будут ругаться, но слегка ужмутся в тех местах, где на магическую часть мира надавит новый порядок. В общем, надо долго и упорно трудиться, причем сообща всем миром, даже не думая о конфликтах между собой, моральных и идеологических. Вы в это верите?

Сидхе смерти качнул головой, выражая свои ощущения об ответе на только что заданный им же самим вопрос.

— Нет, — честно призналась миссис Грейнджер.

— Значит, мир продолжит рассыпаться, медленно, но неукротимо.

* * *

— Маглы странные, — сказал Гарри несколько часов спустя, когда они вышли из дома Грайнджеров.

— Ты это уже сегодня говорил, — вздохнула Гермиона.

— Приближение Переворота Мира, а они о мелочах.

— Покушение на жизнь их дочери — не мелочь.

Гарри удивленно на неё посмотрел, сверкая изумрудным сиянием глазниц.

— Хорошо, возможное покушение, — поправилась девушка.

— Невозможное, — отрезал сидхе. — Устроителя поймали, остальным не до тебя. Да и я рядом. А попытка убить сидхе смерти... Проще море вычерпать. Ложкой. Мы ведь уже не являемся живыми в прямом смысле. Сидхе вообще скорее ожившие потоки магии, а здесь вообще живые родники между Тир'на'Ног и упорядоченным миром, сидхе смерти же вообще не делают разницы между состояниями жив и мертв. Нет, даже сидхе не вечны и мы можем прекратить существовать, но это куда более сложный процесс, чем всего лишь привычная людям смерть. Да и смерть людей, в общем-то, обратима, пусть и не без некоторых затруднений и необходимости задействовать весьма и весьма специфичные разделы магии. Как минимум Тропу Орфея, лучше ещё добавить что-то для правильного формирования тела, да и чертоги в Серых Пустошах нужны, которые бы предварительно приняли умершего, иначе его восстанавливать можно долго. Из песочка лепить, так сказать. К тому же крайне желательно, чтоб ритуал вела женщина...

— Ты уходишь от темы, — вздохнула Гермиона. — Мне ничего не грозит?

— В ближайшее время — нет, — решительно ответил Гарри. — А там всех переловят. Рано или поздно, особенно если сам Темный Лорд на дыбы встанет.

Глава 7. Память.

Гарри сидел у разожженного камина в старом фамильном доме Блэков и с легким интересом наблюдал за том, как вытащившая их сюда Беллатрикс Лестрендж отвечает на вопросы Гермионы. Не те самые вопросы, спрашивать которые у Темного Лорда немного не по статусу.

— Значит, истоки конфликта, — задумчиво сказала вернувшая изрядную часть адекватности после публичной смерти своего мучителя, а также долгой и тщательной работы в области ментальной магии, волшебница. — Именно конфликта? Не того, почему он перешел в вооруженную фазу? И рассказ о том, как два великих мага со сторонниками выясняли отношения, тебе не устроит?

Гермиона покачала головой.

— Дамблдор и Темный Лорд могучи, но если бы не было причины, конфликт не был бы столь масштабным. И даже маглорожденных с нашим инстинктивным впитыванием всей доступной магии причиной для гражданской войны назвать нельзя, сколько бы нас ни было, — заметила девушка. — Во-первых, нас всё равно не так уж много, а во-вторых, будь мы проблемой, проблема бы решалась, а не вызывала войн. Или уж война всерьез затрагивала нас, а не как во время первой войны, когда светлые и темные фокусировались скорее друг на друге, а маглорожденнным доставалось только если сильно высовывались. Даже среди Ордена Феникса нас отнюдь не большинство было. Да и со стороны Вальпургиевых Рыцарей отнюдь не одни чистокровные были, даже если проигнорировать самого предводителя, всё-таки великого мага. Профессор Снейп, скажем, полукровка в чистейшем смысле, даже не нужно вести споры о требуемом количестве поколений — отец магл, а мать волшебница чистокровнее некуда. Конфликт отдельных семейств тоже не подходит, достаточно оглядеться — мы в доме тех самых Блеков, представители которых были на обеих сторонах.

— Мой кузен — не показатель, — возразила Белллатрикс. — Он балбес и бунтарь против семьи. Но в целом да, гражданская война раскалывала старых союзников, семьи и подчас объединяла врагов. И, действительно, великие маги могут такое возглавить, но никак не начать без очень и очень серьезной причины.

— Про запреты на темную магию тоже не надо, знаем мы, как они соблюдаются, достаточно до Гринготтса сходить и заглянуть в хранилище.

— Кое-кто этого не понимает, — заметила старшая ведьма. — Уизли вот рейды устраивал, привлекая авроров. Особо забавно учитывая то, что ему времени и на свои проклятые сервизы да извергающиеся унитазы не должно было хватать. Специально же блокировали все попытки расширить его отдел, чтобы утих да шутников ловил. Итак, ты хочешь причину. Самую исходную, основную и неразрешимую без конфликта. Хорошо.

Женщина вздохнула, будто на что-то решаясь.

— Итак, начнем с того, что когда мы говорим о чистокровных магах, мы врем. Да, эта ложь упрощает и достаточно точно характеризует ситуацию, но от этого она не перестает быть ложью в глубине своей. Просто потому, что для возможности говорить о чистокровных волшебниках, волшебники должны быть единой расой. Мы не раса, Гермиона, мы — гибриды. Изначально — гибриды сидхе и маглов, своеобразные "полубоги" и "герои", как они остались в мифах. Потом, с уходом сидхе, в нас стало куда больше крови других магических существ вроде тех же нимф. Мы выглядим как люди, чаще всего не проявляя характерных особенностей иных предков, но это не отменяет того факта, что волшебники по сути своей — гибриды, причем нестабильные. Среди нас рождаются сквибы, великие маги могут переродиться в сидхе, дети могут войти в род, в прямом смысле поменяв наследственность, а так же могут стать чем-то ещё, я лично видела случаи в войну, когда сирот забирали магические существа и превращали в себе подобных, да и в истории подобное отметилось. В общем, мы нестабильные гибриды и, как и перед всеми гибридами, перед нами стоит вопрос о том, как говорили в Риме — "что в Homo Magicus важнее, Homo или Magicus". Проще говоря, чью кровь в свои родословные вливать будем, маглов или магических существ. И именно этот вопрос, по сути, и отделяет светлых и темных магов.

* * *

Если бы перед кем-то из магических существ встала задача охарактеризовать магов в целом, то, скорее всего, после короткого размышления ответом бы послужила фраза "на удивление смертоносны". Нет, ни один волшебник никогда не превзойдет ту же дриаду в искусстве управления растениями или не превзойдет всеиспепеляющий огонь дракона.

В качестве компенсации, волшебник — мастер на все руки, причем скорее в позитивном значении этой фразы. В широком арсенале доступных среднестатистическому волшебнику разделов магии найдется ровно достаточно той силы, которую использует противник, чтобы осознать, как защититься и пережить его атаку, а также хоть крупица той магии, которой противостоять противник не сможет. Что тут говорить об универсальности, если волшебники — единственные существа помимо сидхе смерти, кто способен, пусть и с большим трудом, но воспользоваться чистейшей формой гибели и уничтожения — Авадой Кедаврой, Жертвой Пустошам. В добавок к этому стоит учитывать невероятную по меркам других существ плодовитость — не на уровне маглов, конечно, но всё равно позволяющую быстро восполнять потери. Стоит ли удивляться, что волшебники заняли доминирующее положение в магическом мире.

Тем не менее, в сложившейся ситуации перед волшебниками стояли два пути развития — попытаться толком развить хоть одно направление магии либо же пытаться, пусти и ценой ослабления, наращивать численность и сохранять абсолютную универсальность. Первый путь, избранный темными магами, ведет к союзам с магическими существами, тщательной селекционной программе, брачным договорам, союзам домов и тщательной охране немногочисленных наследников. Второй путь, путь света — союзы с маглорожденными, даже не вводимыми в род, дающий плодовитость уже вполне сравнимую с маглами, хотя и обладающую значительной ценой. Но до той поры, пока какая-нибудь Молли Прюет способна выносить семерых детей за короткий промежуток времени, а эти дети могут выдавить из себя хоть одну аваду, недооценивать данной направление "развития" нельзя.

Главная проблема была в том, что столь противоположные пути совмещались не очень. Вернее сказать просто отвратительно совмещались.

* * *

— Проблема, разумеется, не биологическая и даже не селекционная, — пояснила Беллатрикс. — Нам, как популяции гибридов даже выгодно скрещивать тех, в ком слишком мало крови магических существ, с тему, в ком её слишком много. Проблема социальная. Мы буквально трясемся над каждым ребенком — они пользуются плодовитостью и чудят. Мы выступаем за союзы с магическими существами — для светлых они лишь сравнительно беззащитный источник ресурсов. Для темных маглы обычно лишь мелкая помеха, если на них вообще обращают внимание — светлые считают своим долгом их защищать. Свет вводит запреты на некоторые разделы магии — тьме на них плевать. Добавим к этому крайне значительное количество личностей, о высоких вопросах не думающих и удовлетворенных простой обывательской жизнью, вроде мадам Розмерты из Хогсмида, случайных полукровок, как с маглами, так и с магическими существами, которые сами не понимают, что хотят.

— Договориться?

— Мы слишком разные. Слишком разные цели в жизни, слишком разные социальные предпосылки. На уровне отдельных семейств — возможно, даже брачные союзы бывают вроде Поттеров с Блэками. В конце концов, приходится иногда разбавлять кровь, иначе можно потерять универсальность и превратиться в нечто странное, — прокомментировала Беллатрикс, после чего задумалась, на мгновение, но решила, что информация не секретная. — Темный Лорд как-то упоминал, что это именно его случай. Слишком близкородственные союзы вкупе с браками с ламиями привели к тому, что его дядя-то и по-человечески уже говорил с видимым трудом, настолько естественным было для него серпентарго. Это сидхе хорошо, а вот магам ситуация, когда магия становится естественнее дыхания или зрения, создает некоторые проблемы. В итоге его мать вышла замуж за магла. Ни к чему хорошему этот брак не привел, магл все-таки, причем один из худших представителей этого странного племени, зато на свет появился великий маг. Правильно ли она поступила? Кто знает. Но род потомков Салазара Слизерина как род волшебников точно выжил. В чем проблема светлых предположить можешь?

— Ровно обратная? — спросила Гермиона. — Слишком мало магии, особенно если ребенок от магла.

— Именно так. Далеко не всегда сквиб это деформация магии, куда чаще это её нехватка. И союз с, скажем прямо, антимагическим, пусть и массово-антимагическим, существом — не самый лучший вариант. Маги, в конце концов, не сидхе, это их кровь, если то, что течет в жилах бессмертных, можно назвать кровью, перебивает магловскую, производя на свет очередного полубога. У нас шанс на успех поменьше.

* * *

— Последний век конфликты почти всегда начинаются с одного и того же события. И зачинщиками конфликтов между волшебниками, являются, как ни странно, маглы. Ладно, понятно, что им больше всех надо, с их пристрастием нести порядок везде и всюду, чтобы не было так страшно. И ладно бы они просто несли порядок, маглы ещё и довольно поганые соседи. Ладно бы просто неуживчивые и агрессивные, но маглы именно что поганые, особенно в последний век. Леса — свести, в море начать выкачивать эту свою нефть, да пролить половину сей ядовитой гадости, в реки влить всякие помои. Наша, английская война не стала исключением — какой-то министерский чурбан то ли вовремя не среагировал, то ли откровенно разрешил магловскую буровую платформу рядом с поселением русалок.

— Маглы пролили нефть, — наполовину спросила, наполовину констатировала подошедшая где-то посреди рассказа Катрин, ранее допрашивавшая местного домовика о том, что в очередной раз учудил Сириус.

— Маглы пролили нефть, — согласилась её мать. — Причем прямо в придонное течение. Треть русалок умерло в первый же день. Остальные поняли, что умирают и решили забрать своих убийц. В ответ на искусственное цунами примчались авроры. Разбираться, как водится не стали, зато с удовольствием продемонстрировали, что маги смертоноснее. Вот только у крупной деревни русалок, да ещё расположенной на шельфе, гарантированно найдется родня на берегу. Она и нашлась, малоизвестное и малочисленное темное семейство, прибыло и продемонстрировало, что бить русалок в море, конечно можно, им нечем ответить на половину аврорского арсенала, но вот с магами, которые властвуют над водой не сильно хуже своей подводной родни, это уже не работает — отобьются и утопят. Потом кто-то из авроров ударил чем-то огненным, платформа, естественно, полыхнула.

— Но маглы же не хотели, — заметила единственная присутствующая маглорожденная. — Это техногенная катастрофа.

— Маглы не хотели, — кивнула миссис Лестранж. — Но какая разница, если мертвых русалок это не вернет? Слова "я не подумал" и "я не хотел" никогда никого не возвращают. Так что если ты ищешь истоки войны — вот они, маглы построили буровую платформу.

— У мелкого темного рода была родня не только в воде, но и на суше? — спросила Гермиона.

— Именно. И эта родня была в ярости. Авроры, впрочем, тоже были не сиротами, а некоторые особо светлые возмутились притеснением маглов. Возможно, если бы Дамблдор неоспоримо был единственным великим магом на островах, всё ограничилось бы политическим маневрированием под влиянием происходящей угрозы, но у нашей стороны нашелся свой чемпион — Темный Лорд. И заставить темных притихнуть силой и угрозой её применения не получилось. Разумеется, начинался конфликт на законодательном и судебном полях, но когда стало ясно, что отступать никто не намерен, а тогдашний министр, Нобби Лич, маглорожденный и явно не понимающий, что происходит, не сделал ничего чтобы наказать выживших авроров, конфликт начал развиваться...

* * *

В какой момент начались открытые стычки, сказать было сложно. Но сначала стычки были сравнительно безобидными. Можно было даже сравнить это с боксом — в синем углу ринга светлые, в красном темные, все стараются поставить противнику фингал и отправить в Мунго на пару дней. Рядом — полупарализованный и влиянием темных родов и влиянием светлых родов рефери-аврорат. На скамейке сидит министерство и ждет развязки с тем, чтобы решить, какую именно бумажку перекладывать из одной стопки в другую. А цель этого действия — отправить противника отлеживаться в Мунго на пару дней, а также показать свою личную крутость. Заклинания были, конечно, не школьными, но в долговременном плане вполне безобидными — сорвать присутствие противника на очередном заседании, опозорить, самоутвердиться в конце концов. Даже сражения Дамблдора и Волдеморта больше напоминали показательные выступления, чем битвы насмерть, а первой целью всегда было отвести своих сторонников из зоны поражения.

Конец этому положил Крауч.

* * *

— Барти потом говорил, что его отец устал от бесполезности своих подчиненных. Я бы сказала, что он просто двинулся. В любом случае, авроры получили приказ бить на поражение, причем некоторые недоумки послушались. И эти самые недоумки решили бить на поражение в стычке именно с Вальпургиевыми рыцарями. Вскоре после первых же потерь прибыл разъяренный Темный Лорд и смешал глупцов с землей, но это ни на что не повлияло — драка превратилась в битву, а политический конфликт в гражданскую войну.

— Сам аврорат от такого расползся и разбежался по сторонам?

— Ну почему же, некоторые остались. Но они либо не участвовали, либо остались верны Краучу и вместе с ним постепенно склонились к свету. Кровавому свету, но все же свету. И вскоре насмерть стали бить не только их, но и светлых, постепенно втягивая в войну все больше и больше волшебников на обеих сторонах. Так продолжалось несколько лет до той памятной ночи восемьдесят первого, когда Темный Лорд развоплотился.

Волшебница замолчала, погружаясь в неприятные воспоминания.

— Темный Лорд развоплотился, Дамблдор остался без противовеса до самой своей случайной смерти от взгляда василиска, а Крауч потерял берега. Кто знает, к чему бы это привело, не обнаружь он своего сына в наших рядах. Впрочем, конечный результат это не изменило — мы проиграли и частично оказались в Азкабане, частично сумели откупиться. Но что хуже всего, потеряли почти все влияние на написание новых законов и изменение старых. Да, со временем Люциус восстановил свое влияние и сумел заблокировать несколько наиболее опасных глупостей, вылезших из-под пера того же Уизли, а Макнейр успешно саботировал реализацию некоторых других, но с глобальной точки зрения это мало что изменило. Ладно то, что нас заточили, ладно то, что половина племен гигантов была перебита, а выжившие оказались загнаны в весьма стесненные условия и фактически заперты в северной части Европы. Ладно антиоборотнические и антивампирские законы, хуже всего то, что некоторые существа себя более-менее эффективно защитить не могут. И то, что маглам, наоборот, была открыта дорога.

Ведьма замолчала и неодобрительно покачала головой и вновь повернулась к камину.

— Думаю, ты понимаешь, чем это закончилось? — продолжила за мать Катрин Лестранж

— Ничем хорошим, если судить по поддержке и по тому, какое ликование вызвала смерть той же Амбридж среди кентавров? Праздник был слышен даже из замка, — сказала Гермиона.

— Ничем хорошим, — подтвердила девушка.

Глава 8. Хогвартс-Экспресс.

Смена власти сказалась на платформе 9 и 3/4 предсказуемым образом — совершенно никак. Суета осталась суетой, родители, отправлявшие детей в школу, остались родителями, отправлявшими детей в школу. Состав этих детей изменился предсказуемым образом — все стали на год старше, бывшие семикурсники не пришли, а их естественным путем заменили будущие первокурсники.

— На удивление, нет, не тихо, скорее обычно, — заметила Гермиона.

— Даже самые радикальные фениксовцы и пожиратели не будут ничего делать сегодня. Особенно здесь, — заметил Сириус Блэк. — В первую войну так же было — детей не трогали. Никто. А день отправки в школу, как сегодня, был негласным перемирием.

— Совсем никто не трогал?

— Насколько я могу судить по последующим событиям, отдельные инициаторы были. Причем, к сожалению, на всех сторонах. Но их держал под контролем свои же — понимали, что после такого не отмоешься... Даже моя кузина на пике безумия или Хмури во время очередного приступа паранойи не делали в направлении Хогвартс-Экспресса ничего. В направлении Хогвартса, кстати, тоже, хотя казалось бы — вот тот самый камень преткновения и по совместительству место, где оба наиболее сильны. Некоторые потом говорили, что Темный Лорд боялся Дамблдора.

— И ты с этим согласен?

— С тем, что боялся, нет, я видел, как они сходились в бою. Опасался — да, нужно быть законченным самоубийцей для того, чтобы не опасаться великого мага. Даже если ты сам — великий маг.

* * *

В последний раз окинув взглядом уходящие вдаль рельсы и забитый людьми перрон, у которого стоял, извергая черный дым и пыхтя паром, Хогвартс-Экспресс, школьники скрылись в вагоне и принялись искать купе, в случае Гермионы также присматривая за багажом, который она левитировала, направив на него палочку. Гарри, чей чемодан вот уже пятый год являл собой просто пустую оболочку с проходом на Пустоши, просто закинул легкое, пусть и громоздкое изделие на плечо, благо в коридоре вагона он вполне помещался даже так.

Найти в уже традиционно равенкловском вагоне пустое или почти пустое купе также было не очень сложно — хоть они и не были одними из первых, но и не опаздывали. Так что почти пустое купе нашлось быстро.

— Здравствуй, Луна. Можно нам к тебе? — поинтересовался сидхе.

Девочка, сидевшая у окна, подняла на них глаза. Светлые волосы, довольно грязные и спутанные, доходили ей до пояса. У неё были очень бледные брови и глаза навыкате, всё время придававшие ей удивлённый вид. Волшебную палочку она засунула не куда-нибудь, а за левое ухо, на шее у неё висело ожерелье из пробок от сливочного пива, журнал, который она читала, был повёрнут вверх тормашками. Скользнув по Гермионе, её глаза остановились на Гарри. Она кивнула.

Положив свои вещи, они сели. Луна же все так же смотрела на них и сквозь них, потерявшись в видениях будущего, прошлого и не случившегося. Гермиона обозрела фронт работ и не стала прятать палочку.

— Жаль, мы не в Хогвартсе, ванны нет, — сказала она, отбирая у жертвы журнал "Придира", который та читала вверх ногами. — Придется обойтись чистящими заклинаниями. Впрочем, волшебница я или не волшебница? Что-нибудь сымпровизирую.

Почувствовав неладное, Луна на мгновение вынырнула из видений в настоящее, оценила ситуацию и попробовала отбиться. Безуспешно.

Сидхе смеялся.

* * *

Когда спустя полчаса выставленный из купе давно начавшего свое путешествие поезда Гарри вернулся, о происходившей там битве за чистоту напоминали только прячущая палочку Гермиона, цветочный запах использованного шампуня, да влажные волосы маленькой пророчицы. А так же, разумеется, тот факт, что Луна Лавгуд изволила дуться и старательно отгораживалась все же повернутым правильно журналом.

Все указывало на то, что маленькую пророчицу все-таки помыли. Что, в определенном смысле, было привычным достижением, так как регулярно теряющаяся в видениях девушка за собой ухаживала редко, а эта обязанность ложилась на соседок по комнате или старшекурсниц. На каникулах, в теории, о пророчице из рода пророков должны были заботиться родители, но увы, Ксенофилиус Лавгуд был представителем сравнительно молодого рода и не обладал выпестованной тысячелетиями привычкой потомков Кассандры Троянской, которую некогда благословил пророческими способностями Апполон, выныривать-таки из видений, если ситуация достаточно серьезная. Так что он был гораздо, гораздо менее "здесь и сейчас", чем профессор прорицаний, а в краткие мгновения, когда не тонул в собственных видениях, пытался перенести увиденное на страницы выпускаемого журнала, с изрядным интересом читаемого всем Отделом Тайн, как признавался Руквуд.

В связи с неадекватностью отца, забота о маленькой пророчице должна была лечь либо на её мать, либо на наблюдателя от Отдела Тайн, но, во-первых, это была одна и та же персона, а, во-вторых, Селена Лавгуд умудрилась погибнуть во время экспериментов по созданию новых заклинаний, что не только лишило семью куратора, но и не лучшим образом сказалось на видевшей смерть матери Луне, а заодно и создало проблему с подведением нового куратора, оставив парочку пророков заботиться о себе как могли. Получалось у них, стоит признать, не очень.

Но, по крайней мере в Хогвартсе, опеку над девушкой принял факультет, пусть это и доставляло проблемы, особенно ночью. Юная пророчица имела привычку, подчиняясь видениям, оставлять вещи в самых неожиданных коридорах, потом спохватываться и отправляться искать, особенно среди ночи, заставляя старосту вставать — не отправлять же юную девушку бродить по замку среди ночи в гордом одиночестве. Нет, она, конечно, выживет и даже, скорее всего, не пострадает, но стены потом чинить замучаешься, если её неожиданно какой-нибудь призрак испугает.

Первое время старосты даже подозревали, что её кто-то из однокурсниц обижает, потому вещи и оказываются где попало, но потом подтвердили — сама, потерявшись в видениях, может уронить что-нибудь, ато и разуться. В общем, маленькая пророчица была милым, но доставляющим проблемы подопечным...

* * *

Пока маленькая пророчица изволила дуться и старательно отгораживалась журналом, пара новоиспеченных пятикурсников выкроили-таки время для обсуждения грядущего года.

— Итак, у нас в этом год должно появиться ещё двое старост, — заметил Гарри. — Конечно, они скорее подручные для семикурсников, но хоть что-то.

— Да, Энтони Голдштейн и Падма Патил, — сообщила Гермиона. — С одной стороны ты был самым очевидным выбором, но с другой назначать на более-менее общественную должность сидхе это надо совсем с головой не дружить, что о профессоре Флитвике не скажешь. Особенно сидхе смерти.

— Не настолько я жуток, — отметил её собеседник.

— Ты чужд, — вмешалась Луна. — Даже для меня и моего отца слишком чужд. Мозгошмыги бегут и прячутся, даже нарглы не осмеливаются притронуться к твоим вещам, а будущее рассыпается, как замок из песка при прибытии волны от одного твоего приближения. Гейзер, гонящий волны по озеру... Раскаленный, дышащий смертью и забвением, исподволь подминающий то, что должно было случиться, но никогда не произойдет. Ожившее противоречие. Мрачное противоречие.

— Занятное сравнение, — сказала Гермиона.

Маленькая пророчица только пожала плечами, она не видела в своих словах нечего занятного — какой сидхе, такое и сравнение.

— Если же проигнорировать тот факт, что думаешь ты, Гарри, подчас совсем не по-человечески, остается ещё одни фактор — как ни игнорируй, Гарри Поттер — фигура политическая. Да, сначала тебе десятилетие создавали ореол славы Чемпиона Света, потом тебя очерняли, а вперед выдвигали Лонгботтома, это не меняет того факта, что о тебе говорили и говорят все волшебники Британии. Даже если тебе все равно, изменить это не получится, — сказала Гермиона.

— И? — поинтересовался сидхе.

— И у нас только что произошел переворот с отстранением светлых от власти, из-за чего их дети как на иголках. Представь, что будет, если тебя сделать старостой — мы из открытых конфликтов с Гриффиндором вылезать не будем.

— Будет весело, — заметила Луна.

— Тебе — да. Ему — да. А вот профессору Флитвику одна только головная боль. Стоит ли удивляться, что он не выбрал Гарри старостой. Меня тоже не выбрал — слишком плотно ассоциируюсь с ним.

— Гриффиндорцы взбесятся, — задумчиво сказал Гарри. — Даже если я не староста — они всё равно взбесятся. Будет весело...

— Да. Но мозгошмыги соберутся не там, где ты думаешь, — сообщила Луна, после чего упорно отмалчивалась на все попытки уточнить, что она имеет ввиду.

* * *

Люциус Малфой закончил читать очередной доклад и раздраженно бросил его на стол. Похоже, в ближайшие недели будет жарко. И очень хлопотно не только для постепенно обновляемого Аврората, но и лично для него и прочих Вальпургиевых Рыцарей. Выкормыши Хмури продолжали шевелиться...

Как бы от них избавиться. Желательно, не рискуя без нужды собой. То есть, как бы сделать их не его проблемой. Не его проблемой, хм...

* * *

В конце концов, маленькая пророчица пусть и не перестала дуться, но журнал отложила. Что позволило добраться до журнала с пророчествами Ксенофилиуса Лавгуда уже Гарри. Полумна читала его перевёрнутым, трудно было разобрать, что изображено на обложке, но теперь Гарри понял: там красовалась не слишком умело выполненная карикатура на Корнелиуса Фаджа. Его можно было узнать только по светло-зелёному котелку. Одной рукой Фадж сжимал мешок с золотом, другой душил гоблина. Подпись гласила:

"Как далеко был готов зайти Фадж в стремлении присвоить банк "Гринготтс"?"

Чуть ниже — краткое содержание других статей в этом номере:

"Коррупция в Лиге квиддича: какими методами "Торнадос" берёт верх?"

"Раскрываются тайны древних рун"

Последняя статья обещала быть не только пророческой, но и довольно забавной по форме, в которую Лавгуд вложил свои пророчества, потому что самой большой тайной древних рун было то, что никакой тайны в них нет — одна из давным-давно ставшей классической опор ритуалистики, а также, по совместительству, алфавит, используемый некогда в Скандинавии, Иландии и на севере Британии.

Он начал пролистывать журнал к интересующей статье, периодически приостанавливаясь и просматривая, о чем другие статьи-пророчества. Ему попались: обвинение в адрес клуба "Татсхилл торнадос" в том, что он для победы в чемпионате по квиддичу использовал шантаж, махинации с мётлами и пытки; интервью с волшебником, утверждавшим, что слетал на Луну на "Чистомете-6" и набрал там в доказательство мешок лунных лягушек; и, наконец, статья о древних рунах, объяснявшая, по крайней мере, почему Луна читала "Придиру" перевёрнутым. Автор уверял, что если поставить руны с ног на голову, то получится заклинание, с помощью которого можно превратить уши недруга в лимоны.

Первое правило обращения с пророчествами — они не всегда сбываются и никогда не бывают буквальными. Проще говоря — статья была о чем угодно, только не о заклинании для превращения ушей в лимоны. Точно так же, как и статья про Фаджа и гоблинов была чем угодно, только не юмореской про бывшего министра, являя собой детальный разбор вероятности гоблинского восстания в том случае, если бы Фадж остался у власти. Но о том, случится оно в нынешних условиях или нет, пусть у Люциуса Малфоя и Темного Лорда голова болит, Гарри лучше займется статьей про древние руны.

Так, учитывая, что статья — единственная, которую надо читать перевернутой, пророчество помечено как важное, но не глобально, иначе бы было в начале журнала, значит важное локально. Журнал выпущен непосредственно перед первым сентября, а Луна явно интересовалась им, значит, пророчество про Хогвартс. Кто у нас активно занимается фигней вроде превращения ушей в лимоны, и при том светловолосый или рыжий, иначе бы был виноград? Разумеется, близнецы Уизли.

— Итак, в этом году близнецы Уизли что-то учудят. Что-то важное для Хогвартса и остальных учеников, но глобально мало что меняющее. Руны это совпадение или указание на этаж? Нет, скорее общее указание на артефакторику. То есть, то, что они учудят, не имеет ничего общего с их регулярными попытками накормить первокурсников всякой шуточной отравой. Хм...

* * *

Поезд начал замедлять ход, и отовсюду стали долетать обычные звуки: ученики брали свои вещи и живность, готовились к выходу. Мелкими шажками они вышли в коридор и, уже ощущая свежесть вечернего воздуха, медленно двинулись вместе с толпой к двери вагона. Гарри почувствовал запах сосен, росших вдоль дорожки, которая вела к озеру. Он сошёл на перрон и огляделся, вскоре услышав голос Хагрида:

— Первокурсники, сюда!.. Эй, первокурсники!..

Удовлетворенно кивнув, что ничего не изменилось, сидхе позволил потоку людей вынести себя, Гермиону и маленькую пророчицу к обочине дороги, на которой стояли обычно запряженные единорогами кареты.

Во только сегодня их тащили не единороги. Между оглоблями стояли существа, которых Гарри, если бы потребовалось подобрать для них имя, наверно, назвал бы лошадьми, хотя в них было и нечто от пресмыкающихся. Плоти — ровно никакой, только чёрная шкура, облегающая скелет, видимый до мельчайшей косточки. Головы как у драконов. Глаза белые, без зрачков, широко открытые. И вдобавок большие, растущие из холки чёрные кожистые крылья — ни дать, ни взять — крылья гигантских летучих мышей. Странно, зловеще выглядели во мраке эти существа, которые стояли совершенно неподвижно и беззвучно.

— Фестралы, — задумчиво сказал сидхе. — Странный выбор, но лучше они, чем гиппогрифы.

— Фестралы? — спросил кто-то из второкурсников, кажется, Стюарт Акеррли.

— Да. Крылатые лошади, которые запряжены в кареты. Те самые, одну из которых сейчас чешет Луна, — сообщила Гермиона. — Луна, хватит, пора садиться, да и у нас все равно нечем их кормить.

— Но ведь в карете никого нет... — сказал мальчик.

В ответ Гарри сверкнул глазами, взял его за руку и повел к крылатому коню.

— Ладонь подними, будто ждешь, что наткнешься на что-то, — посоветовала Стюарту Гермиона.

— Ой, там действительно что-то есть, — сказал второкурсник, дотронувшись до костлявого бока фестрала. — Теплый...

Крылатый конь фыркнул, покосился на них белым глазом и слегка пошевелил крылом, сдвигая руку второкурсника.

— Ой!

Через пять минут, рассадив младшекурсников по каретам, старшекурсники уселись сами и кортеж тронулся с места и неспешно двинулся в сторону замка.

* * *

Темный Лорд задумчиво ходил вокруг исписанных рунами и огамом менгиров. Стоунхендж давил. Нет, не тот расположенный в десятке миль отсюда Стоунхендж, который наскоро вытесали заклинаниями вскоре после принятия Статуса Секретности когда выяснили, что его существование маглы не забыли, а массовое стирание памяти неудобно, а древний круг менгиров в котором веками творили свои заклинания и ритуалы ещё друиды. Круг менгиров, к которому не совались маглы даже собравшись толпой в несколько тысяч да с предводительством способного направить всю эту упорядочивающую реальность мощь священника. Не совались просто потому что толпа и священники тут никак не помогут и результат будет тот же — пришедшие сюда сгинут.

Так что великий маг ходил вокруг круга камней, где творились величайшие заклинания в истории островов, где трещала граница миров, где можно было простым заклинанием достать до Тир'на'Ног, где пропитавшая древние камни мощь давила даже на него. Ходил и думал о будущем.

Глава 9. Новая песня Распределяющей шляпы.

Громыхая и покачиваясь, кареты цепочкой двигались по дороге. Но любое путешествие подходит к концу, и вот уже их экипаж между двумя высокими колоннами, увенчанными фигурами крылатых вепрей, въезжал на территорию школы. На всей территории было совершенно темно. Замок Хогвартс между тем нависал всё ближе — могучая громада башен, угольно-чёрная на фоне тёмного неба. Яркими прямоугольниками в ней там и сям светились окна.

У каменных ступеней, ведущих к дубовым входным дверям замка, кареты с лязгом остановились. Гарри вышел из экипажа первым. Бегло осмотревшись, сидхе перевёл взгляд на кареты и, конечно, запряженных в них фестралов. Они тихо стояли, овеваемые прохладным вечерним воздухом, и таращили пустые белые глаза.

Меж тем маленькая пророчица тоже выбралась из кареты и сейчас занималась тем, что чесала ближайшего фестрала за ушами, негромко сетуя, что у неё нет мяса. Животное стойко выносило ласку, иногда прядая почесываемыми органами.

— Луна, пойдем, — потянула её Гермиона. — Потом их почешешь, к тому же ты сама сказала, что у тебя нет мяса. И лошадиной щетки, кстати, тоже.

Девочка вздохнула, но послушалась, и вскоре равенкловцы влились в толпу, торопливо поднимающуюся к дверям по каменной лестнице. Вестибюль был ярко освещён факелами, и шаги учеников по мощённому каменными плитами полу отдавались в нём эхом. Все двигались направо, к двустворчатой двери, которая вела в Большой зал. Предстоял пир по случаю начала учебного года.

В Большом зале школьники рассаживались по факультетам за четыре длинных стола. Вверху простирался беззвёздный чёрный потолок, неотличимый от неба, которое можно было видеть сквозь высокие окна. Вдоль столов в воздухе плавали свечи, освещая серебристых призраков, во множестве сновавших по залу, и учеников, которые оживлённо переговаривались, обменивались летними новостями, выкрикивали приветствия друзьям с других факультетов, разглядывали друг у друга новые мантии и фасоны стрижки.

Приветливо кивнув уже успевшему усесться за слизеринским столом Драко Малфою, сидхе неспешно направился к столу Равенкло. Усевшись между Гермионой и Серой Дамой, факультетским привидением Равенкло, сидхе поздоровался с присутствующими, после чего перевел взгляд заполненных изумрудным сиянием глаз на стол преподавателей. По сравнению с предыдущим годом, там сменился ряд преподавателей, но было это число совсем небольшим, чего, похоже, не ожидали некоторые гриффиндорцы, если судить по галдежу их стола. Даже МакГонагалл, одна из преданнейших соратников покойных Дамблдора и Хмури оставалась на своем месте и, как и все четыре года до этого, только что встала, чтобы пойти забрать первокурсников. Серая Дама, увидев это, тоже поднялась и удалилась сквозь стену вместе с другими призраками — полетела знакомиться с первокурсниками.

Так вот, за столом преподавателей произошел ряд изменений — на бывшем троне Хмури восседал профессор Снейп — решение неожиданное и спорное, но с одной стороны он уже был преподавателем, а с другой Темный Лорд мог гарантировать, что этот директор против рода Слизерин выступать не будет — просто не сможет. Бывшее место же профессора зельеварения занимал невероятно толстый лысый старик — Гораций Слагхорн, как сообщили Гарри — старый профессор зельеварения, начавший работать в школе чуть ли не одновременно с Дамблдором и учивший ещё Темного Лорда.

Третье и последнее место за столом, на котором произошло нечто напоминающее изменение — пустовало. Нечто напоминающее потому, что пустовало оно и в прошлом году.

— Снейп решил продолжить традицию покойного Хмури и совместил директорство с преподаванием? — поинтересовалась Гермиона.

* * *

В зал потянулась длинная вереница испуганных новичков, возглавляемая профессором МакГонагалл, которая несла табурет с древней Волшебной шляпой, во многих местах заплатанной и заштопанной. На тулье Шляпы около сильно потрёпанных полей виднелся широкий разрез.

Разговоры в Большом зале разом умолкли. Первокурсники выстроились вдоль преподавательского стола лицом к остальным ученикам. Профессор МакГонагалл бережно поставила перед ними табурет и отступила. Лица первокурсников, освещаемые огоньками свечей, казались очень бледными. Одного мальчонку, стоявшего в середине шеренги, била дрожь.

Вся школа ждала, затаив дыхание. И вот разрез на тулье открылся, как рот, и Волшебная шляпа запела:

В стародавние дни, когда я была новой,

Те, что с целью благой и прекрасной

Школы сей вчетвером заложили основы,

Жить хотели в гармонии ясной.

Мысль была у них общая — школу создать,

Да такую, какой не бывало,

Чтобы юным познанья свои передать,

Чтобы магия не иссякала.

"Вместе будем мы строить, работать, учить!" -

Так решили друзья-чародеи,

По-иному они и не думали жить,

Ссора — гибель для общей идеи.

Слизерин с Гриффиндором — вот были друзья!

Хаффлпафф, Равенкло — вот подруги!

Процветала единая эта семья,

И равны были магов заслуги.

Как любовь несогласьем смениться могла?

Как содружество их захирело?

Расскажу я вам это — ведь я там была.

Вот послушайте, как было дело.

Говорит Слизерин: "Буду тех только брать,

У кого родовитые предки".

Говорит Равенкло: "Буду тех обучать,

Что умом и пытливы и метки".

Говорит Гриффиндор: "Мне нужны смельчаки,

Важно дело, а имя — лишь слово".

Говорит Хаффлпафф: "Мне равно все близки,

Всех принять под крыло я готова".

Расхожденья вначале не вызвали ссор,

Потому что у каждого мага

На своём факультете был полный простор.

Гриффиндор, чей девиз был — отвага,

Принимал на учёбу одних храбрецов,

Дерзких в битве, работе и слове.

Слизерин брал таких же, как он, хитрецов,

Безупречных к тому же по крови.

Равенкло проницательность, сила ума,

Хаффлпафф — это все остальные.

Мирно жили они, свои строя дома,

Точно братья и сёстры родные.

Так счастливые несколько лет протекли,

Много было успехов отрадных.

Но потом втихомолку раздоры вползли

В бреши слабостей наших досадных.

Факультеты, что мощной четвёркой опор

Школу некогда прочно держали,

Ныне, ярый затеяв о первенстве спор,

Равновесье своё расшатали.

И казалось, что Хогвартс ждёт злая судьба,

Что к былому не будет возврата.

Вот какая шла свара, какая борьба,

Вот как брат ополчился на брата.

И настало то грустное утро, когда

Слизерин отделился чванливо,

И, хотя поутихла лихая вражда,

Стало нам тяжело и тоскливо.

Было четверо — трое осталось. И нет

С той поры уже полного счастья.

Так жила наша школа потом много лет

В половинчатом, хрупком согласье.

Ныне древняя Шляпа пришла к вам опять,

Чтобы всем новичкам в этой школе

Для учёбы и жизни места указать, -

Такова моя грустная доля.

Но сегодня я вот что скажу вам, друзья,

И никто пусть меня не осудит:

Хоть должна разделить я вас, думаю я,

Что от этого пользы не будет.

Каждый год сортировка идёт, каждый год...

Угрызеньями совести мучась,

Опасаюсь, что это на нас навлечёт

Незавидную, тяжкую участь.

Подаёт нам история сумрачный знак,

Дух опасности в воздухе чую.

За стенами скоро схлестнуться враги,

И не надо нести битву в замок.

Чтобы выжить, сплотитесь — иначе развал,

И ничем мы спасенье не купим.

Всё сказала я вам. Кто не глух, тот внимал.

А теперь к сортировке приступим.

Шляпа умолкла и замерла. Раздались аплодисменты, но на этот раз — Гарри не помнил, чтобы такое случалось раньше, — они сопровождались тихим говором и перешептываниями. По всему Большому залу ученики обменивались репликами с соседями, и Гарри, негромко хлопая вместе со всеми, прекрасно понимал, чем вызваны всеобщие толки.

Обычно Распределяющая шляпа ограничивалась описанием качеств, которые требуются от новичка для зачисления на тот или иной факультет, и своей роли в решении его судьбы. Гарри не помнил, чтобы она пыталась давать Хогвартсу советы.

— Было раньше такое, чтобы она предостерегала школу? — спросила Гермиона с ноткой тревоги в голосе.

— Было, — ответила давно покойная дочь Основателницы. — Шляпа считает своим долгом выступить с должным предостережением, когда она чувствует, что грозит беда.

— И её хоть раз послушались? — поинтересовался сидхе.

— Ни разу, — печально признала призрак.

— Учитывая пророчество Лавгуда... Да, хочется ругаться по-кентаврьи...

— Марс сегодня очень яркий? — подхватила Луна.

— Марс сегодня очень яркий, — согласился сидхе.

* * *

Грозно окинув напоследок взглядом столы всех четырёх факультетов, профессор МакГонагалл опустила глаза к длинному свитку пергамента и назвала первое имя:

— Аберкромби, Юан.

Вперёд, спотыкаясь, вышел охваченный страхом мальчик, которого Гарри приметил чуть раньше. Он надел Шляпу, голова не утонула в ней целиком лишь благодаря большим оттопыренным ушам. Шляпа на мгновение задумалась, потом разрез в нижней части тульи снова зашевелился, и прозвучало:

— Гриффиндор!

Гриффиндорцы громко зааплодировали, а Юан Аберкромби проковылял к их столу и сел; вид у него был такой, словно он мечтал провалиться сквозь пол и никогда больше не показываться никому на глаза.

Мало-помалу длинная шеренга новичков рассасывалась. Наконец Роза Целлер была зачислена в Хаффлпафф, и профессор МакГонагалл, взяв табурет со Шляпой, вышла из зала. Встал нынешний директор школы — профессор Снейп.

— Итак, начинается новый учебный год. Тем, кто с нами уже был — с возвращением. Тем из них, кто в прошлом году чуть не вылетел, но сумел исправиться — поздравляю, но стоило ли так тратить свое и чужое время, не проще ли было учиться с первой попытки. И, наконец, первокурсникам — добро пожаловать. Более не буду вас задерживать, время для объявлений придет после. А сейчас — к столу.

Повинуясь его хлопку в ладоши, находящиеся на кухне домовики перенесли уже приготовленную еду, и в таком количестве, что все пять длинных столов ломились от мяса, пирогов, овощных блюд, хлеба, соусов и кувшинов с тыквенным соком.

— Ты что-то начала говорить перед распределением, — напомнила Серой Даме Гермиона. — Насчёт предостережений, которые высказывала Шляпа.

— Именно так, — признала призрак. — Я несколько раз слышала её предостережения во времена, когда школе грозили большие беды. И всегда, конечно, она говорила одно и то же: сплотитесь, обретите силу изнутри.

— Откуда Шляпа может знать, что школе грозит беда?

— Сложно сказать. Никогда не понимала это совместное творение матери и её друзей. Да, некогда заключенная в ней душа принадлежала великому магу, причем пошедшему на это добровольно, но есть ли у него в его нынешнем состоянии связь хотя бы с Хогвартсом и возможность узнать что-то через замок, сказать я не могу. Это вам надо Салазара ловить и спрашивать. Но самый простой вариант, разумеется, Шляпа живёт в кабинете директора, и могу предположить, что она улавливает там некие веяния происходящих событий. А дальше — опыт. Даже в качестве шляпы Мирддину уже тысяча лет и он все это уже видел...

* * *

Когда ученики покончили с едой и гомон в зале опять сделался громче, Снейп вновь поднялся на ноги и мрачно оглядел присутствующих. Гомон в ответ сконфуженно затих и все повернулись к директору.

— А сейчас пришло время для объявлений, — сказал директор. — Первокурсники должны запомнить, что лес на территории школы — запретная зона для учеников. Если, конечно, они не хотят мучительной смерти — лес запретен не просто так. Некоторые из наших старших школьников, надеюсь, теперь уже это запомнили. Те, кто не узнал на собственной шкуре. Мистер Филч, наш школьный смотритель, попросил меня напомнить вам, что в коридорах Хогвартса не разрешается применять волшебство. Действует и ряд других запретов, подробный перечень которых вывешен на двери кабинета мистера Филча.

Снейп оглядел зал, всем своим видом демонстрируя мрачную серьезность.

— Также у нас два изменения в преподавательском составе. Профессор Слагхорн (Слагхорн встал, сверкая лысиной в свете свечей, его обтянутый жилетом живот отбрасывал тень на весь стол) — мой бывший учитель, согласился снова преподавать в Хогвартсе зельеварение. Пожелаем ему удачи, может у него получится лучше вбивать знания в ваши ленивые головы. Второе изменение, я думаю, вы уже заметили — я занял место директора Хогвартса. Что же касается должности профессора Защиты от Темных Искусств, то, к сожалению, мы не успели подобрать полностью устраивающего кандидата. Так что сейчас мы поприветсвуем профессора Слагхорна.

В ответ прозвучали вежливые аплодисменты. Вернее, почти вежливые — почти весь Гриффиндор воздержался. Впрочем, профессор Снейп и не ожидал иного.

— Отбор в команды факультетов по квиддичу будет происходить...

* * *

Остаток вечера прошел почти обычно — равенкловцы добрались до своей гостиной, ответили на загадку, распаковали вещи, некоторое время успели ещё посидеть у камина, обсуждая прошедшее лето, но в конечном итоге легли спать.

Глава 10. Зельеварение.

История магии была, по общему мнению, самым скучным предметом из всех, что когда-либо преподавались в школе волшебников. Профессор Биннс, их учитель-призрак, говорил глухим монотонным голосом, который практически гарантировал тебе сильнейшую сонливость уже на десятой минуте урока, а в тёплую погоду — на пятой. Форма преподавания у него была ровно одна — бубнить и бубнить без перерыва, а ты сиди и записывай или, если невмоготу, тупо пялься в пространство. Получать проходные баллы по истории тем не менее, было несложно, особенно ученикам Равенкло и Хаффлпаффа — найди несколько особо упорных, вроде Гермионы, готовых записывать за преподавателем, а потом, в конце года, скопируй у них конспект.

Сегодня им надо было вытерпеть сорокапятиминутную лекцию о войнах с великанами. Первых десять минут Гарри хватило, чтобы понять: в изложении другого учителя эта тема могла бы представить некоторый интерес. Сидхе даже на мгновение задумался, а не станет ли веселее, если он прямо сейчас возьмет и отправит Биннса на Серые Пустоши. Конечно, посмертия сейчас никто не поддерживает, так что долго тот там не протянет, но зато здесь, в упорядоченном мире ему найдут живую замену, которая должна быть не столь скучной. Или, что веселее, живой заменой призрачного профессора, можно сделать того же самого профессора, только живого. Конечно, полноценное воскрешение это совсем непросто, особенно для мужчины, это женщины сидхе смерти вытягивают умерших назад к жизни без особого труда, мужчины, напротив, более приспособлены к небытию и нежити. Но уж одного старого призрака он, хорошо подготовившись, потянет...

Размышления его оборвал резко наступившая тишина — Бинс, кончив лекцию, уплыл сквозь классную доску. Гарри поднялся на ноги, собрал вещи и, вместе с другими пятикурсниками, удалился из класса, выкинув до поры из головы план по наделения профессора плотью — скучное время кончилось, а намечающаяся шутка никуда не убежит.

* * *

Дверь классной комнаты, где совсем недавно безраздельно царил Снейп, открылась и показался сперва живот Слагхорна, а потом уж и он сам. Радостно улыбаясь из-под пышных, как у моржа, усов, он одного за другим пропускал учеников в класс, причём с особенным энтузиазмом приветствовал почему-то Гарри.

В подземелье непривычно клубился разноцветный пар и витали удивительные запахи. Школьники с интересом принюхивались, проходя мимо огромных котлов, в которых что-то кипело и булькало. Наконец, равенкловцы и хаффлпаффцы расселись.

Они выбрали себе стол поближе к котлу с золотистой жидкостью, от которого шёл самый заманчивый аромат. Гарри он напомнил одновременно пирог с патокой, запах полированного дерева и что-то цветочное. Он поймал себя на том, что дышит глубоко и медленно, и пар от зелья понемногу наполняет его до краёв, словно чудесный напиток. Сидхе качнул головой и полыхнул магией, стряхивая дурман.

— Ну-те-с, ну-те-с, — проговорил Слагхорн; очертания его массивной фигуры мерцали и расплывались в мареве многоцветного пара. — Все достали весы, наборы для приготовления зелья, и не забудьте учебники...

Убедившись, что его указания начали выполняться, профессор продолжил.

— Прежде чем начать сегодняшний урок, — сказал он, оглядывая класс, — я считаю нужным напомнить, что в июне вы будете держать серьёзный экзамен, который покажет, насколько вы усвоили науку изготовления и использования волшебных зелий. Но я уверен, что присутствующие здесь смогут справиться, и не пустят прахом ни старания директора Снейпа, ни мои.

Он еще раз оглядел класс, после чего сделал несколько шагов и встал у доски, выпятив и без того объёмистую грудь, так что пуговицы на жилете грозили оторваться,

— Ну-с, я приготовил для вас несколько зелий — так, для интереса, знаете ли. Такого рода зелья те из вас, которые после сдачи СОВ решат продолжать обучение, должны будут уметь готовить к экзамену ЖАБА. Вы наверняка о них слышали, даже если пока ещё ни разу не варили. Шестой курс их уже успешно опознал, посмотрим, как получится у вас. Подходите и смотрите. Итак, кто-нибудь может мне сказать, что это за зелье?

Он указал на один из котлов. Гарри увидел, что в котле кипит жидкость, с виду похожая на обыкновенную воду.

Гермиона отработанным движением подняла руку раньше всех, Слагхорн указал на неё.

— Это сыворотка правды, жидкость без цвета и запаха, которая вынуждает того, кто её выпьет, говорить правду, — сказала девушка.

— Очень хорошо, очень хорошо! — одобрил Слагхорн. — А теперь... — Он указал на соседний котел. — Это зелье также широко известно... В последнее время упоминалось в министерских брошюрках... Кто знает?..

На этот раз первым был Терри Бут, хотя Гермиона отстала от него не сильно.

— Да, мистер?

— Это Оборотное зелье, сэр, — сказал Терри.

Сидхе тоже без труда узнал зелье, которое так старательно варили гриффиндорцы три года назад.

— Отлично, отлично! Ну, а это... Да, моя дорогая, — сказал Слагхорн, слегка ошарашенный активностью Гермионы, которая снова подняла руку.

— Это Амортенция!

— В самом деле. Как-то даже глупо спрашивать, — сказал потрясённый Слагхорн, — но вы, вероятно, знаете, как оно действует?

— Это самое мощное приворотное зелье в мире! — сказала Гермиона.

— Совершенно верно! Вы, видимо, узнали его по особому перламутровому блеску?

— И по тому, что пар завивается характерными спиралями, — с большим воодушевлением ответила Гермиона, — и ещё оно пахнет для каждого по-своему, в зависимости от того, какие запахи нам нравятся, — например, я чувствую запах свежескошенной травы, и нового пергамента, и...

Тут она слегка порозовела и не закончила фразу. Сидхе про себя усмехнулся, прекрасно понимая, запах чего, или точнее чьих духов вспомнила девушка. Да, похоже, прекрасная представительница Дома Серебряного Рассвета пусть и уехала во Францию, но в кое-чьем сердце оставила прочные следы. Особенно если учитывать оживленную переписку и то, что Гермиона уговорила сидхе смерти лично отнести пару писем для его летней соплеменницы.

— Позвольте узнать ваше имя, моя дорогая? — спросил Слагхорн, будто не замечая смущения Гермионы.

— Гермиона Грейнджер, сэр.

— Грейнджер... Грейнджер... Вы, случайно, не в родстве с Гектором Дагворт-Грейнджером, который основал Сугубо Экстраординарное Общество Зельеварителей?

— Нет, не думаю, сэр. Видите ли, я происхожу из семьи магглов. Конечно, кому я родня сейчас, после определенного ритуала, сказать затруднительно, но мистер Дагворт-Грейнджер в число моих родственников вряд ли входит.

— Ясно. Что ж, мисс Грейнджер, мистер...

— Бут.

— Мисс Грейнджер, мистер Бут, примите заслуженные двадцать баллов в пользу Равенкло, — добродушно проговорил Слагхорн. — Разумеется, на самом деле Амортенция не создаёт любовь. Любовь невозможно ни сфабриковать, ни сымитировать. Нет, этот напиток просто вызывает сильное увлечение, вплоть до одержимости. Вероятно, это самое могущественное и опасное зелье из всех, что находятся сейчас в этой комнате. О да, вот поживёте с моё, наберётесь жизненного опыта, тогда уже не станете недооценивать силу любовного наваждения... Итак, пятый курс тоже опознал все зелья. А теперь, — продолжил Слагхорн, — пора приступать к работе.

— Сэр, вы не сказали, что в этом котле. — Эрни Макмилан указал на маленький чёрный котёл, стоявший на учительском столе. В нём весело плескалась жидкость цвета расплавленного золота, большие капли подскакивали над поверхностью, точно золотые рыбки, но ничего не проливалось наружу.

— Ага, — снова сказал Слагхорн, и всем стало ясно, что он вовсе не забыл про это зелье, а просто дожидался вопроса для пущего эффекта. — Да. Это. Что ж, леди и джентльмены, это весьма любопытное зельице под названием "Феликс Фелицис". Насколько я понимаю, — с улыбкой повернулся он к Гермионе, которая громко ахнула, — вы знаете, как действует "Феликс Фелицис", мисс Грейнджер?

— Это везение в чистом виде! — взволнованно произнесла Гермиона. — Оно приносит удачу!

Все заинтересованно посмотрели на преподавательский стол.

— Совершенно верно, ещё десять очков Равенкло. Да, забавное это зелье, "Феликс Фелицис", — сказал Слагхорн. — Невероятно трудное в изготовлении, и, если процесс хоть немного нарушен, последствия могут быть катастрофическими. Но если зелье сварено правильно, вот как это, например, то всё, за что вы ни возьмётесь, будет вам удаваться... по крайней мере пока длится действие зелья.

— Почему же его не пьют постоянно, сэр? — азартно спросил Терри Бут.

— Потому что при неумеренном употреблении оно вызывает головокружение, безрассудство и опасный избыток уверенности в себе, — пояснил Слагхорн. — Хорошенького понемножку, знаете ли... В больших дозах это зелье чрезвычайно токсично. Но изредка, по чуть-чуть... Даже я принимал его лишь трижды в своей жизни, — ответил Слагхорн. — Один раз, когда мне было двадцать четыре года, и ещё раз — когда мне было пятьдесят семь, третий — совсем недавно. Две столовые ложки за завтраком. Три идеальных дня.

Он мечтательно устремил взор в пространство.

— Я сварил ровно одиннадцать порций, — сказал Слагхорн, словно очнувшись, — Двенадцать первых уроков — четыре курса по два факультета на уроке, два курса со всеми четырьмя и первокурсники, которым я последнюю порцию зелья просто покажу, проверять их умения и знания пока рано. Одна из оставшихся десяти порций будет наградой на нашем сегодняшнем уроке.

Наступила такая тишина, что бульканье зелий в котлах как будто стало в десять раз громче.

— Один малюсенький флакончик "Феликс Фелицис". — Слагхорн вынул из кармана миниатюрную стеклянную бутылочку и показал её всему классу. — Доза рассчитана на двенадцать часов удачи. От рассвета до заката вам будет везти во всех ваших начинаниях. Но я должен вас предупредить, что "Феликс Фелицис" запрещён к использованию на любых официальных состязаниях, таких, как спортивные соревнования, экзамены и выборы. Есть и другие ограничения, скажем, в последние пару лет сидхе очень не любят, когда принявший зелье пересекается с ними. Кто-то говорит, считают игру с судьбой своей прерогативой. Мистер Поттер?

— Нелюбовь к играм удачей. Особенно касающихся нас. Но не буду возражать.

— Спасибо, — кивнул профессор. — Итак, со стороны сидхе мы опасность убрали, а о состязаниях я предупредил. Поэтому наш победитель должен будет использовать его только в обыкновенный день... и пусть этот день станет для него необыкновенным!

Мастер-зельевар вернул свое творение в карман.

— Так, — продолжил Слагхорн, внезапно переходя на деловитый тон, — что же нужно сделать, чтобы выиграть этот сказочный приз? У нас осталось немногим больше часа, и этого времени вам должно хватить на то, чтобы сварить зелье, которое часто входит в экзаменационные задания для пятикурсников. Это — Умиротворяющий бальзам, он помогает бороться с тревогой и снимать беспокойство. Но осторожно: если переусердствовать с ингредиентами, пациент может погрузиться в глубочайший, сложно обратимый сон, поэтому пристально следите за тем, что делаете. Во всяком случае, тот, кто добьётся наилучших результатов, получит в награду этого маленького "Феликса". Инструкции на доске, я буду ходить по классу и пресекать совсем уж опасные ошибки, но в остальном помогать не буду. Начали!

* * *

Ученики дружно загремели котлами, кто-то уже со звоном ставил гирьки на весы, но никто не произносил ни слова. Сосредоточенную целеустремлённость, царившую в классе, можно было, кажется, пощупать рукой. Кто-то смотрел на доску, запоминая инструкции, кто-то, напротив, лихорадочно листал учебник.

Для проверки того, чему их научил Снейп, вернувшийся в школу после долгого отсутствия профессор выбрал довольно трудное зелье, требующее кропотливой работы. Ингредиенты необходимо было добавлять в котёл в строго определённом порядке и строго определённых количествах. Помешивая состав, надо было совершить строго определённое число движений, сначала по часовой стрелке, потом против; перед добавлением последнего ингредиента температуру огня, на котором варится зелье, необходимо было уменьшить до определённого значения на определённое количество минут.

Дойдя до третьего пункта инструкции, Гарри добавил в зелье толченого лунного камня, помешал трижды против часовой стрелки, перевернул песочные часы и, наконец, получил целых семь свободных минут, пока зелье должно было кипеть на слабом огне.

И эти семь минут он решил потратить на то, чтобы осмотреть класс. И, в этом он был не одинок — все то и дело оглядывались посмотреть, как идут дела у соседей, с таким-то призом. В этом было и преимущество, и неудобство уроков зельеварения — никто не мог скрыть свою работу от других. По истечении отмеренных минут зелье наконец сменило цвет на нежно-розовый, после чего пришла пора добавлять сироп черемицы.

* * *

— Если у вас все получилось, то от вашего зелья должен сейчас идти лёгкий серебристый пар, — сказал профессор, когда до конца урока оставалось несколько минут. — Думаю, на этом закончим — добавляйте последние семь капель сиропа черемицы, гасите пламя и посмотрим, что у вас получилось.

Слагхорн медленно двинулся между столами, заглядывая в котлы. Он не делал никаких комментариев, только иногда останавливался разглядеть пар, принюхивался или помешивал в котле. Наконец он добрался до котла Гермионы, осмотрел зелье, оценил мерцающий серебристый туман над котлом и одобрительно кивнул. Потом профессор прошёл мимо воняющей тухлыми яйцами стряпни Джастина Финч-Флетчли, осмотрел зелье Боунс. Наконец, он добрался до котла Гарри и остановился.

— Затруднительно, затруднительно, — сказал он. — Вроде бы все нормально, но ощущение какое-то...

— Я бы это выпил, — прервал его Гарри. — А вот всем остальным очень и очень не рекомендую. Все-таки магия моя, как ни старайся, это магия смерти. И от этого зелья может быть не успокоение, а вечный сон.

— Да, зелье вроде сварено правильно, но действительно не очень подходит вашим талантам по природе своей. Мне стоило об этом подумать до того, как выбрать зелье. Все-таки, когда один из участников выбывает из состязания по определению — это не слишком правильно.

Профессор вздохнул и повернулся к Гермионе.

— Что ж, тогда у нас есть однозначная победительница — мисс Грейнджер. Ну, вот вам приз — один флакончик "Феликс Фелицис", как обещано, и смотрите, используйте его с толком!

* * *

Гораздо позже, когда Гермиона спрятала пузырек с зельем в своих вещах, она спустилась в гостиную факультета, к своим одногодкам, уже обсуждавшим нового профессора. Общее мнение пока складывалось положительно. По крайней мере, по сравнению со Снейпом, который был мастером зельеварения, но при этом откровенно плохим преподавателем, Слагхорн был шагом вперед. Или точнее назад, учитывая что пожилой профессор уже преподавал в Хогвартсе, причем много лет, будучи не только преемником Снейпа, но и его предшественником.

— Что ж, с зельеварением дело обстоит неплохо, — подытожил кто-то длительно обсуждение, сопровождаемое цитатами из писем родителей нынешних равенкловцев, что учились у Слагхорна. — Осталось узнать, что у нас все-таки будет с З.О.Т.И.

Глава 11. Первые искры пророчества.

Обычно, когда что-то серьезное происходит, и ученики Хогвартса решают обратиться за помощью, они идут к старостам. Чуть реже — к преподавателям. Но ученики быстро затвердили — если тебе нужна неостановимая машина разрушения, которой в самый непредсказуемый момент может быть абсолютно наплевать на чужое мнение, от кого бы оно не исходило, а во все остальные это мнение разве что вызовет вежливый интерес — тебе к сидхе. Если ты равенкловец и тебе нужна воплощение хаоса, с которым можно почти по-человечески поговорить, не вывихивая себе мозг, тебе к Гарри. Если повезет, рядом ещё будет привычная к сидхе мисс Грейнджер, на которую задачу вывихнуть мозг можно и переложить.

Поэтому когда вооруженные конфетами близецы Уизли зажали в коридоре несколько первокурсников Равенкло, их не попавший в окружение однокурсник сообразил, что что-то тут не так и рванул на помощь, добежав до ближайшей второкурсницы, которая и перенаправила его к нужной персоне, а сама побежала к декану.

Тем не менее, сидхе успел первым. К сожалению, успел он уже когда Фред Уизли, Джордж Уизли и Ли Джордан стояли посреди коридора, окружённые сидящими в наколдованных креслах невинного вида первокурсниками, которые все до единого жевали нечто, взятое, судя по всему, из большого бумажного пакета в руках у одного из близнецов.

К сожалению, даже так Гарри опоздал — один за другим, точно их били по голове невидимым молотом, первокурсники обмякали в своих креслах, теряя сознание; некоторые сползали прямо на пол, другие, вывалив языки, повисали на подлокотниках. Изобретатели столь "чудесных" сладостей в ответ только удовлетворенно кивали, пристально наблюдали за подопытными и что-то записывали.

— Достаточно! — громогласно заявила Гермиона Фреду и Джорджу.

— Да, — кивнул Джордж, не отрываясь от своего пергамента. — Доза, кажется, немного великовата.

— Прошлое предупреждение, — мертвым песком Пустоши прошелестел голос крайне недовольного сидхе Смерти, в прямом смысле намертво впечатывающий концепцию-магию-слова в разумы слышащих.

Гермиона предусмотрительно отшатнулась назад, при этом потянув приведшего их первокурсника с собой, подальше от потока чистейшей силы смерти, хлещущей сейчас через существо, которое в другие эпохи всего через несколько веков взросления вполне смогло бы претендовать на то, чтобы вырвать из холодных мертвых песков Серых Пустошей загробный мир для своих смертных последователей.

— Мы же им платим! — попытался оправдаться Фред. — К тому же все хотят сладости!

— Это не важно, — взяла на себя роль голоса разъяренного сидхе Гермиона, надеясь разрешить ситуацию до того, как повелитель смерти своим неспешным шагом доберется до идиотов и их жертв с противоположного конца коридора. — Вы подвергаете их опасности!

— Глупости, — отрезал Фред.

— Уймись, Грейнджер, с ними всё в полном порядке! — успокаивающе сказал Ли, который, переходя от первокурсника к первокурснику, засовывал им в открытые рты тёмно-красные конфетки.

— Вот, смотри, они приходят в себя, — сказал Джордж.

Некоторые первокурсники действительно зашевелились. Иные, почувствовав, что лежат на полу или висят на ручке кресла, были настолько этим напуганы, что сидхе понял: гриффиндорцы не предупредили их о действии, которое окажут на них "сладости".

— Как себя чувствуешь, нормально? — спросил Джордж маленькую светловолосую девочку, лежащую у его ног.

— Я... да, кажется, — слабым голосом ответила она.

— Замечательно, — радостно сказал Фред.

— Замечательно будет, — выдохнул сидхе, продолжая надвигаться.

Нервы гриффиндорцев в конце концов не выдержали, что не удивительно, ведь все их чувства кричали, что на них надвигается сама смерть. А знания подтверждали, что в данном случае, пожалуй, чувства кричат правильную вещь.

Незамедлительно, даже не дав себе труд толком подумать, братья Уизли и их друг атаковали. Результат был ровно такой же, как в памятном матче дуэльного клуба. Заклинания второкурсника могли задержать сидхе и не дать ему колдовать пару мгновений. Заклинания трех семикурсников могли задержать сидхе и не дать ему колдовать ровно те же пару мгновений пока текущая сквозь него магия не растворяла чары. Проблема гриффиндорцев была в том, что сейчас сидхе колдовать, да ещё и изображая волшебника, не пытался.

Легкой змейкой метнувшаяся вперед Гермиона проскочила мимо неспешно идущего сидхе, отмахнулась от гриффиндорцев и подхватила с пола ближайшего первокурсника.

— Ты как, стоять можешь? — спросила она, получив в ответ неуверенный кивок. — Тогда вставай и медленной пойдем отсюда в сторону больничного крыла.

На все ещё пытающихся обстреливать сидхе заклинаниями семикурсников она внимания не обращала. Сидхе же не обращал внимания на их потуги, лишь раз демонстративно вскинув руку, поймав в ней заклинание — ещё одна невозможность, и раздавив.

Гарри надвигался.

* * *

— Ты их окаменил? — поинтересовалась Гермиона, сначала потрогав застывшие фигуры трех гриффиндорцев, а потом, для проверки, даже постучав по ним и получив в ответ соответствующий камню звук.

Действительно, несмотря на внешнюю похожесть, причины для сомнения у неё были — вместо серого камня плоть гриффиндорцев демонстрировала вполне нормальные цвет и текстуру, выдавая, что что-то не так лишь звуком и тем, что жертвы были неподвижны.

— Не совсем. То есть ты правильно опознала, это действительно взгляд василиска...

— А что это ещё могло быть, ты же им в глаза смотрел, а они потом каменели?

— ...но ослабленный, — невозмутимо продолжил сидхе, удовлетворенно взиравший на дело глаз своих. — Эффект как от непрямого — паралич вместо окаменения. Напоят их отваром мандрагоры и все пройдет.

— Неожиданно.

— Они, конечно, дебилы и страдают Гриффиндором спинного мозга...

— Потому что в наличии у них головного мозга ты сомневаешься? — поинтересовалась равенкловка.

— Именно. Так вот, они глупы и вредоносны, но пока не слишком. Отравить кого-нибудь так, чтобы мадам Помфри не вытянула, они пока не сумели. Вот и я их в ответ обработал ровно так, чтобы Помфри их вылечить смогла. Но не сразу, как минимум несколько дней у нас есть.

— На поиск их зельеварческой лаборатории, где они все свои "шуточки" вываривают?

— Именно так. И я думаю, пусть она хорошо спрятана, а Хогвартс большой, за несколько дней поисков её можно отыскать.

* * *

— Итак, — начал Маркус Тёрнер, староста-семикурсник, уютно устроившийся в кресле около настенного гобелена. — Собрание Ордена Василиска и Дракона объявляется открытым. Для тех, кто не застал, для чего создавалась эта организация, расскажу — для того, чтобы ограничить последствия идиотизма гриффиндорцев и сорвать их планы. В данном случае речь идет только о специфической троице гриффинорцев, компенсирующей малое количество безумными идеями воистину фантастического масштаба.

— Проще говоря, братья Уизли с Ли Джорданом зарвались. Опять, — перевела на человеческий язык его юная коллега.

— Спасибо, Падма, но мне кажется, я и так понятно сказал. Итак, предупреждение в прошлом году закончило свое действие, и троица идиотов зарвалась. Они вновь попытались накормить своей отравой наших первокурсников и сейчас, валяются в больничном крыле. И гирффиндорцы и первокурсники валяются, прошу заметить. Первые ждут излечения от паралича, а вторые противоядий к той гадости, которой гриффиндорцы успели их накормить до того, как вмешался Поттер. То есть у нас появилось время, когда можно капитально сорвать все планы идиотов и они не смогут помешать. Проще говоря — мы должны найти и разорить лабораторию, где они варят свою гадость. А заодно и прибрать находящиеся там рецепты образцы, сдав их Помфри, чтобы той было проще с противоядием. К сожалению, Хогвартс слишком велик для того, чтобы мы могли прочесать каждую щель, так что я вынужденно объявляю сбор идей о том, где именно надо искать. Попытайтесь почувствовать себя гриффиндорцами и придумать, где бы вы устраивали зельеварню.

* * *

Поставить себя на место безумных храбрецов или, как выразился бы любой не гриффиндорец глупцов, проверяющих экспериментальные зелья сначала на себе, а потом, после достижения ожидаемого в результате таких действий разжижения мозга, на первокурсниках, оказалось неожиданно тяжело.

— Ладно, давайте подумаем, где они точно НЕ могли устроить свою лабораторию, — предложил кто-то.

— Гостиная Гриффиндора и спальни, — был дан незамедлительный ответ.

— Подземелье. Иначе бы их Снейп точно выследил. А вот в неиспользуемых классах я бы поискал.

— Заброшенные классы уже обыскал Филч причем не по разу. Он уже несколько лет за этими шутниками гоняется, — раздалось возражение.

— Аргумент, — признал автор идеи с заброшенными классами.

— Так, ясно, что помещение не используется. Ясно, что заброшенные классы Филч уже прочесывал, — методично записал на трансфигурированной доске староста, попутно озвучивая записанное. — Что ещё?

— Они должны как-то протаскивать ингридиенты в школу! — заметил кто-то из шестикурсников.

— Должны, — признал Маркус. — И ясно, что не через главный вход, а через какой-то из потайных ходов. Кстати, они могли и не выдумывать, устроившись прямо в отнорке какого-то из ведущих в школу ходов. Хотя вряд ли, любым ходом могут в любой момент воспользоваться, если не ученики, которым тоже о нем известно, то преподаватели. Разве что они расчистили старый, давно заваленный ход...

— Если бы их было просто расчистить, это бы сделали преподаватели, — покачала головой Гермиона, но уже через мгновение замерла, а потом широко улыбнулась. — Ну конечно! Нерасчищенный ход!

— Устроиться там они могут, конечно, и проверять ход, метров на двадцать минимум заваленный камнями проверять не будет даже Филч. Но как они тогда приносят в школу ингридиенты для своих экспериментов?

— Ход, конечно, непроходим. И расчистить его нельзя, не вызвав новый обвал, который сотрет все труды. Но если завал старый и прочный, если он уже фактически сплавился воедино, ничто не мешает сделать в нем длинный сквозной пробой. Камень можно раздробить, трансфигурировать во что-то, прорезать очень мощной Акуа Эрукто, убрать Делетриусом на худой конец.

— А потом, когда тоннель будет готов, достаточно сходить в Хогсмид, купить ингридиенты, спуститься в заваленный тоннель с той стороны, положить ингридиенты или товары Зонко в отверстие и потом, когда вернутся в Хогвартс, приманить... — закончил за неё староста. — А насчет дурных шуток у Уизли и Джордана голова варит, могли и додуматься.

* * *

На то, чтобы отыскать узнать у Филча про заваленные ходы в Хогвартс, ушло минут десять, большая часть из которых была потрачена на то, чтобы до комнат завхоза добраться. На то, чтобы убедить воодушевившегося завхоза, перестать благодарить Гарри, ушло чуть больше времени, чем на уговоры поделиться информацией. Уговаривать же воодушевившегося завхоза не присоединяться к экспедиции никто и не пытался.

В общем, через час карта заваленных ходов была у равекловцев. Знал завхоз четыре проходимых и один заваленный. Шестой ход в теории был, но начинался он под гремучей ивой. Вроде как был ещё один, седьмой ход, профессор Снейп упоминал, что он ведет прямо в Хогсмид, но в этом году новоиспеченный директор увешал его сигнальными заклинаниями. Гарри добавил, что есть ещё несколько ходов, используемых василиском, но ведут они в Запретный лес и активно используются самим Риссиусом, да и предназначены для змея, а не для людей, пусть и вполне проходимы.

— Значит, идем к заваленному. Ведите, мистер Филч.

Теория Гермионы в конечном итоге тоже оказалась отчасти верна — заваленный ход красовался длинной сквозной дырой в завале. Был пролом, как и ожидалось, небольшим, ровно чтобы положить с той стороны сверток сантиметров в десять, после чего призвать манящими чарами отсюда. Причем если вся троица не ходит в Хогсмид одновременно, то кто-то из них может ждать с этой стороны и сразу забирать контрабанду.

Филч сразу же умчался прочь в направлении директорского кабинета, громко обещая, что заделает этот проход. А вот равенкловцы остались думать — котел, горелку и прочие инструменты зельевара они рядом с уизли-джордановским каналом контрабанды так и не нашли.

— Ясно, что зельеварня недалеко. Иначе бы Филч рано или поздно поймал бы гриффиндорцев, носи они добытое в Хогсмиде через весь замок.

— Будем прочесывать.

* * *

Для того, чтобы пропасть в заброшенные классы хватало простой алохоморы. Для того, чтобы их осмотреть хватало совсем немного времени, благо шкафы тоже отпирались заклинанием без малейшего труда. К сожалению, результат был однообразно отрицательным — столы есть, шкафы есть, котла, в котором Уизли должны варить свою гадость — нет.

— Посреди дырки в завале? — предположила Падма, несколько более плотно чем остальные знакомая с мышлением последователей Гордика.

— Что ты имеешь ввиду?

— Что завал не сплошной в середине полость, где они все варят, а пробоин две — для ингредиентов в одну сторону и для готовой продукции в другую. Как пролезть туда могли и придумать.

— Идея интересная, да и пролезть можно, только вряд ли дыра большая, так что они бы там при первой варке испарениями надышались, невзирая ни на какую защиту. Или задохнулись быть.

— Слушайте, к классам же обычно прилагаются комнаты преподавателей. Они, конечно, запечатаны, если классы не используются, но можно и распечатать, — сказал инициатор великого похода на подпольный бизнес горе-отравителей.

— Предлагаешь их взламывать, Маркус? — раздался скептический голос.

— Нам не нужно их взламывать, гриффиндорцы уже сделали это за нас, нам просто нужно найти те покои, которые уже взломаны!

* * *

Гораздо позже, удовлетворенно вспоминая плоский блин, в который превратился-таки старенький котел горе-отравителей после того, как равенкловцы разобрали ингредиенты и притащили Помфри записи гриффиндорцев, Гермиона шла на ужин.

— Вот мы и приструнили Уизли и, смею надеяться, сорвали большинство их планов на осень. Будет ещё сбываться пророчество твоего отца? — поинтересовалась она у Луны Лавгуд.

— Да, — дала ответ маленькая пророчица. — Оно большое!

Глава 12. Чехарда на З.О.Т.И.

Сидевший за учительским столом худой и бледный мужчина со стриженными под горшок волосами выглядел почти обычно, внимательным, но каким-то усталым взглядом осматривая рассаживающихся студентов.

Ученики же старались вести себя тихо: новый профессор был пока что величиной неизвестной, и никто не знал, насколько строгим ревнителем дисциплины он окажется. Но вся тишина не мешала ученикам заинтересованно осматриваться, благо повод для этого был — в помещении сейчас было все четыре факультета.

— Для тех, кто не знает, мое имя — Амикус Кэрроу, — сообщил профессор З.О.Т.И. — Можете называть меня профессор Кэрроу, я не обижусь, хотя это и не совсем корректно.

Старый, опытный Вальпургиевый рыцарь, прошедший обе гражданских войны Британии, продолжил осматривать учеников.

— Не корректно потому, что я вынужден объявить, что постоянного профессора З.О.Т.И. у вас в этом году, к сожалению, не будет. Понимаю, для пятого и седьмого курсов будет особенно тяжело, но, если кто-то это ещё не понял, профессор Боевой магии — должность во многом политическая. Что, собственно, понятно уже из названия предмета.

— Боевой магии?

— Боевая магия, З.О.Т.И., или сами Темные Искусства как в Дурмстранге, от названия предмета суть его не меняется, да и программа зависит исключительно от преподавателя. Да хоть Магической Самообороной назовите, предмет останется по сути тем же — как опознать, что или кто на вас напало, чем нападение опасно и как отбиться. А также, что надо бить на упреждение и чем именно бить. Некоторые могут возразить против переименования, заявив, что Темные Искусства существуют, запретны, омерзительны и так далее. Проблема здесь в том, что в данном определении корректно лишь одно слово — "запретны". Темные Искусства это то, что запрещено текущим правительством, в нашем случае представленным Министерством Магии, ни больше, ни меньше. И, по мере изменения политики Министерства меняется и состав Темных Искусств. Более того, так называемая темная магия, то есть эмоционально насыщенные заклинания, черпающие свою силу не столько из волшебника, сколько извне, из цели заклинания — не обязательно относятся к Темным Искусствам. Классический пример этого — Патронус, заклинание против дементоров. Темное ли оно? Темнее некуда, требует определенную эмоцию и использует её для того, чтобы получившееся заклинание могло фактически присосаться к дементорам и вырывать из них магию для того, чтобы продолжать действовать. Запретно ли оно? Насколько мне известно, ни в один исторический период никто и не думал его запрещать. Кстати, исходя из общеизвестной информации и того, что я вам сейчас сказал, кто-нибудь может описать принцип действия данного заклинания? В частности, почему используется именно самое лучшее воспоминание?

Гермиона незамедлительно подняла руку.

— Да, девушка в первом ряду?

— Пища, — начала Гермиона. — Дементоры питаются положительными эмоциями и потому Патронус для них это вкуснейшая приманка. Вот только съесть они его не могут, так как для формы заклинания используется образ внутреннего зверя, а на животных, в связи с их более простыми эмоциями, дементоры подействовать не способны. Но когда они открываются для того, чтобы съесть заклинание, заклинание получает возможность выпить накопленные положительные эмоции уже из них. Таким образом, хорошо разожравшийся Патронус в теории может противостоять любому количеству дементоров.

— Правильно. А в чем недостатки данного заклинания?

— В сложности применения — полностью сформированный Патронус одинаково эффективен против любого количества дементоров, вот только чем их больше, тем сложнее вызвать положительные эмоции, которыми требуется заклинание напитать.

— Великолепно. Я бы добавил баллы Равенкло, но у меня для этого слишком расплывчатый статус. Итак, Патронус — классический пример темномагического заклинания, основанного на эмоциях и черпающего силы на собственную работу не столько из создателя, сколько из цели заклинания, то есть дементоров. Тем не менее, большинство заклинаний, относящихся к темной магии, рассчитаны все-таки на менее экзотические цели. Те из них, с которыми вы более-менее часто можете встретиться, относятся к классу проклятий, то есть заклинаний продолжительного действия, накладывающихся на живую цель. При этом если для светлых проклятий, вроде Петрификус Тоталуса, источником служит волшебник, его применивший, то есть оно будет действовать ровно столько, насколько хватит вложенных сил, то темные, как я уже говорил, черпают силы из жертвы. И именно это позволяет применять достаточно забавный метод для того, чтобы их нейтрализовать, пригодный для почти любого проклятья. Учитывая, что вам вполне могут продемонстрировать мои коллеги, прием будет полезным.

Профессор встал.

— Рассмотрим Клоунское Проклятье, — вывел он на доске в такт словам. — Оно же Злая Шутка. Достаточно забавное темномагическое проклятье, перекрашивающее волосы жертвы в случайные цвета, основная эмоция — злорадство, желание посмеяться над целью. Снимается крайне сложно, что же касается наложения, то в девяноста процентах случаев накладывают его на самого себя. В оставшихся накладывается на союзника. Причина довольная проста — Клоунское Проклятье вклинивается самым первым, если можно так выразиться, и магию из жертвы тянет самым первым, причем в неимоверных размерах. В результате проклятье просто останавливает действие всех остальных. Вас прокляли костяной гнилью? Наложите на себя Злую Шутку, и вы доживете до целителя. Вас или вашего соратника собираются круциатить? Злая Шутка. Полностью эффект не снимет, но ослабит изрядно. Полностью и абсолютно темномагическое проклятье, намертво блокирующее все остальные темномагические проклятья.

Амикус Кэрроу вновь внимательно осмотрел класс, отмечая у реакцию со стороны Равенкло и, как ни странно, отдельных гриффиндорцев.

— Сегодня мы разучим жест палочкой и слова, а к практике наложения Шутки и даже снятия её приступим уже на следующих уроках, уже по два факультета. Начнем с жеста. Организуйтесь в группы по пять человек, пожалуйста...

* * *

— Это был занятный урок, — вечером, когда они уютно устроились на спине разлегшегося у камина василиска, сказала Гермиона.

— Ты про З.О.Т.И.?

— Именно. Довольно забавно было бы узнать, какое впечатление сложилось у гриифиндорцев. С одной стороны профессор оправдал все их ожидания насчет захвата Хогвартса темными волшебниками и начала преподавания темной магии. С другой, то, какое именно заклинание он выбрал.

— Согласен. Не думаю, что они вообще задумывались о возможности существования проклятья, предназначенного блокировать другие проклятья.

— Вообще, достаточно забавный поход. Создать проклятье, которое будет высасывать все силы, так что на другие проклятья магии просто не останется. Причем самое забавное в том, что не важно насколько сложным, смертоносным или жутким будет это "другое проклятье", оно просто приостановит свое действие. Интересно, это изначально медицинское заклинание, как то же Севеилле?

— Не исключаю, что да, очень уж юмор у Клоунского Проклятья специфический, вполне соответствует шуточкам колдомедиков.

* * *

К удивлению Гарри, воя до небес не поднялось. То есть, гриффиндорцы отправили почту, почта не была перехвачена и успешно достигла родителей упомянутых личностей, а вот вопиллеров по поводу темного заклинания на первом же уроке З.О.Т.И. не было.

— Очень и очень странно, — заметила Гермиона. — Ладно, семьи маглорожденных. Ладно, семьи, в идеологическом противостоянии не участвующие и старающиеся просто не попасть под удар. Но где вопли от той же матроны Уизли?

— Без вопиллеров от Уизли на весь зал мы как-нибудь проживем, — поморщилась Падма Патил, вспомнив последнее подобное "послание".

— Без вопиллеров мы проживем, но где они? Её дорогую дочурку учат темной магии, а Уизли не взвизга в ответ. Либо все вопиллеры перехвачены, либо вопящая настолько боится, что очень странно, либо она не считает ситуацию важной.

— Третье "либо" мне не очень нравится, — заметил Гарри. — Значит, недожаренный курицы решили наплевать на Хогвартс вообще. И собираются чудить в другом месте!

— Сидхе, — синхронно вздохнули сразу четверо его однокурсников.

* * *

— Люциус, мой скользкий друг, — обратился к действующему вроде как Министру Магии Темный Лорд Британии. — Амикус тут сообщает о прискорбном отсутствии реакции светлой стороны на его урок. Даже МакГонагалл не возмутилась.

— Это... странно, — подобрал слова глава рода Малфой. — Мы назначили своего человека на пост профессора, после чего начали продвигать программу "Думай, что колдуешь" вместо "Вся тьма — зло", а противоположная сторона не реагирует. Даже на назначение Снейпа директором они почти не реагировали, хотя после неожиданной гибели Дамблдора быстро нашли замену директору. Идеологически правильную, пусть и никогда не работавшую с детьми замену. А сейчас — никакой реакции.

— Противодействие должно быть. Темный директор и темный преподаватель Боевой Магии это возможность направить чему и как будут учить детей в области самозащиты. Это возможность вовремя засечь самых способных или самых опасных выпускников. То есть, возможность контролировать будущий боевой потенциал и своей и противоположной сторон. В конце концов, я не могу быть везде и заниматься всем лично.

— Я согласен, мой лорд, противодействие должно быть. Но его нет.

— Значит, будем выяснять, что они задумали. Кстати, что с делом Этана Форрена, он сказал что-нибудь новое?

— Нет. Типичная пешка, недовольная сменой курса. Даже толком не знает, кто его навел на столь тупую идею, связной был под обороткой, в чем честно Этану признался в самом начале. Этот же связной его и свел с уволенными аврорами из наиболее радикальных. Он отвел сих деятелей на Дрир, где те отловили квинтапеда, после чего отправили сей подарочек. Связь с аврорами Форрену оставили, якобы в качестве страховки. А дальше случилось чудо — он не только додумался ей воспользоваться, но и смог это сделать, а авроры согласились его подстраховать и потому засветились.

— Личности бывших авроров узнать удалось?

— Нет, никаких заклинаний, по которым их можно было бы опознать, они не применяли, только характерные приемы аврорской учебки, не более того. То есть что это авроры — ясно. Что это ученики Хмури можно утверждать с высокой достоверностью, но не более того.

Темный Лорд недовольно покачал головой.

— Ладно, займусь им лично. Просто вскрою его разум и посмотрю, что он скрывает или что он видел. В конце концов, даже если свихнется, жалеть о любителе рассылать квинтапедов никто не будет. Где он сидит?

— В камере предварительного заключения здесь, в Министерстве.

— Я знаю, где это.

* * *

— Ничего. Реально ничего, — констатировал великий маг, отпустив потерявшего сознание, но сумевшего сохранить рассудок недотепистого сотрудника Департамента регулирования магических популяций и контроля над ними. — Он реально не знает, кто с ним говорил под оборотным зельем, но по всем признакам на него вышли сами волчата Хмури, без посредников. Маразм, разброд и шатание. В Уизли, главу этого семейства, или даже в его сына Персиваля я бы поверил. Даже в МакГонагалл, благо не зря держим под наблюдением, но чтобы напрямую изгнанные авроры. У последователей Дамблдора что совсем разброд и шатание после его смерти, никакой организации нет?

Выглядел при этом Темный Лорд, которого боится большая часть волшебников Британии, крайне удивленным.

— Дамблдор умер, Хмури умер и все, кончилась организация? Да не похоже, раз выкормыши Хмури ещё шалят. Но за ними что, совсем никакого присмотра нет? Они же такого навоюют! Достаточно Лонгботтомов припомнить, тоже учениками Хмури были.

Великий волшебник поморщился — воспоминания о недавнем визите в сознание Беллатрикс Лестранж были ещё слишком свежи в его памяти. И были они далекими от приятного, причем как его собственные воспоминания о самом визите, так и увиденные во время визита воспоминания исцеляемой о произошедшем.

— Итак, волчата Хмури сорвались с цепи, благоразумно осознали, что по широте и поганости арсенала с Вальпургиевыми Рыцарями не сравнятся, так что решили поиграть в террористов, так как их некому было остановить. Что ж, придется показать, как мы умеем играть в эти игры.

Разработавший-таки программу действий на ближайшее время волшебник предвкушающе улыбнулся.

* * *

После того, как прошла ещё неделя, а вопиллеры так и не прилетели, Гарри пожал плечами и выбросил странное поведение светлых из головы — молчат, вот и пусть молчат.

Глава 13. Странности.

После того, как близнецы Уизли оклемались, вели они себя довольно тихо. Возможно, взгляд Гарри пронял-таки их отсутствующие мозги, возможно, их все-таки можно было напугать, а, возможно, они задумали новую пакость. На то, что актуален именно последний вариант, делали ставку все без исключения, кто уже имел "удовольствие" познакомиться с гриффиндорскими шутниками.

— Тихо, слишком тихо. Мы разгромили их лабораторию, но хоть что-то у них обязано было остаться, — заметил староста. — От того, чтобы держать все запасы в одном месте их Филч давно отучил.

— Маркус прав, запасы у них есть. Возможности их возобновлять временно нет, но сами запасы наличествуют. И они должны их если не использовать, то распродавать, стремясь восстановить лабораторию в другом месте. Но вместо этого Уизли притихли. Что заставило их притихнуть?

— А если не что, а кто? Кто мог заставить Уизли притихнуть...

— Декан? — обнадеженно спросила ранее спасенная светловолосая первокурсница.

— Увы, Диорвел, — огорчила юную представительницу одного из шотландских магических кланов Гермиона. — Их декан на них влияния не имеет. Наш тоже. В первые годы МакГонагалл вроде их ловила и могла ненадолго приструнить, но сейчас не может.

— Или не хочет, — предположил Гарри. — В конце концов, их дурацкие шутки здорово отвлекают от чего-нибудь важного.

— Думаешь, в школе происходит что-нибудь очень важное?

— Глобально — нет, — качнул головой сидхе. — Но локально... Хогвартс это Хогвартс, здесь многие маги Британии учились.

* * *

За сдвоенными заклинаниями в четверг шла сдвоенная трансфигурация. И, очевидно, это оказалось достаточно для того, чтобы профессора решили повторить речь двухнедельной давности — и профессор Флитвик, и профессор МакГонагалл первые пятнадцать минут урока говорили о важности СОВ.

— Вы должны помнить, — пропищал малорослый профессор Флитвик, взгромоздясь, как обычно, на стопку книг, чтобы голова оказалась выше поверхности стола, — что эти экзамены могут повлиять на вашу будущность на многие годы! Если вы ещё не задумывались всерьёз о выборе профессии, сейчас для этого самое время. А пока же нам с вами, боюсь, придётся работать больше обычного, чтобы вы все смогли показать себя с лучшей стороны!

После этого они час с лишним повторяли Манящие чары, без которых, сказал профессор Флитвик, на экзамене никак не обойдётся, а под конец урока он задал им такое большое домашнее задание, какого по заклинаниям ещё не бывало.

То же самое было на трансфигурации.

— Невозможно сдать СОВ, — сурово провозгласила профессор МакГонагалл, — без серьёзной практики, без прилежания, без упорства. Я не вижу причин для того, чтобы каждый в этом классе не добился успеха на экзамене по трансфигурации, надо только потрудиться.

С гриффиндорской половины класса донесся тихий недоверчивый стон.

— Да, и вы, Лонгботтом, — продолжила профессор. — Вы работаете очень неплохо, вам не хватает только уверенности в себе. Итак, сегодня мы приступаем к Заклятию исчезновения. Оно проще, чем Чары восстановления, которые вам предстоит систематически изучать только при подготовке к Ж.А.Б.А., но оно принадлежит к числу труднейших актов волшебства из всех, что входят в программу по С.О.В.

Как ни странно, она сказала правду, и для Гарри заклинание оказалось невероятно трудным. Нет, проблема была не в словах и не в движениях палочкой, проблема была в самом заклинании, которое, казалось, подходило к такому явлению, как небытие как-то сбоку. Это был не чистый выброс силы смерти, как делают сидхе, не ритуал из числа тех, которые обычно называют некромантическими, нет, это было заклинание и пусть даже заклинание обращалось к силам смерти и даже "убивало" свою цель, но делало это оно донельзя странно.

Убить улитку, на которой предполагалось упражняться — пожалуйста. Поднять её назад в виде нежити — столь же просто. Стереть самое её существование в данном месте — уже не очень. В общем, Гарри мучился над улиткой долго и упорно. А вот Гермиона справилась со своей уже с третьей попытки. Что ж, иногда отсутствие сколь-нибудь значимой склонности к магии смерти — благо...

* * *

День немного разгулялся, было прохладно и ветрено, и, пока они шли вниз по луговому склону к хижине Хагрида, на лица им время от времени падали отдельные дождевые капли. Тот стоял, ожидая учеников в нескольких шагах от двери. Перед ним тянулся длинный стол на козлах, на котором были навалены какие-то ветки.

— Ветки живые, — заметил Гарри, после чего присмотрелся. — Вернее это совсем не ветки...

— Все собрались? — прогудел Хагрид. — Тогда начинаем. Кто-нибудь знает, что это?

Он показал на кучу веток. Гермиона на мгновение задумалась, потом её рука взвилась в воздух.

— Да... — начал было Хагрид.

Но тут веточки на столе подскочили, встали торчком и оказались крохотными деревянными существами, похожими на пикси, с коричневыми шишковатыми ручками и ножками, с двумя отросточками-пальчиками на конце каждой ручки, со смешными плоскими, покрытыми подобием коры, личиками, на каждом из которых блестели карие, клопиного цвета глазки.

— Ну вот, не удержались и выдали себя, — вздохнул полувеликан. — Но все равно, кто-нибудь знает, что это за существа?

Он бросил живым палочкам горсть какой-то коричневой крупы, и они тут же набросились на пищу.

— Хагрид сегодня явно не в духе, — тихо заметила Гермиона, продолжая тянуть руку. — Всего лишь лукотрусы, на него это не похоже.

-Да, мисс Грейнджер, — вспомнил, что он говорил перед тем, как лукотурсы выдали себя, Хагрид.

— Лукотрусы, — ответила Гермиона. — Это лесные сторожа, живут обычно на деревьях, чья древесина идёт на волшебные палочки.

— Пять очков Равенкло, — объявил профессор. — Да, это лукотрусы, и, как правильно сказала мисс Грейнджер, они чаще всего живут на деревьях тех пород, что ценятся изготовителями волшебных палочек. Кто-нибудь знает, чем они питаются?

— Мокрицами, — выпалила Гермиона, указав на движущуюся "коричневую крупу". — И яйцами фей-светляков, если могут их раздобыть.

— Очень хорошо, ещё пять очков. Итак, если вам нужна древесина или листва дерева, на котором обитает лукотрус, следует запастись порцией мокриц, чтобы отвлечь или успокоить его. На вид они безобидны, но, если их разозлить, они пытаются выколоть человеку глаза пальцами, которые, как вы видите, очень остры и опасны для глазных яблок. А теперь подходите ближе, берите мокриц и лукотрусов — одного на троих — и изучайте их поподробнее. До конца урока каждый из вас должен зарисовать лукотруса и пометить на рисунке все части тела.

* * *

Профессор Спраут начала урок, конечно же, с наставлений по поводу важности С.О.В. Школьники ответили разноголосым стоном — это объявление уже успело им надоесть. Это ощущение было особенно сильным в конце урока, когда профессор задала очередную письменную работу. Утомлённые и крепко пахнущие драконьим навозом, который был любимым удобрением декана Хаффлпаффа, ученики потянулись обратно в замок.

— Они нам долго о С.О.В. втирать будут? — вздохнул Терри Бут. — Надоело уже! Экзамены то, экзамены сё, мы что, не знаем? Или у нас тотальная потеря памяти между уроками случается?

— Тотальная потер памяти? — задумчиво повторила Гермиона. — Думаю, с точки зрения некоторых преподавателей у некоторых учеников она точно происходит. Правда в основном у гриффиндоцев. Особенно из тех, кого слишком часто бладжеры по голове лупят.

— Не любишь ты квиддич, — констатировал Бут.

— Я его не "не люблю", я к нему абсолютно равнодушна.

* * *

Если бы школьникам потребовалось как-то охарактеризовать время, потраченное на выполнение домашнего задания, большинство пятикурсников Равенкло ограничились бы словом "Хватает", после чего бы добавили не менее лаконичное "Едва". Меньшинство было членами сборной факультета по квиддичу, которые бы развели панику и утверждали, что времени как раз не хватает.

Впрочем, как бы квиддичисты, учащиеся на пятом и седьмом курсах, ни были недовольны нагрузкой, на ничуть не облегчающую их участь пятничную тренировку они все же отправились. Вернее сказать, попытались отправиться, так как уже через полчаса они вернулись ровно так же, как ушли. Разве что слегка мокрые — на улице был дождь — и очень-очень злые.

* * *

— Гриффиндорцы, — ругался Роджер Девис, ловец и, в этом году, капитан сборной Равенкло. — Да, я понимаю, Вуд выпустился и им нужен новый вратарь!

— И они, как обычно, не поставили тебя в известность? — поинтересовалась его однокурсница Нанетта, разминая устроившемуся в кресле парню плечи.

— Ладно бы просто не поставили — они оккупировали поле на весь день и настаивают на отсутствии во время отбора представителей других факультетов. Иначе можно было бы хоть тренировочный матч с ними сыграть.

Раздраженный волшебник стукнул кулаком по столу.

— Ладно, довольно о квиддиче, — успокоился он. — Ты пойдешь со мной в Хогсмид в выходные?

Девушка улыбнулась...

* * *

— Неожиданно, — констатировал Гарри, разглядывая стоящего на самом краю леса гостя.

— Неожиданно, — кивнул кентавр, встряхнув белой гривой-волосами. — Впрочем, даже твое появление в Хогвартсе не было написано средь звезд, сидхе. Хотя это вызвано тем, что ваше племя никогда нельзя было в точности предсказать. Воистину, вы Дети Хаоса... Но кое что увидеть все же иногда удается.

— И что же ты видел кентавр такого, что предпочел ждать меня на краю леса в этот вечер. Даже зная, что у меня на субботу могут найтись более интересные дела.

— Плутон восходит, сидхе. Пусть Марс потускнел над нашими землями, но Плутон восходит.

— Вот как.

— Смотри на юго-восток, сидхе. Плутон восходит, и ни тебе, ни мне этого не остановить, ведь то, что приведет к восходу Плутона, уже случилось.

Сказав, что хотел, кентавр неспешно повернулся и отправился назад в лес.

* * *

Через две недели выползшие-таки из больничного крыла близнецы Уизли сочли себя достаточно готовыми для того, чтобы начать действовать.

Глава 14. Сюрпризы.

Утро воскресенья встретило вышедших из своей гостиной слизеринцев водой.

— Акуа Эванеско! Импевиус! — незамедлительно среагировали старшекурсники.

Увы, плескавшееся у их порога болото на мгновение подалось назад, но потом снова попыталось хлынуть в гостиную.

— Мордред и Моргана, — выругался кто-то. — Акуа Эванеско.

— Не работает! Закрывайте дверь! — подхватила ещё одна слизеринка, пытающаяся отскочить так, чтобы затекающая в гостиную вода не попала на мантию.

В ответ кто-то попытался болото банально расколдовать. Увы, результата это не дало.

— Да закройте уже дверь! Хотя бы будет время подумать! Или вызвать декана.

Наконец, спустя ещё минуту попыток, когда вода успела покрыть несколько квадратных метров пола гостиной, слизеринцы сдались и захлопнули дверь. После этого осушить оставшийся в гостиной кусочек наколдованного кем-то болота удалось быстро, вот только проблему это не решало — куда большая его часть по-прежнему плескалась за дверью и перекрывала выход.

* * *

По итогам нескольких исследовательских вылазок выяснилось, что на попытку развеять магию болото все-таки реагирует и на некоторое время прекращает рост. Вот только уже имеющаяся вода от этого никуда не девается. В общем, высушив пол в гостиной в шестой раз, слизеринцы попытки прекратили и крепко задумались.

* * *

Профессору Слагхорну в итоге пришлось спускаться к гостиной своего факультета и пытаться устранить неожиданное препятствие. К сожалению, за годы отдыха от неугомонной школьной жизни, человек, учивший небезызвестных Мародеров, слегка отвык от выходок школьников. Или, возможно, у тех хватало мозгов не устраивать затопления коридоров. В конце концов, близнецы Уизли — это диагноз.

Поэтому декан позвал профессора Флитвика. Тот прибыл, осмотрел медленно надвигающееся в его сторону болото, без особых затруднений перебрался на другую сторону, к гостиной. Осведомившись, что именно уже пытались сделать ученики, Флитвик вернулся на ту сторону и начал осторожно пробовать болото на прочность.

Болото сопротивлялось, так что через несколько минут миниатюрный профессор оставил это дело и занялся переправкой учеников на завтрак — с болотом можно было разобраться чуть позже. В общем, пока Филч ловил безусловных виновников инцидента, деканы быстро наколдовали лодку-плоскодонку и отправили её плавать туда-сюда по остановленному в росте болоту. И только переправив всех слизеринцев и отправив их завтракать, декан Равенкло взялся за дело всерьез.

Но болото по-прежнему не желало поддаваться.

* * *

— Это по сути живое заклинание, — негромко объяснял профессор. — Что-то вроде элементалей из тех забавных книжек с магловским представлением о магии.

— Болотный элементаль? — поинтересовался Энтони Голдштейн.

— Да. По сути очень упрощенная и водная версия Адского Пламени.

— Учитывая, что Гнев Лета не столько самостоятельное явление, сколько продолжение создателя, достаточно ли найти Уизли и заставить приструнить свое творение? — с любопытством спросил Гарри.

— Нет, тут вполне самостоятельное... — Флитвик замолчал, подбирая эпитет, — существо. Вернее, почти существо.

— Тогда все довольное просто, — заметил сидхе. — Если оно существует и живое, то может умереть и перестать существовать. Живое всегда можно отправить на Пустоши.

Он поднял руку, продемонстрировал готовое сорваться с ладони изумрудное сияние смертельного проклятья.

— Может и сработать, — сказал Флитвик после минуты раздумья. — Авада пробивает все щиты и действует на все живое. А это сотворенное болото достаточно живое...

* * *

В конечно итоге организация устранения болота оказалась довольно простой — профессор Флитвик трансфигурировал крупный плот, на него загрузились он сам, Гарри, а также решившие посмотреть вблизи зрители. Плыть пожелала почти половина присутствовавших равенкловцев, но Гермиона указала на то, что плот все-таки не настолько велик и, совместно со старостами, провела отбор — по одному ученику от курса, не считая Гарри. Первокурсники и второкурсники при этом не плывут. В общем, семь человек на плот, как раз можно разместиться.

Флитвик поворчал, слегка увеличил плот, дождался, пока все на него взойдут, после чего плот двинулся к самому центру болота. На то, чтобы достигнуть цели, у плота ушло всего две минуты, после чего плот замер рядом с намеченным местом.

— Да, — кивнул сидхе смерти, осматривая болото сиянием, что заменяет сидхе глаза. — Центр живого — здесь. Держитесь крепче, может тряхнуть.

Несущий абсолютную гибель луч сорвался с его руки и ударил в воду. Мгновение ничего не происходило, но потом болото содрогнулось, умирая. И магия сидхе отправила то, что составляло жизнь успевшего разрастись на насколько коридоров ожившего заклинания, прямиком на Серые Пустоши. Разделенный натрое источник замка замер, когда уже напившееся его силы живое заклинание пошло "против потока". Замер и подвинулся, раскрывая прямой провал.

Понявший, что начало происходить, Гарри встрепенулся уже в тот момент, когда реальность начала поддаваться. Встрепенулся, охватил своей магией плот и отчаянно потянулся. Потянулся не к Хогвартсу, старательно заращивавшему открывшуюся в ткани мира зияющую рану. Нет, колдовской замок был слишком "далеко" сейчас, в этот момент падения. Сидхе потянулся в сторону от канала к Серым Пустошам, куда падало творение близнецов Уизли, падало, чтобы окончательно умереть и распасться. Но там же гибель ждала и сопровождавших его магов, поэтому он чуть ли не ломал свою природу, звавшую туда же. Сидхе тянулся и, спустя бесконечно долгий миг, реальность содрогнулась, чтобы принять форму кипящего хаоса, по которому сидхе полоснул своей силой, придавая хоть изменчивую, но относительную стабильность.

А потом, когда плот рухнул на заснеженную землю, Гарри взглянул в многоцветные небеса и начал ругаться, поминая всех известных ему из легенд фоморов поименно.

Пределы Зимы приняли новых гостей.

* * *

Изумрудная дымка выпущенной магии хлестала из Гарри во все стороны, обходя лишь замерших на месте равенкловцев.

— Думать достаточность, — сказал сидхе, после чего глубоко вздохнул, успокаиваясь и возвращаясь к почти человеческой речи. — Когда мы вернемся, я поймаю этих придурков...

— Думаю, убивать их все же не стоит, — заметил декан. — Я так понимаю, что-то пошло капитально не так. И, учитывая окружающий ландшафт...

— Это Пределы Зимы, — подтвердил его худшие подозрения сидхе. — По крайней мере, у меня получилось избежать Серых Пустошей. Мне-то оттуда один шаг, но вот вы бы не выжили. Там, скажем так, мертвоватенько.

— А отсюда выбираться не столь просто?

— Это не место моей силы, я не сидхе Зимы. Так что никаких коротких дорог. Во всяком случае, пока мы не Проход-Изменение-Преобразование до той поры, пока не пересечемся с кем-то из местных обитателей. Дальше нас могут и вывести. Если дойдем. В вашем случае ещё, если дойдете, оставаясь собой.

— И в какую нам сторону? — спросила Луна Лавгуд.

— В любую, маленькая пророчица. Они все ведут туда и не туда, куда нам нужно.

* * *

Бесконечные снега ложились под ноги вынужденных идти сквозь Пределы Зимы смертных. Поначалу им даже казалось, что это будет единственная преграда. Тот, кто заставлял реальность ложиться под ноги именно снегами таких заблуждений не испытывал. Просто потому что данное место-состояние в последнюю вечность-мгновенье никто не пропускал через себя, формируя из хаоса изменчивость. Достаточно для того, чтобы этот уголок Пределов Зимы в череде изменений породил что-то относительно живое, быстро ставшее вполне живым. Фэйри.

Поэтому когда нечто, лишенное и плоти и формы, больше похожее на снежную тучу, бросилось к ним, Гарри незамысловато полыхнул своей силой навстречу, пропуская тварь через себя, превращая бесформенность и хаотичность в пусть и изменчивую, но форму.

Сотканный из снега волк бросился на сидхе, получил закованным в перчатку из мертвой бронзы кулаком по голове, после чего рассыпался снежным хлопьями. Сидхе удовлетворенно взглянул на результаты работы, позволил перчатке раствориться, вновь становясь магией, из которой она была воплощена, после чего невозмутимо сделал шаг вперед, прямо на снег, который ещё мгновение назад был живым.

— Мелкий невоплощенный фейри. Надеюсь, мы не встретим ничего серьезнее.

* * *

Следующие полчаса-мгновенье-вечность новых фейри они не встретили.

— Насколько все плохо? — поинтересовался слегка успокоившийся декан.

Единственный "местный житель" на мгновение задумался.

— Усреднение, — сказал-прошептал-прогремел он. — Жизнь сейчас. Встреча опасности. Редкость, но величина.

— А если понятнее? И полнее?

Сидхе остановился, глубоко вздохнул и попытался сформулировать свои мысли более человеческим образом.

— Тир'на'Ног не похож на привычную вам реальность. Там, откуда мы пришли, пять миллиардов маглов судорожно цепляются за веру в то, что мир прост, понятен, познаваем, из-под кровати не может вылезти всякое, чтобы сожрать ребенка, в лесу встретишь волка, а не тролля и так далее. Даже поселения волшебников и магические леса более-менее стабильны. Вы должны уйти в реально странные и глубокие места, чтобы упорядоченность начала отступать и Тир'на'Ног стал проглядывать. Верхние, не вполне существующие, этажи Хогвартса с его разделенным натрое источником, глубины египетских пирамид, некоторые пещерные комплексы, сердца магических лесов... И пусть сейчас эта упорядоченность рассыпается, маглы ещё что-то держат. Вот только мы в том месте, где маглы реальность не держали никогда, в отторгнутых упорядоченным миром областях. Или, точнее, в тех областях изначального хаоса мира, которые маглы смогли разве что вытеснить их своего восприятия. Мы, сидхе, сделали эти области своими, но мы сами дети хаоса, а не порядка, поэтому мы Тир'на'Ног не упорядочили, а пропустили через себя и направили. Направили по-разному, да и то остались промежутки, карманы первобытного хаоса, дыры в ткани мироздания, откуда может выплыть все, что угодно. Места, где выжить могут лишь древние и опытные фоморы, да и они гибнут иногда в особо сильных всплесках.

— Под "направили по разному" ты имеешь ввиду Пределы Лета, Пределы Зимы и Серые Пустоши? — спросил Энтони Голдштейн, которому Гермиона, не раз видевшая Гарри в действии, уступила возможность быть представителем пятого курса.

— Да и нет. Пределы в каком-то смысле действительно хаос Тир'на'Ног, пропущенный через нас. И в то же время, хаос Тир'на'Ног, оставшийся внутри нас. Когда место и состояние суть одно, а реальность нужно направлять сквозь себя, подходящие термины подобрать сложно. Вам сейчас достаточно понять, что разница между внешним и внутренним тут зыбка, так что помимо опасности умереть, есть гораздо более страшная опасность перестать быть собой. Это место будет испытывать вас, и если тела я ещё защитить смогу, остальное вам придется хранить самим.

— Чем именно грозят Пределы Зимы? — поинтересовался Флитвик.

— Проще объяснить от противного. Пределы Лета это проекция хаоса на рост, рождение, буйство природы, весну, лето и тому подобные термины. И самое опасное — рождение орд мелких фейри, готовых выгрызать свое будущее зубами... Там бы вас сожрали мигом. Серые Пустоши наоборот, завершение пути, гибель, распад, разложение. И перерождение, как же без этого. Там сам мир вокруг медленно выпил бы вас. А вот Пределы Зимы это то, что между.

— То, что отделяет рождение от смерти. Испытание. Проверка права на жизнь, — понял профессор. — Проверка права дожить до весны, что отсеивает рожденных, оставляя лишь самые живучие особи...

— Зима, — просто сказал Гарри. — И это именно то место-состояние, которое дает вам хоть какой-то шанс уцелеть.

* * *

Когда две горы белого меха вынырнули из-под снега, вцепились в одоспешенные руки Гарри и повалили молодого сидхе на землю, профессор Флитвик поступил абсолютно правильно — развернулся и выставил самый мощный щит от физического воздействия, на который был способен. И был абсолютно прав, так как третий засадный хищник решил напасть именно с тыла, врезался в щит и отскочил обиженным воплем.

Меж тем раздраженный сидхе, окутался изумрудным сиянием и поднялся. Поднялся, попросту игнорируя пытающуюся придавить его плоть тварей. Поднялся в облаке праха, в который они рассыпались. Поднялся и ударил смертельным проклятьем, оправляя третьего хищник на Пустоши. После чего повернул голову к отскочившим-таки тварям, судорожно пытавшимся затянуть помертвевшие раны. Сидке вздохнул и отправил пару выглядевших как гибрид барса и гиены тварей следом за их товаркой.

— Раздражение, — скривился сидхе, сверкнув изумрудным сиянием глаз. — Но место перспективное, можно попробовать разорвать-прекратить-продвинуться.

Он сконцентрировался и шагнул вперед, в арку, образованную двумя деревьями, одно из которых было живым, а второе мертвым, поваленным бурей. И Пределы Зимы на мгновение отступили, тропа из праха, бронзы и мерцающих изумрудов легла под ноги и была готова повести сидхе дальше.

— За мной, — бросил он и побежал вперед, проламывая реальность своей силой и своим телом, прокладывая путь для волшебников.

И те вступили на тропу.

* * *

— Кажется, до жилых мест мы дошли, — обрадованно сказала третьекурсница Абигейл, с вершины холма обозревая массивные кристаллические стены, возвышающиеся на соседнем холме.

— Мисс Хьюит, я бы не торопился, — сказал профессор, настороженно глядя на явно помрачневшего сидхе.

— Почему? Перед нами явно строение, значит, кто-то его построил. И этот кто-то скорее всего рядом. То есть мы добрались до одного из Домов Сидхе. Или тут враждебный клан и тут нам не помогут?

— Дом не враждебный, — вздохнул Гарри. — Сидхе смерти вообще ни с кем не враждуют, да и конфликт среди сидхе — вещь для людей выглядящая причудливо, да и не затрагивающая детей, нас и без того мало. Так что сидхе тут есть, и они смогут вывести нас. Вот только это похоже на замок сидхе из легенд? С магией, чудесами, вещами вроде ледяных водопадов и прочими красотами? Нет. Потому что это не Дом сидхе, это исключительно утилитарное сооружение. И сидхе тут исключительно для того, чтобы подавить лезущее отсюда. Или, если не получится, развоплотиться и предупредить остальных. Это фоморова крепость фоморова провала!

— Насколько все плохо? — спросил сжимающий палочку в устающей уже руке декан.

— Настолько, что мне хочется не рисковать, а развернуться и отправиться в любом другом направлении. Вот только может не помочь, потому что сегодня кто-то из нас явно почувствовал себя героем и напряженно думал об испытаниях...

Глава 15. Крепость.

Холод. Пронизывающий до костей холод и шквальный ветер — вот что ожидало волшебников под стенами крепости сидхе Зимы. Холод, который мгновенно вымывал даже сильнейшие согревающие чары, которые мог из себя выдавить замерзающий вместе с учениками декан Равенкло. Единственное, почему они ещё держались — невысокая фигурка в доспехах, от которой хлестала во все стороны чистейшая смерть. Смерть, перед которой холод чуть-чуть, но отступал.

Шедший впереди сидхе приостановился и послал в стену крепости волну распада и гибели. Поток магии угас, так и не достигнув кристаллов, но судя по тому, как взвыл и утих ветер, их заметили.

Несколько минут ничего не происходило, но потом монолитная стена крепости подернулась дымкой и, через мгновение, в ней уже красовались ворота, выглядя при этом так, будто все время были здесь.

— Нас заметили, — констатировал профессор Флитвик.

— На нас среагировали, — поправил сидхе. — Заметили нас существенно раньше, задолго до того, как мы подошли к стенам. Скорее всего, заметили ещё в тот момент, когда мы появились.

Он неспешно подошел к воротам, оглядел их, после чего сделал несколько шагов в сторону от центра и надавил на кристальную поверхность. Едва заметная дверца послушно распахнулась. Сидхе покачал головой, сделал несколько шагов вперед, после чего подвинулся в сторону, все так же удерживая дверь открытой для волшебников.

* * *

Девушка, почти девочка, сидящая прямо на ступенях поднимающейся к вершине внутренней стены лестнице выглядела вполне обычно. Обычная очень юная девушка в легком платьице. Это легкое платье посреди заснеженной местности даже не было чем-то необычным по меркам волшебников — согревающие чары решали проблему слишком легкой одежды быстро и эффективно. Даже юный возраст девушки, сидящей посреди крепости, которую, по словам Гарри, можно было считать постоянно находящейся под угрозой осады, иллюзию не выдавал. Нет, иллюзию выдавали глаза. Самые обычные человеческие глаза в глазницах, которые должно было занимать холодное сапфировое сияние.

Что ни говори, глупцами равенкловцы не были. Самоубийственными гордецами, впрочем, тоже, именно поэтому они склонились в глубоких поклонах перед той, кто соблаговолила хотя бы попробовать замаскироваться под человека для того, чтобы её незваным гостям было комфортнее.

— Вежливость смертных, — прошелестел голос, почему-то ощущающийся слегка удивленным. — Понимание... — потом, видно сида напряглась и, постаралась сказать почти человеческими словами, не пронизывающими подобно ледяным ветрам, не забирающими поземкой под мантию. — Ребенок, зачем ты и твои спутники здесь?

— Я вел их к населенным местам, но кто-то слишком много думал о приключениях. Так что к населенным местам мы вышли, но это несколько неожиданные места.

— О да, вы воистину вышли к месту с приключениями, — и смех её серебряным колокольчиком зазвенел по двору.

— Точность догадки, — меж тем донеслось со стены, после чего раздалось фырканье и звон льдинок друг о друга.

Когда же этот звон продолжился хрустом, будто зубами раскусывали что-то твердое.

— Кажется, кто-то для кого-то сотворил фруктовый лед, — констатировал Гарри.

Получив в ответ серию недоуменных взглядов, он сверкнул глазами, но все-таки пояснил.

— Сидхе — вечно изменяющиеся существа, но есть вещи, менять в себе которые Дочери Зимы просто не хотят.

* * *

Крепость сидхе была странным местом. То есть, судя по укреплениям, это должно быть крепостью. И, соответственно, сиды должны были стоять на её внутренних стенах, обращенных к кипящему провалу в ткани Тир'на'Ног. Вместо этого они делали все, что взбредет в голову. "Прекрасные воплощения необузданного разрушения", как их охарактеризовал Гарри, на что девушки покраснели, а часть начала сверкать в его сторону сапфировыми глазами, в конце концов молодость — недостаток проходящий, порхали по крепости. Причем порхали в прямом смысле, презрительно игнорируя такую вещь, как гравитация. Если же учитывать, что они сами гравитацию в данных местах и наводили, в противовес дыре в чистейший хаос, что бушевал за внутренней стеной, можно было даже подозревать сидхе как минимум в непоследовательности, а как максимум вообще в чем-нибудь вроде раздвоения личности.

Впрочем, когда Энтони Голдштейн обратился с этим вопросом к Гарри, тот едва не рассмеялся.

— Хаос, — спокойно пояснил сидхе. — Гравитация, освещение, земля под ногами, сами стены, все это так, средство. Результат пропускания мира сквозь себя и формирования чего-нибудь устойчивого, превратившийся в ошейник для хаоса. Грубо говоря, сам факт того, что гравитация есть, уже немного сдерживает провал. И стена сдерживает провал, но не сама по себе, а фактом своего существования. Своеобразная граница изменчивости, в которую заключен хаос. Что же касается полетов, которые вы видите, то тут ещё проще — это лишь тела. Вообще, сиды, которых мы видим здесь — на самом деле не совсем здесь, большая часть их сути и их воли там, за стеной, в самом провале, выгрызая у хаоса более-менее стабильные кусочки. Более того, если бы нас здесь не было, не исключаю, что и тел бы видимых не было, внешние оболочки были бы оставлены позади и несущие здесь стражу сиды являли бы собой чистую силу, живые потоки магии.

— В общем, мы не здесь, — подытожила на мгновение возникшая рядом с ними сида, которая их встречала на ступенях лестницы. — Мы в основном там, а вообще везде.

* * *

Сейчас, когда волшебники стали приглашенными гостями, которых даже обещали вывести если не назад к Хогвартсу, то хотя бы к населенным местам, ранее пронизывающий до кости ветер начал ощущаться каким-то... теплым, что ли. Нет, это все ещё был зимний ветер, он все ещё нес снежинки, он все ещё стирал согревающие заклинания в момент, но теперь от него не было холодно. Вопрос о том, каким образом это было возможно, занимал равенкловцев почти полчаса, но потом они смирились с тем фактом, что в Тир'на'Ног все поставлено с ног на голову.

Пару часов спустя они уже сидели у костра. Если, конечно, груду льдинок, сияющую синим, угловатым и каким-то кристаллическим огнем, можно было назвать костром. Каким-то чудом он даже грел, хотя любой, рискнувший поднести к странному пламени руку рисковал эту руку отморозить.

Собственно, с Сарой Фоссет, семикурсницей, именно это и случилось при попытке хоть как-то понять, что это такое сначала при помощи заклинаний, а потом попробовав в прямом смысле ощупать. Пострадавшая девушка, впрочем, не растерялась и отправилась на поиски местных обитательниц, то ли за лечением, то ли за разъяснениями. Вернулась она через полчаса, со здоровой рукой, снегом в волосах, припухшими губами и мечтательным выражением лица, указывавшим, что какие-то ответы она-таки нашла, вот только вопрос в процессе сменился совершенно другим.

* * *

— Первое, что вам нужно понять, раз уж выпало ходить по тропам Тир'на'Ног, это то, что вы находитесь нигде. Вернее сказать, понятие "где" к Тир'на'Ног вообще не применимо, — объясняла Ириаль Рокот Капели, сида, что встретила их на ступенях лестницы. — Собственно, если бы здесь было "где", эта крепость была бы совершенно бесполезна, фоморы и прочие твари могли бы перейти в наши владения где угодно. Тир'на'Ног это состояния.

— То место, где мы сейчас находимся и есть состояние перехода от хаоса к упорядоченности и крепость блокирует этот переход? — спросил профессор Флитвик. — Стены серьезно зачарованы, так ведь?

— Ну конечно же нет, — зазвенел серебряный смех сиды. — Стены — это лишь символ. Вся крепость это один большой символ.

— Ворота, пограничный форпост, проход, — начал развивать цепочку профессор. — Это место воплощает переход между местами-состояниями, а крепость, соответственно, символ того ограничения, которое вы хотите на этот переход наложить. Крепость ограничивает фоморов и прочих обитателей провала, заставляя их для осуществления перехода миновать свои стены. Фактически, мы имеем дело с архитектурным ритуалом.

Он на мгновение задумался, переваривая нежданное откровение.

— Ограничение не жесткое.

— Истинность, — подтвердила сида. — Если мы ограничение было жестким, те же фоморы могли бы его проломить. А так остатки разума подсказывают им идти-расти-изменяться через открытый проход. Узкий, ограниченный стенами открытый проход. А мы тут для того, чтобы отсеивать незваных гостей.

— А бывают гости званные?

— В этом переходе между местами-состояниями — не бывают. Если Дитя Зимы впадет в такой внутренний хаос, что окажется в этом провале, то, что вместо него попробует вернуться будет правильнее отправить обратно. В некоторых других крепостях тех, кто вернулся из хаоса ещё можно поймать и оттащить в целительские покои, после чего их сознание медленно и с потерями, но приведут в порядок. Тех же, кто впал в наш хаос, вернуть пока не получается. Остается развоплощать. Снова, и снова, и снова. Пока не перестанут появляться и либо не канут в хаос окончательно, не сгинут или не изменят суть и не выйдут из другого, более излечимого пролома. Так тоже бывало. Но, в общем, гости у нас исключительно незваные и их приходится уничтожать.

— Я так понимаю, это непросто? — констатировал Энтони.

— Зависит от того, что лезет из пролома. Кое-что расползается от простого касания, кое-что раздражающе живуче.

— А кое-что — фомор, — добавила другая сида и поморщилась. — А бить фоморов без сидхе Смерти — то ещё удовольствие.

* * *

Сложно сказать, что именно послужило для волшебников признаком, указывающим, что что-то не так. Возможно то, как вскинули головы хозяйки здешних мест. Или то, как они почти развоплотились, оставив позади бледные тени и бросив свою мощь в сторону внутренней стены. Возможно, то, как сама земля под ногами содрогнулась.

— Это землетрясение? — поинтересовалась юная Абигейл.

— В Тир'на'Ног нет тектонической активности, это фантазия смертных, — пояснил Гарри. — Странный способ бояться, что земля уйдет из под ног, но маглы такие маглы. Когда таких боящихся почему-то многовато, происходит разное.

— Тогда что это было?

— Это кто-то не удержал реальность. И это "сотрясение реальности" гораздо, гораздо хуже, чем землетрясение. Хотя бы опасностью провалиться не пойми куда... — ответил сидхе, сам напряженно смотрящий в сторону стены.

— И что это значит?

— Скорее всего, что у нас гости. Реально большие и реально поганые гости, если они так развоплотились. За спину.

— Что?

— За мою спину, быстро. И отойдите к внешней стене, — бросил Гарри, после чего повернулся к доставшему палочку потомку гоблинов. — Професор Флитвик, вас это тоже касается. Если просто магия тут может помочь, до нас не дойдут. А вот если нет...

— А сиды что делают, возможно я могу помочь?

— Они? Они давят. Просто и банально давление.

* * *

Не было ни грома, ни молний, ни огненных шаров, просто леденящее синее сияние вздымалось за внутренней стеной. И страшнее всего было именно это, неведенье. Сиды давили, делая реальность совершенно непригодной для существования, твари рвались вперед сквозь ставшую такой враждебной плоть Пределов Зимы, Гарри стоял, опираясь на посох. Маги были за его спиной, нервно сжимая палочки в потных ладонях, прекрасно понимая, что если живые воплощения магии не смогут остановить то, что стремиться прорваться сквозь крепость, им самим лучше спрятаться и пытаться не обращать на себя внимания. Увы, прятаться было негде.

Когда в стене появилась пробоина, они толком не поняли, казалось, мгновение назад стена ещё стоит и вот уже вопящая толпа бесформенных тварей рвется к ним. Рвется и падает, когда спокойно лежавший на площади между стенами снег вздымается мириадами острых снежинок, пробивая шерсть, панцири и чешую, пропарывая плоть, перерезая сухожилия, заставляя истекать разноцветной кровью тех тварей, которые сформировали тела с чем-то, похожим на кровь.

— Очень странно, — заметил Гарри. — Эту мелочь должны были остановить ещё до преодоления стен, что-то тут не так.

Именно этот момент выбрала пробоина для того, чтобы сначала с грохотом расшириться, а потом выпустить новую волну тварей, которые, впрочем, разделили судьбу предшественников и напитали своей кровью снег. Увы, это мало на что повиляло, потому что невидимый таран вновь ударил в медленно пытающийся затянуться пролом в кристальной стене. И стало ясно, что это не таран, это огромная, покрытая серой шерстью голова.

Ещё два удара спустя чудовище наконец расширило пробой достаточно для того, чтобы пролезть, встряхнуть косматой головой, подняться на задние, покрытые чешуей, ноги и торжествующе взреветь. Разумеется, ему в пасть тут же влетело ледяное копье, но оно мало на что повлияло — существо отплевалось.

— Фомор, — мрачно констатировал сидхе. — Клятый фомор.

* * *

Сейчас, когда сидхе наконец произнес, с чем они имеют дело, профессор Флитвик начал замечать в "этом" черты, отдаленно напоминающие привычных гигантов или тех фоморов, йотунов и титанов, которые остались в легендах. Оно было изначально прямоходящим, огромным, покрытым густой шерстью и отличающимся человекоподобными чертами морды, потому что назвать это лицом язык не поворачивался.

Меж тем отплевавшийся фомор осмотрелся и остановил взгляд на волшебниках. Возможно, он просто рвался к свободе, но почему-то взгляд показался профессору голодным, полным уверенной мощи хищника, знающего, что перед ним как максимум обед. Но вот особого разума во взгляде вполне материальных, совсем не похожих на сияние сидхе, глаз замечено не было, лишь звериная хитрость.

Профессор ударил, но его заклинания произвели на тварь даже меньше эффекта, чем магия сидхе. Меж тем, Дочери Зимы тоже не бездействовали, обрушивая на фомора ледяные копья, рассыпающиеся безвредной пылью, при контакте с шерстью, зачарованные стрелы, вонзающиеся в плоть, но лишь для того, чтобы быть вытолкнутыми из стремительно зарастающих ран.

— Как это убивать? — спросил он Гарри.

— Обычно измором, — ответил тот, не отрываясь от магии, медленно накапливающейся в ладонях. — Они не совсем неуязвимы, только почти, да и не способны более к хитрым адаптациям, инстинкта на это мало, разум нужен. А вот мы всегда возвращаемся. Так что рано или поздно находится то, что фомора ранит, а потом это вопрос времени. Или можно так...

Он шагает вперед, и изумрудное сияние срывается с его рук, разрастаясь, охватывая не только фомора, но и землю вокруг него. Гарри надавливает, вкладывая всего себя, подчиняя реальность, развоплощая даже доспех ради крохотной крупицы лишнего внимания и лишнего давления на цель. И Пределы Зимы, часть Тир'на'Ног, пропущенная сквозь себя и направленная сидхе Зимы, на мгновение отступает, позволяя обрушить на поле боя прикосновение Серых Пустошей. Фомор, существо, заточившее магию в самом себе, направившее её вовнутрь, бесконечно развивавшееся, адаптировавшее и становившееся все более и более неуязвимым столкнулся с силой, что ему полностью противоположной. Торжество Жизни-Растущей-И-Развивающейся сталкивается с абсолютно чуждой ему Гибелью-И-Возрождением, сталкивается и на мгновение отступает, принимая навязанные правила игры. Гарри устало оседает, удерживаясь на ногах только за счет того, что судорожно ухватился за вонзенный в землю посох, а фомор начинает сбрасывать воздействие.

Но это уже не имеет никакого значения, потому что в этот же миг, в тот краткий промежуток, когда фомор по настоящему понимает, что такое гибель, когда он ещё находится в силе сидхе смерти, ледяные копья вырываются из-под земли, пробивая ставшую смертной плоть как гнилую бумагу. Дочери Зимы выкладываются полностью, вливая как можно больше сил, стремясь нанести как можно больше ран, и это дает результат.

Лишившийся вечности фомор пошатывается, кровь хлещет из пробитых в грубой шкуре ран, внутренние органы взбивает что-то вроде ледяного миксера, стойкость к магии, спасавшая его в провале в хаос столько мгновений-лет-веков, отказывает от прикосновения чистой смерти.

И могучее тело рушится на землю в быстро растекающуюся лужу того, что ему заменяло кровь.

Глава 16. Возвращение.

Усталый сидхе смерти развалился на ступенях ближайшей лестницы, причем не похоже было, чтобы жесткий кристалл под облаченной в не менее жесткие доспехи спиной как-либо мешал ему отдыхать.

— И что все-таки это было? — поинтересовался Энтони.

— Я же сказал, фомор. Он же титан, он же йотун, он же великий зверь и ещё с полсотни имен, данных разными племенами маглов. Праотец Чудовищ и так далее. Или праматерь, я пол данной особи определить не пытался.

— Это я понял. Просто фоморы, они же родственники гигантов?

— Именно так. Собственно, выберись эта тварь из крепости и покинь Пределы Зимы, могла бы вполне развлечься с какой-нибудь маглой, если бы решала, что это важнее, чем ей пообедать. Естественно, результат был бы великаном первого поколения.

— Именно это я и не понимаю. Как они могут быть родственниками гигантов. Потому что на гиганта это существо совсем не похоже!

Сидхе качнул головой.

— Ты же понимаешь, что внешность мало что значит. Сидхе вот развоплощались у тебя на глазах. Фомор же начинал с его-то человекоподобного, но потом адаптировался, адаптировался и снова адаптировался, годами, веками, тысячелетиями. Пока те, кто выжил не стали совершенно уникальными существами. И, тем не менее, даже этот фомор может иметь общее потомство с остальными разумными обитателями мира. Хотя процесс будет выглядеть по меньшей мере странно. И представителям чего либо кроме Первой Ветви будет трудно его пережить.

— Первой Ветви?

— Самих фоморов.

* * *

Сложно сказать, сколько прошло времени в этом месте, находящемся на границе перехода туда, где время идет во все стороны разом, но в конце концов профессор и ученики Хогвартса покинули крепость провала в сопровождении одной из несших там стражу сидхе. И в этот раз тропа из льда, серебра и сапфиров ложилась под ноги магов с готовностью, легко смещая Тир'на'Ног вокруг себя, не вытесняя Пределы Зимы, а являясь их частью. Её не только легче было прокладывать, казалось, по ней даже идти было легче.

И поэтому, когда через казавшийся минутами промежуток времени их проводница остановилась, а тропа закончилась, перед волшебниками в небесах парила башня, к которой вела тонкая лестница из слабо светящихся ступеней.

— Те самые обжитые места, к которым мы изначально шли? — поинтересовалась Сара Фоссет.

— Сердце владений одного из Домов, место, где реальность направлена достаточно для того, чтобы считаться безопасной. Сравнительно, конечно, но нам больше и не надо. И, главное, в более чем достаточным количеством сидов для того, чтобы можно было уговорить кого-нибудь проложить нам обратный путь на Британские острова.

— Это будет сложно?

— Уговорить? Нет, сидхе смерти ни с кем не враждуют. А вот времени на поиск проводника обратно может уйти порядочно. Учитывая же, что время тут идет так, как угодно хозяевам...

— Путешествие может затянуться, — закончил за него Флитвик.

— Путешествие может исказиться, — поправил Гарри. — Вплоть до прибытия до того, как мы отбыли из Хогвартса.

— Это нежелательно?

— Не больше, чем применение хроноворота. То есть одна большая головная боль.

— По-моему, последствия применения хроноворота с целью влияния на настоящее несколько серьезнее.

— Я и говорю, одна большая головная боль. Ещё, конечно, некоторые предметы может перемешать между Тир'на'Ног и упорядоченной частью реальности, кое-что обратить в прах или омолодить. Головная боль неприятнее.

— Сидхе, — вздохнул невысокий волшебник и вступил на первую ступеньку длинной лестницы к парящей в небе башне.

* * *

— Итак, — начал Гарри, — основные правила безопасности. Это не Хогвартс.

— В смысле вести себя с местными обитателями надо вежливо? Мы не глупы и вряд ли кто-то собирается нарываться на конфликт с сидхе...

— Да нет же. Это жилище — не Хогвартс. Основатели сумели ограничиться лишь движущимися лестницами и нестабильными верхними этажами. В домах сидхе же меняется все. Постоянно, не останавливаясь ни на мгновение, убирая всякий смысл у самого понятия планировки здания. Поэтому, если вы потерялись, если вы отстали, если вы не знаете, где вы, стойте на месте! — поднял голос сидхе. — Вы обнаружили, что идете по потолку, а где-то метрах в ста по полу идет ещё кто-то — стойте на месте, чтобы я вас нашел. Вы заглянули за угол, а когда повернули голову, больше не видите остальных? Стойте на месте. Вы поняли, что ходите кругами вокруг одной колонны? Забудьте, вы ничего не поняли, тут можно добраться до цели, ходя кругами. И можно вечно бежать вперед по такому прямому коридору. Можно год идти до соседней комнаты или оказаться в противоположном конце здания лишь миновав дверной проем. А теперь проблема — у меня контроля над жилищем одного из Домов Зимы нет никакого.

— А у кого он есть?

— У хозяев, конечно. Причем у всех сразу, но ни у кого по отдельности. Тем не менее, это означает, что мы найдем любого из живущих здесь сидхе ровно тогда, когда он этого захочет. Ни на что не соглашайтесь и тем более ни в коем случае не вздумайте предлагать зимним азартные игры.

— Оскорбятся?

— Хуже, согласятся, а потом последствия придется разгребать неизвестно сколько. Например, вы же не хотите здесь застрять? На век-другой?

Профессор Флитвик вздрогнул от такой перспективы.

— Вот-вот, — сказал сидхе смерти. — Ещё одни совет — слушайте. Всегда очень и очень внимательно слушайте, что вам говорят. Цену могут потребовать за что угодно, но не всегда это что-то вам нужно. И не всегда вы можете заплатить. Кое-кто уже влез в легенду.

Он повернул голову и указал на Сару, за спиной которой крадущимся шагом шла их проводница, как он подозревал и бывшая причиной припухших губ, которыми красовалась семикурсница ранее. С одной стороны, то, что девушка, похоже, вляпалась в интерес сиды к себе, было хорошо, так как и обеспечило им доброжелательного проводника по заснеженным пустошам Пределов Зимы. С другой, он сильно сомневался, что сам пройдет по краю нарождающейся легенды, ведь Дочь Зимы явно использует девушку в качестве якоря, для того, чтобы привязать себя к миру поплотнее. Причем, во всех смыслах привязать. Например, легенда о юной волшебнице, ушедшей на тропы Тир'на'Ног и вернувшейся оттуда с сидой, это неплохая привязка, для начала, равно как и сама Сара. Главное, чтобы было зачем возрождаться из небытия, чтобы была внутренняя цель вернутся или наоборот, внешний зов к возрождению. И, прямо скажем, Гарри не мог осуждать ту, что несет стражу в одной из крепостей провала, за то, что она решила обзавестись ещё одной привязкой к жизни. Даже если этой привязкой станет смертная, находящаяся сейчас под его защитой.

* * *

Перемещение по коридорам Дома действительно оказалось там ещё приключением. Тем не менее, никто пока умудрился всерьез не потеряться, а возвращаться Гарри пришлось всего дважды. Не то, чтобы это была его заслуга — как подозревал сам сидхе Смерти, их незримо направляла исчезнувшая сразу после того, как они вошли в здание пассия Сары, не давая заблудиться слишком уж сильно, благо в планах девушки их, а точнее Сары Фоссет, возвращение из Тир'на'Ног присутствовало. Но, тем не менее, мысль-воля-влияние одной сиды не особо помогало против влияния остальных членов дома, смысла спешить не видевших и желавших, чтобы гости побродили.

И гости бродили. Вверх по замерзшему водопаду, чтобы с него шагнуть на потолок. По завивающейся внутрь себя лестнице, выходящей прямо к внешнему окну. Бег по покрытому инеем стеклу, в процессе которого профессору вообще пришлось поднимать постоянно поскальзывающихся учеников магией. Возникшая впереди белая стена, проход в ней, за которым скрывалась комната. Сделав знак ждать у двери, Гарри вошел туда, обменялся парой слов-понятий с сидевшим в помещении и что-то делавшим с прозрачным полом сидом, после чего развернулся и вышел, поведя их в другом направлении.

Лишь отойдя от белой стены на некоторое расстояние, Энтони Гольдштейн озвучил свою догадку.

— Изморозь! Эта комната была прямо в оконной изморози!

Гарри в ответ только улыбнулся и кивнул.

* * *

Путешествие по жилищу одного из Домов Зимы выдалось отнюдь не коротким. Бег по заменившему потолок северному сиянию, переходящий в танец на опадающих листьях лишь для того, чтобы внизу, на алом кленовом ковре найти ещё одну из Дочерей Зимы, получить от неё информацию о том, что она занята, после чего быть направленным к следующему сиду, который, возможно, сможет и захочет открыть для них проход к Хогвартсу. И, что ещё важнее, будет иметь на это время и желание.

— Лучше всего найти молодежь, — заметил Гарри. — Они несколько менее заняты и более любопытны. Правда есть маленькая проблема, молодые сиды могут и не знать, где находится Британия. Или ни разу не открывать туда проходы для такого количества людей.

— То есть, нам подойдет не любой сид, который согласится?

— Не любой.

И они продолжили путь сквозь наполненное магией и чудесами здание, от которого любого магловского архитектора хватил бы инфаркт.

* * *

Проблема нахождения того из Детей Зимы, кто пожелает открыть им проход в Хогвартс, при этом не сильно накосячив со временем, быстро не разрешилась. При этом задерживаться тоже было нежелательно. Конечно время в Тир'на'Ног и идет отчасти вбок, но чем дольше там задерживаться, тем вероятнее всяческие инциденты. С поправкой, конечно, на то, что вероятность в Тир'на'Ног тоже не очень работает.

— Нас долго будут посылать от одного сидхе к другому? — не выдержал, наконец, Энтони Голдштейн.

Гарри в ответ невозмутимо на него посмотрел.

— А я знаю? Не исключаю даже, что нужного сида мы уже нашли и сейчас нас просто отправили бродить кругами. В конце концов, гости — это интересно. А уж гости из-за пределов Тир'на'Ног — особенно интересно.

— То есть, мы тут как экспонаты в кунсткамере?

— Не без этого.

* * *

Острые грани снежинок пытались резать ноги, но бессильно ломались под сапогами из мертвой бронзы сидхе Смерти. Волшебникам приходилось сложнее, но они умудрялись кое-как расчищать себе путь. Правда, под снегом обнаруживался идеально гладкий лед, но заклятия против подскальзывания должны были помочь. Теоретически, потому что на практике выяснилось, что на этот лед они почему-то не действуют.

— Постарайтесь все-таки не кровоточить на этот снег, — повторил Гарри.

— Тебе легко говорить, тебе он подошвы не режет.

— Так сделайте их толще.

— Это неплохая идея, мистер Поттер, — согласился Флитвик. — Немного трансфигурации и все. Правда лучше будет разуться, менять обувь прямо на ногах я не рискну. Кто первый? Обопритесь о соседа и снимите сапог.

* * *

В конце концов, закончилось все отнюдь не величественно — очередная сидхе, выслушав Гарри, на мгновение задумалась, после чего взмахнула рукой. И пространство разорвалось, дорога из снега и льда легла под ноги, а ученики и профессор Хогвартса, сделав несколько шагов, оказались перед заснеженным замком в горах Шотландии.

— Хогвартс! — восторженно воскликнул кто-то.

— Отлично, теперь нужно понять, сколько нас не было, — подхватил профессор. — Темпус! Хм...

— Ну что там? — поторопили его ученики.

— Месяц.

— Дешево отделались, — припомнил легенды кто-то. — Помнится, вечер протанцевав в Холмах, можно было на век опоздать.

— Спешка, — подхватила зимняя сида, неизвестно как оказавшаяся за спиной Сары Фоссет. — Короткость пути. Незначительность блуждания.

— Естественно, ты наблюдала за тем, как мы ходили кругами по всему зданию, — вздохнула девушка и обернулась.

Впрочем, в ответ она получила лишь улыбку и задорное сапфировое сверкание магии в глазницах бессмертной.

Глава 17. Зима.

Возвращение потеряшек было встречено искренней радостью. В основном, разумеется, со стороны родителей повалившихся в Тир'на'Ног учеников. Директор Снейп, например, с привычным пессимизмом, больше радовался возвращению единственного среди них профессора — не придется искать замену. Нет, на месяц кому вести уроки нашлось, но отсутствие необходимости в постоянной замене радовало директора.

Как выяснилось, особо за них этот месяц не волновались. Нет, сразу после того, как ученики с профессором пропали, поднялась паника, но оставшиеся в Хогвартсе профессора некомпетентностью не отличались, так что установить факт провала в Тир'на'Ног удалось быстро. И тогда директор каким-то образом сумел вызвать в замок Салазара Слизерина.

Последний из Основателей, походил кругами, после чего констатировал, что они действительно провалились в Тир'на'Ног, но в Пределах Лета он их не видит. Пожав плечами он шагнул из упорядоченного мира, чтобы вскоре вернуться с гостьей. Персефоной, потому что где ещё искать сидхе Смерти, как не у себя. Вот только в Серых Пустошах потерянных найти не удалось. Та, кому жалких два десятка с небольшим веков назад активно поклонялись бесчисленные маглы, удивленно посмотрела на место провала, после чего сама исчезла, чтобы вернуться со знакомой сидхе Зимы.

В общем, через час во всю стену коридора красовалось движущее изображение того, как Гарри тащил по Пределам Зимы своих спутников. Реакция сидхе последовала незамедлительно, только она была несколько не такой, как ожидали волшебники.

— Странствие, — с явственной ноткой одобрения в слове-магии констатировал Летний.

— Взросление самостоятельности, — согласилась дочь Серых Пределов.

— Испытание изменением, — признала Зимняя.

После чего сидхе просто разошлись, оставив в Хогвартсе ещё одну живую картину, на сей раз демонстрирующую происходящие в настоящее время события.

Впрочем, вскоре своеобразный экран, показывающий происходящий в земле вечной зимы события, начал вести себя странно, то замедляясь, то ускоряясь, а иногда отматывая картинку назад, в зависимости от того, какие пируэты описывал ход времени в рассматриваемом месте.

Снова сидхе собрались перед своим творением почти через неделю, когда путники подошли к крепости Провала. Видно, дорога, прокладываемая Гарри, пусть и справлялась с перемещением по местам-состояниям, в плане времени изрядно проваливалась. Некоторое время порассуждав о том, не отправиться ли так и не представившейся Зимней за ними, трое сидхе сошлись на том, что там достаточно квалифицированных взрослых, чтобы присмотреть за молодежью и Флитвиком. Мнение населявших Хогвартс волшебников при этом в расчет не принималось.

Зато у персонала Хогвартса было что, наконец, сказать взволнованным родителям провалившихся, благо за такой срок информация успела просочиться из Хогвартса вместе с совиной почтой, пойти по знакомым и добраться до наиболее заинтересованных лиц. В результате Филчу спешно пришлось смазывать заржавевшие кандалы и сажать близнецов Уизли с Джорданом в карцер в наиболее жалком виде. Потому что иначе их бы так напроклинали, что мадам Помфри расколдовывала бы идиотов месяц, если бы сразу не решила отправить в Мунго. На прикованных к стене и явственно наказанных гриффиндорцев же у большинства не поднялась рука. Но идиоты, похоже, считали это отнюдь не попыткой их спасти от гнева родителей пострадавших, а тяжелым наказанием. Впрочем, от любителей кормить первокурсников сладостями с непроверенными зельями иного и не ждали.

* * *

Странствие потеряшек по зданию одного из Зимних Домов взволновало оставшихся в Хогвартсе больше всего — наблюдать его толком не получалось. Нет, иногда импровизированная картина пробивалась-таки во внешние и наиболее незащищенные части крепости, как, например, прогулка по оконному стеклу, за которой пришлось наблюдать "снизу", сквозь само окно. Так что возвращение стало легким сюрпризом, пусть даже директор почти сразу почувствовал разрыв пространства, презрительно проигнорировавший всю наложенную на Хогвартс защиту, обошедший незначительные помехи разделенного натрое источника и буквально выплюнувший из себя группу волшебников и одинокого сидхе Смерти. Снейп даже успел засечь мелькнувшую рядом с ними на несколько секунд ещё одну фигуру, но она пропала ещё до того, как он успел добраться до двери директорского кабинета, открыть её и начать спускаться по лестнице.

Естественно, за какие-то несколько минут Хогвартс сумел продемонстрировать, что он в некоторых аспектах похож на одну большую деревню — слухи начали распространяться моментально. Сначала слухи о том, что директор куда-то побежал, а потом и о том, почему это произошло.

В общем, к тому моменту, как потеряшки вошли в замок, их было готова встречать половина школы, а единственными, до кого информация совсем не добралась, были близнецы Уизли.

* * *

Когда ухмыляющийся Филч вывел-таки Фреда и Джорджа Уизли, а также их вечного подручного и по совместительству квиддичного комментатора Ли Джордана из импровизированного карцера, они заподозрили, что что-то изменилось. Учитывая же, что ранее им практически прямым текстом сказали, что выпустят либо после возвращения провалившихся в Тир'на'Ног учеников, причем всех без исключения, либо, если созданная сидхе картина во всю стену коридора покажет хоть чью-то смерть, отдадут в гостеприимные руки перетряхаемого Темным Лордом Аврората, они поняли, что ситуация изменилась.

Когда их встретили пропавшие ученики, гриффиндорцы даже обрадовались. Ровно до первого заклинания, потому что недовольная семикурсница среагировала первой. Нет, ничем серьезным мисс Фоссет их не прокляла, так что они, к прискорбию своему, даже удержались на ногах. Лучше бы упали, потому что тогда бы в них не врезались ещё несколько заклинаний других путешественников.

— Слугулус Эрукто!

— Локомотор Виббли!

— Калворио!

Затем мисс Хьюит продемонстрировала некоторую разницу в воспитании между маглорожденными и чистокровными с полукровками, подскочив к ближайшему из блюющих слизнями лысых шатающихся гриффиндоцев и залепив ему, кажется Фреду Уизли, звонкую пощечину, благо тот от ватноножного проклятья как раз осел и его лицо оказалось на вполне достижимом для Абигейл уровне.

Наказание завершил Гарри, подойдя к Джордану и непострадавшему близнецу и невозмутимо дав им по челюстям руками, закованными в материализованные из магии латные перчатки. Челюсти придурков оказались сворочены, отчего блевать слизнями им стало значительно труднее. Так что они просто валялись на полу и безуспешно пытались избавиться от слизней, но проклятье держало крепко.

— Думаю, нужно отнести их к мадам Помфри, — печально сказала Сара.

— А может, пусть ещё поваляются? — предложил Энтони Голдштейн.

— Придется отнести, мы слегка переусердствовали. С другой стороны, никто не говорил, что их надо нести быстро. И не стукая ими о каждый дверной косяк.

Равенкловец просиял и поднял ближайшего придурка нарочито небрежным Локомотором, после чего понес, стукая о каждую стену.

— Изящнее надо быть, изящнее, — посоветовала старшекурсница, поднимая свою жертву. — Столкновения должны быть натуральными, хотя и не слишком сильными, прибьешь ещё.

Волшебники, неожиданно обреченные на достойный героев подвиг похода по Тир'на'Ног, и сидхе, который их из этого похода живыми вытащил, неспешно направились в Больничное крыло, по пути не забывая продолжать выказывать свое недовольство троице, которая их в этот поход невзначай отправила.

Наблюдавший за встречей Филеус Флитвик вздохнул и неодобрительно покачал головой, но не стал ни показываться ученикам на глаза, ни указывать, что они могли бы быть помягче — причина подобного поведения была более чем весомой.

* * *

Мадам Помфри особого довольства от вида гриффиндорцев не проявила. Возможно, от того, что они были старательно приложены к каждому подходящему для этого дверному косяку или углу. Впрочем, и особого недовольства она тоже не проявила, так как эту троицу не любила. Очень сильно не любила, так как разгребать последствия их шуточек и лечить пострадавших приходилось именно ей. И то, что отправленные придурками в самоубийственный поход по Тир'на'Ног ученики ограничились всего лишь синяками да несколькими вполне себе снимаемыми проклятьями, оценила положительно.

Во всяком случае, оценивала она действия учеников положительно до тех пор, пока, усмирив непроизвольное слизнеизвержение, не добралась да свороченных челюстей, на которых дело застопорилось. Нет, строго говоря Гарри ничего не сделал — удар по морде был просто ударом по морде и организмы молодых волшебников по идее и сами должны были от него оправиться, а уж при помощи магии исцелить их было делом не больше чем пары часов, причем это если не спешить и экономить. На практике, правда, все оказалось несколько сложнее. Гарри не проклял, даже не покалечил их, он просто нанес один-единственный удар. Перчаткой из обретшей материальность магии. Магии гибели, распада и разложения. Гриффиндорцам она не вредила, но все исцеляющие заклинания мадам Помфри исправно гибли, распадались и разлагались уже через минуту после того, как были наложены.

— Да что ж это такое! — воскликнула она, наблюдая за тем, как должные поставить сломанную челюсть на место чары начинают двигать кость, сдвигают на пару сантиметров, после чего выдыхаются.

Медиковедьма покачала головой и применила новое заклинание с тем же околонулевым результатом.

— Кажется, это будет долгий день... — вздохнула она и повторила заклинание, заставив челюсть ещё немного подвинуться, а Фреда Уизли застонать. — Или проще сделать руками, а магию применять по минимуму, когда все кости займут должное положение?

В теории она знала, как ставить на место сломанные кости почти без заклинаний, но вот на практике заниматься этим ещё не приходилось. Сегодня, похоже, придется.

— Вот угораздило же этих глупцов так пошутить. Причем над сидхе... Должны же знать историю — сидхе и сами любят "пошутить", причем так, чтобы поколениями икалось. А мне теперь лечи их.

* * *

Первым, что сделал директор, едва только вернулся в свой кабинет, был вызов родителей вернувшихся учеников. Строго говоря, это была точно рассчитанная по времени операция — вызвать родителей достаточно быстро с одной стороны, дать ученикам осмотреться, выпустить из карцера Уизли с Джорданом так, чтобы до них быстро дорвались ученики и отправили прямо в больничное крыло. Потому что если первыми до безголовой троицы добрались бы родители, она стала бы безголовой в самом прямом смысле этого слова. В конце концов, на метко брошенное Секо достаточно секунды, неоднократно доказано во время прошедшей гражданской войны, причем представителями обеих сторон. Конечно, среди родственников данных конкретных отправившихся в путешествие по Тир'на'Ног детей ветеранов Первой Волшебной, как её недавно называли, вроде как не было, если конечно не учитывать Темного Лорда, но тот за путешествие своего вроде как родича, как ни странно это говорить в адрес того, кого многие искренне считают Поттером, и который, возможно, отчасти даже принадлежит к этому роду, карать не будет. Нет, Темный Лорд будет карать за репутационные потери — где это видано, в Хогвартсе школьники из реальности вываливаются. И плевать ему, что это Уизли доэксперементировались, создав что-то псевдоживое и странно отреагировавшее на Аваду. Снейп — директор, значит ему и ответ нести. Эх, где они, золотые времена Дамблдора... Хотя они бы как раз лучше и не возвращались, обладающий реальной властью над замком директор это хорошо, вот только это заодно делало его одним из участников очень и очень долгого и мерзкого конфликта, свои шансы на выживание в котором стоило, пожалуй, вымерять по Хмури, и, тем самым, признавать незначительными.

Директор вздохнул и продолжил работать — к визиту родителей "потеряшек" стоило тщательно подготовиться.

* * *

Когда взбешенные родители попытались прорваться в больничное крыло, мадам Помфри только покачала головой — защищены те были порядочно. По уму, стоило бы впустить "посетителей" к Уизли с Джорданом, но целительница искренне была не уверена в том, что после этого сумеет виновников происшествия откачать. К счастью, причина у неё была — пусть и свороченные челюсти удалось поставить на место, заживали они очень и очень медленно, при этом продолжая яростно сопротивляться заклинаниям Поппи Помфри. Умышленно это сделал сидхе смерти или нет, но "заразить" повреждения своей силой он сумел качественно. Если он сделал это умышленно, то скорее всего для того, чтобы гриффиндорцы сполна осознали свою глупость, вот только, умышленно или нет, это наказание вполне могло быть единственным, что сейчас спасало их жизнь. В общем, сидхе был в известном по легендам репертуаре — где благословение, а где проклятье, не разберешь, и если уж проклянет, то так, что быстро не снимешь.

* * *

Получив отклик от наложенных на больничное крыло заклинаний, Северус Снейп удовлетворенно кивнул — их вяло попытались взломать, но быстро отступились. Значит, шанс неожиданно обнаружить на больничных койках три хладных трупа незначителен. Родители сейчас отправятся к своим детям, будут уделять им внимание и заодно слегка успокоятся. Он не исключал, что некоторые на Уизли с Джорданом начали точить зуб, но если родители "потеряшек" до них и доберутся, это будет уже вне Хогвартса. А значит, он не будет нести за их судьбу никакой ответственности.

Вообще, в последние годы его личное отношение к паре Уизли и, в чуть меньшей степени, к Ли Джордану сводилось к простому решению — нужно эту тройку идиотов отсюда выпнуть, пока они в Хогвартсе кого-нибудь не отравили или иным способом не убили. Как человек, в свое время чудом избежавший встречи с оборотнем в полнолуние по вине Мародеров, иначе относиться к новому поколению "шутников" он не мог. Увы, прецеденты были не на его стороне — учились те на удивление хорошо, а единственный за последние полвека случай принудительного исключения отличался изрядным ростом, непониманием что такое опасные существа и отзывался на имя Хагрид. Увы, данный прецедент ему не подходил, так как там исключение было вызвано смертью ученицы, а это было то самое событие, во избежание которого он и хотел исключить Уизли. Принудительно их исключить властью директора за что-то сравнительно мелкое? Увы, нельзя. Вот и получалось, что ни одного выхода из ситуации у него нет, не сами же они уберутся из Хогвартса? Хотя почему не сами? Пожалуй, можно попробовать их к этому подтолкнуть! Да, нужно чтобы все было добровольно, но разве нет возможности сыграть на их слабостях?

И директор едва заметно улыбнулся своим мыслям.

Глава 18. Ответы без вопросов.

Как это ни было удивительно, но Гриффиндор присмирел. Нет, они по-прежнему всем своим видом выражали недовольство, а уж необходимость всегда быть настороже, чтоб не нарваться на чужое заклинание никуда не делось ни из поведения склоняющихся к свету, ни из поведения склоняющихся ко тьме факультетов, но каких-то больших организованных выступлений не происходило. То ли, гриффиндорцы решили, что превзойти злополучную попытку затопить гостиную Слизерина у них в ближайшее время не получится, то ли судьба вылезших было из больничного крыла близнецов Уизли с Джорданом, которые сразу после оного вылезания были отправлены обратно, так подействовала, но гриффиндорцы пока ничего не предпринимали, а если и планировали что-то, то эти планы тщательно скрывали.

Проблема была в том, что "не предпринимали ничего" совсем не означало "ничего не делали". Едва организованные группки львят, всегда готовых сражаться с тьмой, оставались едва организованными группками львят. Они сбивались в кучки, скалили зубки и ждали возможности укусить.

И пусть пока заклятья летели исподтишка, они летели достаточно часто для того, чтобы никаких профессоров не хватало на каждый коридор, где могла вспыхнуть очередная стычка.

* * *

— Занятно, — задумчиво сказал сидхе и едва заметно пошевелился, слегка поменяв позу, в которой он сидел на спине древнего василиска.

— Что именно? — поинтересовался в ответ змей.

Риссиус старался уместить свой хвост в небольшой в обще-то комнате, причем так, чтобы не коснуться им изумрудно-бесцетветной колонны-потока, возникающей из ниоткуда и, пронзая потолок, возносящейся к небесам прямо по центру комнаты.

Строго говоря, этой комнаты, как и двух ей подобных, не существовало. Вернее, Основатели их в строящемся замке сделали. Точнее, сделали одну комнату, выведя-направив-материализовав в неё источник. А потом каким-то образом разделили комнату на трети. Так источник стал разделенным, а комнат стало три. Разумеется, вышеупомянутые комнаты такого издевательства не пережили и прекратили свое существование в довольно впечатляющем фейрверке. Причем касалось это всех трех комнат, вот только ту из них, которая оказалась связана с Серыми Пустошами в процессе "фейрверка" засыпало песком. Самым обычным песком, который регулярно находится под ногами у любого сидхе Смерти. Песком Серых Пустошей, выплюнутым разрываемым источником. Песком времени. И в момент гибели той комнаты, где находились сидхе и василиск, время в ней сломалось навсегда, растянув мгновенье в вечность-неопределенность.

Так и образовалась комната-которой-нет. И пусть попасть сюда было затруднительно, да и почти бессмысленно, так как повлиять на единственную уцелевшую вещь, сам источник, сломанное время не позволяло, а выживание проваливаясь по колено в песок времени было той ещё задачей, некоторые находили сюда дорогу. В том числе Отдел Тайн, именно отсюда по чуть-чуть таскавший песочек для первых хроноворотов. Вот только для древнего василиска, который уязвим к магии лишь чуть лучше фомора, а уж за столетия исползал Хогвартс вдоль и поперек, и тем более сидхе Смерти, что источник через пол замка чует, а по песку каждый день ходит, ни первое, ни второе проблем не составляло.

Что, правда не отменяло почти идеальной бесполезности комнаты, ведь изменить здесь что-то было практически невозможно, да и если каким-то чудом получится, можно случайно уничтожить замок. Зато эта комната предоставляла довольно интересный ракурс для наблюдения за замком. Так сказать, из его корней.

* * *

Сломанное время позволяло многое. Причем возможность никуда не спешить была самым простым элементом этого "многого". И самым необходимым, потому что отсюда, от трети питающего Хогвартс источника можно было узреть весь замок. В смысле во всей его целостности, как в изогнутом пространстве, так и во времени. В этом-то и была проблема — замок был виден весь-и-всегда, а увидеть нужно было конкретное место и время интересующего события. И на то, чтобы увидеть именно то, что хочется, а не случайный урок, проведенный давно умершим профессором триста лет назад, уходило порядком местного не-времени.

Впрочем, Гарри конкретным событием не интересовался, ему нужен был "срез" по всему замку, а вот моментом времени должно было быть условное сейчас.

— Отрицание, позавчера... Ошибка, десятилетие назад... Дымка? Неслучившееся-но-возможное... Ошибка... Точность — три секунды до входа.

Получивший свой срез сидхе удовлетворенно кивнул и позволил видениям прошедшего совсем недавно времени раскрыться перед глазами. Причем, пожалуй, можно было сделать нагляднее.

— Риссиус, пасть прикрой, — предупредил он.

Дождавшись исполнения своей рекомендации от древнего василиска, сидхе взмахнул рукой и мерцающий многоцветный песок живым торнадо взметнулся к потолку. Змей недовольно что-то прошипел, старательно пряча голову под своими же кольцами — пусть он и практически неуязвим для магии, но дышать Этим ему совершенно не хотелось. Неуязвимый к праху прошедшего времени сидхе усмехнулся, глядя на свернувшегося себя змея.

Меж тем песчаный ураган начал слой за слоем разматываться и застывать, вскоре сквозь него начали проглядывать очертания стен.

— Замок? — прошипел Риссиус.

— Он. Так проще, чем рисовать какие-то карты или же раскладывать его по этажам, — подтвердил сидхе и слегка пошевелил ладонью, заставляя бушующую в комнате песчаную бурю начать медленно подниматься, открывая вид на уже готовые подземелья замка, в одной из комнат которых застыли над котлами маленькие песчаные фигурки семикурсников Слизерина, пришедших к Слагхорну на сдвоенный урок зельеварения.

Внимательно рассмотрев подземелья и не найдя ничего интересного, сидхе снова поднял застывший было ураган вверх, заставляя сформировать следующий этаж, а потом ещё один, и ещё один...

А потом ураган замер, остановленный своим создателем.

— Интересно, — прошипел Гарри, разглядывая пятый этаж. — Очень интересно...

* * *

Статуя Бориса Удивленного была сдвинута с места. Что само по себе удивляло, потому что никаких особенностей у этой статуи не было. Она не была полой, в ней не начинался тайный ход, как в случае с той статуей горбатой целительницы на третьем этаже. Просто статуя удивленного волшебника с надетыми не на ту руку перчатками. Даже к расположенной рядом двери с ванную старост он отношения не имел, пароль для входа предполагалось называть самой двери, а никак не статуе Бориса. Это была самая обычная статуя, поэтому тот факт, что кто-то озаботился её сдвинуть, удивлял.

Сейчас статуя, ранее стоявшая рядом с ванной комнатой старост, стояла прямо у двери, тем самым надежно её запирая. Нет, отодвинуть статую не представляло особого труда, если действовать извне ванной, так что любой староста, пришедший туда, внутрь попадет. Значит, кого-то или что-то там заперли. Кого-то, выход кого из ванной был запирающим не предусмотрен.

— Как интересно. Стоит ли вмешиваться или достаточно наблюдать... — прошипел Гарри. — И останется ли дверь заперта к тому моменту, когда я покину комнату без времени и доберусь туда.

* * *

Просторная комната выложена белым мрамором. С потолка свисает великолепная люстра с горящими свечами. Посередине комнаты прямоугольный бассейн — тоже из белого мрамора, по краям него около сотни золотых кранов, украшенных самоцветами, у ближнего края трамплин. На окнах льняные занавеси почти до пола; в углу большая стопка белых пушистых полотенец. На стене единственная картина в золотой рамке — на скале спит русалка, светлые волосы разбросаны по лицу и мерно вздымаются от её дыхания.

Именно такова была ванная старост ещё сутки назад. Но сейчас её внешний вид не имел никакого значения, потому что Падма Патил до ванной успела добраться раньше, чем Гарри. И статую отодвинула тоже она. Так что когда запертое в комнате болото хлынуло наружу, дополнительно подпитываясь водой от труб Хогвартса, не самая высокая и отнюдь не массивная девушка на ногах устоять не смогла. Её отбросило почти мгновенно, разве что во время падения он от неожиданности воспользовалась магией. Судя по всему, выброс был чем-то сродни взрывному заклинанию, потому что дверь в ванную старост восстановлению более не подлежала, но это сделало только хуже, потому что закрытию дверь теперь тоже не подлежала.

Когда сидхе смерти добрался до цели, новорожденный болотный элементаль жадно присосался к трубам и теперь лился вниз, на четвертый этаж. Мокрая с головы до ног девушка, в процессе неожиданного приключения выронившая палочку, цеплялась за статую Бориса Удивленного. Статуя продолжала быть просто статуей.

То, что прошипел в ответ на такое зрелище Гарри, в цивилизованном змеином обществе озвучиванию не подлежало. Бить текущего на нижние этажи элементаля авадой было нельзя категорически, он уже выучил этот урок. А, как показала быстрая проверка ударившей во все стороны чистейшей силой смерти, на что-то не направленное творение обнаглевших Уизли плевать хотело.

— Кажется, это будет не быстро, — мрачно подытожил сидхе на английском языке, чтобы его поняла застрявшая на статуе девушка.

* * *

Умирать вода не желала категорически. Нет, Жертва Пустошам все ещё оставалась абсолютным оружием, но как раз ей-то пользоваться было нельзя, так как умирающее творение Уизли унесет на Серые Пустоши всех, кого уже подхватило и замочило. Спасибо, он уже прогулялся один раз по Тир'на'Ног с группой молодых волшебников, второго раза не надо. Теоретически, можно было попытаться закупорить дверь чем-то вроде ледяной пробки, заперев воду назад в ванную старост, но в дальней перспективе это проблему не решало.

— Я так понимаю, нам нужно обрубить связь этой твари с водопроводом Хогвартса? — поинтересовалась Падма. — Кстати, ты не видел, куда унесло мою палочку, на нижние этажи или она где-то здесь зацепилась.

— Не заметил, — ответил сидхе, продолжая мрачным взором вглядываться в злополучный дверной проем.

— Проклятье!

— Теоретически, я могу попробовать войти в комнату...

— При этом окончательно разнеся дверной проем? — закончила за него девушка, указав на довольно широкую зону в которой вода вокруг сидхе "умирала". — Или камень твоя сила не возьмет?

— Возьмет, в том то и проблема. И вместо двери тут будет дыра, через которую все так же будет хлестать вода. Жаль, что пока не понятно, где именно творение Уизли присосалось к трубам.

* * *

Мокрые и злые профессора подоспели когда сидхе уже проделал на месте бывшей двери обширную дыру. Поток воды от этого не уменьшился, но хотя бы распределился по большей площади, так что к открытым кранам ванной старост они попали. И выяснили, что краны действительно были первоисточником для живого болота, сотворенного дурными гриффиндорцами. Именно что были, потому что то ли те не удосужились закрепить свое творение нормально, то ли наоборот специально добивались подобного эффекта, но заклинание успело распространиться по трубам вниз и вширь, так что теперь оно крепилось уже к четвертому этажу и сейчас как раз подбиралось к кранам в одном из туалетов.

— Если вода сейчас начнет литься с четвертого этажа, пойдет ли заклинание на третий? — поинтересовался директор

— Боюсь, что да, Северус, — вздохнул профессор Флитвик. — Никакого ограничения они в свое творение не встроили.

— То есть оно ещё и до озера может добраться? — спросила Аврора Синистра, профессор астрономии.

— Боюсь, что да. Но хуже нам уже не будет, потому что к этому моменту весь Хогвартс затопит. Шутники придурочные...

— Гриффиндор головного мозга, — констатировал Снейп. — Все, я их исключаю. И пусть их вне Хогвартса хоть убивают родители тех, кто по их милости по Тир'на'Ног прогулялся.

Профессор МакГонагалл недовольно нахохлилась, но была слишком занята произнесением заклинаний для того, чтобы вступать в спор.

* * *

Неизвестно, сколько именно времени ушло у гриффиндорцев на создание залившего Хогвартс живого болото, но побороли его чуть меньше чем через час после выливания за пределы ванной старост — слишком уж оно успело разрастись и слишком вросло в водопровод Хогвартса. Причем без проделывания во внутренних стенах замка парочки дыр обойтись не удалось. В общем, стоит ли говорить, что к тому моменту, когда неожиданное наводнение было окончательно подавлено, профессора были ещё более мокрыми и злыми. Впрочем, пара заклинаний исправила первую проблему и усугубили вторую.

* * *

Фред повернулся к брату.

— Джордж, — сказал он, — по-моему, в нашем с тобой случае идея школьного образования себя исчерпала.

— Да, у меня тоже такое чувство, — весело откликнулся Джордж.

— Пора испытать себя в настоящем мире, как ты считаешь? — спросил Фред.

— Согласен, — сказал Джордж. — Ли, ты как, с нами?

— Куда же я без вас, — улыбнулся третий гриффиндорец. — Метлы-то достали?

— Обижаешь! Мы же все-таки команде по квиддичу, нам наши метлы достать недолго. Тебе тоже взяли, Вуд пожертвовал.

— Тогда по метлам и в путь! — призвал Фред.

* * *

Когда "провожающая комиссия" высыпала из дверей замка, троица гриффиндорцев уже успела удалиться на значительное расстояние. Директор вскинул было палочку, собираясь достать поганцев чем-то, но прикинул расстояние и опустил руку. Нет, пара заклинаний в его арсенале было, но они вполне могли и прибить идиотов.

Северус Снейп вздохнул, развернулся и хотел уже было сказать всем, профессорам и высыпавшим из школы ученикам, возвращаться в замок, когда заметил Поттера. Тот стоял, опираясь на посох, и смотрел наполненными изумрудным сиянием глазницами не на юг, куда как раз улетали идиоты, а на юго-восток.

— Мистер Поттер, что-то случилось.

— Только что в мир пришел новый сидхе смерти, — мрачно ответил тот.

— Но ведь ты же говорил, что сидхе смерти не рождаются... — начала мисс Грейнджер.

— Именно, — подтвердил так и не произнесенное ей один из детей хаоса. — Просто иногда мы утрачиваем желание жить и возрождаться снова и снова. Обычно это конец пути, но подчас смерть становится новым смыслом... Вот только причиной подобного становится что-то, по личной поганости сравнимое с Маг Туиред.

Глава 19. Погребальная песнь.

Сидхе нельзя назвать в полной мере живыми существами просто потому, что их нельзя назвать в полной мере существами. И потому смерть для этих живых источников магии лишь временная прогулка на Серые Пустоши. Долговременные проклятья могли бы служить решением, если бы хлещущая сквозь Детей Хаоса магия не вымывала их за считанные секунды. Тем не менее, даже на первый взгляд почти неуязвимые сидхе умирали. Да, они могли прожить века и тысячелетия, но однажды и их имена уходили в легенды. Сидхе Зимы и Лета раньше, сидхе Смерти позже, но в итоге все оканчивали свой путь. И, значит, это окончание пути можно было приблизить.

— Кто же знал, что так получится, — вздохнул бывший британский аврор и в очередной раз попытался апарировать куда подальше.

Вообще, поместье, в котором он находился, было защищено антиапарационным барьером, который они снесли ещё в самом начале атаки, так что с убеганием у него не должно было быть проблем. Вот только ответом на его попытку послужил крик-вой-вопль, пробирающий даже сквозь заткнутые уши. Магические щиты песнь баньши смела мгновенна, но свою роль они выполнили, каким-то чудом он остался жив.

А как все хорошо начиналось. Здравая ведь идея, наведаться к одному из основных предводителей консерваторов, радикально блокирующих идею собраться и устроить поход за дело света, помочь страдающим товарищам за Ла-Маншем... Да, тот женат на вейле, но даже если смутные слухи о том, что те относятся к фейри, а то и происходят от сидов, правдивы, безусловно французы нашли способы борьбы. Заодно эти способы можно проверить, так сказать оттестировать в расчете на более крупную дичь.

Французы нашли, даже логично выглядящие — если противник возвращается из мертвых, главное сделать так, чтобы он воскресать просто не пожелал. Убить политика на глазах младшей дочери, прикончить саму девчонку, благо та не опасна, даже если умеет возвращаться, потерять в бою с разъяренной матерью нескольких товарищей, рассыпавшихся пеплом от вейловского огня, достать край крыла почти забывшей об обороне полу-вейлы ментальными чарами, теми, которыми все равно, куда попадать. Да, те продержались три секунды, но эти три секунды одна из дочерей хаоса находилась в состоянии суицидальной депрессии. Успеть уложиться в эти три секунды и попасть авадой. Вот и все, осталась только старшая дочь. Да, девчонка выпендривалась на недавно прошедшем турнире, что послужило дополнительным поводом для визита, но украденного там дракона она в доме не держала, а сама против бравых авроров не сдюжит. Её дома нет, но она должна уже мчаться сюда, получив сигнал о нападении, причем одна — их друзья в французском аврорате обеспечат, чтобы те отступники, которые дружат с темными тварями, на вызов прореагировать не смогли.

А дальше было дело техники — поприветствовать девчонку замечательным видом на трупы её семьи и она сама шагнет в смерть. Даже если не шагнет, то с ней можно как с матерью.

Что ж, поприветствовали. Вот только реакцией было не самоубийство, реакцией была даже не ярость. Нет, реакцией бы жуткий крик, от которого разлетелись магический щиты. Реакцией было изумрудное сияние, пробившееся из глазниц, реакцией была мертвенная белизна кожи. Реакцией была поймавшая аваду рука.

Бывший английский аврор ещё успеет попробовать прошмыгнуть к выходу, напороться непосредственно на новорожденную баньши, обнаружить, что его щит вновь раскололся, а окровавленная рука в бронзовой перчатке вырывает его сердце. Но его убийца почти не обратила на его смерть внимания.

Флер Исабель Делакур продолжала рыдать и мир рыдал вместе с новоявленной сидхе смерти слезами из серого праха, в который обращалось все вокруг.

* * *

В тонкой границе, что отделяет упорядоченную реальность от Тир'на'Ног, красовалась дыра. Нет, сама по себе дыра не была чем-то удивительным, в конце концов, подобной дырой является любой источник магии, который обязательно есть в нормальном доме семейства волшебников или же которым является любой сидхе. А вот дыра диаметром в полтора километра, от которой поместье чуть ли не проваливалось в Тир'на'Ног целиком со всеми постройками под обеспокоенное шипение драконицы.

Собственно поместье бы вполне могло провалиться, если бы с той стороны на него не смотрели местные обитатели.

— Вмешательство Дома Кровавого Рассвета?

— Возможность. Сомнение, шанс на реки крови и праха для рожденной. Путь обретения спокойствия.

В целом же оба наблюдателя были крайне недовольны произошедшими событиями. Тот факт, что маги сумели откопать способ обрывать жизни сидхе, пусть и молодым и неопытных, был неприятен, молодежь Дети Хаоса ценили, слишком мало её было. Но удивление находчивость смертных не вызывала, взывала глупость, неужели они действительно думали, что это хорошая идея?

Нет, сидхе, конечно, относились к своим смертным потомкам от браков с маглами с некоторым умилением, но это отнюдь не означает, что их не могли наказать. И если дубоголовый волшебник наказания не переживет, печали от этого никто из сидхе Лета, сидхе Зимы и уж тем более сидхе Смерти не испытывал.

Вопрос был в том, что было хорошим наказанием. Вмешаться лично или позволить юной Бин Сидхе продолжать демонстрировать смертным почему именно это словосочетание постепенно сменило описываемый объект и превратилось в одно слово, ныне относящееся к привидению-плакальщице?

Первый вариант был быстрее и даже в чем-то милосерднее для смертных. Второй был нагляднее. Пусть девочка неудержимым вихрем праха пройдется по самонадеянным глупцам, пусть оставит мертвую полосу через крупнейшие поселения, пусть о ней напишут легенды. Страшные. И когда её жажда крови будет утолена, когда оно оглянется и увидит оставшийся после неё прах, с девочкой можно будет более-менее спокойно поговорить.

И все-таки, какая трагедия, что эти волшебники оказались такими глупыми... Неужели он правда считали, что откапывать ради политических игрищ то, что целенаправленно и крайне старательно забывали — хорошая идея, которая никогда не закончится их смертью. Что ж, политике придется узнать, что бывает, когда в неё приходит неостановимая гибель, облаченная в выглядящую обманчиво хрупкой плоть.

* * *

Тишина. Оглушительная, мертвая тишина, прерываемая лишь шелестом праха под ногами. Пустота, никого не осталось, никого. И даже дома почти нет, одни дыры в стенах...

Слезы капали на серый прах, моментально испаряясь. Маска относительной человечности, столь привычная вейлам, ещё держалась, хотя тело уже было облачено в доспех из мертвой бронзы, а в глазницах вместо глаз плескалось изумрудное сияние. Строго говоря, только что сменившая направленность силы и почти сменившая Дом сида находилась в истерике. Вот только истерика это была того типа, которая опасна для всех, кроме неё самой.

Смерть хлестала из потерявшего над собой контроль живого источника. Смерть, которую Флер сейчас не могла, да и не хотела остановить. Она брела по умирающему саду, почти не обращая внимания на происходящее. Если бы кто-то из вторженцев бы ещё жив, он бы мог взять её голыми руками. Примерно на секунду, конечно, так как рассыпался бы в прах, стоило только подойти ближе или обратить на себя внимание сиды громким звуком.

Тем не менее, что-то настолько самонадеянное, чтобы привлечь внимание сиды нашлось — раздраженное шипение, переходящее в рык, вышло не просто громким, а оглушительным. Поднявшая глаза от земли Флер неожиданно обнаружила перед собой истлевшую стену, из-за которой на неё смотрела драконица, расправившая крылья во весь размах. Валийской зеленой явно было страшно. Что ж, иногда звери бывают умнее людей. Или у них просто лучше работают инстинкты, которые буквально вопили драконице — это идет смерть. Та самая, неотразимая и неостановимая, как та, которая недавно забрала её стылую кладку.

— Искорка, — выдохнула вейла, но добилась в ответ не опознания со стороны питомицы, а ещё один раунд испуганного рыка, буквально говорящего "не подходи, Смерть!"

Флер замерла, обхватила себя руками, будто подсознательно считая, что это поможет удержать хлещущую сквозь неё в мир силу. Удержать не помогло, но немного, совсем немного помогло успокоиться. И постепенно бурлящая вокруг смерть начала утихать. Нет, она ещё спокойно текла сквозь девушку, она связывала её с Тир'на'Ног, пусть и совсем не со знакомым её аспектом, но хотя бы все вокруг перестало отмирать.

Прошло несколько минут, и драконица постепенно успокоилась. Флер уселась на более-менее ровный участок дыры в стене, предварительно стряхнув с неё прах. Как ни странно, доспех, подобный тому, который она однажды видела на до крайности разъяренной прабабушке, гнулся легко, будто был сделан не из воплощенной в виде металла магии, а из обычной ткани.

— Ох, Искорка... У меня ведь тоже никого не осталось. Отец был волшебником, сестра слишком молода, чтобы самостоятельно вернуться с Серых Пустошей. А мать... Не знаю, чем её достали, но если бы она могла, она бы вернулась. Никого больше нет. Как твоих драконят, — вздохнула сида. — И что теперь делать.

Драконица нервно выдохнула небольшой язык пламени, наложенные на здание, рядом с которым та решила повстречать хозяйку, заклинания попытались потушить огонь, но явно не справлялись. Флер машинально потянулась и пламя умерло.

— Жечь... Что ж, это вариант. Хуже от него точно не будет. Значит, буду жечь виновных...

Юная сида встала и запрыгнула на спину ошарашенной драконице.

— Полетели, Искорка.

* * *

— Интерес противостояния... — пропело пламя.

— Возможность, — согласилась стужа.

— Победа гибели, — ответил собеседник.

— Очевидность. Вопрос длительности сопротивления, — заметила стужа.

— Против Дочери Хаоса? Незначительность.

— Вопрос не срока. Хватит ли на успокоение?

Сидхе Лета задумался. Действительно, когда сражаться с ней будет некому, успокоится ли девочка? Или дочерям Дома Серебряного рассвета придется вмешиваться и успокаивать шагнувшую в Смерть родственницу.

* * *

Теоретически полет на драконе это не сама умная идея хотя бы из соображений Статуса Секретности. Дочь Себастьяна Делакура, чиновника Министерства Магии Франции должна была бы это знать. На практике же Флер было плевать. И тот факт, что она создает массивную головную боль для обливиаторов, не волновал её совершенно. Стоит отметить, что и самих обливиаторов предстоящая головная боль волновала мало, потому что у них прямо в уютно разместившемся в паре десятков миль от Парижа здании министерства агрессивно перебрасывались боевыми заклинаниями авроры.

Идея радикально устранять политических противников, пришедшая с ушедшими от английского переворота новыми коллегами была некоторыми радикалами принята на ура. Остальные молчаливо не возражали, а кое-кто из симпатизирующих даже позаботился, чтобы за следящими артефактами сидели лояльные делу света личности. В конце концов, это же так логично, посадить свежих стажеров заниматься важным, но не критическим делом под присмотром парочки наставников. Больше не нужно, ведь это не зеленые новички, а английские коллеги, у них свои следящие артефакты были, так что с французскими аналогами разберутся без труда. Что ж, нападение на поместье видного политика удалось "не заметить". А вот когда взвыли ещё более старые артефакты, возвещающие прорыв из "Земли Фей" и вообще чуть ли не локальный Армагеддон, пришествие смерти, гнев богов и вообще "всякую чертовщину", как опознался сигнал одного из предметов, заколдованных веке этак в тринадцатом, но до сих пор по уставу поддерживаемом в условно рабочем состоянии, пусть и лежащем в кладовке, с ног на голову встали все. И вот тут дежурная фраза "ничего не происходит" от англичан и парочки присматривающих за ними коллег оказалась поставлена под сомнение, после чего открытая ложь была распознана быстро.

Кто кинул первое заклинание, сказать сложно, скорее всего, не выдержали нервы у кого-то из англичан, французы ответили. Так гражданская война, столь привычная уже волшебникам Англии, пришла в соседнюю страну, а то, что должно было быть тихим устранением видного политика противоположной стороны перед критически важным голосованием, превратилось в открытый мятеж.

За пределы помещений аврората бой выбрался довольно быстро, хотя бы потому, что использовать стены как укрытие гораздо удобнее, чем столы. Ответом же на эту разумную мысль некоторых любителей действовать аккуратно стали стенобитные заклинания.

Большая часть сотрудников Министерства от такого события посреди рабочего дня начали разбегаться. Меньшая попряталась по углам. Битва ни на тех, ни на других внимания не обратила, разве что затянула в себя несколько новых участников с обеих сторон.

На то, чтобы разрастись за пределы здания, в стенах которого теперь зияло несколько дыр, битве понадобилось почти полчаса. Тем не менее, антиапарационный барьер ещё держался, заранее сломать его никто не додумался. А потому организованное отступление было невозможно ни для той, ни для другой стороны.

Поэтому битва ещё продолжалась к тому моменту, когда с небес спикировал дракон с наездницей на длинной шее.

* * *

Чудом оказалось, что Флер опознали — девушка была не самой частой гостьей в здании, да и выглядела она не самым привычным образом — изумрудное сияние в глазницах, доспех вместо мантии или платья, искаженное от ярости выражение лица. Хотя возможно опознали направление, с которого она прилетела, да драконицу — ввоз её во Францию сопровождался горой документов и встречей с доброй дюжиной чиновников сразу нескольких департаментов, так что опознать зверя могли.

Как бы то ни было, кто-то Флер опознал, сообразил воспользоваться сонорусом и заорал в сторону пикирующей драконицы.

— Делакур, виновные — там! — указал он рукой палочкой.

В ответ ему тут же прилетела бомбарда, от которой пришлось закрываться, но самое важное неизвестный работник министерства добился, траектория, по которой происходило пикирование, чуть-чуть изменилась, а его товарищи обратили внимание, что в небе что-то происходит. Поэтому когда закованная в перчатку рука опустилась к самой драконьей пасти, а клокочущее в ней пламя смешалось с чистой гибелью и рвануло вперед, сжигая стены и баррикады, возведенные мятежными аврорами и их друзьями из-за канала, пытающиеся восстановить контроль над зданием и победить мятеж авроры и чиновники успели отхлынуть в стороны.

И чистейшее уничтожение ударило по позициям светлых. Среди них оказалась достаточно догадливая личность для того, чтобы пустить встречный пал Адским пламенем, но это спасло всех от моментальной гибели, но не решило проблему. И тогда авроры ударили тем же заклинанием во все стороны, выжигая министерство заодно с антиапарационными барьерами. Некоторые погибли, зажатые между адским пламенем, адским пламенем и напоенным смертью драконьим огнем, остальные сумели апарировать прочь.

Формально руины поля боя остались за силами, организовавшимися против светлого переворота. И сейчас чиновники министерства судорожно совещались, выбирая смертника, который пойдет разговаривать с неспешно спускающейся с драконьей шеи хрупкой фигуркой, пропитывающей окружающее пространство явственно ощущающимися болью, яростью и окончательной гибелью.

Глава 20. Пепел и искры.

О том, что во Франции Статус Секретности немножко рухнул, в Хогвартсе узнали довольно быстро. О том, что там началась фактически гражданская война — тоже. Впрочем разбежвшихся на каникулы учеников это затронуло слабо. Зато учителя, на время освободившиеся от незримого гнета наличия учеников, получили тему, которую нельзя было не обсуждать.

— О чем они за Ла-Маншем только думают! Разнесенное Министерство, полет на драконе через пол страны! Я знала, что от этой Делакур хорошего ждать нельзя ещё когда она стала чемпионом, но не столь массивное нарушение Статуса же! — возмущалась декан Гриффиндора, ходя кругами по директорскому кабинету. — Это катастрофа!

Ответом ей послужил усталый взгляд директора.

— Какого Статуса, Минерва? Того, который последние полвека держится на одном Обливиэйте, удаче и соплях, спасибо фотоаппаратам? Как только у маглов получится совместить фотоаппарат с этой их попыткой повторить сквозное зеркало, как там она называется, переносной телефон, кажется, даже об удаче и соплях придется забыть. Это если сидхе все соберутся и уйдут назад, под Холмы. Но ведь они не уйдут, им стало интересно. Да, пока им чаще интересно у магов, на сокрытой от маглов части мира, но ведь и там они появляются. И остановить их никак не выйдет. Статус от их выходок не рухнул только от того, что они своим присутствием всю хрупкую машинерию маглов ломают как Хогвартс. Ну не предназначены творения маглов выживать, когда пространство танцует чечётку, а время идет вбок. С полетами вейлы на драконе то же самое. Либо она все магией зафонила так, что у маглов все их фотоаппараты поломались, либо, рухнул Статус и рухнул. Значит, держался уже только на соплях, даже обливиэйты не помогали.

— Будет хаос и война, Северус, — вздохнул женщина.

— В первую очередь будет попытка войны, — возразил директор. — Вот ты дочь священника, помнишь свое детство ещё? Смог бы твой отец поднять толпу и повести за собой на волшебников? И знал бы он, что с этой толпой делать? Да, маглы существа опасные, но вся их антимагичность массовая и только. Им нужна толпа, им нужен предводитель, который эту антимагичность сможет сконцентрировать и направить на подавление волшебства, иначе толпа только детям и опасна. Так что подобных толп на первых порах будет немного. А ещё они будут "интересными". Но знаешь, мне их участников совершенно не жаль.

— Интересными для сидхе?

— А для кого ещё? Более того, учитывая, что волшебники особо Статус Секретности нарушать не собираются, если не учитывать дурацких шуток, толпы в основном и будут сталкиваться с сидхе. С предсказуемым результатом, ибо антимагия антимагией, но подавить живой источник толпой сколь угодно большого размера задача для маглов невероятная.

— Это будет бойня...

— Да. Но каждое столкновение будет бойней, которую погибшие в ней маглы сами выбрали. Они всегда могли не идти никого линчевать и сжигать. В любом случае, пусть о вселенских вопросах у Темного Лорда голова болит, я буду сидеть тут, в Хогвартсе. По крайней мере, он не требует от меня ничего, кроме директорства и периодической варки зелий.

— Если то, что я вычитала, верно, у них мир будет под ногами расползаться гнилой соломой, Северус. И это ещё если новый Век Чудес не перетряхнет континенты. А это тоже нельзя исключать, пример Атлантиды показателен.

— Да, мир будет расползаться у них под ногами. И любые попытки волшебников использовать магию, достаточно могущественную для того, чтобы пусть временно, но заставить сидхе остановиться, будут заставлять упорядоченное маглами разрушаться ничуть не слабее, чем просто присутствие Детей Хаоса. Так что делать что-либо не очень полезно, только ещё сильнее сидхе заинтересуем.

— Но не можем же мы ничего не делать!

Ответом ей послужил удивленный взгляд.

— Это почему? Мы — учителя, Минерва. Наша зона ответственности — дети. Не взрослые волшебники. Не магические существа. Не сидхе, хотя за них, боюсь, не в ответе никто. И не маглы. Наша зона ответственности — дети. Дамблдор вот сидел на двух креслах, был директором и играл в политику. Хмури — тоже. Ничем хорошим это для обоих не закончилось. В общем, мы позаботимся о детях, а остальные сами разберутся. Нет, если ты хочешь идти спасать маглов, то вперед. Только доработай этот год и из Хогвартса уволься летом, чтобы мне не пришлось посреди года искать замену.

* * *

После того, как каникулы закончились, ученики начали возвращаться в Хогвартс. Просто потому, что хотя все бегали подобно безголовым цыплятам в результате самого массивного прорыва Статуса Секретности в истории, он же по совместительству первый, который не удалось заткнуть, образования никто не отменял. Заткнуть же дыру в Статусе не удалось так как, во-первых, французские обливиаторы были слишком заняты выживанием, а во-вторых, как выяснилось, в районе действий отметились несколько любопытных сидхе, а кадры полета девушки на драконе через пол Франции попали в газеты. Нет, имя девушки установить не удалось, даже внешность определялась маглами довольно расплывчато, зато дракона запомнили во всей красе. В совокупности со сражением в Министерстве Магии, это означало, что в первый же день после тех печальных событий, обливиэйтить пришлось бы треть населения страны. Сейчас же новости давно выбрались за пределы Франции и правительства как маглов так и волшебников разных стран судорожно пытались выработать хоть какую-то стратегию поведения.

Некоторые пытались обвинить в произошедшем Флер, но дальше разговоров пока не пошло — потому что, во-первых, все признавали, что требовать от потерявшей семью девушки адекватности сразу после трагедии — это немного чрезмерно, во-вторых, она все ещё "дышала" чистейшей смертью, щедро выплескивая её вокруг. А в-третьих, вмешались дальние родственники девушки. Представительницы Дома Серебряного Рассвета невзначай напомнили, что они, конечно, сидхе Лета, так что в целом более терпеливы к смертным, они давно обитают в упорядоченной части реальности, так что общаться с ними можно почти по-человечески и вообще они являются привычной частью мира, но они все равно сидхе. И если надо, они могут быть не только прекрасными, но и непонятными, жуткими, и очень-очень смертоносными. В конце концов, Гнев Лета, пляшущий в изящных ладонях смертельно разозленной вейлы не сильно безопаснее Пламени Небытия сидхе Смерти.

Ну и в четвертых, разбрасываться обвинениями было откровенно поздно.

* * *

Вернувшиеся в Хогвартс маглорожденные принесли с собой новости из магловского общества. Новости были довольно странными и крайне разнообразными. Единственное, что можно было сказать точно — маглы толком не понимали, что происходит. Похоже, столетия Статуса Секретности и усилия, прилагаемые к его поддержанию, заставили сохранившиеся воспоминания о времени до Статуса превратиться во всего лишь детские сказки, в которые все равно никто не верит. Во всяком случае, вопли "Волшебники!" звучали ничуть не чаще, чем "Инопланетяне!". Политики делали некоторые осторожные заявления, но им тут же возражала оппозиция. Священники вещали со ступеней храмов, но представители других конфессий тут же принимались опровергать. В любом случае, проблема росла и угасать совершенно не собиралась, причем становилось ясно, что к прежнему Статусу Секретности возврата нет — обливиэйт придется накладывать целыми странами.

Среди тех волшебников кто чуть-чуть разбирался в магловском сообществе единства по поводу того, к чему это все приведет, не было. Пессимисты предрекали чуть ли не термоядерную войну. Оптимисты возражали, что ракета — штука хрупкая и специально изготовлена так, чтобы в случае поломки взрыва не было, так что от любого заклинания рядом придет в негодность. Пара появлений любопытных сидхе на попытке провести ядерные испытания в Китае — закончились в одном случае пшиком, а в другом — раздраженной сидхе Лета, вышедшей прямо из эпицентра ядерного взрыва. Вопрос о том, была ли она там до момента подрыва или эти деятели умудрились пробить границу в Тир'на'Ног оставался открытым — бомба штука неволшебная, но хаоса от неё хватает.

Китайцы, впрочем, на сиду среагировали правильно — коммунизм коммунизмом, атеизм атеизмом, но когда кто-то у тебя на глазах выходит из эпицентра ядерного взрыва, об атеизме думаешь в последнюю очередь. Так что извинялись они очень и очень вежливо и искренне. Н удивление некоторых, они даже как-то смогли объясниться с сидой.

Ещё одним фактором нестабильности оказались те, кто в магию поверил и решил действовать на основе тех или иных обрывочных легенд. Проще всего в этом плане оказалось с разнообразными сатанистами, решившими на практике проверить существование своего мрачного покровителя — большинство наследили так, что без всякого вмешательства волшебников получили неопровержимые доказательства существования у своих стран полиции и спецназа, нередко с занесением доказательств в челюсть. Некоторые энтузиасты, впрочем, рванули к разрушенным храмам давно забытых богов. Большинство их попыток осталось без ответа — либо бога никогда не существовало, либо давно не было в живых, либо тому древнему сидхе которому они решили поклоняться, было не до того. Некоторые, впрочем, на призыв смертных ответили, в основном из любопытства. Нередко эти ответы даже были благоприятны для зовущих, если те не вели себя уж совсем по-идиотски.

В любом случае, реагировали ли сидхе благоприятно или раздражались, игнорировали или они смертных или отвечали, самые древние из них вспомнили, что там, за пределами Тир'на'Ног можно найти кое-что интересное. Да и веру смертных можно превратить в доспех для себя, в ещё один якорь, позволяющий продолжать жить. Потерять себя в изменениях уже не является сколь-нибудь значительной угрозой для тех, кому некогда поклонялись как богам, и кто сумел протянуть века, но смертные ещё и имеют тенденцию втягивать сидхе в довольно интересные события, так что за ними имеет смысл приглядывать вполглаза.

Как было несложно догадаться, каждый такой вновь заинтересовавшийся упорядоченной частью мира древний сидхе стабильности этой самой упорядоченной части мира не прибавлял, скорее наоборот.

* * *

— Слушай, Гермиона, ты среди нас в делах, касающихся сидхе разбираешься лучше всего. Я вот пытаюсь понять, что там в Китае произошло, — подсел к девушке Энтони Голдштейн. — Как сида выжила в эпицентре ядерного взрыва я ещё примерно понимаю. Я старые мифы читал, да то, что Гарри творит, неоднократно видел, так что вполне верю что сиды могут в магию, позволяющую пережить магловское оружие, которое они для уничтожения городов придумали. Но почему все так уверены, что китайцы могли пробить границу и вызвать сиду из Тир'на'Ног? Бомба же штука откровенно магловская, волшебства в ней ни на сикль, так что сколь бы большой от неё не был взрыв, что-то магическое он не сделает по определению. Так что не могли китайцы призвать сиду, никак не могли!

Девушка отложила книгу, которую читала, после чего задумалась.

— Знаешь, абсолютно точно я не скажу, мои родители стоматологи, а не физики, но если принимать во внимание то, что Гарри мимоходом при мне рассказал в начале этого года, да ещё несколько более ранних фраз, получается довольно логичная картина. Мир сам по себе — хаотичное место, где может произойти все, что угодно. Маглы борются с этим чем угодно, пытаясь обеспечить землю под ногами, небо над головой, солнце встающее на востоке, дождь из воды, а не из огня и прочие атрибуты комфорта при помощи построения картины мира и совместного поддержания её. Проще говоря, создают объяснения безопасным явлениям, распространяют эти объяснения среди других маглов и своей многочисленностью ограничивают хаос мира, заковывая его в порядок веры. Причем совершенно неважно, что это за вера, они все работают одинаково, главное, чтобы верило по-настоящему много людей. Можно верить в христианского Бога, можно Аллаха, можно в синтоистский пантеон, можно объяснять мир на основе физики и химии, цель одна и та же, механизм тоже один и тот же. И проблема в любом случае одна и та же — что бы ты не делал, кем бы ты ни был, богословом или ученым, мир большой. И в одной истории не описывается. И нарисованная той или иной религией картина мира на самом деле состоит из множества отдельных мазков. И не важно, будут ли этими мазками главы из Библии или из учебника физики, они все равно не идеально прилегают друг к другу. Образуются пропуски, лакуны, иногда даже противоречия. Провалы в формируемом порядке, дыры в хаос. И чтобы заткнуть эти пропуски, создаются отдельные легенды. Те, которые в подробностях известны лишь специалистам, настолько их много, те, которые не способны ограничить хаос, но способны придать ему направление. Заплатки на дырах в упорядоченной ткани бытия. Так рождаются чудеса, исцеляющие иконы, чудотворные мощи и прочие реликвии полузабытых подвижников, от которых правды осталось только имя, да и то не всегда.

— И при чем тут ядерный взрыв?

— Как ты думаешь, на чем именно в первый раз споткнулись магловские физики, сочиняя общую теорию всего? Нельзя обжимать хаос бесконечно и надеяться, что изведешь его полностью. Вот и они описывали, анализировали, упорядочивали, писали законы и пришли к стадии, когда то, что происходит в очередном отнюдь не повседневном аспекте рисуемой ими картины мира, понимают лишь специалисты, да и то не всегда. А этого не достаточно — вера в формируемый порядок должна быть по-настоящему массовой, чтобы он работал. Значит, если не получится упорядочить, придется поступить как предшественники и лишь направить хаос. Проще говоря, сотворить чудо. Придумать заплатку, простую, в которую можно поверить не разбираясь, которую можно добавить к канону учебника по физике. Нестабильность элементов таблицы Менделеева со слишком большими номерами, актиноиды и далее, цепная ядерная реакция, взрыв...

— Священники писали чудеса, которые исцеляют людей. Ученые написали чудо, которое уничтожает города.

— Такое вот мрачное у ученых получилось чудо. Тем не менее, каждый взрыв атомной бомбы, как, впрочем, и термоядерной это проявление чуда. Вещь в себе, направленный пробой в описываемом физикой и осознаваемом большинством маглов мире. Поэтому произойти там может все что угодно. А уж ослабление границы с Тир'на'Ног в эпицентре гарантировано. И очевидно, в этот раз китайцам повезло пробиться в место-состояние, где уже кто-то был. И эта кто-то заинтересовалась грохотом. И не важно, насколько мощным был взрыв, повредить при помощи хаоса тому, кто в этом хаосе живет, не смогут даже тысячи самых больших атомных бомб в мире. Просто потому, что Тир'на'Ног уже хаотичнее любого эпицентра ядерного взрыва. Или же сида там была до этого, а пробой был, к счастью, безрезультатным. В обоих случаях итог одинаковый — вышедшая из эпицентра взрыва сида.

— Да, думаю китайцы от такого ошалели — кто-то презрительно проигнорировал ядерный взрыв.

* * *

События во Франции утихать и не думали. Во-первых, ученики Хмури уже отступили с Британских островов и совсем не желали продолжать бегство, во-вторых, у них были сторонники среди французов, желающих бороться за возможность направить свою родину по кажущемуся им лучшим пути. У их оппонентов в теории было абсолютное оружие — сидхе Смерти, которая, несмотря на попытки её успокоить, готова была с радостью сорваться с места и отправиться в бой, стоит только ей намекнуть, где можно найти врага. Проблемы здесь было ровно две — пленных Флер не брала, да и на сопутствующий ущерб внимания не обращала. Особенно, если решала отправиться в битву не в одиночку, а верхом на Искорке. Так что обнаружив убежище бывших английских авроров, заблокировав апарацию и вызвав Флер, удирать следовало со всех ног, чтобы случайно не попасть под раздачу. И осознавать, что там все будет уничтожено и новых улик и данных для выслеживания оппонентов не будет.

Так что довольно быстро противостояние перешло в череду засад, контр засад, нападений на дома сторонников, рейдов, маскировок и интриг. В общем, ситуация медленно превращалось в то, что было в Британии два десятилетия назад.

Единственным отличием было то, что у одной из сторон была готовая вмешаться в происходящее сида, а у другой сопоставимой мощи личности не нашлось. С определенной точки зрения это был шаг вперед по сравнению с британскими событиями, так как конец войне был виден отчетливо.

С противоположной точки зрения это означало, что одна из сторон осознала более чем вероятное поражение и, не желая отступать, пыталась причинить как можно больше вреда противнику, сражаясь с яростью медленно загоняемого в угол зверя.

Глава 21. Трещины.

Весна поприветствовала северное полушарие Земли дождями и туманами. Нет, в определенных частях оного полушария все ещё шел снег, а в близкие к экватору земли зим толком и не приходила, но в остальном северное полушарие приветствовало весну, дожди, капель и туманы. В Шотландию туманы пришли, от побережья подниматься вверх не пожелали, поокутывали нижние части утесов, затопили прибрежную улицу Маллаига — ближайшего к Хогвартсу рыбацкого городка, в общем, вели себя как обычно.

Куда как интереснее туманы повели себя на прямо противоположном конце Евразии. В Японию туманы пришли, держались неделю, а когда рассеялись, соседи-корейцы не смогли найти Японию — на её месте красовался голый океан. Когда Японию не смогли найти и маглы других стран, волшебники встрепенулись и попытались связаться с японскими волшебниками. Апарация не удалась, зато портключи сработали без труда, сумев как перенести представителей Международной Конфедерации Магов на острова, так и вернуть назад. Японские волшебники отрицали, что это их работа и сами не понимали, что происходит.

Точку в разногласиях положили несколько сидхе — разом появившись на ближайших к Японии скалах южной Кореи и острова Сахалин, вскинули руки, схватились за сформировавшиеся будто из воздуха призрачные цепи, после чего принялись тянуть. Некоторое время спустя на спокойном море вновь появились туманы, из которых час напряженного перетягивания цепей показалась Япония. Сидхе вбили кристальные клинья в скалу, намертво фиксируя цепи, развеяли лишние звенья, оставив лишь небольшой хвост, после чего ушли в Тир'на'Ног, лишь бросив собравшимся волшебникам "Сохранение связи".

Впрочем, те и без того не собирались ничего делать с цепями ни с корейского и русского берегов, ни с противоположного, японского, где те же цепи, как сообщили японцы и представители Конфедерации, тянула ещё одна группа сидхе, некоторые из которых внешне подозрительно походили на мифологические фигуры синтоизма. Теоретически, конечно, они могли обработать Обливиэйтом собравшихся маглов, но Статус уже все равно рухнул, да и многокилометровые призрачные цепи, приковавшие исчезнувшие было острова к континенту и Сахалину, спрятать было нереально все равно.

Миру оставалось только пытаться понять, что именно произошло.

* * *

— Отторжение, — коротко бросил равенкловцам единственный сидхе, до которого они могли оперативно добраться с расспросами.

Увы, этот короткий ответ только вызвал новую череду вопросов, пока в итоге Гарри не сжалился и не начал пояснять подробнее.

— Упорядоченная реальность такова потому, что её держат маглы. Все пять с лишним миллиардов их держат реальность. Но не везде и всюду все маглы держат её одинаково. Можно сказать, что каждая отдельная группа маглов держит реальность ближе к дому и существенно слабее влияет на места обитания других маглов. Тем не менее, это влияние есть — осознание соседей если можно так выразиться, скрепляет стабилизированные разными группами куски мира воедино. Да, скрепление не идеально, да, случаются швы, да, есть откровенные дыры там, где обитают волшебники и магические существа, но в целом лоскутное одеяло под названием Земля выглядит достаточно цельным и гладким. Но что будет с лоскутом, если поднимется буря, а лоскут откровенно говоря не любит протягивать нити к другим лоскутам?

— У Японии довольно сложные исторические отношения с соседями, встречается откровенная ксенофобия, а уж о травмах, нанесенных поражением во Второй Мировой можно рассказывать долго, — пояснила Абигейл Хьюит.

— Вот их лоскут и оторвался, — кивнул третьекурснице сидхе. — Как некогда Шамбала, Аркона и ещё пара мест. Пришлось ловить, пока острова не поглотило Тир'на'Ног и прикреплять назад цепями.

* * *

Трещины расчерчивали континенты. Иногда маленькие и незаметные, иногда способные расколоть страну пополам или оторвать её от соседа. Иногда они опирались на те или иные географические ориентиры, иногда казались полностью случайными. Иногда трещины перерубали коммуникации, иногда была возможность проехать на поезде по железной дороге, окутанной клубящимся туманом и попасть на ту сторону. Но горе тому машинисту, который решил в этом тумане остановиться и тому пассажиру, который решил при такой остановке выйти покурить.

Попытки борьбы с трещинами были, иногда даже успешные. Например, в Европейский СМИ тиражировался случай, когда монахи устроили крестный ход, собрали несколько тысяч людей из нескольких ближайших к монастырю поселений и сумели не просто пройти наполненную туманом трещину насквозь, но и пробить в ней стабильный проход.

Естественно, после таких новостей в туман отправились ещё экспедиции, как священников, так и пытающихся что-то понять ученых. Большинство не вернулось. В одном случае поседевшую поголовно, полубезумную и изрядно поредевшую экспедицию вытащил наткнувшийся на них сидхе.

Постепенно удалось установить некоторые правил феномена. Во-первых, раскол постепенно нарастает. Во-вторых, трещины образуются там, где по каким-то причинам, не важно, религиозным, идеологическим, политическим, перестали ощущать единство с соседями. В Европе особо ярко трещины проявились в Югославии, настолько, что было уже затруднительно утверждать, что те семь частей, на которые это бывшее государство разделилось, вообще являются соседними — преодолеть провалы между ними никому, кроме сидхе, не удалось. А самую масштабную трещину вообще заткнул собой один из Домов Лета, превратив пролом, из которого могло вылезти непонятно что в относительно спокойную, но отнюдь не стабильную часть Тир'на'Ног, вылезшую в упорядоченную реальность. Все ещё опасно, все ещё нестабильно, но хотя бы не верная смерть.

Была лишь одна проблема — никто не мог гарантировать, что Дом и принесенное им спокойствие здесь надолго, а не исчезнет в один прекрасный день, оставив непроходимый провал, в котором можно лишь сгинуть. К сожалению, Югославия была далеко не единственным местом с высокой концентрацией трещин.

Ну и в третьих, преодолеть трещину и упорядочить путь свозь неё можно лишь если по обе стороны трещины осталось что-то общее в ощущении миропорядка. И проложить этот самый путь могут лишь, если так можно выразиться, представители этого миропорядка. Когда этот факт стал более-менее понятен, один историк даже заявил на телевидении, что, похоже, не просто так католическая церковь в средние века не переводила Библию с латыни на местные языки, регулярно созывала людей на молитву и очень не любила еретиков. Его осмеивали нередко. Менее прав он от этого не становился.

* * *

Меж тем события во Франции продолжались. Стратегия "найдя проблему, брось в неё сидой" продолжала использоваться одной из сторон, пусть и не очень активно, но тут они сумели-таки найти опорный пункт бывших английских авроров. Найти, и заблокировать в окрестностях апарацию. В общем, бросить в проблему сидой получилось с размахом. Два десятка тренированных волшебников в буквально пропитанном заклинании здании, превратившемся в весьма надежное укрепление? Не имеет особой силы, когда вокруг идущей по направлению к зданию сиды умирает даже воздух. Заклинания? Большинство из них умирало на подлете, меньшинство до сиды добиралось и даже действовало какие-то мгновения, вот только результат проявиться просто не успевал. Физические барьеры? Когда зачарованные стены рассыпаются серым пеплом, никакое трансфигурированное препятствие или даже обычный шкаф, которым пытались перегородить дверной проем, не поможет.

Сида просто шла, а сторонники света умирали перед ней. Собственно, это было то, зачем её сюда позвали — проламывать оборону, сметая противников как предназначенный для пробития крепостных ворот таран сметает забор. В этой битве не было ничего благородного, в этой битве не было ничего героического, в этой битве не было ничего справедливого, это даже битвой нельзя было назвать. Сида просто шла.

И когда посреди покрытого прахом пепелища она огляделась, не находя больше целей, после чего пожала плечами, развернулась и молча ушла, французы начали разбирать руины. Возможно, здесь уцелело что-то, что поможет выйти на следующее укрытие светлых. И даже если не найдется, по крайней мере, это победа. Пусть даже от неё и той, кто её принес с такой видимой легкостью, мурашки бегут по коже, а интуиция вопит благим матом "спасайтесь глупцы, смерть рядом".

Подвалы уцелели, даже небольшую лабораторию зельевара в них удалось обнаружить почти не пострадавшей. В лаборатории же удалось обнаружить ингредиенты, в которых сейчас разбирались зельевары, пытающиеся определить, что именно и в каких количествах варили. Хотя наличие среди найденных ингредиентов значительного количества толченого рога взрывопотама вызывало некоторые совсем не радостные подозрения.

* * *

Стоило ожидать, что найдя способ проложить путь через трещину, люди попытаются найти способ их закрыть. Планируемая попытка закрытия одной из трещин священниками католической церкви освещалась в СМИ довольно громко. Результат у этой попытки был, к сожалению, отрицательным. Трещина в конце концов не просто так образовалась, а причину оного образования быстро не устранить. В общем, трещина некоторых местах поддалась, позволила процессиям, предназначенным для закрытия, войти, после чего назад они не вернулись. Трещина, на некоторое время ужавшаяся, вскоре выросла до прежних размеров.

Рим от таких новостей замер и новую попытку заткнуть трещину решил пока не предпринимать.

Единственным положительным моментом было то, что появление новых трещин замедлилось. Нет, небольшие ещё периодически возникали, но самые крупные конфликты уже породили свои расчерчивающие континенты провалы в Тир'на'Ног, так что новых крупных трещин временно не ожидалось. Проблема была в том, что старые никуда не делись, и даже если некоторые из них и заткнули по той или иной причине Дома сидхе, таких было немного, да и сами территории домов стабильностью и проходимостью для маглов не отличались.

Тем не менее, находились люди, которые шли в Дома, а то и в трещины в одиночестве. Шли и возвращались. Постепенно даже люди начали замечать, что стальной нож или топор в подобной экспедиции на порядок эффективнее огнестрельного оружия, которое ещё может не выстрелить, то и вообще взорваться в руках, оказавшись в зоне, где в привычном миропорядке оказалась дыра. Некоторые даже начали шутить, что в мир возвращаются рыцари из старых легенд.

Правительства разных государств в ответ напрягли слабые, но вполне существующие связи с магическим миром — висящие в темных углах двигающиеся портреты, телефонные будки, в которых нужно набрать строго определенный номер, обитающих в заблокированных комнатах призраков, смутно видимых даже маглам, семьи маглорожденных на худой конец.

Волшебники, во всяком случае, некоторые из них, даже откликнулись. Проблема была в том, что и они в Тир'на'Ног и трещинах в реальности разбирались не так, чтобы хорошо. Но на них по крайней мере обращали внимание сидхе, правда добиться чего-то от Детей Хаоса не всегда выходило и у волшебников. Иногда сидхе удавалось позвать, иногда они выслушивали волшебников, иногда помогали и прокладывали путь. Иногда, иногда, иногда...

Постепенно начинала складываться своеобразная профессия переговорщиков с сидхе, в основном осваиваемая волшебниками и магическими существами, иногда — сумевшими чем-то заинтересовать выходцев из Тир'на'Ног маглами. Формального названия у неё пока не было, зато быстро вынырнуло из глубины веков неформальное, точно такое же, которое было на заре цивилизации, когда мир вокруг был юным и непознанным. И этим названием было "жрец".

* * *

Попытки перекрыть трещину при помощи оружия со стороны, раз уж в самом провале в реальности ничего толком не действует, были, пожалуй, самыми забавными. Использовать тактическое ядерное оружие, к счастью, не стали — хватило данных о том, что сидхе его просто игнорируют, так что если причина это они, то толку будет немного, да и не хотелось территорию загаживать. Поэтому попытки обстрела велись крупнокалиберной артиллерией — рисковать танками и самолетами не стали. Результат был интересным — снаряды и ракеты на "территорию" трещины влетали. И не взрывались. То ли отказывали взрыватели, то ли сама взрывчатка, но по сути это армия стреляла болванками. Что ж, решил кто-то умный, если снаряд все равно будет болванкой, то на болванках и надо проверять и выкатил из ближайшего музея древнюю мортиру. К чести сотрудников музея, из неё даже получилось выстрелить и каменное ядро улетело в трещину, где и грохнулось на землю, особого результата на саму трещину не произведя.

Военные почесали головы и сели думать. Позвали волшебника. Тот подумал, подумал, позвал коллегу, тот вырезал несколько рун на следующем каменном ядре, сказал, что ничего не гарантирует, но ему самому интересно, что получится. Рунное ядро затолкали в мортиру, выстрелили.

Ядро пролетело некоторое расстояние и грохнулось на землю. Результат был — на неожиданный "подарочек" вылезла посмотреть любопытная сида из молодых, все свои немногочисленные века проведшая в Тир'на'Ног и обитателей упорядоченной реальности практически не видевшая.

В результате волшебникам пришлось спешно превращаться в переговорщиков, а военные, матерясь, начали прикидывать, как они будут вывозить ставшие гробами на колесах и гусеницах транспортные средства, а также что делать рациями, тонкая электроника которых, не защищенная живой, осознающей себя плотью, частично трансмутировала в непонятно что, свои электромагнитные свойства не сохранившее. Проще говоря, все рации, телефоны и даже видеокамеры любопытных журналистов от присутствия сиды превратились в совершенно не рабочие кирпичи.

Следующую попытку осуществили уже в другом месте и через неделю. На других транспортных средствах, так как привести предыдущие в рабочее состояние пока не получилось. И это всего лишь была любопытная и дружелюбная сида. Одна.

Результата у этой второй попытки тоже сколь-нибудь заметного не было — снаряды исправно влетали в трещину. Сколько-нибудь высокотехнологичные вели себя как простые болванки, простые болванки вели себя так, как от них ожидалось, трещина никак не реагировала. Единственным положительным моментом было то, что этот раз сидхе не заинтересовались, так что транспортные средства уцелели. В общем, стало ясно, что силой оружия эту проблему не решить.

* * *

— Силовое решение трещины... — задумчиво сказал Гарри. — Трещину так не заткнуть, но почистить.

— Почистить?

— Трещины это именно что трещины, провалы в нарисованной маглами картине мира. Да, они, можно сказать, ведут в Тир'на'Ног, насколько так можно сказать, учитывая, что с определенной точки зрения знакомый нам мир это просто большой упорядоченный остров в бесконечной изменчивости Тир'на'Ног. Проблема в том, что в Тир'на'Ног есть всякое.

— Фоморы, как в крепости? — предположила Абигейл.

— Вот они как раз вряд ли. Им из провалов вылезти не дают. Конечно, это Тир'на'Ног и возможно все, но скорее речь идет о фейри, — пояснил сидхе смерти.

— Образуется трещина в Пределы Лета, хлынет оттуда изменчивая стая, привлеченная едой и относительной безопасностью, танки сжуют вместе со снарядами и засевшими внутри людьми. Не танк, а консервная банка получится, — подробнее описала ситуацию Гермиона. — Или наоборот, откроется трещина в Пределы Зимы, вылезет оттуда одиночный хищник. Из тех, которые материальны лишь отчасти и расстрел из пулемета просто проигнорирует.

— И как их останавливать? Нам, волшебникам постоянно вмешиваться?

— Либо верой, но это сейчас не очень актуально, да и кроваво. Либо подвигом. Заковать рыцаря в сплошной доспех, дать в руки волшебный меч, окутать легендой и отправить совершать подвиг. Как рыцари Круглого Стола здесь, в Британии, как богатыри славян, герои греков, батыры тюрков и так далее.

Глава 22. Уроборос.

Адаптация происходила тяжело. Вернее, она вообще не происходила, вместо неё было медленное сползание. Города ещё держались, там была высокая плотность населения, пусть даже противоречия между различными религиями и идеологиями и сказывались, но вот менее заселенные сельские местности все чаще и чаще сталкивались с тем, что удобрения могли иметь самые непредсказуемые свойства, а какой-нибудь двигатель трактора мог в любой момент превратиться в тыкву. В прямом смысле. Некоторые атомные электростанции вообще пришлось заглушить, потому что они превратились в готовую случиться катастрофу — потому что ядерная реакция оказалась достаточно хаотичной для того, чтобы работать, но вот механизмы контроля и остановки слишком зависимыми от стабильной реальности для того, чтобы быть надежными вне мест с высокой плотностью магловского населения, то есть крупных городов. В центре города же никому не приходило в голову строить реактор по вполне понятным причинам.

Гидроэлектростанции и основанные на сжигании углеводородов пока работали, но с надежной передачей выработанного электричества местами возникали перебои, а высоковольтные линии окружить защитным куполом населения и его мировосприятия было крайне затруднительно.

Поэтому технологический уровень проседал неравномерно, а некоторые государства начинали скатываться в полноценный экономический кризис, причем, чем выше был уровень индустриализации, тем жестче кризис. С добычей ресурсов было все пока нормально, с транспортировкой ресурсов в обход трещин уже сложнее, но все ещё возможно, но вот любое энергоемкое производство начало медленно накрываться медным тазом, даже если оно располагалось в самом центре крупного города и могло рассчитывать на почти бесперебойную работу всех станков.

— Это они ещё "эффект шедевра" не ощутили, — прокомментировала Гермиона, отложив в сторону Ежедневный Пророк. — Но уже тот факт, что в Пророке пишут о маглах, весьма и весьма интересен. Представить такое ещё пару лет назад было невозможно.

— Эффект шедевра? — поинтересовался Энтони Голдштейн.

— Не самая известная вещь, — ответил ему Маркус Тёрнер. — В общем, когда ты что-то делаешь руками, ты вкладываешь в это свою магию, как в зельеварении. Или там при изготовлении волшебных палочек. Так вот, маглов это тоже касается, только они вкладывают не магию, а её отрицание. То есть предмет, сделанный руками, будет более стойким к хаотическим изменениям мира, чем произведенный конвейерным методом. Кажется, это раньше и называли "вложить душу в свое творение". Абсолютной защиты, разумеется, не дает, но некоторые вещи, сделанные настоящими мастерами, говорят, сидхе могли даже в Тир'на'Ног унести, продержать там некоторое время, а потом вернуть в цельном состоянии, хотя магии в тех вещах было ни на кнат.

— С современным конвейерным производством можно считать все магловские вещи предельно хрупкими, так?

— Скажем так, была причина того, что в первом полноценном конвейере, арсенале в Венеции, возникшем в начале двенадцатого века, производили что-то настолько масштабное, как корабли, но никто не пытался производить что-то меньшее и массовое тем же методом до Форда восемь веков спустя, — заметила Гермиона. — Вообще, вся магловская инфраструктура создавалась в благословенные века, когда они не сталкивались с магией вообще. Благословенные века закончились, инфраструктура заканчивается с ними.

* * *

Что именно засбоило в каминной сети, так что решившая во время визита в Хогсмид быстро заскочить за чем-то в Косую аллею, Сара Фоссет вышла оттуда не в Лондоне, а на границе между Северной Ирландией и собственно Ирландией, никто так и не понял. Тем не менее, собравшиеся там волшебники Министерства девушку, попавшую даже в Пророк после той прогулки по Тир'на'Ног, опознали. И кто-то тут же решил привлечь её к делу, так как собрались они из-за появившейся трещины, а она, пусть и не окончила ещё Хогвартс, но по Пределам Зимы, а именно туда вела ирландская трещина, гуляла на целый один раз больше, чем все присутствующие.

В общем, событие за событием, идея за идеей, компромисс за компромиссом, и Сара сама не заметила, как её включили в отправляющийся в трещину отряд, причем все думали, что тащить с собой школьницу — отличная идея. Задумались о том, что это неправильно, они только после того, как экспедиция уже ушла.

Вернулась Сара на следующий день, мокрая насквозь, таща за собой коматозного спутника и прокладывая путь для остальной экспедиции, но с мечтательной улыбкой и припухшими губами. На заданные вопросы не ответила, направившись прямо к камину, а оттуда через Хогсмид в Хогвартс.

На попытку подруг расспросить её, пойма у ворот, Сара тоже позитивно реагировать не пожелала, отделавшись парой малозначимых фраз и смылась к себе, оставив любопытных подруг гадать, что там было.

— Свидание, — прокомментировала Гермиона. — Сиды они думают не как мы, волшебники. И их пути странны. Даже я, общавшаяся с Гарри довольно долго, не всегда понимаю его логику. Так что для сиды пригласить Сару на свидание, попросту позаботившись, чтобы каминная сеть выкинула её там, где выкинула, вполне нормальное решение, пусть и кажется нам диким. Особенно учитывая, что сида — Зимняя. Прокладывать путь сквозь буран, заставляя расступаться снежинки, естественно для неё. Вот только для нас такой путь будет выглядеть нелогично. Вот и получилась легенда вместо посещения кафе мадам Паддифут.

— То есть, Сару так пригласили на свидание в Тир'на'Ног? Да визит туда это же не свидание, это подвиг!

— Подвиг, — кивнула Гермиона. — Но если строить что-то серьезное, то Сара явно должна доказать, что её хотя бы можно без пригляда домой привести. С родителями там познакомить, на ночь оставить и так далее. И что Сара подобный визит переживет. Ну да, для смертной волшебницы это деяние из тех, о которых создают легенды и пишут сказания. А вот для сиды — повседневные мелочи жизни.

— Достойный сказаний подвиг как мелочи жизни, — вздохнула Лиза Турпин. — Знаешь, я ещё больше радуюсь, что не отправилась на той лодке вместе с вами. Потому что без подобных мелочей в своей жизни я проживу, причем явно дольше, чем с ними.

— Кто знает, кто знает. Может это Сара тебя переживет, причем на столетия. В конце концов, время во владениях сидов идет странно.

* * *

Консультация по выбору профессии, состоявшаяся после весенних каникул, прошла мимо Гарри. Не в последнюю очередь потому, что декан Равенкло понимал, что помогать сидхе выбирать профессию волшебников это бесполезная затея. Все равно для живого источника магии, который формирует реальность вокруг себя разнообразные специализации и разделения труда значения не имеют. А в отдельных случаях, как например, с тем ярко оранжевым буклетом, озаглавленным "Хотите попытать счастья в отделе связи с маглами", речь вообще шла о профессиях, на которых внимание сидхе лучше не акцентировать — а вдруг заинтересуется. И что потом делать с таким энтузиастом, вокруг которого магловская техника дохнет как в трещине? Предлагать ему стать, скажем, ликвидатором проклятий, работающим на Гринготтс? О да, сидхе даже сквозь самую зачарованную древними египтянами пирамиду пройдет, даже не заметив сопротивления, оказавшись же внизу, в самой нестабильной области, вежливо поприветствует сородичей. Чары, чудовища, осыпающиеся тоннели, все ему нипочем. Вот только надоест такое сидхе быстро и в какой-то момент он может просто за эту самую едва живую границу в Тир'на'Ног уйти, оставив других разрушителей проклятий выбираться из смертельной ловушки, через которую он их провел, самостоятельно. Или просить его обучать троллей-охранников. Он, конечно, обучит, только во что превратятся несчастные тролли в результате подобной дрессировки?

В общем, торжественное объявление "Консультация по выбору профессии: в течение первой недели летнего семестра всем пятикурсникам надлежит пройти краткое собеседование с деканом своего факультета на предмет выбора будущей профессии. Дата и время собеседования для каждого ученика указаны ниже" красовалась списком учеников, в котором был все, с кем было о чем говорить Филеусу Флитвику, то есть все пятикурсники, кроме Гарри.

* * *

Окрестности замка сияли на солнце, как чисто вымытые; безоблачное небо улыбалось своему собственному отражению в искрящейся глади озера; по шёлковым зелёным лужайкам изредка пробегала рябь от лёгкого ветерка. Наступил июнь, но для пятикурсников это означало одно: экзамены наконец придвинулись к ним вплотную.

Им больше не задавали ничего на дом; все уроки были посвящены повторению вопросов, которые, по мнению преподавателей, почти наверняка должны были встретиться им на экзаменах. В атмосфере лихорадочной сосредоточенной подготовки отступили на задний план мысли буквально обо всем, кроме экзаменов.

Тем временем торговля из-под полы различными средствами, способствующими повышению концентрации, живости ума и внимательности, которая и раньше процветала среди пяти— и семикурсников, достигла своего апогея. Шестикурсник Эдди Кармайкл начал даже приторговывать бутылью эликсира Баруффио для интеллектуального роста — он предложил её гриффиндорцам. Он уверял, что в прошлом году получил на СОВ "превосходно" по девяти предметам лишь благодаря эликсиру, и готов был расстаться с целой пинтой по смехотворной цене в двенадцать галеонов. Увы, кто-то из старост Гриффиндора не только услышал об этом, но и решил действовать, конфисковав бутыль и выкинув её. Впрочем, в отличие от Гарольда Дингла, который пытался выдать помет докси за порошок из когтя дракона, предлагаемый Кармайклом эликсир хотя бы был безопасен. Впрочем, он был довольно дешев, так что Эдди не сильно сокрушался, что авантюра не удалась.

Мнение факультета по этому поводу разделилось — некоторые сокрушались, что это уже слишком, а вот остальные восхитились идеей эликсира, от которого у гриффиндорцев якобы вырастают мозги, с одновременным использованием данной идеи в качестве проверки на то, у кого эти мозги уже есть.

На следующем уроке заклинаний они получили расписание экзаменов и ознакомились с правилами их проведения.

— Как понятно из расписания, — сказал декан, когда ученики переписали с доски даты и время всех экзаменов, — период сдачи СОВ — две недели. Утренние часы отведены под письменные работы, послеобеденные — под практическую часть. Практический экзамен по астрономии, разумеется, будет проходить ночью. Далее, я должен сообщить, что на ваши экзаменационные принадлежности будут наложены исключительно жёсткие Антиобманные заклятия. То есть, использование напоминалок, а также самоотвечающих перьев, накладных манжет-шпаргалок и самоправящихся чернил запрещено, равно как и связных пергаментов и сквозных зеркал. К сожалению, практически ежегодно в школе находится, как минимум, один ученик, считающий, что ему по силам обвести Волшебную экзаменационную комиссию вокруг пальца. Надеюсь, вы не настолько наивны, чтобы попробовать сделать подобную глупость. Впрочем, мистер Поттер, в вашем арсенале наверняка найдется что-то, к чему комиссия не готова. Поэтому попрошу все-таки сдавать экзамены честно и тем более не подсказывать другим.

* * *

Во время ужина перед первым экзаменом в Хогвартс прибыли экзаменаторы — группа очень древних на вид волшебников и волшебниц. Встречать их спустился сам директор. Результатом стал довольно громкий — мадам Марчбэнкс явно была глуховатой — разговор о том, как быстро меняются директора, казалось бы ещё совсем недавно был Дамблдор, у которого оная Марчбэнкс когда-то принимала экзамен, и вот уже сменился ещё один директор после него.

Наутро за завтраком все ученики разделились на две группы — одни судорожно пытались что-то повторить в последнюю минуту, пусть и толку от этого было немного, вторые уныло ковырялись в тарелках.

Когда завтрак кончился, пяти— и семикурсники остались слоняться в вестибюле, а прочие ученики разошлись по аудиториям. Затем, в половине десятого, оставшихся начали класс за классом приглашать обратно в преобразовавшийся Большой зал: четыре факультетских стола убрали, заменив их множеством парт, обращённых к концу Зала, где находился стол для преподавателей. За ним стояла профессор МакГонагалл. Когда все расселись по местам и успокоились, она сказала: "Итак, начали" — и перевернула огромные песочные часы. Рядом с ними были разложены и расставлены запасные перья, баночки с чернилами и свитки пергамента.

Сидхе взял свой билет, прочитал вопрос — описать формулу движения палочки, позволяющие заставить её светиться, после чего вздохнул и начал описывать Люмус.

* * *

Пятикурсники пообедали вместе со всеми остальными (на время обеда факультетские столы вернули в Большой зал), а потом перешли в небольшую комнатку рядом с Большим залом, откуда их должны были пригласить на устный экзамен. Вскоре их начали вызывать маленькими группами в алфавитном порядке; те, кто дожидался своей очереди, вполголоса бормотали заклинания и отрабатывали движения палочкой, время от времени нечаянно угощая соседей тычком в глаз или в спину.

Прозвучало имя Гермионы. Трепеща, она покинула комнату вместе с Энтони Голдстейном, Грегори Гойлом и Дафной Гринграсс. Ещё через десять минут профессор Флитвик выкликнул:

— Паркинсон, Пэнси! Патил, Падма! Патил, Парвати! Поттер, Гарри!

Сидхе вошел в дверь, спокойно опираясь на посох.

— Профессор Тофти свободен, Поттер, — проскрипел Флитвик, стоящий сразу за дверью. Он показал Гарри на маленький столик в дальнем углу, за которым сидел, наверное, самый древний и самый лысый из всех экзаменаторов. Неподалёку от него Гарри увидел профессора Марчбэнкс — она принимала экзамен у Драко Малфоя.

— Так, значит, вы и есть Поттер? — спросил профессор Тофти. Он сверился с ведомостью и поглядел на приближающегося к нему Гарри поверх пенсне. — Тот самый знаменитый Поттер?

Сидхе просто кивнул. Профессор Тофти ободряюще улыбнулся ему в ответ.

— Моя знаменитость изрядно искажена и преувеличена.

— Ну хорошо, — сказал он дребезжащим старческим голоском, — не надо нервничать. А теперь будьте так добры, возьмите эту подставку для яйца и заставьте её перекувырнуться несколько раз.

Сидхе слегка пошевелил посохом и сила, достаточная для того, чтобы заставить стол взлететь и пробить собой потолок, подняла в воздух подставку для яйца.

— Или нужна была прохрустова модификация с расслоением? — поинтересовался он у экзменатора.

— Нет-нет, стандартной достаточно.

Затем была крыса, которую нужно было сделать оранжевой, и ряд других задач. Наконец, экзамен закончился и Гарри покинул помещение. За его спиной профессор Тофти все ещё пытался вернуть крысе нормальный цвет.

* * *

Вечером отдыхать было некогда, нужно было готовиться к трансфигурации. И если с теоретической частью пришлось всерьез повозиться, то с практической Гарри даже пытаться не стал действительно трансфигурировать. Вместо этого стол, на котором лежали предметы, которые требовалось превращать, сами предметы, пространство вокруг и вообще все за исключением самого экзаменатора, на этот раз Марчбэнкс было просто пропитано магией. Пять лет назад прошло то время, когда он мог это контролируемо делать только чуть ли не вплотную, сейчас живой источник магии просто напитал свое окружение силой и просто заставлял реальность повиноваться. Формулы превращений, слова, движения палочкой, зачем все это, если мир тек как вода, игуана, которую требовалось заставить исчезнуть, испарилась от одной мысли, стол превратился в комод, потом в каменный алтарь, свеча стала стеклянным бокалом и так далее. Формально это, конечно, была не трансфигурация, но если не видно разницы, результатом является все то же "Превосходно".

Гербология, ЗОТИ и руны прошли без происшествий, равно как и зельеварение, на котором нужно было описать оборотное — тривиальная задача поле того, как приходилось сначала исправлять косяки гриффиндорцев, а потом варить собственное зелье для той шутки с людьми-зверями со второго курса. Экзамен по Уходу оказался достаточно занятным — если с выявлением нарла среди ежей и кормежки лукотурса происшествий не возникло, то с абстрактной задачей выбрать среди продуктов те, которые не навредят больному единорогу, возникла заминка — один за другим Гарри забраковал все имеющиеся варианты без исключения. На резонный вопрос экзаменатора, что что-то же безопасно, сидхе посмотрел на него, как на полного идиота, после чего, не говоря ни слова, поднялся на ноги и шагнул в Серые Пустоши. Вернулся он через десять минут, пешком из леса, ведя за собой единорога.

— А теперь покажи мне, как ты это единорогу в пасть запихивать будешь. И при этом под рог не попадешь. Потому что съедобное тут, конечно, есть, вот только эту мерзость даже здоровый единорог будет есть только с полной голодухи. Я в населенном единорогами лесу рос, я их диету хорошо знаю.

Экзамен превратился в долгий спор. К сожалению для экзаменатора, Гарри оказался прав — от всего предложенного зверь однозначно отказался.

* * *

Экзамен по астрономии был разбит на две части, теоретическую и практическую, как и остальные, вот только отстояли эти две части на двенадцать часов — настолько большой период, что между ними успело примоститься прорицание. Впрочем самого Гарри это не затронуло и он прекрасно отдохнул в промежутке.

В одиннадцать, поднявшись на верхушку Астрономической башни, они убедились, что ночь для наблюдений над звёздами выдалась идеальная — тихая и безоблачная. Окрестности замка купались в серебристом лунном свете, воздух был прохладный, бодрящий. Они настроили телескопы и по команде профессора Марчбэнкс принялись заполнять пустые карты, которые им роздали.

Профессора Марчбэнкс и Тофти ходили среди них, наблюдая за тем, как они определяют точные координаты планет и звёзд, видимых в телескоп. Тишину изредка нарушали только шелест карт, случайный скрип телескопа, поправляемого на опоре, да царапанье по пергаменту многочисленных перьев. Прошло полчаса, потом час, и маленькие квадратики отражённого золотого света на земле внизу стали исчезать один за другим — это гасли окна в замке. Наконец сидхе надоела монотонная работа по переносу звездного неба на пергамент. Мироздание встало на дыбы, звездная дымка затопила площадку башни, ночное небо дрогнуло и легло на пергамент, подчиняясь воле сидхе. Через секунду, впрочем, все прервалось и надо вернулось на место. Вот только оттиск его остался на пергаменте.

— Так быстрее, — заметил сидхе.

— Строго говоря, колдовать мы не запрещали, — задумчиво сказала Марчбэнкс. — И это не шпаргалка и не зачарованное перо. Эх, я конечно не настолько стара, чтобы помнить твоих сородичей, дитя с сиянием вместо глаз, но я ещё не настолько стара, чтобы впасть в маразм и забыть об их существовании. Но запрещать существу, которое колдует как дышит, решать проблему с помощью магии, глупо... Ладно, будем читать это правомочные действиями. Это ведь то же самое, что та солнечная система, с которой невыразимцы все водятся? Только перенесенная на пергамент? Живое отражение реальности?

— Подтверждение, — коротко ответил сидхе.

— Что ж, мы проверим, но думаю, мы все и так знаем, какая оценка будет за подобный зачарованный предмет вместо обычной карты неба.

* * *

Заключительный экзамен по Истории магии был назначен на послеобеденное время и вызывал нервозность у большинства учеников, все-таки не было никакой уверенности, что столь излюбленные Биннсом гоблинские восстания составят сколь-нибудь значительную часть экзаменационных вопросов. Гермиона, впрочем, устроилась у камина со стопкой конспектов высотой в три фута и все повторяла. А вот Гарри этим решил не заморачиваться, да и вообще, история, которая творилась сейчас, была важнее и интереснее подавляющего большинства событий былого — рухнувший Статус Секретности, трещины и ходящие по упорядоченному миру сидхе, куда до этого скучным заметкам о большинстве событий былых эпох. А те из событий, которые были реально интересными, почти всегда были слишком давно, чтобы о них сохранилось многое.

Впрочем, это не помешало ему пойти на экзамен с легким сердцем. И отвечать на вопросы о вещах вроде формирования Международной конфедерации и том, почему именно Лихтенштейн в неё вступать не смог — разногласия между их представителем на то собрании и первым избранным председателем Боннакордом по тролльему вопросу. Гоблинским восстаниям в экзамене тоже нашлось место, равно как и одному нарушению Статуса Секретности в связи с охотой на вампиров в восемнадцатом веке.

Но всему когда-нибудь приходит конец, так что сначала кончились вопросы, а потом и отведенное на последний экзамен время. Так что школьникам только и оставалось, что идти по гостиным, в последние несколько дней отсыпаться, идти на прощальный пир, и садиться на Хогвартс-экспресс, благо письма с результатами экзаменов будут только в июле.

А жизнь, жизнь продолжалась.

Эпилог. Солнцестояние.

В этот чудесный летний день, когда на небе было ни облачка, Стоунхендж все так же давил. В нормальных условиях он предпочел бы в круг менгиров не соваться, особенно сегодня, в день летнего солнцестояния. К сожалению, сегодня точно был не нормальный день, да и в круг он уже совался ежедневно в течение нескольких недель, по кусочку, линия за линией подготавливая нужный ритуал.

Вообще-то, лезть сегодня в круг Темному Лорду отчаянно не хотелось, хотя бы потому что, малейшая ошибка не только сорвет задуманное, но и развеет его так, что он потом воскрешаться годами будет, как тогда, после первой и пока единственной смерти, и это невзирая на все приготовления и готовых помочь сторонников. Потому что Стоунхендж это все-таки Стоунхендж. Вот только и не лезть он не мог — следующая возможность будет только через год, так как род Слизерин все-таки ближе к Пределам Лета, так что пробовать провести ритуал на зимнее солнцестояние он просто не рискнет. Да и ничего не делать даже полгода опасно — это тот, чья учеба в Хогвартсе пришлась в том числе на злополучный 1940 год никогда не забывал, как магловские бомбы в конце августа обрушились на окраины магловского же Лондона. Тогда он выжил, дотянул до первого сентября, уехал в Хогвартс, но навсегда запомнил, что к маглам можно относиться как угодно, нельзя лишь забывать, что у них достаточно мозгов, чтобы создать оружие, по смертоносности мало уступающее вещам вроде дыхания нунды, и достаточно агрессивности, чтобы его применить. И навсегда запомнил, как близко он оказался по краю гибели — ведь он уехал в Хогвартс всего за шесть дней до того, как эпизодические бомбардировки стали массовым явлением. А бомбам, бомбам было все равно на магические щиты, которые мог выставить подросток, окончивший только второй курс. Это сейчас в шестьдесят девять лет он, пожалуй мог выйти под бомбежку и идти, не обращая на неё внимание — собственные заклинания надежно хранили бы великого мага.

Вот только ещё великий маг осознавал, что не все столь же защищены и бессмертны, как он и не хотел править руинами. А значит, на случай агрессии следовало принять меры. Да, сейчас маглы больше заняты трещинами и волшебники им нужны как советники, но достаточно же одного высокопоставленного фанатика, который решит, что изживет проблему, уничтожив "логова зла" и хорошо, если уничтожать он будет не ядерным оружием. Значит, владения волшебников следовало вывести из даже теоретической досягаемости маглов, но при этом нельзя допустить, чтобы они оторвались, как Аркона. К тому же, если все случится как он думает, это должно на некоторое время отвлечь сидхе и тем самым замедлить магловский коллапс, уменьшив риск резких действий.

Темный лорд ещё раз приготовления и шагнул в круг камней. И спустя несколько часов, в миг когда закатывающееся солнце коснулось горизонта, земли Британии прочертили бритвенно-тонкие, но полноценные искусственные трещины, делая владения волшебников немного не здесь. И лишь тонкая нить железнодорожных путей соединяла Хогсмид с магловской частью Британии.

* * *

Мертвое тело бывшего английского аврора рухнуло на каменный пол тоннеля и тут же начало рассыпаться прахом под воздействием магии сиды. Флер огляделась, но больше не находила никого. Последняя битва закончилась, где-то наверху ещё опознавали тела, и может даже вязали пленных, хотя вряд ли, живых она не оставляла. Убежище заблокировали авроры, попытку уйти по подземному ходу она только что сорвала, просто умертвив камень на десятки метров вглубь и свалившись прямо сквозь серый прах на головы пытающимся сбежать. Все, конец, это последний, никого живого в переходе не чувствовалось, на сегодняшнем собрании должны были быть все уцелевшие, все два с небольшим десятка их. Сколько усилий стоило это подтвердить! Но если информаторы и пророки ошиблись, если кого-то и пропустили, это одиночки, которых поймают. Заговора беглецов с островов, который забрал жизни её семьи, больше не существовало. Больше не было виновных, которых нужно было жечь.

Свершившая свою месть сида села на камни. И впервые с того проклятого дня по щекам её покатились сияющие слезинки, воплощаясь из чистой магии и опадая на прах. Сегодня она вновь могла позволить себе скорбеть.