Красноармеец 3. Фронтовик. (Черновик)

— У меня за спиной, в километре, видишь посадку?

— Да, товарищ лейтенант.

— Там немцы, авианаблюдатели, наводят на наших. Их нужно уничтожить. Расположились от берёзы со сломанной верхушкой в двадцати двух метрах справа. Засёк шестерых, один у рации. Антенна блестит, если присмотреться, видно. Твоя задача одним выстрелом уничтожить их.

Так как я не отключал шлемофон, остальной экипаж нас слышал.

— Не думаю, что смогу с холодного ствола, товарищ лейтенант, — представил тот мне вполне обоснованные сомнения.

— Да? Хм, согласен с тобой. Освободи место наводчика, я сам отработаю по ним.

— Есть, — козырнул тот, и нырнул обратно в люк.

Я перебрался на место наводчика, а тот на моё, и дальше стал активно крутить штурвалом, поворачивая башню на правый борт. Сзади ещё обоз подходил. Что плохо, наводчики его видели и похоже сообщили своим. Это было последнее что те сделали, снаряд в стволе, поставлен на удар, так что наведя куда нужно, я скомандовал:

— Выстрел!

Бойцы знали, что это значит, обучил, открыли рты, один и уши зажал. Сам тоже открыл рот, чтобы не оглушило, и грохнуло. Да так что чуть не потерялся. Да уж, гаубица в башне танка, это сильно. Есть накрытие, золотой выстрел, если выжившие и есть, то в таком состоянии, что проживут недолго, там воронка, раскидало всех на запчасти. Обоз остановился, но видя, что танк медленно возвращая башню в походное положение продолжил движение, тоже последовал за нами. Хотя Мишустина я отпустил, бежал им навстречу. Велел ему добежать до обозников и сообщить старшему, что уничтожена авиаразведка противника. И они перед смертью, а мы их уничтожили, успели сообщить об обозе. Скоро налёт будет, надо прятаться. Сами мы танк тоже под деревья загнали, и двигатель смолк. Обозники серьёзно восприняли предупреждение, и активно скрывались. Навстречу ещё автотранспортная колонна шла, тоже стали спешно укрытия искать, поняли, что мы делали. И немцы появились, через двадцать минут, шестёрка "Лаптёжников". Но укрылись мы хорошо, те поискали, нашли кого-то в стороне, и их накрыли. Судя по дымам, горела техника. Как немцы улетели, мы стали готовится продолжить движение. У обозников было пятеро верховых, кавалеристы, с саблями и карабинами, интендант послал их к посадке. Это ещё когда мы укрытия искали и маскировали, тот же танк экипаж ветками срубленными укрывал, так вот, кавалеристы налёт пережидали у посадки, потом вернулись, доложились старшему обозу, тот как раз у танка был:

— Ну у вас и пушка? — с восхищением сказал старший кавалерист, с сержантскими треугольниками в петлицах. — Там от немцев мало что осталось. Мы шестерых насчитали, выживших нет, собрали часть оружия и обломки рации. Хорошие накрытие.

Трофеи те сдали в обоз, они оказывается в стороне лагерь с вещмешками нашли, что себе не оставили, сдали, а мы двинули дальше. Километров пять проехали, как я снова скомандовал по внутренней связи:

— Экипаж, к бою! Сейчас появятся два наших грузовика, "ЗИС-пять", это диверсанты. Приказываю уничтожить. Использовать пулемёты. Орудие не трогать. Как скомандую остановится, сразу открыть по ним огонь. Задача ясна?

— Да.

— Да, — подтвердили стрелок-радист и наводчик, это у них пулемёты вперёд направлены.

Думаю, из двух стволов мы положим противника. Их там не так и много, два десятка на обе машины. Я так и сидел на башне, обернувшись к кавалеристам, те отстав метров на двести во главе обоза двигались, и знаками показал опасность. А мы оговорили знаками. Есть поднять правую руку и согнуть в локте под прямым углом, это знак опасности. Обоз тут же стал покидать дорогу, а кавалеристы ускорились, направляясь к нам. Тут я и скомандовал:

— Мехвод, стой!

Оба грузовика уже было видно, выехали из-за поворота, тут холм их ранее скрывал, так что как танк замер, забили оба пулемёта, а я, спустившись в люк, выглядывая из-за крышки, наблюдал и корректировал. Обе машины съехали с дороги, водители убиты, их покидали диверсанты в нашей форме, но пулемёты не давали им шансов, местность открытая, негде им было укрыться. Тут и кавалеристы подскакали, и используя танк как укрытие, тоже стали вести огонь по диверсантам, не покидая сёдел. Похоже им было достаточно и того, что мы их бьём, чтобы понять, что это не свои.

— Диверсанты, — пояснил я сержанту. — Мы прикроем.

Тот кивнул, он и его люди спешились, и по обочинам, двое с одной стороны, трое с другой, стали сближаться с разбитыми машинами. Наводчик иногда постреливал, поднимая пылевые фонтанчики у машин, не давая выжившим поднять голову. А выжившие были, аж шестеро, хотя четверо были ранены. Два так серьёзно. Пока бойцы вязали врагов, я приказал своим танкистам:

— Экипаж, из машины, оправиться, снарядить потраченные диски. Мишустин старший.

— Есть.

После этого отключив шнур, покинул машину, и спрыгнув с кормы на пыльную землю, кинул руку к виску, и доложился интенданту, что как раз подходил.

— Товарищ техник-интендант, уничтожена группа диверсантов в нашей военной форме. Десять минут назад они под видом патруля захватили два наших грузовика, убив шофёров. Я это видел, высоко на башне сижу, часть дороги рассмотрел, как и случившееся. Принял решение уничтожить диверсантов при встрече, что было выполнено без потерь.

— Почему не доложили?

— А зачем? Рядовая ситуация, решил её своими силами.

Тут к нам подошёл сержант-кавалерист, зло сплюнув в пыль, сказал:

— Им в Белосток нужно было, подорвать что-то. Что они не знают, а старший их убит. Там взрывчатки шашками килограмм двести в вещмешках.

Мишустин, что крутился рядом, тоже слушая, вот и убежал к своим, сообщить что всё же диверсантов побили, нет ошибки.

— Некогда ими заниматься, — поморщился интендант. — Диверсантов расстрелять. Трофеи собрать. Продолжить движение.

Вот так мы и покатили дальше. Мишустин выглядывал в люк, видел, как пристрелили диверсантов, всех добили, приказ кавалеристы выполнили без нареканий, собрали всё, на одну из повозок сложили, и мы двинули дальше. Понятно захват машины я видел "Глазом", но рассказанная история сошла. Также "Глаз" показал, как к нам летят ещё штурмовики. Это где-то через час после встречи с диверсантами. Я тут же показал руками опасность с неба, командуя мехводу загонять танк под ближайшее дерево. В этот раз немцы нас видели, штурмовка была, но потери не большие, успели повозки в разные стороны метнутся, а гоняться за каждой, те всё же не стали. И танк мой видели, два "лаптёжнкиа" сделали за ход. Я командовал мехводу, вперёд и назад, пара снарядов по броне прозвенела, но остальное мимо, мы просто уходили от атаки, или тормозя, сдавали назад. Это был немалый опыт мехвода. Он кстати здорово устал, в управлении не было гидро или электроусилителей, и нужна немалая физическая сила, чтобы управлять танком. Как был собран обоз и определились с потерями, я велел наводчику моему сменить механика-водителя. Пусть тот отдохнёт. Да и Мишустину получить опыт управления такой бронемашиной тоже стоит. Тот поначалу дёргал, но потом освоился и управлял уже уверенно. Проехали километров десять, и я велел остановится, встать на обочине, тут как раз тень от нескольких ив была. Двигатель заглушили, и я велел экипажу.

— Экипажу отдыхать. Заряжающим, взять все ёмкости для воды, и пополнить их. Слева от дороги, в ста метрах, за кустарником, речка. Воды набрать. Пятнадцать минут у нас есть, пока обоз не нагнал.

Вот так бойцы стали выполнять приказ, мимо пролетело несколько грузовиков поднимая высокие столбы пыли, да танк весь запылён, на корме чуть не наносы. Меня больше волнует, что двигатель греется, пусть мы ему и даём остыть. Мы с мехводом стали осматривать и обслуживать машину, потом принесли воды бойцы, оба, судя по мокрой форме ещё и искупались прямо в ней. Тут и обоз подошёл. Правда, пришлось постоять, возницы бегали к речке и пополняли запас воды, лошадей поили.

— Время есть, — осмотревшись, сказал я. — Мишустин, за старшего остаёшься. Товарищ мехвод, за мной.

— Есть.

— Есть, — отозвались оба, и младший сержант Крапивин поторопился нагнать меня, идущего широким шагом в сторону деревьев и кустарника, это с другой стороны дороги. Речка слева, а мы вправо ушли.

По пути я показал тому на две колеи.

— Никак танк прошёл, — удивился тот.

— Да, "тридцатьчетвёрка". Следов движения назад не вижу. Глянем что там за кустарником.

На самом деле "Глаз" давно мне всё показал. Танк сполз в овраг, люки открыты, и никого рядом. Следов буксировки не видно. А цел или нет, увидим, когда осмотрим, что я и собирался сделать. Мы по колеям вышли к краю оврага, и скатились вниз, крутой склон, обратно танку тут точно не подняться. Внизу собрав вал земли, куда врезался носом, и стоял вполне свежий танк "Т-34", с пушкой "Ф-34". Мы стали осматривать боевую машину.

— Боекомплект полный, — сказал Крапивин, до пояса нырнув в башенный люк.

— Механик-водитель видимо сильно травмировался, тут всё в крови. Экипажа нет, — сказал я, заглянув в открытый люк мехвода. — Похоже с двадцать второго тут брошен, может двадцать третьего. Или забыли, или не на ходу.

Скорее всего был налёт, мехвод ничего не видя нёсся прочь от дороги и влетел в овраг. Или сам вылез, или вынесли, танк с тех пор здесь. Может экипаж погиб потом, мы там видели братскую могилу недалеко от стоянки "КВ". Я решил проверить что с бронемашиной, забрался на место мехвода, масса не выключена, как и ожидалось батареи разряжены в ноль, вот так долго подсасывал, пока соляркой не запахло, и попробовал запустить воздухом, благо баллоны как раз полными были. Почти сразу заработал стартер, вселяя надежду, а за ним рыкнув, взревел и сам дизель, выкинув немало чёрного дыма, с несгоревшей соляркой, из труб глушителей. Оставив того тарахтеть на малом ходу, я выбрался наполовину из люка, и осмотрелся. По ходовой и коробке пока не знаю, но с двигателем нареканий нет, тут он не пострадал. А то я опасался, что слетел со станины. Дальше Крапивин встал перед танком, и стал показывать руками что делать. Да пусть делает, я "Глазом" всё вижу. Сдав назад, корма задралась на склоне, уже хорошо, коробка и ходовая целые, и с разворотом подмяв вал левой гусеницей, я выехал на дно оврага, где и остановился. Подобрав Крапивина, он эту машину не знал, я опасался, что запорет что-то, тот в башенном люке сидел и через переговорное устройство мной командовал. Рация не работала, явно лампы побиты, сама машина радиофицирована, а вот внутренне переговорное устройство, вполне. Нас ждали, до оврага метров триста было, слышали запуск и рёв движка, так что найдя нормальный покатый склон, на скорости я поднялся на верх, и подкатил к колонне, встав за кормой "КВ".

— Мишустин, принимай аппарат, теперь это твоя машина. Экипаж найдёшь сам, я тебе никого не дам. Сам за рычаги этой малышки пока сядешь. В баках половина объёма солярки, боеукладка полная.

Тот быстро забрал вещи из "КВ", перенеся в свою машину, по виду тот вполне доволен был, свой танк под командованием, это свой танк. Обоз всего полчаса стоял, ну и дальше. Я с Мишустиным ехал, километров пять, учил его всем хитростям управления этой машины, вполне освоил, танкист опытный, на лету схватывал. Дальше перебрался в свой тяж, и покатили вперёд. А в принципе всё, отмахали за день семьдесят километров, и вышли к тылам кавалерийской дивизии. Причём, на перекрёстке нас остановили, тут пост, и целый полковник-танкист. Тот взял, надавил чином на интенданта, забирая оба наши танка, да ещё ограбил обоз, на снаряды для "сорокапяток", углядев характерные ящики в повозках. Интендант возмущался, своего комдива вызвал, посыльного отправил, одного из кавалеристов, но полковник, он из Седьмой танковой был, начальник штаба, настаивал на своём. Свару прекратили генералы, трое, вышли к нам. Тут оказываться рядом штаб генерал-лейтенанта Болдина, что и командовал группировкой войск, наступающих на Сувалки. Экипаж моей машины был построен у "КВ", Мишустин стоял по стойке смирно у своей "тридцатьчетвёрки" в одиночестве.

Болдин быстро навёл порядок, велел поделится с танкистами, у них со снарядами совсем уж швах, и направился к моим танкам.

— Кто такие?

— Лейтенант Иванов, товарищ генерал-лейтенант, Четвертая танковая дивизия, пострадал в железнодорожной катастрофе. Травма головы, потерял память. Выписали из госпиталя сегодня. В дивизии оформили сразу, как в госпиталь попал, чтобы дезертиром не назначили. Сегодня утром принял под командование "КВ", по приказу старшего батальонного комиссара Лунёва. Охранять обоз кавалерийской дивизии. За время следования были трижды атакованы авиацией, потери небольшие за счёт раннего обнаружения самолётов противника. За время пути экипаж моего танка уничтожил шесть немцев, авианаблюдателей, что наводили авиацию на наши транспортные колонны. Лично уничтожил их фугасом башенного орудия. Потом два грузовика с двадцатью диверсантами в нашей форме, уничижены встречным пулемётным огнём танка "КВ", и вот нашли брошенный танк. Я передал его под командование старшего сержанта Мишустина, что у меня был наводчиком. Обоз доведён до цели назначения благополучно. Доложил, лейтенант Иванов.

— Из училища?

— Да, товарищ генерал. Казанское танковое.

То, что я не скрывал потерю памяти, думаю объяснять не надо почему? Надеялся, что меня сменят и куда в тыл отправят. Вон обоз неплохо довёл, другие буду водить. Как танкист я им был непонятен, но видимо на мои слова не обратили внимания. Ладно, повоюем.

— Ясно. Что с машинами?

— Обслужить требуется. Солярки примерно шестьдесят процентов, боеукладки полные. Требуется пополнить личным составом.

— Неплохо. Поступаете в распоряжение своего комкора, генерала Хацкилевича.

— Есть, — козырнул я.

Комкор тут же выступил вперёд, опросил меня ещё раз, как будто не стоял ранее тут, и не слышал. Сам генерал расстроен был, я уточнил в чем дело. Оказалось, тылы так разбиты, что приход нашего обоза удивил всех. Мало обеспечения, авиация немцев зверствуют на дорогах, а она тут на Сувалки одна.

— У меня есть некоторые личные запасы, — подумав, сказал я. — Спёр на складах, где "КВ" пополняли всем необходимым, обозники помогли доставить.

— Короче, что есть? — сразу заинтересовался генерал.

— Немного фугасов к моему орудию, около сотни снарядов к танкам "три-четыре", в основном осколочные. Топливо, две тонны солярки, и около пяти обычного бензина.

— Мелочь, но хоть это. Я и такому рад буду. Где это всё?

— Могу сходить и узнать где выгрузили.

— Бегом. А я пока займусь экипажами, подберу людей.

Я отбежал, нашёл низину, свидетелей нет, и достал что нужно. Эти пять тонн бензина, это уже мои личные запасы, из другого мира, тут они нужны, жалеть не стоит. Некоторые танки на них ходят, броневики. Остальные или на авиационном танковом, или на солярке. Бегом вернулся, и Хацкилевич направил со мной интенданта с бойцами, он всё и принял. Даже два грузовика смог найти, куда грузилось часть. Экипаж нашли. Мишустина вернули мне, а "тридцатьчетвёрку" принял капитан, его экипаж как раз на таком и воевал, потеряли в бою. Топливо и снаряды закончились и расстреляли беспомощных. Те через нижних люк выбрались и смогли так спастись. Редкий случай, повезло. Нас покормили горячим, с кухни, это хорошо, а то весь день на сухпае, каша была, и вкусная, а дальше перекинули к месту будущей атаки. Тут сам Хацкелевич командовал. Я видел, как танки пополнялись топливом и снарядами. Машины знакомые, это то, что я передал. Кроме фугасов, их мне отложили, танк с таким орудием в корпусе всего один был, и он мой. "Глаз" уже всё показал, вот я покинув боевую машину, и добежал до группы командиров, что что-то обсуждали у карты. Испросив разрешения обратится, получил его и сказал Хацкелевичу: