Красноармеец 3. Фронтовик. (Черновик)

Название: Фронтовик.

Серия: Красноармеец. Часть 3.

Аннотация: Герман Одинцов снова на войне, по вине магов. В планах дожить до конца войны, и жить жизнью обычного ветерана-фронтовика. А как это получится, мы увидим, тем более от магов ему достался немалый сюрприз.

* * *

Сказать, что я был в состоянии душевного раздрая, значит ничего не сказать. Да уж, стать оборотнем, пусть и искусственным, надо мной явно эксперименты ставили, это что-то с чем-то. Хм, значит я уже превращался в волка? А одеяло то в собачьей шерсти, не собачья она, а волчья. Видимо магу не требовалось чтобы я был в сознании, перекидываться заставлял, и как закончил эксперименты, избавился от меня. Закинул в другой мир. Да уж, ситуация. Минут десять я сидел и рассматривал своё отражение. Потом аккуратно шагая, сложно контролировать каждую лапу, надо будет почаще оборачиваться, отошёл от берега на травку и перекинулся в человека. Это оказалось несложно, и без каких-либо болевых ощущений как в плохих фильмах. Да и фаза Луны на это тоже не влияла. Я не превращаюсь в страхолюдину, обычный волк, разумный, хотя и чуть крупноватый. Может не оборотень, а просто умение перекидываться в зверя? И знаете, на магов я по этому поводу не злюсь, крутая фишка. А мне нравится. Надо будет освоить это умение, а пока я проверил как бойцы, сходив к лагерю, порядок, там спят, их и пушкой не поднимешь. Дальше вернулся, постирал форму, исподнее и портянки. Вернулся к лагерю, развесив всё сушится на ветвях, а одних трусах был из комплекта гражданской одежды, и поев, стал заниматься делами. Часов пять есть, потом меня сменит кто из бойцов. Тоже посплю. А с наступлением темноты двинем дальше. Пока такие планы. Нужно выйти к своим.

Вообще, что у меня за планы на эту жизнь? Думаю, буду честно воевать. Страх погибнуть давно прошёл, мне уже привычно под пулями ходить, жаль магической защиты нет, но ничего,терпимо. После войны я думал где устроится, но с тем что узнал, думаю какая глухая деревня, в тайге где можно побегать в образе волка, мне больше подойдёт. Вон, в Сыктывкар вернусь, хотя бывал там только в глюках. Пока ещё подумаю. Кто его знает доживу я до конца войны или нет? С другой стороны, наличие хранилища гарантирует мне при перерождении сохранение старой памяти. Насчёт обортничества не уверен. Какое тут воздействие, на тело или душу? Не разбираюсь. Получу новый опыт перерождения, узнаю. Хотя умирать не хочется, я в этом теле, в котором столько всего пережил, желаю до старости дожить. Очень желаю. Ладно, это дела будущего, как я буду воевать и жить, будет видно. Насчёт где мне лучше быть, намёк дал, то что знаю два языка, может в переводчики дёрнут? Хотя особо я на это не рассчитываю. А пока форма сохнет, я решил делом заняться. Лопаткой нарубил дёрн полукругом, снял его, очаг готов. Натаскал сухостой, рубил подальше, иногда просто ломая, тут две берёзы удобно, между ними вставляешь, всем весом наваливаешься, и ломаешь. Вот так собрал дров, сделал рогатины. Сходил и помыл котелок. Он у меня на десять литров. Я пока две недели отлёживался с раной, изрядно его опустошил, остатки слил в тарелки. Вернулся с полным котелком и чайником. Крупы промыл. Котелок пока подвесил, подготовил всё к готовке, но не стал, чуть позже займусь, до подъёма бойцов. Его я назначил на пять дня. Пусть отдохнут, заслужили.

Пять часов прошло, я поднял одного из бойцов, дал ему сбегать к озеру, ополоснуться, чтобы проснуться. Дальше поставил на пост, дал свои часы, и сообщил сколько тот стоит. И кого поднять следующим. Также передать этому следующему, когда меня поднимать, дальше сам лёг, лежанку из шинели и плащ-палатки сделал, последняя в качестве навеса, и спать. Молодцы, боец, что был в охранении, поднял вовремя, за час до побудки, я вполне выспался. Отправил того отдыхать, сам посторожу, и развёл костёр. Первым делом замесил тесто для лепёшек, ну и начал варить кашу. В чайнике воду вскипятил, заварки внутрь и кусок сахара, пусть растворяется. Кашу сдобрил двумя банками немецкого консервированного фарша. Он готовый, только разогреть. Каша готовилась, а я пёк лепёшки. По одной на бойца, двадцать штук и испёк на сковороде. Нормальные получились, даже время осталось, да и тесто, ещё на шестнадцать штук хватило. Некоторые бойцы просыпались от запаха, но большинство спали, умотала их ночь. Тех кто проснулся отправлял к озеру, купаться и стираться. Потом подъём, и остальных следом. Сержанты там командовали. Когда вернулись, завтрак был готов. Каша на мясе, очень даже неплохо. Только наяривали, стук ложек по котелкам стоял. Причём, приготовлено было на сорок человек, а у меня даже двадцати не было, со мной семнадцать. Полные расчёты по восемь бойцов, и я, вот и весь взвод. Поэтому остатки каши пойдут на обед, в качестве второго. А может и на вечер. Я опустошил котелок, убрав кашу в таз, и отправил одного бойца отмыть котёл в озере. Тот отлично справился. Когда форма высохла, мы собрались, снова вьюки на плечи, разобранные детали миномётов, вещи и оружие, и двинули дальше. За два часа до заката. Пока по лесу идём, сократим частично расстояние.

Честно говоря, думал кто придёт на запах готовившейся каши, довольно вкусно пахло, но ветра не было, видимо не привлекло внимание, и это, наверное, хорошо. Ладно бы наши, а если немцы? То-то и оно. Мы километра два, наверное, прошли, когда я приказал колонне остановится. Вообще двигаться по дороге, и идти по лесу, это две большие разницы. В лесу приходится брать то влево, то вправо, обходя непроходимые места, что удлиняет путь. А тут у меня нога провалилась. Земля копанная, и хорошо замаскирована дёрном. Вот так пока бойцы скидывали груз, я присел и поднял пласт дёрна.

— Не могила, похоже что-то спрятали.

Это я сказал подошедшему сержанту Юрченко, командиру второго расчёта. Командиром первого был сержант Якубов. Оба сержанты, как и я, но они командиры расчётов, а я взводный. Юрченко из старослужащих, двадцать шесть лет, сверхсрочник, а Якубов молодой сержант, из училища, на год младше меня. Я решил глянуть что тут закопали. По виду земли, дня три назад, не больше. Да и дёрн чуть подсох, уже пятном выделялся, хотя его явно полили водой. Три бойца споро работая лопатками начали углублять яму. Конечно сапогами примяли, но копалось легко. Полметра и вот лопатки о железо застучали, дальше аккуратно разгребали землю. Тут шинель, сняли её, и Юрченко, присвистнул:

— Станковые пулемёты "Максим". Раз, два... четыре единицы.

Это действительно было так, из раскопа достали четыре пехотных станка, четыре ствола, и четыре щитка. А также вязанки пулемётных лент. Это всё что было спрятано под землёй. Лент было двадцать две. Жестяных коробов не имелось.

— Значит так, пулемёты берём с собой, ленты зарядить, патроны выдам. Далеко мы с таким грузом не уйдём, будем искать транспорт. Желательно телегу или повозку. Пока же оружие привести в порядок, почистить, снарядить ленты. Два пулемёта ввести в строй, назначить бойцов в расчёты. Старшим пулемётной команды назначаю сержанта Якубова. Первое орудие временно принять ефрейтору Славину. Якубов, командуйте.

— Есть, — козырнул тот, и начал отдавать приказы.

Славин тоже козырнул, он в расчёте наводчиком был. Конечно стоило бы Юрченко передать командование пулемётами, но он в сержанты вырос за счёт опыта и службы, то есть, чисто миномётчик. А Якубов заканчивал сержантское училище, пулемётно-миномётное. Он знал эти машинки. Пока я отбегал, а вернулся с цинком патронов, Якубов оба расчёта ограбил на бойцов, кто знал эти пулемёты, и создал два расчёта по три бойца. Оружие приводилось в порядок, цинк вскрыли и снарядили пять лет. Хоть что-то есть. Вот так и получается, что полчаса как стемнело, когда мы двинули дальше. Полтора часа по лесу шли, тяжело, даже я нёс пять пулемётных лент, но ничего, шли. До этого только миномёты переносили, те бойцы что ранее боезапас несли, помогали, менялись. А сейчас все загружены. Уверен мысленно меня матерят, но приказ выполняют. Так и вышли к лесной дороге, и дальше двинули по ней. Командовал колонной Юрченко, а я отбегал вперёд, проводил разведку. Мало ли засада? Ничего, пока порядок. Деревня уже километров через пять встретилась, как раз на опушке этого леса. Дальше открытые поля. Я на дерево забирался, вроде на горизонте ещё один лес, но это не точно. Бинокль тоже слабо помогал. А в деревне немцы, вот это точно. И самое главное, несмотря на довольно большое количество техники, многое стояло в поле, там часовые бродили, моё внимание привлёк конь, техника тоже неплохо, но ночью при выходе из окружения желательно иметь что по тише. Лошади с телегами вполне в тему. Только почему один конь всего?

Взвод я вывел в стороне от деревни, и мы по полю вышли к дороге, что пересекала это поле. На километр отошли. Оставив взвод под командным Юрченко, выдал консервы, каши, лепёшек, велел принять пищу, был обед, пусть и сухпаем. Разжигать костёр нельзя было, а сам бегом к деревне. Часовых старался не трогать, ночное зрение здорово помогало. А так выяснил откуда конь, надежда на телегу не оправдалась. Это с кухни, полевой армейской немецкой кухни. Той, что с большими колёсами стояла. Я осмотрел её, недалеко часовой, замечу, если красть буду, придётся снимать его, глупо имея шанс увести кухню, не воспользоваться этим. К сожалению, телег в деревне не было от слова совсем. Пришлось снимать часового, запрягать коня, я умел, за столько жизней всему научишься, и повёл кухню к своим бойцам. Хорошо смазанные ступицы не скрипели, так что удалось сделать это тихо. С немца я снял карабин "Маузера", амуницию, да и документы забрал. Соединившись со взводом, описав что добыл, в котлах свежая вода была, видимо для завтрака приготовили, так что назначил ездового из бойцов, часть вещей на кухню загрузили, но не перегружая, и вот так двинули дальше. Причём поспешая. Немцы, узнав о краже могут быть сильно злыми. Ракеты начали взлетать, даже вроде стреляли, когда мы километров на пять ушли. Ничего, так и двигались. А так на горизонте действительно лес был и за ночь я надеялся дойти и укрыться в нём. Так и шли. Видели брошенное армейское имущество, машины, некоторые ранее горели, гарью несло от них. В основном наше всё, хотя один раз встретили расстрелянную бронеколонну немцев, где было три танка, несколько бронемашин, пять грузовиков. Кто-то неплохо подловил немцев. Кто-кого непонятно, да и не смотрели особо. Иногда ветерок доносил смрад разложения, но мы не отвлекались. С двумя передышками по пятнадцать минут, так и шли дальше. В одном месте попалось две брошенных армейских повозки, судя по обрезанным постромкам, ездовые сбежали верхом. Причём, на вид те в порядке. Их проверили и разгрузили, явно сапёрам принадлежали. На одну миномёты, на другую пулемёты, по четыре бойца впряглись, ещё по трое толкали, и дальше двинули. Скорость заметно повысилась, легче стало.

Думаете это всё? Я видел, как по полям люди идут, сторожась, думаю кто-то из наших, что вырвались из окружения, но главное, рассмотрел коней. Спали в поле, и думаю брошенные. Надеюсь из армейских. Бойцы дальше телеги толкали, у кухни свой конь, Юрченко всеми командовал, два пулемёта готовы к бою, снять с повозки и приготовить к бою секундное дело, а я побежал за лошадьми. У одного приметил чуть сползшее седо, верховой. С него и начал. Подкрался, и схватил за поводья. Тот аж на дабы встал от неожиданности, но я удержал, успокоил его. Дальше поправил седло, застегнул нормально, вскочил на коня, и объехал остальных. Тут низина и болотце, вот они и паслись, и воду пили. Пять коней нашёл, один серьёзно ранен, пусть отлежится, но четырёх прибрал. Правда, чуть позже один оказался хромой. Привёл всех. Двое бойцов из деревенских знают что к чему, начали запрягать, сшивать постромки, Якубов моим фонариком подсвечивал, осмотрели коня, того хромого. Ранен в копыто, пуля попала. Лечить надо. Его к задку привязали, в результате одну повозку два коня буксируют, другую один. Так и двинули, уже налегке, бойцы расправили плечи и шагали куда веселее. И это ещё не всё. Да, до леса добрались, и довольно глубоко ушли в него, но пока шли у дороги я осматривал брошенную военную технику, всё что видел. Даже два брошенных танка видел, редкий "Т-28", я с него "ДТ" снял и убрал в личное хранилище, с десятком снаряжённых дисков, и "БТ-5". Последний горел, но не весь, корма закопчённая. Так вот, в разбитых машинах, в повозках, чего только не находил. На мои теперь повозки ушли пять цинков с патронами, два ящика с гранатами "РГД-33", ящик с винтовками "СВТ", десять штук внутри, четыре карабина "Мосина", пехотный "ДП", но главное, точно такой же миномёт как в моём взводе. В разбитой "полуторке" нашёл, там же восемь ящиков с минами. А грузить уже некуда, итак с перегрузом. Ничего, ещё одну повозку сыскал. Пришлось одного коня распрягать, и уже в третью повозку запрягать, больше не осматривал, и так прилично набрал, но, да есть но, приметил стоявшую на треноге пулемётную зенитную установку счетверённых пулемётов. Сбегал, от неё сгоревшим порохом несёт, но в порядке.

Вот теперь точно всё. Миномёт, тот найденный, к двум другим, туда же мины, а на третью повозку зенитку. Вещь в хозяйстве всегда пригодится, как и кухня. Дальше углубились в лес и шли по нему. Чуть не вляпались. Там мост был деревянный и взвод немцев засаде, усиленные танком, наша "тридцатьчетвёрка". Спасло ночное зрение. Пришлось уходить вглубь леса и выходить к берегу реки, на котором тот мост стоял, но ниже по течению на километр. Я надеялся, что мы уже у своих, но надежды не оправдались. Всё же километров сорок точно отмахали от места, где прошли передовую, но тут ещё зона оккупации была, пусть не длинная, однако нет, ещё немцы. Уже светать начало, бойцы разделись, и встав цепочкой, там глубина по шею в самом глубоком месте, начали передавать груз с повозок на другую сторону, личные вещи и оружие. Лошади сами повозки протащили, и уже на другом берегу, мы стали готовится к днёвке. Я воды вскипятил, чтобы чая хотя бы попить, лошадей распрягли, помыли в реке и пастись стреножили. В котлах кухни не готовили, я занят, разведку вёл, на ходу не могу, другие не умели. Повар нужен. А так на костре в котле и чайнике воды вскипятили и вот попили чаю с бутербродами. Хоть так, сытыми бойцы ложились. Убедившись, что те уснули, я разделся, ещё раз окунулся, и выбравшись, отряхнулся уже в виде волка, ох давно хотел начать учиться ходить и бегать, часа два потратил, не простое дело, но ведь шло, уже увереннее двигаюсь. Правда, бегать пока не получалось, ходил контролируя каждое движение. Ничего, с опытом и бег придёт. Вот так я покружил вокруг лагеря, дальше оделся, и пробежался уже в человеческом виде, по тем запахам, что учуял с более хорошим обонянием. Вообще внутренняя суть волка мне не мешала и дискомфорта не приносила, я сразу принял это как частицу себя. Да, мне нравилась пока эта особенность. А так пока бегал, унюхал других людей.

Один запах, это от немцев, что у моста, оттуда и кровью несло с порохом, те раза три открывали огонь, на них наши натыкались, что додумались идти днём и по дороге. Да на них на всех засады, у таких мостов, бродов и в удобных местах. Немцы уже неплохо освоились и знали что делать. Потом была группа из шести бойцов при командире, капитан-танкист, возможно из нашего корпуса. Большая часть спали, один боец что-то готовил на костре. На его дым я и вышел. Нет, точно не наш вариант. Мне вообще соединяться с кем-то не хочется. Возьмут под командование и хана. Пока в окружении, постараюсь избегать подобного. А вот третий запах, куда интереснее. Девушки были, пять десятков, в форме курсантов военного училища связи. При них один командир, тоже женщина, старший лейтенант. Интересно, откуда те и что тут делают? Из всех, кто был в лагере, вооружены только семеро, остальные с пустыми ремнями. Одна из девушек клевала носом, но стояла на посту. Заигрывать, подкрадываясь и пленя её, не стал, просто вышел, чтобы та меня видела, рядом дерево, шаг в сторону, и я в укрытии, и дал себя опознать. Та сначала с испугом ремень карабина с плеча сдёрнула, потом уже позвала разводящего. Как тут всё строго и по уставу. Также спокойно дождался девушки-сержанта, и опознался. Уже и старшую подняли. Именно с командиром я и пообщался. А они из Минска, оттуда все это время топают. Месяц в дороге. Вокруг немцы. Могилёв обошли, не знали, что там наши до сих пор. Питались на подножном корму и что удалось добыть в глухих деревнях. О немцах, что в засаде сидели на мосту, не знали. Они вообще шли ночами без дорог и по прямой, пересекая реки вплавь. Им так один командир в Минске посоветовал. Правильный совет. Он же советовал разбить состав училища на малые группы, вот тут один курс. Где остальные, старший лейтенант Меньшова, куратор курса, не знала.

— Понятно, — кивнул я, мы уже изучили документы друг друга, так что общались свободно. — Предлагаю соединится с нами. Мы у немцев полевую кухню отбили и припасов, только готовить не кому. Возьмётесь?

— Хорошо.

— Идём ночью, думаю зона оккупации недолго продлится, и выйдем к своим.

— Очень на это надаюсь.

Та подняла девчат, и мы проследовали к моему полевому лагерю, тут километра два. Там порядок, я особо не опасался оставлять бойцов вот так без охраны. Дальше две девушки занялись кухней, одна отмывала, другая бегала с ведром к речке. Большая часть воды в котлах была потрачена, пока ночью шли вдали от водоёмов, пили ту что в котлах. Также я выдал припасы, помог разжечь огонь в топке, кухня начала дымить, ну и также отдав распоряжения, сам лёг спать. К слову, старшим в отряде стала Меньшова, но я у неё зам по боевой, скажем так. Девчата голодные, сготовят, поедят, нам оставив, и спать. Охрана тоже на них.

Ночью, как стемнело, мы двинули дальше. Бойцы, просыпаясь, а я на три часа дня побудку назначил, удивились как нас прибыло и кто с нами. Парни молодые, девчата тоже, заигрывали, и это нормально. Я отдал несколько приказав, те к речке, привели себя в порядок, поели супа с кашей, неплохо сготовили, потом занялись добычей, что мы насобирали у дороги, пока шли сюда. Двух бойцов назначил в зенитчики. Они разрядили зенитку, и стали её чистить, патроны снаряжать в ленты, да и остальное тоже. Собранное оружие разошлось среди девчат. Кроме ручного пулемёта, он в первый расчёт ушёл, а то там одни винтовки. В взводе вообще кроме винтовок и двух карабинов ничего другого не было. Также девчата забрали два "Максима", расчёты были сформированы, ленты снаряжены, благо патроны я всё же собрал. Одного не было в разбитых машинах и повозках. Припасов. Всё это собрали до нас. Другие окруженцы или немцы, что там тоже пошарили. Да и у девчат, те семь единиц оружия, они их тоже собрали в пути, до этого безоружными вышли из Минска. Ну не было его в арсенале училища. Ранее всё выгребли и куда-то вывезли. Как же им повезло столько пройти и на нас выйти.

Бойцов я размазал тонким слоем по собранному вооружению, но не забывал, что мины к миномётам есть и их нужно потратить, как и патроны. Да могут возникнуть вопросы у командиров, боезапас есть, а вы тихо шли мимо немцев? Первую группу на ночной стоянке мы прошли стороной, как цель та мне не особо приглянулась, и пути отхода скудные, могут на отходе перехватить. Вторая стоянка тоже так себе, хотя я колебался, но всё же прошли мимо. А вот третья, уже в цвет. Тут деревня, довольно крупная, с одной стороны к ней подходил лес. Но мы с открытого поля шли, и тут овраг пересекал это засеянное горохом поле, в полутора километрах от немцев, как раз на дальности стрельбы. Осмотревшись, я велел готовить позиции для двух миномётов. Оставил одну повозку, а остальных увёл подальше, километров на пять, к опушке следующего леса, где те теперь нас ожидали. Меньшова отказалась с обозом уходить, на боевой позиции осталась, а в обозе нашем старшим её сержанта поставили. Расчёты готовили мины, вообще всё к бою готово. Помимо них была зенитная установка. Ничего, всё на одной повозке перевезём. Сама цель выглядела так. Видимо в деревне встала крупная моторизованная колонна противника. На улицах технику поставить уже места нет, вот и ставили рядами на поле. Там охранение. Даже дежурил один экипаж танка, чтобы его использовать в случае чего, но для меня это не важно. По моим прикидкам в деревне, и на опушке, там палатки, стоял не меньше чем полк. Причём, полк пехотный, в поле чуть дальше табун в триста голов, лёгкие гаубицы в пять стволов, батарея, но с ним явно моторизованный батальон ночевал, это его техника. Целью были не палатки с личным составом, тем более, когда лежишь, меньше поражает осколками. Техника, вот моя цель. Выбить подвижный состав, с помощью которого те такие глубокие и быстрые рейды в наш тыл совершают. Тем более видел грузовики с бочками. А это топливо, моя цель номер один.

Как всё готово было, дали пристрелочные выстрелы, подняв в деревне и рядом с ней всех, кто там был. Уже первые мины разорвались среди машин, метров сто до околицы не долетели, и разброс метров пятьдесят. Да тут целится не надо, всё равно поразишь, не прямое попадание, так осколками побьёт. Дальше работали сериями по три мины. Заполыхал первый грузовик с бочками, рванул от детонации тот, что с боеприпасами. Техника повреждалась осколками, из пробитых баков текло и открытый огонь распространялся, довершая начатое. Приметив большую группу солдат, я положил там серию из мин, шесть штук, нанеся потери в живой силе. Но это было один раз, в основном именно техника целью была. Горели грузовики, мотоциклы, бронетранспортёры, вроде шесть, но могу ошибиться, полыхало два танка. Под тридцать единиц уже по сути уничтожено, и пламя дальше распространялось. Немцы быстро отреагировали, мои миномёты уже разобрали и в повозку убирали, я собирался снять зенитку, которая играла роль прикрытия при отходе, когда немцы нас атаковали. Поняли, что тут только миномёты, и мы отходим, и атаковали строем. Три танка было, это лёгкие "чехи", два броневика и три бронетранспортёра.

Да я поверить такой удаче не мог. Глупость, совершённая немецким офицером просто феерична. Да светло было как днём, причём немцев подсветило, а мы в темноте были. Кто же не воспользуется таким шансом? Я вернул бойцов взвода обратно, те занимали позиции на верху склона оврага, десяток девчат, что были с Меньшовой, и вооружены те были "СВТ", также готовили винтовки. Лучшие стрелки на курсе, та знала кому это оружие давать. Я же поставил на сошки противотанковое ружьё. Немецкое. Добыл в Минске, когда хранилище пополнял. Вещь нужная, как видите. Пригодилось. Когда немцы преодолели рубеж в восемьсот метров до нас, ещё и немецкие миномёты заработали, тоже батальонные, я приказал:

— Огонь!

Меньшова, что встала за наводчика зенитных пулемётов, открыла огонь, как и остальные бойцы и курсанты, ну и я выстрелил. Ближе нельзя было допустить противника, сомнут. Танки и броневики стреляли на ходу, пугали. Меньшова молодец. Строчила точно, по густым цепям пехоты. Заставила залечь, понесли те потери в убитых и раненых, даже примерно сказать не могу сколько, но есть. Дистанция для моего ружья великовата, но я прицельно стрелял по легкобронированным целям. Сначала один броневик остановился и задымил, потом второй вспыхнул. Танк, что сблизился на пятьсот метров, тоже заполыхал. Немцы встали, мы заставили их залечь, бронетехника начала пятится. Тут короба зенитки опустели, Меньшова последние патроны выпустила по технике, и зенитка была снята с позиции, её понесли к повозке. А дальше мы бежали, ох как мы бежали, настёгивая коня. Некоторые бойцы помогали, толкали повозку. Почва мягкой была. Я же прикрывал тылы. Неплохо, броневик загорелся, подбитый. Хорошее ружьё, точное. Тут уже немцы преследовать не стали. Пока группировались, пока боевую группу создали, мы ушли, постреляли из минометов вслед, и всё. Нас овраг защитил. Чудо, даже раненых не было, но такое большая редкость. Да и правильно выбранная позиция влияла. А пожары позади на весь горизонт. Хорошо поработали, я доволен. Соединились со своими, переложили груз на повозках, и двинули дальше. Километра на два. Обед был готов, поели и дальше. Я ещё рапорт успел написать о том, что было, Меньшова тоже. Где по дорогам двигались, я вёл разведку и прокладывал маршрут, где просто по лесам. Я всегда изучал населённые пункты со стороны, и начал замечать, что немцев больше не вижу, пустые деревни и сёла. Впрочем, и наших тоже не было, так что вывел отряд на дорогу, по ним просто быстрее передвигаться, и так и шли. То, что немцы впереди нас, это точно, там канонада шла весь день, бои явно. Просто мы шли по тропинкам, полевым и лесным дорогам, те трассу и полотно железной дороги заняли, и по ним грузы и боевые части перегоняли. Да, мы шли севернее от железной дороги, что вела на Могилёв из Рославля.

Надежда выйти затемно к своим, не оправдалась, хотя мы уже видели передовую. Встали на днёвку, при свете дня идти, ни я ни Меньшова не хотели. К слову по пути к нам две группы окруженцев присоединилось, разбитая стрелковая рота, пятьдесят бойцов, с противотанковой пушкой, под командованием младшего лейтенанта, а также санитарный обоз в два десятка телег. Наших тут немало бродило, удивительно что только эти были. Снова пришлось личными припасами делится, уже на тонну хранилище свободно, но кухня дымила и кормила оголодавших окруженцев. А следующей ночью, с тридцатого на тридцать первое июля, мы вышли к своим на позициях Двести Двадцать Второй стрелковой дивизии РККА, что тут занимала оборону. И преграждала путь немцам на Рославль, крупный железнодорожный узел, что также снабжал и Смоленск, где ещё шли бои. Хотя вроде уже и Смоленск в котле. Вышли мы на позициях Семьсот Семьдесят Четвёртого стрелового полка. Комполка сразу затребовал нас к себе. Бои дивизия вела тяжёлые, и тот решил подчинить нас себе, ну Меньшову с её девчатами сразу в тыл, там разберутся куда их дальше, как и санитарный обоз, а вот роту младшего лейтенанта Филипенко, и мой взвод, тот прибрал к рукам. Станковые пулемёты распределил по пулемётным ротам, там потери были, а вот остальное я не отдал. А с какой стати? Так что при взводе остались все три повозки, кухня и зенитка, также во взводе теперь три орудия.

Комполка решил мой взвод как резерв использовать, заодно с моей кухни питался штаб полка, и те подразделения, что при нём. А так как личного состава у меня не хватало, я дал запрос в штаб полка, и там за счёт выходящих окруженцев, мало их было, немцы у себя секреты поставили в тылу и перехватывали, но всё же были, и мне поступало пополнение. Нашёлся батарейный старшина, он взял тыловое обеспечение, и кухню, к нему под командование все три повозки ушли. Тот отправился за боезапасом к миномётам. Где склад сообщили, наряды в штабе полка выдали. Также небольшой ручеёк бойцов был. Мне удалось сформировать зенитный расчёт, и даже расчёт для третьего орудия. Повезло что среди пополнения младший сержант был, как раз миномётчик. Правда, полковым орудием командовал, но ничего, и тут справится. Вот так взвод был пополнен до полного, пять бойцов так из моей дивизии были, ездовые появились, и дальше началась боевая работа, мины подвезли и нас кидали то на помощь одному батальону, то другому. Особенно мой талант корректировщика раскрывался ночами. Забирался на высокое дерево, или башню сборную собирали, и я оттуда корректировал огонь. Немцы думают что их не видят, перегруппировываются, подвозят питание и боеприпасы, а я точечно бил по ним, выбив большую часть миномётов, только против полевых пушек сделать ничего не мог, они далеко, по складам и штабам бил. Мин хватало, недалеко крупный транспортный узел, там боезапас был и его доставляли к нам двумя обозами. А так как за эти три дня расход у моего взвода был не просто большой, а сумасшедший, работали тыловики чуть ли не на нас одних. Однако и результат виден хорошо. Пленные сообщали какие потери те несли от нашего огня.

Знаете, какой финт решил провернуть командир стрелкового полка? Он захотел нас к себе забрать, если до этого мы были варяги, временно прикомандированы, хотя на довольствие и поставили, то сейчас тот решил оформить нас в личный состав полка. Да ещё прислал младшего лейтенанта, он миномётчик, принимать взвод. Меня же решили поставить командиром отделения разведки. Корректировщиком, если проще. К счастью, не успел, дивизия была сбита с позиций и не просто отступала, это было бегство. Ещё и наш полк был отделён от дивизии ударом противника. Между нами и остальными подразделениями дивизии был вбит клин немцев. Я собрал взвод, младший лейтенант убежал в штаб, получить приказ что делать дальше, и увёл его. Забрал всё своё, и зенитку, что охраняла также санроту, и обе повозки, и кухню. С неё также кормили раненых. Я вообще стал уходить на север, эта дивизия не моя, мы варяги, и это не дезертирство. Найду своих, соединимся. А то взвод у меня решили отобрать. Ага. Мой взвод честно эти четыре дня пахал как вол, да так что немцы сняли тот сильно побитый полк, что против нас был, и новым заменили. И что мне за это? Какая благодарность? Сняли со взвода и снизили в должности до корректировщика. Да пошли они. Своё забрал, чужое не прихватил, полк отступал, в этой неразберихе не сложно было. Да, сколько могли мин забрали, оставшимися я заполнил до верху хранилище. У меня там почти полторы тонны свободного было, теперь нет.

Тут мне не повезло. Или повезло, это как посмотреть. На нас случайно наткнулась группа генерал-майора Обухова, тот был командиром Двадцать Шестой танковой дивизии нашего Двадцатого механизированного корпуса. Оказалось, был приказ уничтожить технику и выходить группами по сто-двести человек. Вот на такую группу мы и наткнулись. Нам обрадовались, особенно кухне, как раз был готов обед, на запах и вышли. В результате нам ничего не досталось, пришлось закладывать вторую партию блюд, а окруженцы поели. Обухов прибрал нас к рукам. Раненых на повозки, снова миномёты несли мои бойцы, на руках несли, мой верховой конь генералу ушёл, и двинули дальше. Причём, не тихо, пока шли, я прицельно по немцам выпускал мины, опустошив не только запас взвода, но и личный. Зато цели накрывал красиво, и немцы несли потери в людях и технике, а мы уходили, темнота скрывала. Так и вышли к своим. Самое удивительное, генерал понесённые потери немцами приписал к себе, как действие своих подразделений. Вот жук. Впрочем, я не в обиде, тот мне старшего сержанта обещал. И со взвода не снял. Тут же выяснилось, что наш Двадцатый мехкорпус ещё не вышел из окружения, но генерал Обухов со своими людьми был отправлен в тыл. Затребовали его. Я так понял, формировать дивизию с нуля. Или танковую бригаду. Сейчас дивизии будут в бригады переформировывать. А вот меня задержали. Боеспособный миномётный взвод никто в тыл и не подумает отправлять. В этом месте оборону держала сборная солянка разных подразделений, что недавно вышли из окружения, командовал обороной полковник Давыдов, и с артиллерией тут всё плохо было. Оставили нас. А Осипов не возражал, убыл. Причём забрал мою кухню, на станции на грузовую платформу её подняли.

Ночь, я забрался незаметно на уже тронувшийся эшелон, и прибрал кухню с передком, она в хранилище. Ушла тютелька в тютельку. Там как раз борщ готовили. Эшелон ушёл, а я к своему взводу. Нас перекидывали на южный фланг обороны, к Рославлю, окраины были видны на горизонте. Причём не полноценным взводом, а по отдельному орудию. Не очень хорошо, тут Давыдов крупную ошибку совершил. Сам я остался при первом орудии, и так вот вели бои. Старшина снабжал боезапасом, хотя с ним тоже проблемы были, иногда сидели на голодном пайке. Любил я ночью работать, да, это моё время, немцы тоже оценили.

Рославль немцы взяли на следующий день как мы из окружения вышли, четвёртого августа ворвались на окраины, и там начались ожесточённые бои, но к вечеру этого же дня всё стихло. Наши были выбиты и отошли, разрушая мосты. Те что успели. У нас линия фронта тоже сменилась, пришлось отходить. Я собрал все три орудия вместе, как и повозки, а вот зенитку у меня отобрали, сгинула где-то при отступлении, что мне не нравилось. Кстати, ночами я постоянно бегал в личине волка, чем дальше, тем больше мне это нравилось, всё освоил. Знаете, какая скорость на пределе? У-у-у. На двух ногах такой не достичь никогда. И выносливый. Ещё ночами доставал кухню и доварил борщ, также гуляш, там корова была убита обстрелом, и повар воспользовался этим. Ну и картошку в третьем котле. Пюре намял и сливочным маслом сдобрил. Это мои личные запасы. Кормил взвод с помощью того котла не десять литров, и сковороды с чайником. Вполне хватало. Старшина готовил. Точнее один из ездовых в этом неплох был. Поэтому мой взвод был всегда с горячей пищей. Две недели бои не стихали у Рославля, мой взвод прославился, и серьёзно, но семнадцатого августа поступил приказ, передать всё вооружение и имущество той потрёпанной дивизии, в составе которой мы вели бои, и отбыть в тыл. Наша Двести Десятая моторизованная дивизия, как оказалось, вышла из окружения, и её отправили в тыл, на переформирование и пополнение. К тому же дивизия была переформирована в Четвертую кавалерийскую дивизию, но приказ не дошёл по той причине, что та в котле была. Только недавно вышла.

Странно, что командир той дивизии где мы оборону держали, нас к себе не забрал, хотя мы очень результативны были, но тот этого не сделал, а тут уже поздно дёргаться, когда приказ пришёл. Так что сдали всё, на эшелон, и дальше на Москву, как я понял. Тут прямая ветка. Забрал всех бойцов, хотя те вроде как из других частей, двадцать девять бойцов и командиров, с личным оружием, нас в теплушку, что присоединили к санитарному эшелону и в тыл. Не только нас, тут изрядно бойцов и командиров дивизии было. Уф-ф, хоть отдохну, устал от частых боёв. Мы же подвижное соединение, то тут, то там, а это всё на ноги. Побегать пришлось. Зато немцы серьёзные потери понесли. Доехали до Москвы благополучно, за сутки, там нас ссадили, и колонной в летние лагеря, там палатки ровными рядами стояли. Это я к чему. Недолго радовался тишине, на третий день у меня судьба снова переменилась. Нет, там дальше тоже тишина, просто начальник артиллерии дивизии, взял и направил меня в училище. А на моё место у того лейтенант был, родственник, вот и освободил должность. Тем более я орденоносец, сержант, вполне могли отправить учится. И да, я не старший сержант. Обещать не значит женится, запись в красноармейской книжице не сделана, так что я до сих пор сержант был. Обманул генерал. А тут старшего дали, уже официально, и направили в Москву. Там недавно пулемётно-миномётная школа младших лейтенантов была открыта при артиллерийской академии РККА. Три месяца учили. Юрченко тоже получил такое направление, и мы вдвоём до окраин на попутке доехали, дальше трамвай, и вот она школа. Уже неделю как пашет. Нас оформили и включили в группу, как раз что неделю училась. Пришлось изрядно напрягаться, чтобы учиться. Я разве помню, как в школе младших лейтенантов в Киеве учился? Это когда было? Всё давно стёрлось из памяти, но ничего, тянули. Да я уверен был что не доучимся, кинут в бой курсантов, как немцы подойдут к окраинам Москвы. Однако я ошибся.

Школу так и не эвакуировали куда в тыл, до последнего учились, каждый месяц набирая новый набор. Миномётчики в войсках, особенно командиры, были островостребованы. Вон, сержанты командовали взводами. Да и командиры пулемётных взводов и рот также требовались. Звучали часто сирены воздушной тревоги, нас спускали в подвал, где было бомбоубежище, потом всё продолжалось. Три месяца обучали, всё честно, и вначале ноября, десятого числа, у нас был выпуск, когда враг уже стоял под стенами столицы. Учили плотно, я старался тянуть, но в среднячках держался, в отличники не выбился. Впрочем, это не помешало мне получить кубари, и направление в действующую армию. С Юрченко мы держались вместе. Вообще послуживших уже курсантов было от силы процентов тридцать, а повоевавших среди них, процентов десять от силы. Мы с Юрченко входили в эти проценты. Остальные это недавние школьники, что закончили десять классов и от военкоматов получили направление в это училище. Если возраст позволял. Салаги совсем. В город вырваться особо не получалось. Да и увольнительная всего одна была, не отличник я, на рынке побывал, закупил всего понемногу, заполняя те полсотни кило что свободных было в личном хранилище. От полевой кухни я подумывал избавится, полторы тонны свободного занимает, это с учётом готовых блюд, но пока решил не делать этого. Дефицит пока она. Среди множества минусов, у неё есть существенный плюс, можно готовить на ходу. Для подразделения неплохо, а для меня лично несущественно.

Как видите осень, эту слякоть и морозы, да множество дождей, я пережидал в тёплых аудиториях, в казармах, что мне не могло не нравится. Пережил три месяца на войне вполне благополучно, даже сытно. Кормили хорошо. Училище-то столичное. Да, раз в неделю выезжали на полигон, отрабатывали практику, стреляли из миномётов и пулемётов. Хотя немного, мол, на фронте попрактикуетесь вдоволь. Главное знать матчасть. Чему не радоваться? Есть ещё один момент, я об этом знал и даже подталкивал к решению такого вопроса. Переводчики. Я хотел уйти в переводчики. Жить при каком крупном штабе, питаться со штабной кухни, вполне безопасно, есть немалые шансы дожить до конца войны. Во всех училищах, есть те, кто отслеживает таких знатоков, тут и особисты, и учителя по иностранным языкам. Они и подают информацию кому нужно. У нас в училище как раз немецкий был, ещё учитель меня и второго такого знатока, брал в помощники, других обучать. Хорошая практика. Таких спецов берут на заметку, и вот если есть надобность, оформляют направление не по той специальности что изучал, а как переводчика. У меня же что-то не сложилось, когда получил направление, там было указано где я буду служить. Командир миномётного взвода в Сто Пятьдесят Седьмую стрелковую дивизию, что состояла в списках Приморской армии. Слышал о ней, в Крыму воевала. Да и документы, дорожные, как раз и предписывают мне отправится на юг. Удивили. Где Москва, а где Крым? Что, поближе училищ схожего назначения нет? Впрочем, я особо не возражал.

В коридоре спросил у Юрченко, что тоже получил направление:

— Куда тебя?

— Юго-Западный фронт. В Воронеж. Командиром миномётного взвода в Сорок Пятую стрелковую дивизию. Какой полк, пока не знаю.

— Я тоже не знаю. На месте назначение получу. Сто пятьдесят Седьмая, Приморская армия. Это у Крыма.

— Ого. Далеко.

— Знаю.

Оба мы были в новенькой форме, шинели новые, туго обтянутые скрипучими ремнями, шапки-ушанки уже ввели, ну и сапоги, всё новое. Да, мне не повезло с оружием, как многие думали, выдали "Наган". "ТТ" закончились, а их очень ценили. Хотя я этот револьвер, пусть и устаревшее оружие, тоже высоко ценил, поэтому не расстроился. Узнали куда другие парни получили назначение. Не все в миномётчики шли, были и командиры пулемётных взводов. Вообще раньше в батальонах были миномётные роты, но их ещё летом упразднили, и сейчас в каждом батальоне миномётный взвод, в два орудия, и всё. Так что скорее всего и я в какой батальон получу такое назначение. Что важно, в большинстве парней распределяли по фронтам, что недалеко, а вот чтобы в такую даль, то это редкость. Пусть не меня одного заслали, трое нас, двое командиров пулемётных взводов, и я. И все трое в одну дивизию. Стоит ли говорить, что отправится решили вместе? Так что прощались с товарищами и друзьями, за три месяца подружится успели, хотя я старался держать дистанцию. Да я просто взрослее чем эти салаги, это курсанты чувствовали и обращались ко мне уважительно, по имени отчеству. Да и награды видели. Между прочим, мне с ними жутко повезло, ну редко награждали в сорок первом. Тут стечение многих обстоятельство должно быть, вот дважды и было. Так что я редкий везунчик. На своих бойцов миномётного взвода я наградные раза четыре писал. На Юрченко тоже. Тот в курсе, помогал, и что? Поучили они что? Именно что нет. Так что это тоже на авторитет мой фронтовика влияло.

Попрощавшись, отмечать не стали, в пути будет возможность, сразу на вокзал, ветка на Рязань, там немцы ещё не перерезали, придётся изрядными маршрутами крутится, но доберёмся. Пайки имеем в дорогу, выдали на пять дней, должны добраться. Военный комендант на вокзале, обеспечил нам место в вагоне, отправление уже через час, хорошо с вещами были, вскоре погрузились, поезд, что странно, пассажирским был, не военный эшелон, и мы двинули на Рязань. Купе четырёхместное, на трёх полках мы, на четвертой семья из женщины с двумя детьми. Мы с ними припасами делились, пока ехали. Кубари обмыли, я достал бутылку водки. По стакану каждому, храпнули, и дальше продолжать не стали, спать. Да во сне так и прошёл в основном путь. Трижды меняли поезда и эшелоны, пока не прибыли в Новороссийск где и стояла наша дивизия. В домино играли, принимали пищу, и спали, отсыпались от тяжёлых будней учёбы. Я разве что делал зарядку в коридоре, тесно, а надо, кровь разогнать, дать мышцам потрудится. А на четвёртый день у нас вещмешок с припасами спёрли. Пришлось мне своими запасами попутчиков кормить. Ничего, добрались, и дальше проследовали к месту дислокации штаба дивизии. Патруль подсказал куда нам, проверив документы, да видно, что только из училища. Ну меня понятно, в миномётчики, а вот двух других лейтенантов думаете в пулемётчики, как в предписании указано? Нет, тоже командирами миномётных взводов. Было кого ставить командовать пулемётными подразделениями, а миномётчиков остро не хватало.

Выяснилось, что дивизия ещё только передислоцируется в Новороссийск. Нас оказывается должны были морем в Крым доставить и там мы бы вошли в состав дивизии, но за время пути планы поменялись. Молодец командир патруля, знал что часть штаба дивизии уже тут, в городе, хотя сама дивизия ещё в Крыму, перевозят её судами и баржами, правильно направил. Вот так мы и приняли свои взвода. По сути их с нуля пришлось формировать, потери не слабые. Я попал в Триста Восемьдесят Четвёртый стрелковый полк, командовал взводом, усиливая третий батальон. Двое моих попутчиков попали в другой полк, там формировали взвода. Времени хватило, после чего мы участвовали в Керчинско-Феодосийской десантной операции. Начали неплохо, но немцы с румынами быстро оправились, и дальше уже начали давить. Мой взвод со своими обязанностями справлялся на пять с плюсом, если бы не частое отсутствие мин, вообще бы красота была. Впрочем, румыны, а против нас они действовали, оценили точность, с которой их поражали. Наш батальон как раз и оказался на острие удара противника, первый выдержали, второй уже нет, да и я всё выпустил до железки. Как раз меняли позицию, отходили, когда на нас пехота вышла. Не румыны, немцы были. Не отбились, их тупо больше, пусть и поддерживало два бронетранспортёра, оба я подбил из противотанкового ружья, это не изменило ситуации, смели мой взвод, и досталось санвзводу, что был за нами. Ещё и румыны второй линией шли, а эти вообще нелюди.

Нет, в плен я не попал, мы вырвались из полуокружения, раскидывая ручные гранаты, мои личные запасы, просто три ранения у меня, одно проникающее в грудь, а вывел всего четырёх бойцов, тоже раненых. Как перевязывали у наших, помнил смутно, потом вроде качка была на волнах, рёв мотора грузовика, потряхивание на колдобинах, и яркий свет операционной в госпитале. Это уже в Новороссийске было. Выжил, и это радует. В плечо осколок влетел, в грудь пуля и ещё осколок по боку глубокую царапину пробороздил, вот и все мои ранения. Отправили дальше, на моторном катере, и лечился я в госпитале Туапсе. Вот такие у меня приключения. Наград не заработал, зато звание дали, действия моего взвода были замечены и высоко оценены, трижды благодарность получал от командования дивизии, за накрытие важных целей. Так что лейтенант я уже. Вполне неплохо. Из попутчиков, один погиб, ещё при высадке десанта, а второй воюет, и говорят неплохо. Лечится скучно было, хотя раны заживали так, что врачи дивились, а высокое восстановление видимо мне с обортничеством досталось. Поэтому два месяца всего в госпитале пролежал, когда медицинская комиссия решила, что хватит мне на белых простынях лежать и с медперсоналом шуры-муры устраивать. Дважды чуть с поличным не взяли, но две постоянных любовницы у меня было, это есть. Вот так собрался, уже был конец марта, и обратно в дивизию. А та ещё в Крыму, держались. Нормально, ночью переправили, миномётный взвод мне нашли, из двух в один свели, и людей, и орудия, и пошла работа. Ох и скучал я по ней. Хорошо воевали, мне к апрелю новая награда упала. Подтвердили награждение на орден "Боевого Красного Знамени". Вот только получить я его не успел. Накрыли нас всё же при отходе немцы, гаубицами работали. А очнулся в плену. Дивизия отходила, на Тамань переправлялись ночами, мы прикрывали, но как видите сами уйти не смогли.

Не сказал бы что я подобное предполагал, но готовился. Все награды и документы в хранилище, личное оружие тоже, бегал с трофейным "Люгером", так что когда разоружали моё бессознательное тело, мало что нашли. Часы разве что наручные пропали. Шинель всё та же, моя. Только петлицы с формы и шинели срезаны, и звёздочки на фуражке нет. Быстро они. Очнулся я на месте боя, думаю если бы там лежал, так и добили бы. Однако, встать смог, в общую колонну пленных, и погнали куда-то в сторону Феодосии. Три дня гнали, раненых, полуголодных, у меня помимо контузии средней тяжести, что довольно быстро проходила, ещё было два осколочных ранения. От того снаряда, что контузило. Под кожей, они чувствовались. Вовремя одной из стоянок, ночь была, я достал инструменты и извлёк их, обработав раны и перевязав бок. Румыны, что нас гнали, на раненых не обращали внимания, добивая тех что не мог идти. Помог с ранами один из командиров, тот медик. Дальше к Джанкою, тут уже разделили командиров и бойцов, командиров в вагоны и куда-то перевозили, прочь от Крыма. Мне и дорога с трудом далась, шёл шатаясь, если бы не помогали бойцы моего взвода, потом другие командиры, когда нас разделили, там бы и упал. А вагоне уже отлеживался. Честно признаюсь немного потерял счёт дням, но зато уж чувствовал себя неплохо. Был четвёртый или пятый день пути, часто стояли на станциях, везли куда-то в сторону Польши, то ли Румынии. В общем, я убрал щеколду в хранилище, и отворил створки в сторону. Крикнув своим соседям:

— Ребята, уходим!

Ну и первый сиганул в темноту. Эшелон шёл ночью, насыпь крутая, но перекрутившись, я остановил падение, ничего не поломав. Как я видел, вагон покидали фигурки одна за другой, кто бежал прочь, кто пытался встать, и падал, видимо травмированы. Нужно помочь. Сам хромая, колено отбил, я поспешил к ближайшим командирам.

* * *

— Одинцов! — окликнули меня. — На выход.

Зевнув, был поздний вечер, спать хотелось, я встал с нар и направился к выходу. Тянуло бок, там швы на днях сняли, но пока ничего, терпимо. Я не арестован, идёт проверка Особого отдела армии, где мы вышли к своим, это Юго-Западный фронт, перейдя передовую. Подозрения конечно вызвало многое, попали в плен, дальше до Джанкоя вели, в вагонах четыре дня перевозили, и бежали у Винницы. Там я собрал восьмерых травмированных командиров, от майора до младшего лейтенант, некоторые ранены до этого были, угнал автомобиль у немцев, и мы за три ночи огромный путь преодолели, что считалось невозможным. И доехали до своих. Причём, на машине. Благо у наших там было наступление, линию фронта выравнивали. Плюс я сохранил награды и документы, мол, спрятал под бинтами. Это тоже подозрительно, поэтому шла углублённая проверка. А спешил я по той причине, что меня наградили, чтобы не зарубили. Да и личное дело чистым было. Вроде всё. Орден уже считай мой, нужно только получить. Надо сказать, нормально допросы шли, без мордобоев, я часто медиков посещал, там встречая других из спасённых. Все мы проходили проверку, хотя пристальный интерес в основном ко мне был. Две недели уже проверяли. В госпитале не держали меня, раны признаны не таким опасными, но проверка шла.

Сейчас же вызвали на ночь глядя в Особый отдел, и сообщили, это сделал следователь, что вёл всё это:

— Мы проверку закончили. Состава преступления не выявлено, более того, была высокого оценена ваша удача, и этот рейд из глубокого тыла к передовой. Однако тщательная проверка показала, что никакого Германа Одинцова не существует. То место жительства, что вы указали, не подтвердило ваше существование.

— Это где это? — удивился я.

— В Сыктывкаре. Сегодня пришёл ответ телеграммой.

— Так я там родился, меня двухмесячного увезли на Поволжье.

— Допустим. Это вы тоже сообщили, но и там о вас не слышали. Что вы на это скажите?

Я пожал плечами. Не думал, что так будут глубоко копать, да и время не то чтобы архивы серьёзные и базы с информацией были, однако всё же нашли моё слабое место, прошлое своё я действительно не могу подтвердить.

— Мы часто переезжали.

— Вы лжёте. Впрочем, вами уже будут заниматься не мы, с нашей стороны к вам претензий нет. Вас отправляют в Москву, там разберутся.

Конвой действительно ожидал, городок, где находился штаб армии, имел свою железную дорогу, и вот попутным составом меня в тыл, в Москву. Интересно даже чем это всё закончится. Да и что за преступление? Ну неверную информацию дал, но звание и награды честно заработаны. Пока еду, стоит внимательно обдумать что говорить. Так и катили на эшелоне. В Москве сразу на Лубянку, там пока вещи принимал дежурный командир, я покосился на ещё одного, молодого лейтенанта, и сказал:

— А я тебя знаю. Ты из немецких диверсантов, тогда в нашей форме были, пограничниками рядились. Встречались...

Это всё что я успел сказать, диверсант не стал дожидаться, когда я полностью раскрою его, и схватился за кобуру. То есть тот не стал с улыбочками объяснять, что это не так, а сразу пошёл на прорыв. Успел застрелить сотрудника местного, в меня стрелял, я упал за стойку, не достал, и ранил ещё двоих, пока его не зафиксировали. Живым брали, только ногу сломали, жёстко пеленали. Тревога по всему зданию стояла, меня за шкирку и в кабинет высокого начальства, знаю этого сотрудника, по прошлой жизни, плотно он со мной тогда не работал, на подхвате был, но опытный сотрудник. Интересовал того именно их коллега, который и не коллега вовсе. Где видел, когда и как опознал? Говорить про окрестности Владимир-Волынска я не стал, тут я в другом месте войну начал, описал что видел их в окрестностях Минска, группа в форме пограничников, я ночью хорошо видел, вот и наблюдал как те взяли в ножи водителей автоколонны советских войск, и уехали на этих грузовиках. Это было, когда я раненый в лесу прятался. Только-только окружение завершилось.

— Ясно, — тот дописал мои показания, и уточнил. — Остальных помнишь?

— Да. Недалеко были, рассмотрел.

— Доложили в особый отдел своего части?

— Да как-то замотался, забыл. Да и потом не до этого было. Время прошло уже и вспоминать не стоило.

— Не согласен, но ладно. Привезли тебя по подозрению в подмене личности. Что скажешь?

— Ошибки нет, так и есть.

— Значит, ты не Герман Одинцов?

— Как меня раньше звали, уже не важно, сейчас я ношу это имя и эту фамилию, этого достаточно. Свои награды я честно заработал, звание тоже, учился в школе, за умелые действия в бою, повысили в звании. Это под Феодосией было, что в Крыму.

— Из детей дворян что ли?

— Нет. Если бы был, я бы сказал. Не вижу смысла скрывать. Майор, давай по-честному? Было происшествие, моя вина, не отрицаю, тут или в бега, или на зону на десять лет. Что я выбрал, ты видишь. Добрался до Барановичей, думал там пересижу, я сирота, знакомый туда переехал жить. Его не оказалось доме, на стройку уехал. Комсомольская что. В лесу переночевал, диверсантов встретил, это другие. Потом сдал их, как встретил, ваши коллеги работали, из Минского НКВД. В Минск вернулся, у деловых сделал паспорт, а там война. Пошёл в военкомат, добровольцем. Да, солгал что разжалованный командир, но миномёт хорошо знал, получил ротный и воевал. Ранили, отлежался, к своим двинул, освободив наших пленных, среди них боец из моего расчёта. Дальше воевал у Могилёва и Рославля. Награды получал. Два ордена это за майора-связиста, тот такие сведенья сообщил, что генерал Видинеев на радостях, один орден за майора дал, другой, что наших спас и вывез на грузовике. Я честно воюю. Да, темная история у моего прошлого есть, но я думаю давно искупил её кровью. Ранен был не раз. Вот такие дела.

К сожалению, для майора мои слова — это простое сотрясение воздуха, факты ему были нужны, факты, поэтому отправил меня к дознавателям. Это те, кто физически выбивают признания. Ну и начался ад. Причём не жалели, меня похоже списали.

* * *

В оптическом прицеле показался офицер госбезопасности, новенькие погоны капитана так и сверкали, я чуть опустил ствол, в грудь целился, и потянул спусковой крючок. Выстрел. Ну вот и всё, это последний из моих мучителей. Три месяца в застенках НКВД, кого угодно сделают крайне мстительной личностью. Выслеживал я их долго, подбираясь, выискивая места лёжки, после чего приводил приговор в исполнение. Всегда это смерть. Это седьмой сотрудник НКВД, из тех что работали со мной, и последний.

Быстро убрав оружие, сильно хромая изувеченной ногой, я покинул место лёжки, и вскоре на своём фаэтоне удалялся прочь. Дистанция полкилометра, пусть ищут. Оружие с глушителем было, оно хорошо глушит, только хлопок слышно. А пока машина покидала территорию столицы, думаю стоит описать, вообще что это такое было. Началось всё не так и хорошо, то ли по ошибке, то ли специально велели, но я попал к настоящим маньякам. А меня за шпиона приняли, натянул личину и в Союз пробрался, где старался честным фронтовиком казаться. Такая официальная версия. Потом спохватились, но поздно. А мясники эти так поработали, что калекой меня сделали, даже моя регенерация не помогала, и перекидываясь в волка оставался калекой. Из трёх месяцев, два я провёл в коме, последствия контузии и ударов по голове. Очнулся в госпитале. От меня постарались избавится. В общем, доказать, что я враг, не смогли, а медицинская комиссия меня комиссовала. Нога левая не гнётся, колено повреждено, два пальца изувечены, рёбра сломанные, травма головы, шармы по всему телу, хорошо меня отделали, особо не стесняясь применять силу и пытки. Судя по действиям мясников, в живых задачи оставлять меня не ставилось, иначе бы работали более тонко, без следов. Зря меня не убили, я самая мстительная сволочь что была в столице, не жить им, и это факт. Госпиталь покинул уже в середине октября, с бумажкой в руке, что комиссовали. Наград и звания меня не лишали, всё осталось, вот и двинул в управление кадров РККА. Я не только всё оформил как полагается, но даже смог выбить свой орден, тот "Боевик" за бои в Крыму. Он только через неделю прибыл, и я его получил. К тому моменту меня уже вывели из рядов Красной Армии, и я даже получил на руки паспорт, тут же в Москве. Пока без прописки.

А перебрался я в Сыктывкар. Как фронтовику и орденоносцу мне выделили квартиру, пусть дом бревенчатый, но вполне неплох. Устроился я шофёром в лесозаводе, на грузовике возил вахту лесорубов. Травмы есть, это да, но управлять мог, а права мне сделали. Зиму отработал без нареканий, это чтобы в столице обо мне забыли, сразу мстить нельзя, быстро на меня выйдут. Да что это, я даже женится успел, да как-то так получилось. Очень хорошая девушка восемнадцати лет, только школу закончила с отличием, десять классов. Первого я убил быстро. Это в марте было, сказал жене, та в положении, пятый месяц, что иду на охоту, ружьё есть, на несколько дней, в хижине на зимнике переночуем, и ушёл, на два дня. Отгулы у меня были. Сам же со льда реки взлетел и напрямую к Москве, прямо днём. Дальности "мессера" как раз хватило, с пустыми баками садился. Выследил, и убил первого из мясников. Ножом, работал под гопников. Вернулся, действительно кабана добыл, и домой, с соседями мясом поделился, вокруг леса, но всё равно как-то голодно. Хозяюшка моя, Таней её звали, отнесла часть мяса и ливера матушке. Она тут же жила, в городе, частное подворье имели и огород. Причём, у Танюши хватало родственников в городе, всякие тётушки, и дядюшки. Сам я активно пускал слухи, что лечусь. А был план. Да магёныша встретить в лесу под Житомиром, шанс есть, и я не хотел его упустить. Может и не встречу его, ту копию из параллельного мира, которая меня не знает, но надежда умирает последний. Буду ждать. Вот так я и летал к Москве, выслеживал и ликвидируя. В разное время, разными способами, чтобы не вышли на меня. Даже если подумают на меня, то где доказательства? Я далеко живу. Сыктывкар не ближний свет, ровно тысяча километров по прямой. Множество свидетелей подтвердят, что я надолго город не покидал, разве что являюсь фанатом охоты и часто в лесах пропадаю, но ненадолго, два, край три дня, и всегда с добычей. Кстати, на охотников тоже налог наложен, на мясо. Часть добычи приходится сдавать. Я сдаю, всё честно.

Так вот, последнего из своих личных врагов, я уничтожил в мае сорок третьего. Сегодня. Двадцатого числа. Всё, закончил, это ещё хорошо все семеро тут и служили, не перевели куда, возвращаюсь домой, и жду до середины июня, там перебираюсь под Житомир, и буду искать магёныша. Это мой шанс, не хочу его упустить. Тут порядок, покинул столицу, и с песчаной косы, как стемнело, взлетел. За три часа добрался до Сыктывкара, сел на берегу реки, место удобное, не в первый раз пользуюсь, и глухое. Обслужил самолёт, заправил, надо будет запасы топлива пополнить у немцев, в тело волка перешёл и побежал на охоту. Хромая, это да, но нос здорово помогал. Выследил кабана, крупного, и уже в виде человека подстрелил. Пришлось быстро разделывать, потом волокушу делать и тащить к своим, но это для вида, так-то всё в хранилище переносил. Остаток ночи поспал на опушке и часов в десять дня проснулся, а там на попутной машине довезли до дома. Я мясом поделился, шофёр знакомый. А там ждали, двое сотрудников НКВД, и один знакомый, следователь. Он меня не трогал, претензий к нему нет. Всё же вышли на меня. Да ладно, шучу. Тёща была у нас, и соседка по дому. Дом-то на шесть квартир.

Пока те часть мяса готовили на фарш, мясорубка у нас была, да и вообще заготовки делали, отложив ещё часть, сдать мясо государству, я отмывался под раковиной. Водопровод в доме есть, но и всё. Удобства на улице. Для местного времени вполне в порядке вещей. Кстати, мясо я не носил, сами через полчаса приехали и забрали. Тот знакомый шофёр по моей просьбе заехал куда надо, и сообщил. Это не в первый раз, адрес те знали. И насколько я знал, мясо идёт в столовую комендатуры и ближайшие воинские части. Это два тыловых госпиталя, что на территории города были. Да, они у нас есть. Туда мясо идёт и от других охотников. Вот так протираясь полотенцем, я оделся в домашнюю одежду и прошёл на кухню, где заготовками занимались. Стоит описать ту квартиру, что мне дали, даже не комнату. Она из двух помещений, печка одна и топит всё, и готовят зимой на ней, а летом, ну или в мае, как сейчас, на керогазе. Запасы керосина у меня были. В общем, с лестничной площадки попадаешь в коридор, тут вешалка. Справа сплошная стена, за ней соседняя квартира, слева, дверь в спальню где два окна, и прямо дверь на кухню, угловая комната с восьмью окнами, по четыре на две стороны, где и стояла печь. Большая комната. Тут же раковина с краном, но мылся я не под краном, Таня набрала воды в тазик и отнесла мне в спальню, хотя носить тяжести в её положении, всё же седьмой месяц, явно не стоит. Да там немного воды, она потом за чайником сходила и горячей полила. На кухне же работали её мать и соседка. Да они меня и ждали, примерно знали, когда появлюсь. Готовились варить домашнюю тушёнку, уже всё готово было, включая ёмкости. Заготовки на зиму делают уже сейчас. Часть соседке уйдёт за помощь. Немного мяса на фарш пустили, а то закончился. Котлетки будут делать. Что ещё скажу? По тёще, то Таня у неё единственная дочь, муж на фронте, забрали зимой сорок первого, артиллерист, тяжёлый пушечный полк резерва Ставки, крепкий мужик. Так что дочка у неё одна отрада. А тут я, калека, похитил её золотце. А дочка влюбилась без памяти, да и я тоже свою жену обожал, жили душа в душу. Та это видела и особо не лезла, хотя бывала у нас часто, и Таня к ней ходила, не оставляла матушку одну, помогала по хозяйству. Да и я с огородом, он у них не маленький. И другим родственникам помогали, те тоже часто у нас были, мясом я делился не жадничая.

А так готовились к появлению маленького, мальчика или девочки, пока не знали, но шили всё что нужно, от обычных пелёнок, до одежды. Я вот по факту беременности, Танюше подарил швейную машинку, со столом, и ножным приводом, в спальне стояла у шкафа, так что шили на ней часто. Нитки и что нужно я доставал. Да, забыл сказать, с квартирой шёл сарай в комплекте, как и у соседей, у меня так даже с погребом, но использовали его как дровяник. Делал запас дров на зиму и там хранил, когда нужно поднимая вязанки в квартиру. Так все соседи делали. И мне всё нравилось, эта зима просто восхитительная была, лучшая, можно сказать, во всей моей жизни. Даже жизней. Ну помимо глюков. Там и лучше было, но это глюки. Так вот, я вышел в коридор, уже переодевшись в домашнее, когда хлопнула входная дверь, там в прихожей сын соседки, десятилетний Саша скидывал обувь. Явно из школы, судя по сумке.

— Здрасьте, дядя Герман, — поздоровался тот.

— Привет, — чуть улыбнулся я. — Мама на кухне.

Муж соседки, и отец Саши, погиб летом сорок второго. Как раз под Харьковом. Помогаю чем могу. Я ей дрова колю, закупая у нас на лесозаводе, и для двух других соседок, остальные сами справляются, там есть кому по хозяйству работать, так ещё теще дрова заготавливаю. Большой дом у неё. Пройдя следом за соседским мальчишкой на кухню, обнаружил дым коромыслом. Те и печь раскочегарили, окно одно открыли, чугунок в печи стоял, мясо варили, тушёнку, и на керогазе тоже ещё кастрюля, все столы мясом забиты, разделывают, кости отдельно, их на супы и щи, а нам с Сашей выделили уголок за столом в углу, как раз щи и налили, двухдневные, томлённые, да со сметаной, как я люблю. Вообще квартира без мебели была, прошлые жильцы свою завезли и всё вывезли, переезжая, я закупил новую, часть с рук, вполне приличную, так что не стыдно гостей принимать. Всё на месте, и кровать двуспальная панцирная с толстым матрасом имеется. Таня нашу кровать очень любила. Тут же поев, чаю попил, я взял нож, и стал разделывать мясо, это мужская работа, кости бросая в таз. Уже говорил для чего. Эти кости сегодня же разойдутся по родственникам и соседям. Холодильников нет, держать долго нельзя.

Сашка убежал, на улицу или к себе, а я сказал присутствующим на кухне:

— Новость есть, мой запрос удовлетворили. Московская клиническая больница. Лечить моё колено и пальцы. Это требует операций. Большие шансы восстановить подвижность. Скоро выезжать в Москву.

— Когда? — спросила тёща.

— Как вскопаю у вас огород и посажу картошку, там и выезжаю. Проблема не в этом, операция и лечение, это месяца на три. Я не увижу рождение своего ребёнка, это и печалит. Также мне потребуется около полугода на реабилитацию, и уже в следующем году, я попытаюсь пройти медкомиссию, если повезёт, пройду и вернусь на фронт

— Гера... — со слезами на глазах протянула Таня.

— Я офицер, солнышко, орденоносец. Пока идёт война, я хочу бить врага, не за страну или родину, как комиссары говорят, я воюю за тебя, за твою маму, соседку тётю Лару и Сашку, за родных и близких людей. И врага нужно гнать с нашей земли. Всё что хотел я сказал, там уже будет видно. Я хочу вернутся с войны героем-фронтовиком, а не жить военным инвалидом. Я надеюсь на это.

Таня немного поплакала, потом мы долго стояли обнявшись, но что я сказал, те приняли, дальше я помогал, варили тушёнку. После обеда прогулялся до здания правления лесозавода, там примерно тоже самое рассказал, сообщив, что еду лечится, даже показал справку-вызов, поэтому меня рассчитали и выдали трудовую книжицу. Тут всё строго, они были. Что там, недели две прошло, огород вспахали, нанял деда с лошадью и плугом, он дальше соседям пахал, за копейку малую, а мы картошку сажали, я грядки копал, под лук, морковь, свеклу и остальное. Большой огород, тут и соседке нашей с Танюшей, уголок выделили, тёща к нам часто ходила, вот с соседкой они крепко сдружились. Так до середины июня время и прошло, я сел на поезд, меня провожали, и отбыл в сторону Кирова. Правда, сошёл по пути, и дальше уже летел на самолёте. Взлетел как стемнело. К тому моменту я нашёл подходяще место для взлёта и отдохнул, поспав. Ночи одной хватило добраться до Житомира, и сесть на дороге у нужного леса. Два дня потратил на прочёсывание, лес большой, в основном в личине волка, так бы я магёныша не нашёл, но да, он был тут, восстановил оторванную ступню, наступив на противопехотную мину. Вот и вышел к нему в образе человека. Тот меня давно засёк, видимо амулет-сканер сообщил.

— Маг, доброго дня. Хочу купить у тебя амулеты, плачу золотом.

Говорил я на родном языке магёныша, что вытаращился на меня, округлив глаза. А золото добыл в Москве. Я там немало схронов в прошлом мире нашёл с помощью сканера. Что помнил, вскрыл и прибрал, чтобы было чем расплачиваться. В этот раз ничего дарить из своего хранилища, я не желал.

— У тебя странная аура, и хранилище вижу. Мы из одного мира?

— Схожих миров, язык вижу там один. Я слышал, как ты ругался и понял, что понимаю тебя. В этом мире я ненадолго, но поиздержался по амулетам, да часть потерял. Хочу восполнить. Поможешь?

Тот алчным взглядом окинул золотой слиток, что я держал на ладони, и согласился. Вот так подойдя, сел рядом по-турецки, только одну ногу вытянул, она не гнулась, и начался торг. Мне удалось выкупить аж два амулета-зарядки, за золото тот был готов и на такое. Первый уровень сложности. Первого уровня сложности и амулет-защиты был, и два амулета второго уровня, тоже защиты. В общем, и всё остальное выкупил. Тот скинул всё за золото, очень его любил. Причём, привязывал к моей ауре их, а я убирал в хранилище. Только защита первого уровня осталась, она активна. По пять амулетов, расплачусь, уберу, и новые торги за следующие пять амулетов. Так и расторговался тот, что мог продать, продал. А вот ликвидировать его, я не успел, с хлопком сработавшего портала тот пропал. Или понял что, или чуйка сработала и он ушёл. Может в свой мир вернулся, может в другой какой. Я же грязно выругался. Чёрт, в планах было не дать ему уйти, но не получилось. Да я его учителя опасался, расскажет обо мне, приведёт в этот мир и найдут меня. В прошлом мире нашли, а это не иголку в стогу сена, значит есть какие-то способы, о которых я не знаю. В общем, соскочил. Я конечно на всякий случай заранее слил дезу, что в этом мире ненадолго, но могут и не поверить. Ещё раз ругнувшись, осмотрелся, и встав, хромая направился прочь. Ладно, планы я не меняю, пополняю запасами хранилище, и домой. Мне ещё три-четыре письма с московской почты отправлять жёнушке нужно, чтобы не беспокоилась. А то пропадёшь на месяц, или два, изведётся же. А это не в её положении.

Добрался я до опушки, тут поев, осмотрелся, до темноты часов шесть, и дальше начал работать. Амулет "Глаза" в небо, ох как я о нём вспоминал, поглядываю по сторонам, амулет-охраны охраняет, а я достал два амулета, диагноста и лекарский и начал работу. За два часа три накопителя сменил, запасных не было, вытаскивал с других, оба амулета-зарядки уже работали, заряжали, но колено я исследовал, и начал лечить, восстанавливая. Это требовало массу материала, то есть, ел как не в себя, однако к наступлению темноты, колено восстановил. Мне ещё много что восстанавливать нужно, подвижность пальцев правой руки, но я сделаю это. Только шрамы оставил на колене, старые, и нанёс новые, явно послеоперационные. Красивые, бардовые, но это косметика. А как стемнело, полетел к Москве. Отправлю письмо, якобы ложусь под ножи хирургов, не буду доступен пару недель, и на эти пару недель свободно могу дела решать, а у меня их запланировано много. У хранилища восемь тонн свободно, есть куда убирать что мне нужно. Знаете, как же хорошо снова вернуть полную подвижность. Тот, кто долго был этого лишён, и вернул, поймёт меня. В самолёт залезаешь легко, не надо ногу подтаскивать, не болит ничего. Красота. Я планирую за пару дней полностью восстановить себя, оставить только косметику, чтобы вопросов не возникло, и жить полноценной жизнью. Что по планам по войне, я не скромничал, сказал правду. Хочу вернутся с войны героем-фронтовиком. Да и планы поискать магическую нейросеть с браслетом, никто не отменял. Вдруг повезёт и найду её тут, как это в глюках было? Только вернусь в армию в следующем году. Год повоюю и вернусь домой. У менять теперь крепкий тыл был, есть куда возвращаться. По факту я начал войну и закончу её. Не скажу, что провоевал от начала и до конца, но факт есть факт. Как начал, так и закончу. Пока такие вот планы. С магической защитой, возвращаться на передовую я уже не опасался. Не боялся, страх давно ушёл, но опаска ещё была. Теперь и её нет.

А так благополучно добрался до Москвы. Причём, даже тревоги не поднял, ПВО бдит. А наш транспортный борт летел к столице со стороны Киева, его ещё не взяли, к слову. Я уровнял скорость с "Ли-2", и под его шум моторов долетел. Удобно. Сел на дорогу, хотя та песчаная коса очень удобная. Только вот могли выследить, или следы найти, какой очевидец. Мало ли там засада? Рисковать не стал, сел на дороге и доехал до города на своём фаэтоне. Мой любимец, и без шуток говорю. И чего его хаяли? Вон, как сняли с производства, в Ленинграде даже запретили им на улицах появляться, чтобы не портили вид города. А немногим владельцам личных авто этой модели предлагали обменять на "эмку". Не знаю, правда или нет, один ленинградец рассказал, но что слышал, сказал. В город уже на велосипеде въехал, шуметь мотором не хотел. А так тихо и спокойно добрался до городского парка, их на территории столицы много и там устроился поспать. Время есть до утра, успею. Рядом оба амулета-зарядки поставил, работать начали, даже чуть время потратил на лечение головы, последствия контузий и избиений в застенках НКВД. Знаете, как легче стало? А дальше спать.

В Москве я только сутки провёл. Утром на почту, повезло купить конверт, это дефицит, но работница из-под прилавка продала, бумага и перо свои были, вот я и написал длинное и трогательнее письмо, полтора часа потратил, но отправил. Что не смогу некоторое время писать, указал. Остальное время до вечера тратил, посещая разные дома. Амулет-сканера при мне, искал ухоронки и убирал к себе в хранилище. Особенно с драгоценными камнями интересовало. В одной квартире случайно увидел интересное. Это не ухоронка, хозяин такой богатый, судя по генеральской шинели, из госбезопасности, чего только не было, но меня заинтересовали несколько мешочков с драгоценными камнями, в рабочем столе. Обработанными и нет. Я вскрыл квартиру, как раз горничная ушла, и вынес интересное. А ночью полетел в Польшу. Хочу найти ювелиров, чтобы запас накопителей сделали, а сам пока буду пополнять хранилище. Тонны на три авиационного бензина, полтонны керосина для керогаза, а то все запасы оставил Танюше и тёще, остальное молочной продукцией, от молока и сливочного масла, до сыров. Вещь нужная, уже заканчиваются запасы, остальное у меня есть.

Почему именно Польша? Хочу те камни что у генерала взял, обработать в накопители. В Москве такое делать точно не стоит, генерал поднимет, пусть и тайно, всех своих и милицию, ювелиров тоже проверят, и встанут на след похищенных камней. А Варшава, известная своими ювелирами, это Варшава. Две недели на всё про всё, и вернусь к Москве. В Варшаве обменяю ювелирные украшения на драгоценные камни. И уже их московские ювелиры будут превращать в накопители. Вот такие у меня планы. А добыть топлива и молочную продукцию, это между делом. Пока же в Москве нахожусь больше месяца, буду жене отправлять письма, чтобы не беспокоилась. Как видите, планы есть, и я их выполняю. И амулет-сканер работает, вдруг тут также амулеты буду находить? За ночь я и долетел до Варшавы. Пролёт неизвестного самолёта немцев если и напряг, то я этого не заметил. Также сел на дорогу, выспался в роще, а с утра в город. Немцы серьёзно по ювелирам ударили, многие евреи, в гетто, но я нашёл свободных, семь их было, сделал заказ, оставил по три камня, и те начали работать, получив аванс. Сам я пока посещал магазины, аэродром ночью, да фермы изучал. Пока ничего не трогал, просто разведку проводил. Заберу, перед тем как покину Польшу, не хочу тревогу поднимать пропажами. Действительно две недели провёл в Польше. Я себя за это время полностью излечил, только косметика в виде шрамов, но она на длительность жизни не влияет. За эти две недели от амулета-сканера ни одного сигнала. Не нашёл я ничего магического. Также с шести ювелиров принял сто восемь накопителей. Те успели столько сделать за это время. Уже зарядка некоторых прошла. К сожалению, седьмой попался нацистам, тот только первую партию успел обработать, я забрал и новую выдал, но камни пропали с ювелиром, гестапо увезло в неизвестном направлении. С семьёй. Да уж.

С аэродрома увёл топливо, тут же и запас керосина, почти тонну. Потом две молочные фермы посетил и сыроварню, увёл что хотел, и полетел к Москве. Успел добраться до рассвета. Отдохнуть времени хватило, и днём уже в город, там на почту, запас конвертов я сделал, написал письмо, радостно-счастливое, что операция отлично удалась, пока же лечусь, идёт период реабилитации после операций. Ну и отправил. В общем, у меня всё хорошо, просил писать сюда, до востребования. Написать, что и как у них. Дальше нашёл в Москве ювелиров, нанял их и те работали. Четверо было. Ну и амулеты зарядки активно работали. И знаете, неделя пролетела, я поисками схронов занимался, на той полевой кухне готовил, котлы уже опустошил в трофейные армейские термосы, когда душа начала мается. Я сильно тревожился и не понимал отчего. Взял и прямо днём полетел к Сыктывкару. Как раз вечером был. На машине доехал до дома, но сканер показал, что в квартире пусто, дома у тёщи тоже. Тогда в больницу, срок в принципе подошёл. Таня там была, металась в горячке. Диагност показал заражение крови. И ребёнка тоже, девочка у меня. Дочка. Тут же тёща сидела у кровати, почерневшая от переживаний, явно знала, что происходит. Я их усыпил, проникнув в палату и за полчаса вылечил жену, и дочку. Сразу спокойное дыхание, пот стал сохнуть. Да и дочка стала спокойнее. Убедившись, что всё в порядке, они просто спят, я покинул больницу и сидел в машине минут десять, приходя в себя. Страшно. Если бы я их потерял, не пережил бы.

А пока вернулся к Москве, ночи этой хватило, и продолжал жить у города, в кузове грузовика у меня квартирка оборудована, стационарный амулет климат-контроля держит внутри комфортную температуру. Первые письма получил от Танюши, та обрадовала меня дочкой, и вот так мы были на переписке, каждые три дня отправлял, да и та на письма не жадничала. Описывала всё. Сказала, что уже выписали из больницы, про заражение крови ничего не писала, явно не хотела меня тревожить. В общем, дочка кушает, горластая такая. Всё хорошо. Тёща у нас на квартире живёт, помогает с ребёнком, только бегает иногда к себе, заботится о хозяйстве. Живность покормить. Да и соседи и родственники ей помогают. В общем, всё хорошо -ждут. У меня дела тоже двигались, ювелиры работали, я потом ещё одного нашёл, пятого, накопители копились, и куда медленнее заряжались в двух амулетах-зарядки. Делал свой запас на крайний случай. Иметь его точно стоит. Да, обменял на нужное свою полевую кухню. То, что сготовил снова в термосы ушло, удобные для хранения. У меня их два десятка штук. Отмыл и одному интенданту и продал. Тут в Подмосковье формировался тяжёлый танковый полк прорыва. Зачем им полевая кухня, что лошадьми буксируется, когда полк на колёсах и гусеницах передвигается, не знаю, но хороший обмен был, я лично доволен. А получил взамен комплект зимней одежды, от овчинного полушубка, до тёплого белья, и бонусом два ящика американской тушёнки и ещё два со сгущёнкой. Тому срочно кухня нужна была и скинул такой дефицит. У меня в хранилище тридцать кило домашней тушёнки. Мняка, не сравнить с фабричной.

Так до конца августа и проживал рядом со столицей, рыбалка, отдых, кто же против? Много блюд сготовил разных, выпечку. Главное нужное время вышло, и отправив телеграмму домой что выезжаю, действительно на поезде выехал, сначала на Киров, с пересадкой, там и на Сыктывкар. Доехал благополучно. А почему поездом, так меня ещё в письмах попросили сопроводить наших родственников, что в столице были, навещали раненого отца. Он в госпитале лежал. Дальние родственники Танюши, но парнишка пятнадцати лет и сестра его десяти. Мать их не могла поехать, в больнице лежала, банальный аппендицит. Встретились, и вот доехали до Сыктывкара. Встретили нас толпой родственников, и Танюша с дочкой была. Её Аней назвали, Аннушка. Я показал, что пальцы гнуться, колено тоже, и дальше вернулся на работу, на завод, оформили также шофёром. Мне как рабочему со скидкой дрова и поленья продавали. На зиму запас надо делать. В госпитале я был, выдал самую настоящую справку, что реабилитацию прохожу, купил её у московского врача, мол, хочу через полгода пройти комиссию. Там подтвердили, даже лечащего врача назначили, будет отслеживать моё состояние. Так и работал. Огороды помогал копать, картошку, другие овощи, часть урожая сдавали на нужны Красной Армии. На охоту бегал часто, добычи немало приносил. Ох как я в личине волка любил носится по лесу. Как-то попал в капкан на бегу, чуть ногу не оторвало. Пришлось убирать в хранилище капкан, в личине волка оно тоже работает, перекидывать в человека и лечится магией. Потом капкан я выкинул в реку, а рядом где тот стоял, поставил противопехотную немецкую мину, "лягушку". Нажимного действия. Ненавижу таких браконьеров, особенно когда сам в их капканы попадаю. Как потом выяснил, не вернулся домой один охотник. Через два дня как я мину поставил. Сбегал чуть позже и нашёл его костяк. Сработал мина, как и хотел. Поделом.

Зима наступила. Новый Год прошёл, дочка росла, уже активно ползала, я любил с ней возится. Но больше с Таней в спальне устраивать разные игры. А в феврале сорок четвёртого по представлению моего лечащего врача я прошёл довольно строгую медкомиссию, три часа мной занимались, те изучали мою пухлую папку больничной книжицы, и потом меня. Хорошо на рентген не гоняли. Комиссию я прошёл, и восьмого февраля сорок четвёртого года, через городской военкомат Сыктывкара меня восстановили в рядах Красной Армии, отправив информацию в столичное управление по кадрам. Так что я получил повестку, мы даже проводы мои в армию, на войну, устроили, не у нас на квартире, у тёщи дома, та настояла, и вот двенадцатого февраля, с группой призывников, я был отправлен на фронт. А вот так, сразу туда. Из Москвы выдали направление куда меня, место службы, и в военкомате я сразу всё получил. Остальное получу в части, когда прибуду. Это ещё не всё, за боевые заслуги, да и два года прошло, мне сразу старшего лейтенанта дали, как восстановили в армии, форму зимнего образца я уже получил, плюс именно я командовал призывниками. Доставлю их в Казань, там примут, дальше сам до своей части буду добираться. Новые порядки в армии. Хотя я о них знал, опыт есть. Не в первый раз. Что по моему назначению, я точно знал, что обычно таких призванных отправляют в подразделения, что вывели в тыл, где пополняют личным составом, техникой и вооружением. Однако меня направили на Первый Украинский фронт. Я больше скажу, даже знаю что за часть. Сто Девяносто Шестой моторизованный миномётный полк РККА. А вот какую должность получу на месте, узнаю уже когда прибуду.

Поезд шёл не спеша, проходя заснеженные места, сбивая наносы. Недавно пурга была, не успели почистить. Снаружи минус тридцать, поэтому я был в свитере крупной вязки и с высоким воротником. До Казани как-то быстро добрались, всего за два неполных дня. Причём состав действительно не спеша шёл. Призывников сдал ответственному офицеру, и пересел на войсковой эшелон, что шёл на Москву. Время шло, я ехал, читая приключенческую литературу, не особо и торопился, главное успеть прибыть до окончания срока, пущенного на дорогу. В Москве пересел на поезд, что шёл на Киев, его уже освободили, а ехал с гражданскими, и так вполне себе добрала до столицы Украины. А всё, я приехал. Штаб фронта, куда мне нужно, тут, в Киеве и стоял. А откуда мне знать где сейчас мой полк? Там и выясню. Время позднее было, снег крупными хлопьями шёл, семь вечера, темно. Проблемы с жильём, город был сильно разрушен боями, а народ всё пребывает. Многие, что бежали от немцев, возвращались. Спали по пять человек в комнате, и это считалось нормальным. Я прикинул всё и решил не заморачиваться, у меня грузовик есть, там кровать, и амулет климат-контроля, нагишом можно спать, внутри тепло. Чего мне с местными теснится? Да и я к комфорту привык. Люблю это дело. В тупичке достал машину, и выехал на улицу. Припарковал её недалеко от здания штаб фронта. При всех плюсах машины, держать её на морозе нельзя, в радиаторе вода. Так что слил, и вскоре уже спал в кровати. Поужинать не забыл.

А проснулся я от тряски и рёва мотора. Я резко сел и закрутил головой. Не понял. Это куда это моя машина едет? Быстро одевшись, я уже глянул с помощью сканера кто там в кабине. Один сидел, молодец в солдатской форме, пустые погоны, крутил баранку и лыбился чему-то. Идиот, перегреет двигатель, убью. В радиаторе как воды не было, так и нет. Мягко усыпив его, тот почувствовал сонливость и начал останавливаться, вот так расшнуровав выход, я покинул кузов, снова увязав тент, прошёл к кабине, где открыв дверь, толчком перекинул бойца на место пассажира. Сам к передку, открыл крышку радиатора, краник снизу закрыл, и прижав к горловине ладонь, стал подавать воду. У меня был запас. Залив воды, я осмотрелся, а всё также ночь вокруг, судя по моим часам, проспал я часов шесть. И пройдя к кабине, машина так и тарахтела на холостом ходу и укатил в район с частными домами. Ну то что от них осталось. Много повреждённых и разрушенных было, да и откровенно сгоревших.

Машину убрал в хранилище, а бойца на руках перенеся на пожарище, пробудил и стал допрашивать. Жёстко. Я не люблю, когда меня пытаются обворовать. А тот не был бойцом, а-афигеть, диверсанта поймал. Тот сломался быстро и сообщил что ему приказали добыть машину. Их группа тут, в городе. Вырубив того, на плечо, и бегом к зданию штаба фронта, к особистам. Это их тема. Бежал больше километра, а потом, когда часовой открыл дверь, забежал в здание штаба, сообщая дежурному офицеру:

— Диверсанта поймал. Допросил. У них в городе группа. Вчера с самолёта сбросили. Срочно брать надо пока не разбежались. Адрес я узнал.

Тот медлить не стал, вызвал кого нужно, у особистов свои дежурные были, они и забрали языка, тот уже очнулся, но с кляпом был и связан. Унесли, при этом быстро меня отпросив. Дежурный же, изучая мои документы и предписание, сказал, что нужно утра ждать, вопрос насчёт меня решаться будет. Ну и пояснил на моё недоумение, нет больше этого полка у фронта, ещё четыре дня назад вывели, и ввели в состав Резервного фронта. Убыл тот недавно под Москву. А пока предложил тут же дождаться утра. В подсобке у дежурного две лежанки было, там помощник его дремал, вот я свободную и занял. К слову, у диверсанта этого мелкого, парня лет двадцати, были вещи. Я всё забрал себе. "ППШ" и его вещмешок в кабине грузовика остались. Трофеями я делится не собираюсь. Суета в здании штаба поднялась, но это особисты поднимали своих, тревожную группу. Брать диверсантов. Информация-то горячая. Я ещё хотел глянуть "Глазом" как они их брать будут, но уснул. Спать хотелось.

Утром меня чаем покормили с бутербродами, с сыром, колбасы не было, и к особистам. Опрашивали меня долго, почти час. Заинтересовали их вещи диверсанта, тот дал описание что у него было, и сама машина. Про машину сказал, что занял у знакомого, но запамятовал у какого, главное я её вернул, можно не возвращаться к этой теме. По трофеям:

— Товарищ капитан, посмотрите на меня. Я похож на того, кто раздаёт свои законные трофеи? Их у меня можно будет забрать только из остывающих рук. Намёк понятен? Вы других диверсантов взяли, я же не претендую на то что у них было. Вообще скажите спасибо, что случайно его взял.

— Хм, в принципе там ничего важного нет. Ладно, барахольщик, чёрт с тобой.

Вот так и закончили, меня отпустили. У особистов ко мне претензий не было, скорее благодарность. Я же направился к командующему артиллерией фронта. Ну сам генерал принимать меня не стал, что ему мелкая сошка? Он другие задачи решал. Меня принял один из его замов, в звании полковника, Чуйков его фамилия, поговаривают дальний родственник генерала Чуйкова, что командовал битвой в Сталинграде. Да не важно, тот изучил направление, подтвердил, что информацию о моём прибытии те получили, но полк уже ушёл.

— Скажи, старлей, ты как с реактивной артиллерией, ладишь?

— Видеть видел, самому вести огонь не приходилось.

— Справишься?

— Нет такого дела чтобы я не справился.

— Наглый, люблю таких. Погиб командир первой батареи Триста Тридцать Первого гвардейского дивизиона, Семьдесят Девятого гвардейского миномётного полка. Запросили пополнение, свои резервы уже исчерпали. Чуть позже два молодых лейтенанта подъедут, тоже в этот полк командирами огневых взводов.

— Я готов, товарищ полковник.

— Это хорошо. В штаб телеграмму отправим, что командир батареи выехал, а пока оформим тебя.

Сделали это быстро, даже повезло, машина от политуправления ехала в нужную сторону, подвезут, полковник договорился. Он обзвонил все отделы и узнал у кого едет попутная машина, и есть ли место свободное? Пришлось поспешить, уже отъезжали, и ничего, успел. Машина оказалось "Доджем", верх брезентовый, но бока открыты. Ничего, я тоже в тулупе, уши шапки опустил, лицо шарфом прикрыл, устроились, и покатили в сторону передовой. Как я понял, чтобы до полка добраться, порядка сотни километров нужно проехать. Тот поддерживал Первую гвардейскую танковую армию, собственно работники политуправления фронта в штаб армии и ехали, а я так, попутный балласт. Да-а, а холодно, но ничего, ехали. Как я понял, у тех обычно "полуторка" разъездная была, но та в ремонте, и взамен выдали эту машину. Не по погоде. Зато не застряли ни разу, сама везде выезжала. Меня-то амулет климат-контроля спасал, мне комфортно, но другим явно тяжко было. Это я ещё с краю сидел. Добрались до штаба армии, а там повезло, в штабе находился по своим делам начальник штаба полка, майор Вьюнов. Помощник дежурного его нашёл, мы познакомились, пришлось около часа ждать пока Вьюнов с делами закончит, и поехали на его машине, это была "эмка", довольно поезженная, но место свободное было, и внутри не дует, вот и покатили в расположение полка. Километров тридцать проехали.

Со всеми этими дорогами, когда я прибыл наконец в часть, уже стемнело. Впрочем, откладывать дела на завтра Вьюнов не стал, оформили меня, в списки личного состава ввели, в удостоверение вписали нужную информацию, познакомили с командованием полка. А вот представлять меня солдатам и офицерам батареи, да и дивизиона, будут завтра утром. Дело в том, что штаб полка, все его тылы и два дивизиона стояли в довольно крупном селе, километров в сорока от передвои. А третий дивизион, как раз мой, в восьми километрах, в деревне обустроился. Наши тут стремительно наступали, немцы не успели дома сжечь. Тут уже вечер, ужин, меня пригласили, я тоже хряпнул пару стаканов самогона, убрав опьянение амулетом. Обмывали моё назначение. Расспрашивали меня. То, что не новичок видели, награды на груди. Вот и описал как воевал. Ранен был в сорок втором, комиссовали, несколько операций перенёс, и недавно прошёл медкомиссию и вернулся в армию, бить врага. Комиссар полка заметил, что у меня нет гвардейского значка, а я теперь гвардеец, и принёс новенький, из своих запасов, так что скинув гимнастёрку, я стал прикручивать значок, он на болтах, когда командир полка, подполковник Бондаренко, морщась, явно таким образом стимулируя память, сказал:

— Одинцов... Одинцов?.. Не тот Одинцов, про которого в Крыму столько говорили? Что не мина, то в цель? Ты тогда с одним боекомплектом своего взвода целый румынский батальон уничтожил.

— Да, это я. И не батальон, а две роты. Мне потом "Боевика" дали. Да и других славных дел там хватало. Если так посчитать, то противник за время боёв у Феодосии в безвозвратные потери точно целый пехотный полк списал.

— Да ладно? — Бондоренко закурил и покачал головой. — Значит корректировщик хороший? Не растерял умения-то?

— С чего это? Нет. Да и проверить можно. Я ночью хорошо вижу, на связном самолёте облететь ближние тылы немцев, они же ночью особо маскировку не соблюдают, отмечу где штабы, склады, артиллерийские батареи, в общем, самые вкусные цели, и с утра будем бить.

Впрочем, моё предложение у командования полка интереса не вызвало. Посиделки в полночь закончились, и пошли отдыхать. Мне в одной из хат место выделили.

Утром на обычной разъездной "полуторке" штаба полка, меня отвезли в соседнюю деревню. Вообще меня неплохо приняли, что радует. Вот с утра добротный завтрак с кухни, и повезли к нужному дивизиону. Ехал со мной начштаба Вьюнов. В кузове лавка имелась, я там с удобствами устроился. "Глаз" уже показал деревню, машины боевые замаскированы. Хм, у дивизиона реактивной артиллерии и зенитное прикрытие своё было, рассмотрел две зенитки в тридцатьсемьмиллиметров. Расчёты отдыхают, часовые у орудий есть, но погода нелётная. А так подъехали, меня сначала с командованием дивизиона познакомили, а потом выстроили личный состав батареи, и уже представили меня ему. На батарее всего один офицер в звании лейтенанта, он и замещал временно, а так командир первого огневого взвода, вторым командовал старшина Уздечкин, он также командир боевой машины. Нормально всё прошло, я взял слово, сказал что будем служить и воевать вместе. Потом принял боевую технику батареи. И было её три единицы, вместо четырёх. А четвертая сгорела, тогда и погиб прошлый комбатр. Накрыли артиллерией при отходе. Наши ударили вблизи передовой, вот их и подловили, это была единственная потеря у дивизиона в тот день. Машины были не новыми, "БМ-13" на базе "ЗИС-6". Четвёртую машину заказали, расчёт, три бойца уцелело, тут при батарее, как доставят, получит её. Вьюнов отбыл обратно в село, а я, пообщавшись с бойцами батареи, направился к штабу дивизиона. Всё дело в том, командиром третьей батареи был старший лейтенант Усанов, узбек. А я с ним учился в школе младших лейтенантов в Москве. Уже две боевые награды имеет, вон тоже до старшего лейтенанта дорос. Три нашивки тяжелых ранений. У меня к слову две, но тоже тяжёлых. Ну и пообщались с ним, вспомнили знакомцев школы. Я описал как воевали в Крыму другие парни, как один погиб вовремя десантной операции, второй раненый в госпиталь был отправлен. Дальше его следы теряются. Да и тому было что рассказать.

Дальше я занимался батареей, шофёры приводили машины в порядок. Те уже изрядно побегали, сами машины в боевом положении, снаряжены, ракеты на месте. Ну и тренировки с личным составом, я хотел знать чего те стоят. Впрочем, бойцы опытные, не первый год воюют, многие с орденами и медалями, так что повезло мне, хорошее подразделение. Решались обычные бытовые вопросы, делались заказы. Так три дня прошло. Почему полк не ведёт боевую работу, я уже выяснил. Боезапаса мало, накапливают. Интенданты возят. В первый день как прибыл в часть, я написал домой, жене, указав новый номер своей почты. Так вот, на третий день, когда погода стала лучше, наш полк выдвинули к передовой, мы поддерживали наступление армии, зимой мы вполне споро наступаем. Как распутится начнётся, встанем, тылы подтянем, а пока есть возможность, идём вперёд. А так мне не особо нравилось работать в группе. А никакой индивидуальной точечной работы. Всем дивизионом выезжаем на поле, готовимся, я с интересом наблюдал за всем вокруг, как другие командиры батарей командуют и что делают, учился, и вроде получилось. Так что нам давали координаты, и мы по ним выпускали ракеты, потом быстро уезжали на перезарядку, и с другого поля по новой цели. Я видел с помощью "Глаза" как мы поражаем цели, или близкое накрытие, то есть вёл статистику ведения огня по противнику. Был ещё один момент, у меня пополнение, лейтенант Красилов, принял второй огневой взвод. Две недели мы вот так выезжали на позиции, а точнее три раза на передовой были, пока весь боезапас не использовали, и могу сделать выводы. Полк по боевой составляющей был на среднем уровне, часто мазали, мимо цели били, да и сами цели так себе. Рядом были и получше. Разведка не давала их, видимо не обнаруживали. Из плюсов, я вполне освоился на батарее и уверенно командовал, а третьего марта, как раз первое письмо от Тани пришло, почтальон передал, всё времени почитать не было, моя батарея получила новую боевую машину, наконец она снова стала четырёхорудийного состава. Расчёт пополнили, он и принимал её.

О письме только ночью вспомнил, когда спать ложился. Причитал дважды. Всё у них хорошо, любят и ждут. Всё это на двух страницах написано было. Я уже третье письмо отправил, но в ответ пока одно получил. Ничего, это ещё нормально. Про наш полк ничего не писал, цензура вырежет, просто бьём врага, люблю, её и дочку. В общем, хорошие письма, душевные. А так как фотоаппарат личный у меня был, как и плёнки, фотографировал всё интересное, на память, на фоне разбитых танков снимался, "Тигр" был, один или с бойцами. На одном снимке батарея даёт залп, огненные стрелы уходят в небо, и я опускаю руку, находясь на переднем фоне, но чуть сбоку. То есть, командую открыть огонь. Красивый снимок получился. Бойцам тоже карточки дарил, снимая их. Вот и домой отправил четыре штуки. В марте я попробовал новую тактику, сразу как освоился. Мы также работали полным дивизионом, иногда всем полком, а это три дивизиона, но в полку двадцать четыре машины, третий дивизион, временно прикомандирован, с ним уже тридцать шесть установок. Это я к чему? На батарее я уже неплохо командую, видно это было, так вот мы въезжаем на позиции, получаем координаты, я сразу гляжу что там, через "Глаз", и если вижу что цели так себе, и что рядом из интересного есть, и даю своей батарее новые координаты другой цели. И за этот месяц никто и не прочухал, что моя батарея бьёт по другим целям. А я вёл статистику и знаю, что и сколько поразил. Так вот, за месяц март, около тысячи семисот солдат и офицеров уничтожено, тут в основном личный состав артиллерийских батарей, иногда пехота, но редко. Так вот, тысяча семьсот солдат и офицеров, семь тяжёлых гаубичных батарей полностью накрытые, дважды накрывал стоянки танков, двенадцать сгорело, остальные я не считал, около полусотни грузовых автомобилей, шесть бронеавтомобилей, два штаба уровня дивизии, шесть складов, два из них уровня полка, три уровня дивизии и один уровня корпуса. Два склада ГСМ. И это только за март.

Думаю, станет понятно, что в штабе моего полка об этом не знают. Да никто не знает кроме меня, и сообщать не собираюсь. Главное бью врага, будет индивидуальная работа, там видно станет, а тут пока всё на общий счёт полка пишется. Да и не люблю я снаряды впустую тратить. Выпустил, так чтобы по цели, по цели. Второе апреля было, когда посыльный подбежал.

— Товарищ гвардии старший лейтенант. Вас срочно в штаб полка вызывают.

Я взял машину у интендантов, как раз боезапас привезли, разгрузили, и в штаб, благо рядом, у окраины одного мелкого городка полк стоял. А там Бондаренко в лоб:

— Одинцов, какого хрена? Почему мне особисты сообщают, что ты бьёшь не туда куда дают координаты?

Покосившись на особиста полка, что тут же присутствовал, я покачал головой:

— Месяц бью по своим координатам, а вы только сейчас засекли. Красилов сообщил?

— Нас поступила информация, — обтекаемо сообщил тот.

— Точно Красилов. Больше не кому.

— Одинцов, ты не понимаешь ситуации? — спросил Богданов. — Это трибунал.

Вообще в палатке, а полк стоял у рощи, мы втроем находились, те решили сначала лично пообщаться.

— Понимаю. Только давайте сравним статистку за март месяц всего полка и моей батареи, — доставая из планшетки блокнот, сказал я. — Причём эти данные легко проверить. Один уничтоженный лёгкий гаубичный дивизион противника всего в километре от нашей стоянки находится, изувеченные орудии, техника, и могилы с крестами. Подловил их на марше. Это моя батарея по ней ударила, а также по складам, штабам, и другим целям. Проверить легко, эти места уже освободили. Тут и координаты целей, и время нанесения удара.

— Проверим, — пообещал особист.

Они с Бондаренко полистали мой блокнот, и задумчиво посмотрели на меня.

— Что? Я же сказал, вижу хорошо в темноте, да и своя разведка у меня, а она получше той, что вам координаты даёт.

— Вот что, мне тут запрос пришёл, усилить Шестьдесят Четвёртую гвардейскую танковую бригаду, наступает она тяжело. Батарею дать, пока идёт наступление. Вот и решил тебя отправить. Посмотрим, каков ты в деле, там уж решу, давать ход делу или нет. Заодно твои данные из блокнота проверим.

Я на это промолчал, никто от меня и не ожидал слова. Оформили командировку, мне выдали шесть машин с боезапасом, на довольствие в бригаде встанем, интендант в звании лейтенанта, он и будет доставлять боезапас, на нём это дело, и выехали в сторону передовой. Куда ехать я знал, километров сорок всего. Сидел в кабине передовой машины и показывал маршрут, остальные следовали за мной. Это был мой шанс проявить себя, Бондаренко молодец, дал его. Надеюсь не оплошаю.

* * *

— Товарищ гвардии майор, приехали, — подбежав, негромко сообщил боец, и тут же умчался, как я его отпустил. Встав с нагретого солнцем сиденья "Виллиса", конец августа, а палит как будто начало лета, я направился встречать гостей из штаба нашей танковой армии.

Да уж, больше полугода прошло как я вошёл в состав полка, и прошёл путь от командира батареи, до исполняющего обязанности командира полка. Думаю, кратко дать описание такого карьерного роста стоит. Бондаренко тогда действительно сильно заинтересовался мной. Отправив в танковую бригаду, он тщательно отслеживал как работала моя батарея, а от танкистов только восхищённые отзывы шли, они видели результаты работы. Бригада рванула вперёд, и даже с наскока взяла небольшой городок целым, одних пленных было полтысячи с одним генералом, я просто выносил все засады и оборону у противника, реактивные системы залпового огня, да с такой точностью, это страшно. Особенно в опытных и знающих руках. Когда меня отзывали, командир бригады не желал отпускать, Бондаренко сам приехал, и забрал, полаявшись с комбригом. Так тот рванул к командарму, и попросил вернуть мою батарею ему, и командарм приказал вернуть. Батарея вернулась, но без меня. В конце апреля это было, Бондаренко выбил мне звание капитана и поставил командовать вторым дивизионом полка, не тем где моя батарея была. Там комдива на повышение отправляли, другой полк принять, вот он замену и нашёл. Блокнот мой проверили. Там всё подтвердилось. Ну большая часть точно. Мою батарею принял молодой офицер, из взводных вырос, уже вполне тянул. Комбриг был зол, когда понял, что его обставили. Только и дивизионом я покомандовал, выдав высокие результаты, всего месяц, когда Бондаренко перевёл меня в свои замы, я стал заместителем командира полка по строевой части. Вообще Бондаренко длинную схему устроил чтобы посадить своего офицера на дивизион, этот капитан пришлый, не из нашего полка, с переводом прибыл, там замуты были какие-то, сразу не поставишь, а вот так удалось. Я не расстроился, что меня так использовали, всё равно в плюсе был. В замах я тоже себя проявил неплохо и в конце июля, вместе с орденом "Ленина", получил звание майора. А это командарм обещал, вынесем оборону и прорвём её, даст мне чин, полк и вынес. Обещание тот сдержал, знал, что я корректировщиком работаю. Всего три дня как погоны сменил, и во время авианалёта погиб начальник штаба и тяжело ранен Бондаренко. Тогда вообще семнадцать человек пострадало, из них шестеро погибло. Я выжил за счёт магической защиты, так и стал исполняющим обязанности комполка. Не неделю, целый месяц, до сегодняшнего дня меня держали в этом статусе, обещая утвердить, но сегодня сообщили из штаба армии, назначен новый комполка, и скоро прибудет.

Знаете, вот обидно, полк у меня стал образцовым, слава его гремела по всей армии. Да даже по фронту. На него другие реактивные полки равнялись, даже засылали офицеров перенимать опыт. Мы поддерживали один из гвардейских танковых корпусов, и шёл тот хорошо. Да, расход ракет немалый, но и результат какой. Пока я командовал полком, он получил наименование одного городка, что мы взяли, и награждён орденом "Боевого Красного Знамени". Сам я пока в полку служил эти месяцы, три награды получил, помимо званий. "Боевик", орден "Ленина", и орден "Отечественной войны" второй степени. Так и было за что награждать. Да что это, командиры корпусов просили полк Одинцова им передать, усилить их, командарма этим уже достали. То есть, известность я получил и это важно, но меня кинули, вот это и обидно. Кто-то решил на тёплое место, нагретое, командовать прославившейся частью, посадить своего родственника или друга. А меня пододвинули, и это факт. А мне нравилось управлять полком, в тылу это делал начштаба, а выезжая на позиции, уже я. Я как на органе играл и боевые машины мои клавиши, наносил удары то там, то тут, где одной установкой, где двумя, а где целым дивизионом или полком, если цели подходящие. И это здорово, а теперь всё, это закончилось. И главное, что дальше будет с полком, уже не важно, не хочу я тут оставаться, ну душа уже не лежит. Пусть новый командир дальше ведёт его в бой и подтверждает славу отличного ударного полка. Всё просто, я уже нашёл себе новее местечко. В штабе того самого Одиннадцатого гвардейского танкового корпуса, который поддерживал эти два месяца наш полк. О том, что меня снимут, я узнал вчера случайно, подслушал в штабе армии через "Глаз", другим интересовался, а тут такое проскочило. Уже назначен новый комполка. Я отреагировал быстро, смотался в штаб корпуса и пообщался с комкором. Это был генерал-лейтенант Гетман. Договорились, что буду переведён к нему в штаб в разведывательный отдел. Обещал ему полную разведку по маршрут наступления корпуса.

Ну и другая причина была моего решения. Если кто решил на моей шее въехать в рай, посадить своего человека, а я буду всё тянуть, а тот в званиях и наградах расти, то не получится. Этого я не слышал, но намёки были, когда послушал тот разговор. Это как раз больше всего и взбесило. Бороться с генералами это как головой о стену биться, смысла нет, сам себе наврежу, проще самому уйти, к адекватному командиру, и Гетман им вполне был. Тот меня привечал хорошо. Тем более знал, что мой полк у него забирают. А я за этот месяц всю артиллерию противника выбил и полк собрались передать другому корпусу. Пусть новый комполка дальше сам с делами разбирается. Вот такие дела у меня за последнее время. В принципе я всем доволен. Таня в курсе, что я расту в чинах, и награды новые имею. Дочка у нас заговорила, уже первые слова зазвучали, а ведь годик недавно справили. Больше особо новостей нет. Разве что "Глаз" хорошо помогал и диверсантов вокруг полка или полевой разведки Вермахта не сыщешь, как увижу, сообщаю охране тыла, и те перехватывают. Ну и амулет-сканер так ничего и не засёк, глухо. Больше особо и новостей нет. Хотя да, Буг мы уже прошли, на территории Польши находимся. А вот и гости. Представитель от штаба нашей танковой армии представил личному составу нового комполка, в звании подполковника, всё как положено, и отбыл, а тот сразу занялся делом. Полк я передал за час.

— Это что? — спросил тот, когда я протянул листок.

— Рапорт о переводе.

— Причина?

— Хорошее место, обещание наград и повышения в чине.

На самом деле много причин, я их уже перечислил, но была ещё та, которой я не касался, оказалось в полку была оппозиция, двое офицеров дружили против меня, ну не нравился я им, и мелкими делами старались выжить. С учётом что это были помощник начальника штаба по разведке и особист, многие нити управления у них были. Так что из полка я даже уходил с лёгким сердцем. С глаз долой и сердца вон. Новый комполка, попытался меня удержать, даже уговаривал, но видя, что это не приносит своего результата, поставил свою резолюцию. В штабе полка быстро всё оформили, и на попутной машине я отправился в штаб армии. Там уже ждали, всё согласовано, и меня оформили в нужный корпус, в разведку. Даже стал заместителем помощника начальника штаба по разведке. Тот имел звание полковника. Когда до штаба корпуса доехал, уже стемнело, но это не мешало мне после остаточных процедур оформления, обустроится, и приступить к работе. Корпус наступал, жили по сути в машинах, каждая ночь на новом месте, и надо сказать что комкор не пожалел, что меня взял, уже на четвёртый день объявил благодарность, таких точных разведданных ему получать не доводилось. Откровенно скажу, не хотелось мне снова возвращаться на эту стезю, я бы так и довоевал в реактивной артиллерии до конца войны и, если бы повезло, вышел в отставку с должности командира полка. Однако, как видите, не сложилось. Я был расстроен этим, что ничуть не скрывал, но ничего, так и буду дальше воевать. Тоже помощь немалая. Надо сказать, две недели я всего в корпусе послужить успел, два письма с новой полевой почтой отправил супруге, когда пришёл приказ, причём из Москвы. Майора Одинцова направить в управление по кадрам, причём запрос шёл от Главного артиллерийского управления, эмблемы в погонах до сих пор артиллериста, за новым назначением. Гетман пытался меня удержать, но у него не вышло. Приказ есть, его нужно выполнять. Поэтому уже в конце августа, эшелон, что уходил в тыл, увозил и меня. Этот приказ меня не порадовал, но пришлось выполнять. Мы люди военные. Я только освоился, вполне дружественная рабочая обстановка в штабе корпуса была. Да всё меня устраивало, а тут такое. И куда меня? Это я узнаю только в Москве. В пути написал письмо Танюше, в Москве отправлю. Оно так быстрее дойдёт. Сообщил, что снова меня куда-то в другое место перекидывают, а куда, сам не знаю. Сообщу как выясню. По адресу старой почты писать не надо.

Трое суток добирался до Москвы. Уже Подмосковье, мы через густой хвойный лес ехали, я стоял у окна в коридоре купейного вагона и пил молоко из кружки. У меня правило, каждый день, хотя бы одну кружку, но выпивать. Иногда заменяя кефиром или сметаной, вот и тут стоял, и пил. Делал мелкие глотки, наслаждаясь вполне свежим, чуть охлаждённым напитком, когда проходивший мимо полковник, из купе через два от моего, пришлось потеснится, сказал:

— О? Майор, откуда молоко взяли?

— Купил на станции, товарищ полковник.

— Да? Не заметил. Я сам большой любитель этого напитка, а вот сыр только козий.

— Согласен с вами, я и сам козий сыр люблю. Правильно сделанный.

— Это да...

Мы немного ещё пообщались и расстались, тот к себе, я в своё купе. К слову, этот эшелон, что вёз горелую и битую технику на открытых платформах, нашу и немецкую, на металлургические заводы, на переплавку, к нему в конце два купейных вагоны присоединили, где в большинстве офицеры ехали в Москву. Кто в командировку, кто как. Некоторые, как и я, за новым назначением. В купе же я задумчиво побарабанил пальцами по столешнице, и потерев подбородок, стал изучать все купе в вагоне, потом во второй прошёл. Там мне повезло, в одном купе генерал-майор НКВД сидел у окна, чай пил, с ним трое офицеров, двое из его же службы, оба майоры. А вот четвёртый, подполковник-лётчик, тот соседями явно тяготился. Я бы тоже тяготился, те мне много плохого сделали, и не только в этом мире. Посмотрев на лётчика, сказал:

— Товарищ гвардии подполковник, попрошу оставить нас одних. Очень надо.

Тот книжку потрёпанную читал, посмотрев на меня, кивнул, аккуратно спустился с верхней полки и вышел в коридор. Прикрыв дверь, я сел на нижнюю полку, все три офицера с интересом на меня смотрели, и сказал:

— Есть важная информация, но я вас не знаю, попрошу документы.

Те мои тоже проверили, но так вроде настоящее сотрудники. Да не вроде, генерал смутно знакомый, пока не вспомнил, что тот в Киевском управлении НКВД сложит. Да и майора одного где-то видел, а где, так и не вспомнил.

— В общем, история такая. Войну я у Минска начал, там и ранен оказался в рукопашной, штыком, в окружение попал, пришлось госпиталь покидать. С раной в лесу отлёживался, и видел, как диверсанты в форме наших пограничников убили шофёров, и захватили армейские грузовики, это тридцатого июня было, уехав на них. Командовал там капитан-пограничник. Некоторых я опознал, одного так на Лубянке, тот там работал. А десять минут назад я в соседнем купе опознал того самого "капитана". Только он теперь носит погоны полковника-стрелка. Я третий день на этом эшелоне, и могу сказать, что вчера вечером полковника этого в вагоне не было, скорее всего ночью сел. Третье купе от тамбура, там он один в таком звании. Мы с ним общались, оба любители молока. Я заглянул в купе. Попутчиков его впервые вижу, не опознал. Это ваша работа, что знал сообщил, дальше уже сами. И ещё, общаться с вами более не желаю, когда я опознал того на Лубянке, меня отдали мясникам, и забили до инвалидности ваши дознаватели. Два месяца в коме. Комиссовали меня, расписку взяли не сообщать, но я перенёс несколько операций, и смог пройти комиссию, как видите снова воюю. Однако и любви к вам у меня нет, сюда вынужденно пришёл.

Меня поняли, но сразу не отпустили, пришлось писать где видел того "капитана", что и как было. Бумагу выдали. Написал, после чего отпустили, велев делать вид что я полковника не знаю, и вообще забыть о нём. А так это тот самый капитан-пограничник, что в начале войны, в прошлом мире, меня в засаду заводил, майором-связистом в качестве приманки. Тут он жив, не схлопотал от меня пулю в голову. Вернувшись в купе, застал своих соседей за сборами. Пока я отсутствовал, эшелон медленно входил на территорию столицы, по бокам уже видны были строения, склады, и вообще промышленный район, трубы заводов дымили, и густо. Экологов на них нет. А так я тоже вещи собрал, дорожную мелочёвку, вот мы сидели и общались.

— Не понял, это что значит словить дельфина? — не понял капитан-танкист.

Я как раз описывал как гонял на танке "Т-40", была у меня там одна история. Чуть не утопил машину в грязи, хотя та плавающая.

— И это мне говорит танкист, — с возмущением показал я соседям на того. — А ты точно настоящий? Любой танкист это знает.

— Ну я вот не знаю.

— Словить дельфина, это такое выражение. Я ещё в сорок первом узнал, Двадцатый механизированный корпус, под Могилёвым дрались, служил там в Двести Десятой механизированной дивизии. Так вот, это когда танки идут колонной и продлевают глубокие лужи. Иногда те захлёстываю танки, вязкая жижа. А так как механики-водители едут открыто, с люками, то они купаются в этой жиже, и она попадет в танк. Бывает гидроудар двигателя. Это всё и называется "поймать дельфина", сленг у танкистов. Вот и мне как-то довелось поймать такого. Еле из машины выбрался, всё скользкое.

— Да? Не знал. До нас не дошло. Хотя мне нравится, понял почему так назвали. Видел я дельфинов, сколько они брызг прыжком поднимают. Да, похоже, наши танки также в грязь ныряют.

Вот так мы и общались, пока эшелон не встал на запасном пути. Тут не перрон, пришлось спускаться на насыпь, причём освобождались оба вагона, их отцеплять собрались. Сошли все, тот "полковник" тоже. Впрочем, плевать на него, я направился к выходу, в сторону вокзала, хочу машину или пролётку там поймать, заодно письмо отправлю. Со мной ещё шесть офицеров-артиллеристов. А нам за новым назначением, в одно место идём. Письмо я отправил, и дальше мы на двух пролётка, повезло остановить, тем более поездов не было, те ожидали клиентов, скоро должен был прийти пассажирский, доехали до нужного управления. Кто куда, вот и меня вскоре направили в кабинет. Генерал-лейтенант, хозяина кабинета, сообщил:

— Вас очень хвалят на передовой, товарищ Одинцов. В газетах о вас писали. Полк хвалили. Вы показали высокий успех ударов по противнику. Да, мы в курсе что полк принял другой офицер, и сейчас подразделение не блещет, надо признать. Мы специально следили за этой ситуацией. В данный момент в Подмосковье стоит полк, на пополнении и формировании. Девяносто Девятый гвардейский миномётный полк. Меняется устаревшая техника на новую. На шасси "Студебекера", знаете эту модификацию? "БМ-тринадцатьН". Полк неплохой, два года уже как сформирован. Командир полка получил повышение, нами же принято решение поставить варяга, а не кого из командиров полка. Я решил, что самой удачной кандидатурой будете именно вы. Вы примите полк.

— Я готов, товарищ генерал.

— Хорошо. Полк полного штата, три дивизиона, тридцать шесть боевых машин, ну и сопутствующие подразделения, что в него входят. Полк пополняется, вооружение осваивается. Мой помощник сопроводит вас в часть и представит личному составу.

Тут и говорить смысла нет, всё уже решено, я же был в некотором недоумении. Какая-то хитрая схема. Ну или выверт судьбы. Хотел стать командиром полка, вот и получи. Знаете, вы удивитесь, но я даже как-то расстроился. Да я уже готовился встретить Победу в штате штаб танкового корпуса, тихая и не пыльная служба, а там мне понравилось, и офицеры вполне доброжелательные, одно удовольствие с ними работать. А должность командира полка маетная. Если думаете, что тут сидишь в кресле-качалке, и попиваешь чай, покачиваясь, а все вокруг тебя носятся, и служба идёт, то это не так. У меня месячный опыт, знаю, что меня ждёт. За этот же день меня оформили, и увезли на окраины города, в шести километрах от столицы, там летними лагерями и стоял полк. А техники хватало, около двухсот автомобилей. Зенитная батарея видна. Полк построили, и меня представили личному составу. Знаете, встретил снова знакомое лицо. Юрченко, он у меня сержантом был в сорок первом, и вместе в школу младших лейтенантов ехали и учились. Сейчас тот майор, шесть боевых наград, командир третьего дивизиона. По знаниям и опыту вполне тянул на комполка. Впрочем, тот явно не расстроен, радостно лыбился, узнав меня. Полковник из управления, выполнил миссию, представил полку, и отбыл, а мы с Юрченко, первым делом обнялись.

— Командир мой, с осени сорок первого не виделись, — пояснил тот офицерам, и уже ко мне. — Командир, я думал ты уже генерал. Ну полковник хотя бы.

— Комиссовали меня в сорок втором, лейтенантом был. Нога перекошена, не гнётся, пальцы на руке тоже. Забили на Лубянке, хотя я это говорить не должен, подписку давал. Несколько операций пережил, и вот снова в строю. Пока на гражданке был, успел женится, дочка родилась. В этом году, в феврале меня в строй вернули, дали старшего лейтенанта и назначили командиром батареи установок залпового огня. Видишь, до майора дорос меньше чем за полгода. Сейчас вот комполка стал. Надеюсь до конца войны в этой должности продержаться, а то кидают с места на место, надоело уже.

В общем, прошли в штабную палатку, где я уже нормально пообщался с офицерами. Как раз ужин отбили по части, мне тоже котелок принесли, ординарец у меня теперь свой. Юрченко вводил курс дела, начальник штаба полка майор Гаврилов помогал. Комиссар полка и особист, также в стороне не сидели, нормально всё шло. Я даже письмо Танюше написал, указав новый номер почты, сообщив какую должность получил, без описания части, только номер полевой почты. Ну а дальше потянулась служба. Палатка у меня своя, койка там, этим заведует ординарец. Машина тоже своя, "Виллис" новенький. Пять дней полк готовился к боевой работе, главный снабженец носился по столице и получал всё. Даже помогать не стал, тот и сам справлялся отлично. Так что восьмого сентября, нас на платформы трёх эшелонов, теплушки, штабной вагон, и двинули на фронт. Нас подчинили Второму Белорусскому фронту. Прибыли благополучно, даже под авианалёт не попали, и сходу усилили одну из армий, в Ломжа-Ружанской наступательной операции. Иногда до шести залпов в день давали, и надо сказать, при девяностопроцентном накрытии целей, наш полк быстро выбился в лучшие, и кидали нас на самые опасные участки. В октябре серьёзные проблем возникли на Сероцком плацдарме, противник подтянул резервы, три танковых и три пехотных дивизий, вот и помогал отбивать атаки. Причём, там был не только мой полк, а ещё два реактивных, и именно я командовал, и наводил установки всех трёх полков, что серьёзно ослабило немцев. Потери те понесли ну просто ужасные. Как потом пленные сообщали, за одну ночь больше десяти тысяч только погибших, и танков около сотни. Это тоже сложно, били там только ночами, мне не мешало это наводить на цель, и немцы несли большие потери. Жаль, что дальность наших ракет чуть больше восьми километров, к самой передовой приходилось выезжать.

Потом с этого плацдарма мы пошли вперёд. Хорошо полк воевал, так хорошо, что в январе мне дали подполковника, и звезду Героя с орденом "Ленина". Сам комфронта представил. Полк, пока меня нет, принял Юрченко, он у меня зам по строевой уже два месяца как, так что подразделение продолжало боевую работу, а меня в Москву, приказ уже пришёл, на награждение, не в первый раз у меня, ничего волнительного я не чувствовал. Вот только добрался я до Москвы на своём самолёте. Я больше скажу, сначала в Сыктывкар, где Таню забрал, с дочкой, и тёщей, места четыре, есть куда, супруга Аню ещё грудью кормила. Взлетали под визг женщин, у них полёт такой впервые в жизни. Так ночь за бортом, что там видно? Мы долетели до Москвы, сели на лёд реки, и доехали до города на машине. Хорошо пурга, жена и тёща не видели, как убираю и достаю. Комнату найти для жены и её мамы не проблема, оставил там, платья из Польши выдал, несколько штук, чтобы было в чём в Кремль пойти. Да, на награждение иду с супругой. Для неё это важный день. Сам прошёл регистрацию, мне сообщили день награждения, то что два билета нужно, там в курсе, мне и жене. Теща с Аней посидит. В общежитии для офицеров место мне зарезервировано было, но я там не ночевал всё время с женой проводил, пока тёща с дочкой по городу гуляли, навёрстывал упущенное время. Потом награждение, Таня просто восхитительно смотрелась в синем строгом деловом костюме, очень он ей шёл. Так что потанцевали на банкете, я договорился с фотографами, снимки пришлют по адресу проживания, оплатил, и всё на этом. Таня с мамой на поезде вернутся домой, а меня после банкета на самолёт, и на фронт. Я комнату снял на десять дней, те решили пожить в столице, когда ещё такой шанс будет? И вернутся как оплаченное время закончится. Я им уже и билеты на поезд купил. Достать смог.

Дальше воевал. В феврале Юрченко покинул полк, свой принимать отправился. Погиб командир полка, что тоже воюет на нашем фронте, и вот замену высали. Я заранее дал рекомендацию, и его как бы в резерве держали. Один из офицеров занял его место моего зама. Мы участвовали в окружении группировки войск у побережья Балтийского моря, и прорыве обороны, куда устремился Первый Белорусский фронт, выходя к Берлину, и началась битва за Берлин. Мой фронт в этом особо не участвовал, если только опосредственно, наступали на Росток. Там Победа и застала мой полк. Седьмого Мая, День Победы. Мой полк не раз отличался, участвуя в разных наступательных операциях, и был обласкан командованием. Доставалось и мне. Одних орденов боевых девятнадцать, плюс две медали, одна "За Отвагу", и одна Золотая Звезда. Я считал, что хорошо воевал. В общем, с этой стороны одни сплошные плюсы. Минусы, сколько не искал, так откликов от амулета-сканера не было, а тот видел магические предметы. Мои да, видел, проверял, но находок других не было. Это печально. Я ещё на Дальнем Востоке побываю, хочу там разведку провести, но чую что это бесперспективно, только время потеряю. Этот мир на такие находки явно пуст. Как видите, было чему расстраиваться. А я надеялся найти магическую нейросеть. Не сложилось. Что ещё? То, что я в первой волне хочу уйти в отставку, в штабе фронта уже знали, даже нашли замену, на тёплое место. Думал моего зама поставят, тот подполковник, вполне тянул, да и пора, но нет, своих людей проталкивают. Ну это их дела, я жду приказа. Май пролетел, пока приказа нет, полк в порядке, проводилась учёба, служба по распорядку. Мы в Ростоке стояли, тут наша зона отвественности. Также я с Таней в постойной переписке. Ждут меня дома.

Май пролетел, а приказа пока нет. Точнее первая волна пошла, в тыл уходили эшелоны с бойцами и офицерами, которых отправляли домой, но меня задержали, что расстроило. Уточнил, обещали второй волной. Я как раз из штаба фронта ехал обратно в полк, в машине два бойца-автоматчика, охраняли меня, война месяц как закончилась, но недобитки бывают вылезают. Не все немцы смирились поражением, и война в их душе не унималась. Бывают налёты, любят ночами работать, но и днём случается. "Глаз" в небе, без него на этой войне мне совсем бы тяжко было, а так поглядывал, нет ли засады? И тот кое-что мне показал, мы по опушке леса ехали, на что я ругнулся и велел сержанту-водителю:

— Ларин, останови.

Машина замерла на обочине, автоматчики насторожено вглядывались в лес, я же изучал что мне показывает "Глаз". А увидел я, немного-немало, а магёныша с его учителем. Не сказать, что неожиданная встреча. Знаете, правду скажу, я их давно ожидал. Что-то припозднились. Самое главное, у старого мага какой-то амулет в руке был, и тот держал руку точно в моём направлении, пока мы мимо по опушке проезжали, тот следовал амулетом нашему движению. Точно амулет на меня настроен. Может магёныш какую метку на ауру подсадил? Поди знай, я в этом не разбираюсь, и амулет-диагност такое не видит. Не его специфика.

— Так, бойцы, ждёте меня здесь. Знакомые мои в лесу, хочу пообщаться. Там двое, молодой и старый, они немного неадекватные, может дойти и до стрельбы. Если услышите, идёте на помощь. Всё ясно?

— Так точно, — кивнул один из автоматчиков, в звании ефрейтора.

Покинув машину, я быстрым и уверенным шагом двинул вглубь леса, прямо к магам. То, что я к ним иду, и вижу их, те поняли. Пару раз в небо взгляд кинули, но не заблокировали "Глаз", если те это умеют. И ещё, что это за маги? Та парочка, что на мне эксперименты ставила, или их копии, где у ученика я в этом мире купил амулеты? А шёл я конкретно так за особым амулетом, что был у этой парочки. Порталом назывался. Раньше прибрать к рукам не выходило, и я надеялся, что сейчас получится. Поэтому и бойцов не брал, не хочу спугнуть, чтобы те сбежали в родной мир. Пока шёл, поглядывал на всё вокруг с помощью "Глаза". Бойцы мои покинули машину и заняли позиции рядом с ней, выставив стволы. Что плохо, с подошедшей армейской колонны, это увидели, та встала, поняли, что тут что-то не так, опасно. При колонне ещё и взвод бойцов был при всеоружии, и те перебежками стали сближаться с моим "Виллисом". Маги пропали, закрылись каким-то амулетом, поэтому остановившись, прикинул. Найти я их смогу если только в личине волка, но показывать её я не желаю. Есть все факты на то, что не эта парочка меня оборотнем сделала. Копии они с другого мира. Да, я понимаю, раз доказано что это другие маги, то есть ли моя копия в похожих мирах, что также пережила перерождение и где воюет? Думаю, есть. В этом мире такого не было, но он не один. Доказать не могу, просто предположение. Поэтому осмотревшись, я развернулся и пошёл обратно, нужно дать отбой тревоги. А маги от меня никуда не денутся, сами ищут способа встречи со мной. Главное быть готовым к ней чтобы не спеленали втихую, как уже было, и на своих условиях не общались со мной.

Вернувшись к машине, успокоив всех, я двинул дальше. Колонна нет, она встречной была. Так и добрался до своей части. Ну а вечером второго дня, ко мне на квартиру, я снимал её у местной жительницы, пришли маги. Как не готовился, а очнулся связанным, на своей кровати. Чёртовы маги. Мины на двери и окнах не сработали. У них всегда найдётся способ скрутить простеца, даже если он имеет и амулет охраны, и личной защиты. Ни один не сработал, хорошо амулет "Глаза" в хранилище. Пока сплю, я его не использую, вот и убираю на ночь. Да, как раз по такой причине, чтобы не потерять. Я же говорил, что ждал их появления. Два амулета потерял, пока не точно, они сняты, но лежат на столе. Может и верну, увижу, как переговоры пройдут. И да, я мог ночевать в части, там меня достать сложно, хотя и не говорю, что невозможно, но я ждал этой встречи, и можно сказать спровоцировал её. Приманкой поработал. Амулет охраны жалко, вещь стоящая, не повезло, не сработал, а вот личной защиты самый слабый из всех был, третьего уровня сложности. И главное, магов я не боялся. А чего, уберу верёвки в хранилище, из "ППШ" расстреляю, у того хороший боезапас, продавлю защиту, это возможно, я в курсе. Раню магов или просто собью защиту, дальше уже дело техники. Вот только маги явно меня опасались. Тело парализовано было, только головой мог крутить, и пользоваться органами чувств, ну и говорить тоже. Верёвку уберу, это смогу, и как стрелять? Пока ожидал что дальше будет.

— Так вот что ты такое? — задумчивым тоном сказал маг. — Значит, мой двойник из похожего мира реализовал мою мечту. Надо же, искусственный верфольф, что полностью себя контролирует. И не заразный. А ведь я сомневался, что это возможно.

Говорил тот на своём языке, прекрасно зная, что я его понимаю. Да, значит случилось самое страшное, чего я очень опасался, старый маг скачал мою память и просмотрел её. А значит, в курсе моих планов на него и ученика. Портал забрать, а эту парочку ликвидировать. Думаю, хороших отношений ко мне теперь не будет. Впрочем, и друзьями я их не считал. Мне задавали вопросы и исследовали меня. Моего желания никто не спрашивал, я тут был бесправным рабом. Под утро только завершили, и маг был в очень довольном виде. Правда, как была проведена процедура установки личности оборотня, тот не понял, и в памяти моей этого не было. Однако, тот знал о своём двойнике и желал поискать его в других мирах, я слышал, как говорил об этом своему ученику. Вообще в квартире маги себя вели как саранча, всё стащили, даже кровать, на которой я спал, прибрали. Панцирной была. Хорошо форма и личное оружие с документами у меня в личном хранилище, и это бы утянули. Я не имел привычки держать их вот так, когда на меня идёт охота. До рассвета час было, примерно, когда маг встал около меня, лежавшего на полу, и сказал:

— Понимаю тебя, мой коллега-двойник повёл себя не самым достойным образом. Честно признаюсь сам бы не удержался, когда попадается такой материал, что подходит для создания искусственного вервольфа. Я извинятся за действия коллеги не буду, но за свои, желаю. Хочу попробовать поставить личное хранилище на ауру искусственного вервольфа. Диким ставил, дважды, хотя законом это запрещено, экспериментировал, вот и с искусственным хочу. Аура у тебя сильна, развивалась, больший объём удержать теперь сможешь. Все желают увеличить, хоть на десять пудов, да даже на один, но чтобы побольше было. Цени моё предложение. Понятно старое придётся убрать, и поставлю новое, побольше. Старое освободить нужно. Я не претендую на содержимое, знаю, не отдашь. Однако и бесплатно работать не хочу. Поговорим об оплате. Хочу такие самобеглые коляски, и летающие штуки. Как управлять, я у тебя из памяти взял, потом обучусь. Значит так, оцепенение спадёт рез час, жду тебя в том лесу, где наша встреча не состоялась. Следующей ночью.

Больше особо маг ничего не говорил, они покинули квартиру, успели до рассвета уйти. Как город покинут, не знаю, скорее всего используют какой амулет. А так я действительно вскоре почувствовал, что меня отпускает. Уже через десять минут смог сесть, а через полчаса походил, разминая руки и ноги, осматривая пустую квартиру. Мои амулеты тоже забрали. Саранча и есть. Одевшись, сначала посетил хозяйку и щедро заплатил. Сообщил, что пока меня не было, квартиру обнесли, всё вынесли. Чую вину за собой, вот и возместил в двойном размере. В общем, та претензий ко мне не имела, даже расписку написала об этом, что я всё возместил. А с квартиры я съехал, в часть перебрался. В полку порядок, всё по распорядку. По линии секретного отдела новая директива пришла, изучил. А сам всё размышлял над предложением старого мага. А ведь он прав, я тоже желал увеличить хранилище, хоть на килограмм, и то в радость. А тут объём в разы возрастёт, как мне обещали. И хочется и колется, вот и думал, чую побегу я к нему быстрее своего визга. Поэтому к вечеру, я приказал освободить один склад, и оставил там большую часть своего имущества. Готовую еду тоже. А у меня амулет-стазиса был, он и накрыл, даже не остынет. Целое отделение бойцов на охрану поставил, и на служебной машине покинул город. Сержанту приказал возвращаться в часть, мол, сам вернусь, тот укатил, а я на фаэтоне своём к нужному лесу. Уже стемнело, меня никто не видел. Там убрал машину, магёныш встречал на опушке, и прогулялись до места их лагеря. Я сразу достал самолёт, "мессер", фаэтон и мотоцикл-одиночку, а также запасы бензина. Отдельно поставил велосипед, прислонил к стволу клёна, вернусь на нём в город. Оплата проведена, даже смог вернуть свои амулеты, охраны, он у меня один, и защиты, пусть и слабенькая та. Да я банально их выкупил за золото. Даже смог купить ещё девять амулетов, на сколько хватило оплаты, потом опишу какие, сейчас не до этого. Дальше у меня убрали старое хранилище, оно пустое, и установили новое. Я проверил. Сто двенадцать тонн и триста пять килограмм. Чёрт, да это просто сказка какая-то. Я на радостях даже не обратив внимание, что те и велосипед забрали, махнул рукой. Саранча есть саранча. На этом и расстались. Причём не сводя глаз друг с друга. Те меня на прицеле боевых артефактов держали, а я пистолет в опущенной руке, и пятился задом. Потом побежал прочь. У меня пробежка до Ростока ожидается, это пятнадцать километров, а что эти двое делать будут, их проблемы. Главное ушёл.

Между прочим, действительно пробежался. Сам был в камуфляжном костюме, немецком, для егерей, у меня запас имелся, и я торопился вернутся в часть. Что-то сомневаюсь, что маги ограничатся одной техникой, как бы не опередили и не подчистили мой склад. К счастью, добрался, уже в форме подполковника, снял охрану, отправив в казарму, и прошёл внутрь. Уф-ф, всё на месте, "полуторка" моя стоит, автодом обжитый, поэтому вернул всё в хранилище. К слову, замеры я делал с помощью фаэтона, убрал с разрешения мага, и зная сколько тот весит, сделал расчёты. Вот и всё. Машину вернул. Что по купленным амулетам, то это более мощный амулет-охраны, потом амулет против насекомых, отпугивать, а то иногда занял жилище, так клопы выгоняют, а тараканы повсеместно. Эх, раньше бы такой амулет, но у магёныша его не было. Потом два амулета-зарядки, у меня их теперь четыре. Очень мощный амулет-сканер, не таким ли меня находили? Два лекарским амулета, мощные, конечности отращивать смогу и омоложиваться более качественно, ну и более мощный диагност. Этот и ауру видел. Правда, я в его показаниях пока не разбираюсь, но меток вроде нет. Девятый амулет, освещения. Я использовал амулет-водолаза не раз, но чем ниже, тем темнее, а чем освещать у меня не было. Этот и под водой работал, шесть светляков, мощных, держать мог вокруг меня. Хорошая штука. Это всё из свежих покупок. А так опустошив склад, я прошёл в небольшое офицерское общежитие, там мне комнату выделили, и вскоре уснул. Под мощной защитой и под не менее мощным амулетом-охраны, настроенным на ауры магов. В этот раз желания попадать им в руки, и чувствовать себя беспомощным, я не имел.

А вот с утра всё началось с сюрприза. Вторая волна демобилизации пошла, и я под неё попал. Выполнили общение в штабе фронта, в списках был. Заранее не могли предупредить? Я хотел потратить своё время, чтобы заполнить хранилище, а то там едва тридцать три тонны. А пришлось встречать нового командира полка и передавать дела, что заняло три часа, тот педантом был, потом меня довольно трогательно провожал личный состав, был прощальный обед, и в штаб фронта, минуя штаб армии, где всё оформили. Ну всё, осталось паспорт получать, и свобода. Все документы получил, поездные, суточные. Можно отправляться в тыл, но у меня пока другие планы. Хочу их реализовать.

До вечера немного осталось, не стал ждать в том городе, где штаб фронта стоял. Многих в отставку отправляли, кто желание имел и заявление написал. Формировались железнодорожные составы, и направлялись в тыл. Домой. Я же пока не торопился. Ещё при свете дня на попутной машине выехал в сторону Ростока. А там недалеко граница, где стояли союзные войска. Буду набирать всё что приглянется, на их территории. Своих подставлять не желаю, у кого что пропадёт, будут отвечать ответственные лица, а что пропадёт у союзничков, плевать я хотел. Самолёта нет, один был, да и тот ушёл, я бы перелетел, всё быстро сделал, а тут на своих двоих. Из техники у меня только "полуторка", но её использовал чтобы проехать некоторый участок, дальше пешком. Одет в германский камуфляж, тот самый, егерский, обувь тоже их, со шнуровкой, качественная форма и обувь, на охоту в ней буду ходить, но пока для другого использовал. Под утро, я перебрался на территорию, удерживаемую австралийцами, тут их войска стояли, и дальше уже направился к ближайшему городу. Это Гамбург был. А транспорт австралийцев, шесть порожних грузовиков колонной в ту сторону ехали. Я незаметно забрался в кузов замыкающей машины.

* * *

На перроне Сыктывкара я увидел толпы встречающих. Мои тоже должны там быть, в Кирове отбил телеграмму, сообщив время прибытия, а так до Москвы я долетел на своём новом самолёте, там сел на поезд и как другие отставники добирался железной дорогой. На территории союзников я пробыл четверо суток, что вполне хватило набить закрома до полного, и дальше наверстал время, добравшись до Москвы на своём самолёте. Их добыл всего два, на военном аэродроме США. Это был лёгкий двухместный военно-тренировочный самолёт "L-3B", при полной массе, с полными баками, вес его всего шестьсот килограмм, даже чуть меньше. Дальность триста двадцать километров, крейсерская скорость сто двадцать. Вполне неплохой сверхлёгкий самолётик на короткие дистанции. Вместо "Шторьха" будет. Их три было на стоянке, взял самый новый. И запасы бензина к нему. Тут же на аэродроме нашёл небольшой пассажирский самолёт. Модель "Spartan UC-71-SP". Похож на мой "мессер", что ушёл старому магу, тоже четырёхместный моноплан, но технические характеристики получше. Дальность тысяча шестьсот километров, вместо тысячи у "мессера", скорость триста пятьдесят крейсерская, потолок семь тысяч метров с хвостиком, но вот подвела масса. Две тонны двести при полной загрузке. Это и когда все пассажиры на местах, а это три-четыре. Пять тонн бензина, и немного моторного масла к ним, расходники ходовые.

Это из летающей техники. К слову, понятно, что до Москвы я на "спартане" долетел. Вполне комфортно, тут он тоже выигрывает у "мессера". Пусть самолёт был один этой модели на аэродроме, но вполне свежий, начала весны сорок пятого, без большого налёта. Это по авиационной технике. Автомобили, то тут увёл "Мерседес"-купе, хорошая машина, для бездорожья новенький "Виллис". Лёгкий мотоцикл, и пару велосипедов. Один с мотором. Самая же интересная добыча, в Гамбурге, в порту был свой яхт-клуб. Американцы как саранча, всё что видят хватают и увозят. Вот и яхту одну интересную приготовили к вывозу. Какой-то полковник её к рукам прибрал. Бесплатно, понятное дело. Якобы, владелец погиб. А яхта свежая, белая, парусно-моторная, восемь с половиной тонн. Под палубой три каюты, даже мелкий камбуз и гальюн были. Мачта одна, но ей хватает. А я прибрал. Та не пустая, полковник трофеи немалые внутри держал. Солдат американской армии её охранял. С него самозарядный карабин снял с подсумками. Яхту ещё в полный порядок привести успели, днище почистили. С яхтой взял небольшой вёсельный ялик. Тоже вещь нужная. Морской, как и яхта, борта высокие. Ну а дальше по складам, забирал что интересно, и много что прибрал. Тушёнка, сгущёнка, мука, бобы, разные консервы. Свежий продукт увёл с двух молочных ферм, сыроварни и колбасного цеха. Да, в Германии голод, но некоторые ещё работают. Пришлось поискать не разорённые. Чужих амулетов так и не засёк, похоже всё верно, нет тут таких находок. Ну вот и вылетел в сторону Москвы, за одну ночь и долетел, с одной дозаправкой. Что дальше, в курсе. Вот и стоял в коридоре у окна, и рассматривал, старался найти своих. Хм, "Глаз" показал, ждут. О, мужчина в солдатской форме, отец Тани, значит, раньше демобилизовался. Я об этом письмо получать не успел. Вот так подхватив чемоданчик и армейский вещевой мешок, иностранный, армии США, и медленно, следом за другими, двигался к тамбуру, где встречали фронтовиков. План выполнен, и осталось жить.

Оказалось, меня ждали, тут и правление города было, и республики. То, что в городе ещё один Герой Советского Союза появился, узнали от моей жены и тёщи, писали обо мне в газете местной не раз, даже фотографии, что я присылал, вставляли. Причём, на этом поезде я не один Герой был, ещё парнишка, старший лейтенант, танкист он. Тоже ГСС. Вот нас торжественно, с оркестром и встречали. Вещи передал тестю, коротко познакомившись, обнявшись с женой, дочкой и тёщей, тут и другие их родственники были, считай тоже близкие, и пошёл дальше к главе города, торжественная встреча есть, нужно слово сказать. Никуда не денешься, приходится соответствовать. Старлей стушевался, слово вымолвить от волнения не мог, пришлось взять всё в свои руки. Я и речь сказал, и поблагодарил горожан за помощь, те многое сделали для нашей армии, и тоже приблизили нашу победу. Отдельно поблагодарил руководства города и республики. Похоже моя речь понравилась, первый секретарь Коми АССР, попросил завтра после обеда посетить его, на что я кивнул. Видимо, что-то есть, о чём стоит поговорить, так что зайдём. На этом торжественная встреча закончилась, пионерские дружины направились по школам, неся транспаранты, а мы уже к нам домой. Тут не так и далеко. Именно что дом тёщи, не на нашу с Таней квартиру. Вещи мои несли родственники, а я нёс Аню. Рядом шла Таня, держась за мой локоть, и млела. Так и шли, общались. А так у тёщи столы накрыты, фронтовика встречают. Тесть пять дней назад прибыл, тоже гулянка на всю улицу была. Да вся улица у нас и была, кстати, я пригласил и руководство республики, они чуть позже подъехали, тоже поучаствовали. Не отказались. Всем хватило, тем более я достал продуктовый офицерский набор, не наш, для германских и офицеров, вина, коньяк, сыр, дефицитный продукт, ящик тушёнки и сгущёнки, какао и чай, женщины сразу увеличили объём блюд на столах. Много квашенной капусты было, а я её любил, тёща замечательно делала. С клюквой. Сам собирал на болоте. Да и напитков, а то один первач на столе и несколько сиротливых бутылок водки. Достать где-то смогли такую редкость. Тихонько тёще пачку денег вручил, сказал, чтобы рассчитались за гулянку, та взяла, чинится не стала. Отлично погуляли. Запомним, первый секретарь любит коньяк, сыр и копчёную колбасу. Её тоже я дал. А ночевать на нашу квартиру пошли, Аня у бабушки с дедушкой осталась.

Ночь восхитительная была, отрывались от души, полдня потом спали. Хотя Тане на работу. Она профессии не имеет, замуж после школы вышла, но так как мужчины на фронте, а работать кому-то надо, мест свободных рабочих немало, та и устроилась в типографию секретарём. Ещё осваивает бухгалтерское дело, ей нравилось с цифрами работать.

Позавтракали, а время обед, та на работу, а я к первому секретарю. Как раз успел. Меня пропустили в кабинет, и я вручил тому бумажный пакет. Там пара бутылок французского коньяка, круг копчёной колбасы, сыра головка, шоколад, какао банка, пара банок сладких фруктов. Тот удивился, но взял. Я так и сказал, презент с фронта. Тот удивился не меньше:

— Вот так привезли из Германии?

— Товарищ секретарь, генералы и маршалы добро эшелонами вывозили, генералы попроще вагонами, люди это видели, думаете дурных нет? Если солдат прихватит ложку, иголки и мелочёвку, то офицеры постарше, беря пример с генералитета, прихватывали что посущественнее. Я конечно не комдив, обычный командир полка, но и меня это не обошло, только я не барахольщик, картины и антиквариат не вёз. Книги, и вот что-то подобное. Припасы. Сейчас в стране голодно. Кстати, вы охотник?

— Да, люблю походить. Недавно кабана взял. Со второго выстрела, тот уже на меня нёсся раненый.

— Есть германский "Маузер", или винтовка "Спрингфилд" из США. Мощное оружие, и лося, и медведя можно завалить. Росомаху тоже.

— Ясно, я подумаю. Да, что я вас вызвал. Начальник милиции города уезжает в Киров, на повышение, вот я и подумываю вас на его место поставить. Сейчас пообщались, и только утвердился в этой мысли. Звание подходит, награды есть, Герой.

— Так, а я что в этом понимаю?

Да уж, ошарашил меня глава республики, так ошарашил. Где я и где милиция? Даже рядом не стоял. Честно говоря, я планировал на лесозавод вернутся, шофёром, а мне нравилась та моя работа, вахтой лесорубов возить, новые лица, интересное общение. А вернутся в город и сменить одни погоны на другие? Не об этом я мечтал, совсем не об этом.

— А прошлый что понимал? Начальник милиции — это административная должность, люди работают, вы командуете и даёте план. Всё давно налажено и работает. Больше как представитель милиции будете работать. Встречать важных гостей, иногда на охоту их водить. Да разберётесь, думаю.

— Честно говоря удивили. Я мечтал выйти в отставку, с женой на море, пока сезон, потом по стране поездить. Где она была кроме Москвы? Может в Москву перебраться? Ещё не знаю. А такая должность, это очень серьёзно. Знаете, вы извините, но я, пожалуй, откажусь. Мне бы такую должность, чтобы ничего не делать, и круглый день свободен. Даже зарплату не буду получать. Чёрт с ней, пусть что хотят делают, да вон хотя бы больнице передавать, на какие-то нужды. А начальник милиции, это же жить работой, ни семьи, ни личного времени. Нет, точно мне такого не надо. Большое спасибо за предложение, но нет.

— Честно говоря, на отказ не надеялся. Хм, что-то попроще? — задумался тот. — Знаешь, а есть одна идея. Как насчёт к нам в исполком? Будешь курировать Комсомол, времени достаточно.

— Много поездок и мало личного времени, — отрицательно покачал я головой. — Всё не то. О, придумал, решил поэтом стать, песни буду писать. У меня уже есть несколько, зарегистрирую, стану членом Союза Писателей, и вот оно, время и работа. Могу по стране ездить, вдохновляться. Как раз дело по мне. Творческое.

— В принципе, есть талант, то почему бы и нет? Главное в Москву всё же сбегать не надо. У нас тут места просто замечательные.

— Да и сам не хочу уезжать, я тут влюбился в природу. Нравится мне. А охота какая? А рыбалка? Просто сказка.

Мы так ещё пообщались, но всё же глава республики человек занятой, в приёмной народ сидит, перед уходом тот напомнил насчёт американской винтовки, он её выбрал, и мы расстались на этом. Я вернулся домой, приготовил оружие, ремень с подсумками, патронов три сотни. Ещё понадобится, спросит, у меня есть. Тани не было, на работе, поэтому посетил главу, вручил лично винтовку, тот нежно провёл ладонью по стволу, и поблагодарил. После этого к тёще. Там с Аней поиграл. Тестя не было, на работу вернулся. Тот был бригадиром лесорубов до войны, и снова им стал. Причём, он служил в тяжёлом артиллерийском полку, это да, но артиллеристом не был. Войну закончил старшим сержантом, заместителем командира сапёрного взвода. Они по пути следования полка укрепляли дорогу, тягачи и орудия тяжёлые, но главное мосты и переправы, это их работа. Войну закончил с тремя орденами и четырьмя медалями, два лёгких ранения. В окружениях не бывал, но воевал честно. Везло ему. Тёща вот домохозяйка, она не работает. Редкость, но бывает. Я же осваивался, в военкомате побывал. Наконец снял погоны, в гражданское переоделся, паспорт на руках. Всё, я в отставке. Жизнь прекрасна. Через неделю с момента прибытия, у дочки день рождения, два годика исполнялось, хорошо отметили, и на следующий день мы отбыли в Москву на поезде. Нас провожали, самолётом тут не воспользуешься, тем более днём, где видно его тактические военные знаки армии США. А так пока лето, хочу воспользоваться этим. Сначала в Москву, потом уже самолётом на черноморское побережье. Таня уволилась с типографии, так и сказал ей, я буду всем обеспечивать, на ней уют и дочь, хватит и этого, нечего лишнее на плечи взваливать.

А пока поезд стучал по стыкам рельс своими колёсными парами, этот звук меня всегда убаюкивал, я сидел у окна, Аня на коленях, и мы смотрели на деревья что мелькали мимо. Та раскапризничалась, вот я и взял её себе. Взять билеты в СВ не получилось, их просто не было. Не билеты, вагона такой комфортности, но удалось добыть обычное купе. С нами дед ехал с бабкой, навестить внука в Кирове, он там учится в техникуме. Ничего, вполне терпимо. Таня раскладывала вещи, дорожную мелочёвку. Потом в туалет ушла. Я же размышлял, держа Аню, чтобы ей в окно всё хорошо видно было, ту это заметно отвлекало от капризов. За квартирой присмотрит тёща, мы осенью вернёмся, всю зиму в планах прожить в Сыктывкаре. Пока просто отдыхать на тёплом море, да в Москву по делам. Насчёт Москвы, я серьёзно настроился пробиться в ряды члена Союза Писателей. Это серьёзная броня, что прикроет меня от множества проблем. Не тунеядец, а творческая профессия. Вообще я об этом особо не думал, но глава республики явно хотел меня куда-нибудь пристроить, причём вопреки моей воли, хотя разумные доводы выслушал. Вот я и брякнул что буду песни писать. А что, помню же, и военные, нанесу на бумагу, и готовые стихи для песен. Чёрт, да я уже это делаю, толстая офицерская тетрадь, туда записываю уже какой день, пока из памяти не стёрлось. Так что в Москве я желаю пробиться, к известным певцам зайду, и если они будут петь моим песни, если они выстрелят, то членство в Союзе Писателей считай у меня в кармане. Раз уж главе республики брякнул такое, придётся выполнять, не хочу лицо терять. Пусть Таня гуляет с дочкой по городу, там много интересного, парки, и всего такого, а я займусь делом. А потом отдыхать на море. Оттуда уже домой, в Сыктывкар. Заявление в Союзе Писателей оставлю, как и адрес, если заинтересуют, напишут по месту проживания. Это пока все планы.

А нет, не все. В хранилище у меня три с половинной тонны свободного, нужно заполнить. Я приехал с войны, из-за границы, коей является Германия. Думаете без подарков? Тёще швейную машинку, такую же как у Тани, а то та к нам ходит шить, как и соседи. Тестю, хотя тот сам из Австрии приехал, отличный выходной костюм. Хотя он ему не по размеру оказался, и ушёл младшему брату тестя, дяде Тани, вот ему костюм отлично подошёл, как влитой сидел. Поэтому тестю граммофон подарил и пластинок полсотни. Ну и остальным родственникам. Даже соседке, и её сыну Сашке что-то да привёз. Ну и запасами поделился, в погреб тёщи убрали. Четыре велосипеда новеньких среди детворы разошлись, со склада в Гамбурге увёл, тоже ушли на подарки. У меня два осталось. Так и освободилось хранилище на три тонны. Плюс я топливо потратил пока к Москве летел. Вот и стоит пополнить каким дефицитом. Может на Дальний Восток всё же съездить, мне там очень деликатесы из красной рыбы, икры и крабов нравились, сделать запас? Стоит подумать. Далековато всё же. Ничего, найду чем пополнить. На Чёрном море много сухофруктов, да и урожаи абрикосов, где-то там рядом арбузы и дыни. Ну вот и нашёл чем заполнить. Да и рыбы морской наберу, разделанной. Отлично. А пока мы ехали, дочка довольная у меня на коленях так и сидела, я её кашкой кормил. Мои запасы. Таня попробовала и дала добро, можно есть. Рисовая, на молоке со сливочным маслом. Моя любимая. Мы тоже её покушали, соседей угостили, те своей провизией поделились, так и ехали.

Поезд проходной, на Казань шёл. Там у нас пересадка. Так что старички сошли, другие пассажиры сели и едем дальше. Доехали, но пересадки не было, да надоедало трястись, наняли пролётку и покатили за город, где отдыхали на берегу Волги, а как стемнело, взлетали, и к Москве. За два с половиной часа добрались, я особо не гнал. Сели на дороге и на моём "Мерседесе" к окраине города, там "полуторку" достал, оборудованную как жилище. Керосиновая лампа горит, освещая, Таня внутри с интересом изучая моё жильё, устраивала дочку, кровать у меня полуторная, мы уместимся, а дочку в маленькой детской кровати та готовилась уложить, что у стола я поставил. Но сначала помыться всем троим, воду я уже согрел. А что, у меня много чего в хранилище есть, приметил новенькую кроватку магазине Гамбурга, и прибрал. Так что мы накупались в тёплой воде реки, дочку в ванночке, вытерли и спать. Та сразу уснула, а мы ещё повозились на кровати, но тоже вскоре уснули.

Утром на "мерседесе" в город. Сначала отъехали, я сбегал назад и убрал "полуторку", благо свидетелей не было, и дальше в город. Иметь машину на руках, красота, на ней доехал до вокзала, где и нашёл бабульку, сдававшую квартиру. Двухкомнатную со всеми удобствами. Правда, тараканы там были, о них хозяйка не говорила, но амулет специальный имелся, он и разогнал их. Так что пока Таня обживалась, на кухне что-то готовить начала, я припасы выдал, а сразу сказал ей, мы недели на две тут, да и заплатил за это время, а сам покатил наводить мосты.

В здании Союза Писателей удалось пообщаться с местным работником, от него и получил контакты певцов. Всего-то свёрток с колбасой и сыром. Голодно даже в Москве было. Сам я наградами не сверкал, на пиджаке Золотая Звезда была, но я его не носил, жарко, был в чёрных брюках, белой рубахе и чёрных лакированных туфлях. Жара в городе, конец середина июля, палит серьёзно, и в такой одежде жарко. Машину я под тень деревьев аллеи поставил, внутри не так жарко, так что когда за рулём устроился и отъехал от здания, то весело насвистывая покатил к зданию телерадио. Отсюда Левитан сообщал новости и давал сводки. Он вроде и сейчас тут работал. Это я всё к чему? Да тот работник, с коим познакомился в Союзе Писателей, дал дельный совет, видать в благодарность за колбасу, и он мне понравился. Тут на радио есть свои певцы и музыканты, и отличные музыканты. Если песня понравится ведущему редактору, и пройдёт цензуру, а тут и на радио свои цензоры, то песня будет отработана музыкальной группой, и выйдет в эфир. А если она понравится слушателям, или они, если несколько, и та будет звучать снова и снова, сообщая чьи это слова и музыка, то признание, начальное, у меня в кармане, там и легче с певцами встретится, с певицами, они сами искать встречи будут, все они желают расширить репертуар, но это не так и просто. Хороших песен мало. А там и в Союзе Писателей регистрацию пройду. Тоже куда легче станет. Мне это предложение очень понравилось, но я был в сомнении, это что так с улицы придёт человек и его песню выпустят? Тот подтвердил, так и есть. Не сразу, дня через три, может неделю, зависит от срока как отработают на ять исполнение, вживую же играют, но такое возможно. Всё просто, во время войны мало песен было, разных, военных, душевных и весёлых, и ввели правило, если принесут такие стихи, с готовой музыкой, и та хорошая, то у человека с улицы её возьмут и исполнят. Об этом во всех московских газетах писали. Я не знал, видимо пропустил. А правило это пока не отменили, чем и стоит воспользоваться. Чем не дельный совет?

Вот так припарковавшись среди других машин, место свободное было, запер авто, жаль на самом солнцепёке стоит, но лучше места я не видел вокруг, заняты, и вот дошёл до здания. В этот раз пиджак накинул, награду демонстрировал, ловя уважительные взгляды прохожих. Да, пользуюсь положением Героя, но глупо, получив её, этого не делать. Я награду честно заработал, не выпрашивал или ещё что. К редактору меня проводили быстро, где я и выложил суть дела:

— Значит, стихи пишите? Можно посмотреть?

Я протянул тому тетрадь и тот заинтересованно листал, читая.

— Занимательно, но мне нравится. Как с музыкой?

— Во сне слышал, сам не музыкант, но помочь смогу. Я знаю, как должна звучать песня, и она ЗАЗВУЧИТ. Думаю, три песни дать. Как считаете, это возможно?

— Да, хорошую военную песню, потом про любовь, и что-нибудь душевное.

— Тогда "Батальонная разведка", "Эти глаза на против". А душевное, слезу выбивает, "Лебединая верность".

— Да, хорошая песня, даже тут читая слеза дрожит на ресницах, что будет когда она правильно зазвучит? Хорошо, договорились. Сейчас цензоры поработают, дальше подберём исполнителей. Два мужчины, голоса разные, определитесь при прослушивании, и женщина. Музыкальный коллектив у нас отличный, на лету схватывает, думаю справитесь, зал для тренировок я выделю.

— Благодарю.

Я переписал стихи на бумагу, цензоры проверили, и поставили свои резолюции, претензии к ним у них не возникло. Нет, были прения между собой, но разрешилось. А быстро тут работают, уже подготовили место для прослушивания, певцы завтра будут, а вот с музыкантами я работал часа два, по одной из песен. Больше у них времени не было, те в живую исполняли песни в разное время. Так что вернулся я на съёмную квартиру уставший, но довольный. Таня с Аней тут были, сами только что пришли, тоже довольные. Гуляли по ближайшему парку, уток кормили. Купили билеты в детский театр, там кукольные представления, через три дня будет сеанс. Вот так меня покормили ужином, я в душ, он работал, даже чуть тёпленькая вода текла, и отдыхать. Гулять не пошли, хотя часов восемь вечера было, самое то время, устали все от новых впечатлений. Я Тане описывал, что сегодня успел. Та в курсе моих планов была.

Две недели не прошли, пролетели. Песни непривычного местным исполнения, но наконец зазвучали по радио. "Батальонная разведка" была воспринята на ура, как и "Эти глаза на против". Долго репетировали "Лебединую верность", певица имела хороший голос, но никак не могла поймать ту нотку, чтобы песня зазвучала. После долгих репетиций, наконец и она встала на волну, так что в день, когда мы отбывали, на самолёте, нафиг эти поезда, и она прозвучал по радио. Моё имя уже на слуху было, две замечательные песни граждане Союза встретили с большой любовью. Я успел побывать у заместителя директора Союза Писателей, заявление моё завизировали, предоставил часть стихов, и то что мои песни исполняются по радио. Кстати, за это малая денежка капает. Я открыл счёт в сберкассе, туда и шли отчисления, но мизерные, так как я как раз не имею корочки такого члена.

Таня от радиоточки в квартире не отходила. В песни та заочно была влюблена, а когда впервые услышала, прям светилась вся. А ночью просто ураган. Надо её почаще радовать. За ночь мы долетали до Ялты, где я снял домик на всю семью, и мы неделю отдыхали, это Таня с Аней весь день на пляже проводили, я им специальный пляжный зонтик там ставил, чтобы не сгорели, это легко, хотя Таня на огороде матери хорошо загорела. А купальник из Гамбурга, как и лёгкий халат и пляжная шляпка. Дочка итак отлично бегала и плескалась, радостно визжа. Тут с десяток таких детишек, её возраста, вот они толпой и носились. Сам я не часто с ними был, хотя по три-четыре часа в день старался на пляже проводить, золотистый загар начал проявляться под конец недели. А так я по рынку шнырял, сухофрукты покупал, мешками грецкие орехи, персики уже созрели, тоже мешками, лучшие отбирал, арбузы и дыни, половинками, чтобы видно было где сахарные. Три тонны так закупил за неделю, даже рыбы немного, осётра, кильки солёной со специями сто кило, в вёдрах они, всего рыбы кило триста. Была и сушёная, но особо на неё не налегал. Тонна свободного, тут и топливо ушло, пока летели до Крыма. А вначале августа, было седьмое число, я сообщил Танюше, что мы улетаем:

— Самолёт есть, хочу Турцию посетить, фисташек солёных закупить, орехи такие, и во Францию. Может и в Италии побываем? После этого домой.

Та разве против, только рада. Сразу дочку собирать стала, и вот ночью перелетели Чёрное море, и сели у Анкары. Столица Турции приняла нас ласково, разве что Таня повязала платок, и длинную юбку одела, тут такие правила. Мы покупали восточные сладости на базаре, мешками фисташки, я их любил, и вообще много вкусностей. Корзинами брали финики. Думал, что место останется что купить в Италии, да куда там, что было свободно, всё и заняли. Особенно Таня развернулась. Причём, куда всё девается та не знала, я же объяснил это тем, что имею знакомых, передаю им, они доставят в Сыктывкар. Вполне проходило объяснение. Врать не хотелось, но и о хранилище сообщать я не идиот. Только один о нём знать должен. Это я сам. От Анкары к Стамбулу перелетели, там у дельца я купил фальшивые, но вполне качественные судовые документы, всё что нужно, на свою яхту. Даже флаг Турции, и что необходимо в плаванье. По реестру судов Турции яхта не проходит, но документы на неё есть и в порты других стран заходить могу. Ну а что, я сам хотел яхту испытать, на ходу проверить, а тут пока идём до Афин, изучу ту вдоль и поперёк. Поныряю на дно с амулетом-водолаза. Да и девчата мои на борту освоятся, им тоже интересно. Действительно, те только за. Перелетели к Измиру, когда стемнело, я на ялике доставил их на борт яхты, уже достал её, стояночные огни горели, и дальше подняв парус, тут два латинских, вполне ходко двинул к Греции. Я надеюсь не промахнусь. Морские карты этого региона купил, вплоть до Испании. Выяснилось, что никто в моей семье морской болезнью не страдал, и путешествие на яхте нам понравилось, что из Афин, где мы пробыли пять дней, направились к Италии, обходя мыс. В Неаполь. Путешествие по волнам было довольно интересным, иногда запускал мотор, когда ветер встречный, но к концу августа, мы были в Неаполе. Там понравилось не только Тане, но и мне. В местную кухню мы влюбились, посещали ресторанчики, но жили на яхте. Не готовили на борту. Я перебрал всё содержимое хранилища, пустые ящики, укупорки, то что мне не надо, избавился. На три тонны освободил места, куда отправлялись готовые блюда итальянкой национальной кухни. Да и другие вкусности.

Я снимал наш отдых на фотоаппарат, купание, на яхте, но без ориентиров, чтобы не понять где мы находимся. Мало ли что, и такой рычаг давления давать кому-либо я не желаю. Плёнки много, я в Греции докупил, как и фотобумаги с реактивами, так что делал снимки, печатал иногда, прямо на борту. Вели фотоальбом путешествия, и обоим это нравилось. До Франции мы так и не добрались, застряли в Риме на две недели. Война недавно закончилась, но особо сильно это не заметно было, страны быстро возвращались на мироне рельсы жизни, хотя людей в военной форме хватало. Так до конца сентября и отдыхали. А там на самолёте прямиком в Сыктывкар, с дозаправкой, за одну ночь добрались, мы с женой спереди, дочка всё время полёта проспала сзади, лёжа на двух сиденьях. Хорошо маленькой быть, везде помещаешься. Вообще стоило бы прилететь раньше, у тёщи большой огород, помогать надо, но там тесть, родственников немало, некоторые в квартирах живут, тоже кормятся с этого огорода, есть кому помочь. Так и сели на той косе в десяти километрах от города, удобно. Поспали, я палатку поставил, и утром шли к дороге. Да так удачно, что я отдал дочку Тане, сбегал на шум и взял лосиху. Молодая. Разделал, и на волокуше до дороги, так на попутной машине до самой тёщи. Кстати, приказ сдавать мясо не отменили, хотя война уже закончилась. Чего медлят? Впрочем, я сдал, сразу отвёз в госпиталь, там справку выдали, как остальное передал мясо тёще. Та на ледник часть убрала, и дальше отправила соседского мальчишку по родственникам, чтобы пришли и мясо забрали. Всем миром живём. Соседям тоже разошлось. А чего держать, есть надо, я новую добычу принесу. Вот тесть не охотник, он вообще в лесу дикарь, с ним туда ходить опасно. Ещё и без добычи вернёшься. И брат его такой же. Он не воевал, врач он, в больнице у нас в городской работает. Стоматолог.

Наше возращение встретили хорошо, мы загорелые до черноты, снова гулянка была, только бы повод был. Там и раздали разные подарки с юга, никого не забыли, оба фотоальбома показали, на одном все фото не уместились, они по рукам пошли. Сладости восточные, орехи, мешками выставлял, якобы доставили почтой, это чтобы родственники и соседи с собой домой взяли. Не жалко. Дети там особенно суетились. Ещё бы. Их тут с четыре десятка носилось разных возрастов. Сладости быстро таяли в их руках. Кофе особенно ценилось среди взрослых, а оно хорошее. Да и чая мы изрядно закупили, тут это дефицит. А ночевали на квартире. Утром посетил главу района, поделился сладостями восточными, банкой кофе, растворимого, и пачкой чая. Тот принял, поблагодарив, мы пообщались. О песнях тот знал, ещё бы, ему насчёт меня из Москвы звонили, из Всесоюзного комитета по радиовещанию, узнавали кто я такой, ну и что вообще за человек. Неожиданно. Странно что тот об этом рассказал. А вообще глава все три мои песни, что звучали по радио, и даже вышли на пластинках в сборнике, вот об этом я не знал, любил. Как он говорит, выпускают заунывную музыку, а тут хоть ритм есть. Причём, тому нравилась песня "Эти глаза на против", сыну, он офицер-пехотинец, без ноги вернулся, "Батальонная разведка", а супруга не могла жить без "Лебединая верность". Вот прям такое совпадение. Пока же я вернулся на квартиру, где стал собираться. В Сыктывкаре я задержался на два дня, и на поезде направился в Москву. А мне телеграмма пришла, ещё месяц назад, что приглашают в Союз Писателей. Таня отказалась ехать, ей нужна была передышка от всех приключений, что с нами были, отдых от отдыха, и среди родных ей было спокойнее, так что отпустила со спокойной душой. Тёща с малой тетёшкалась, скучала по ней, поэтому я и отбыл. А чего задерживаться? Да и осень уже, холодно, желтеть начинает, октябрь наступал. Вернусь, разгуляюсь, поохотится хочу, в личине волка. Этот взятый лось, так, баловство. Нормальной охоты желаю.

Добрался до Москвы, без самолёта, именно на поезде, "Глаз" показал подозрительные шевеления вокруг меня, проверка подтвердила подозрения, слежка. От кого не понятно, но самолётом теперь не попользуешься. Доглядчиков в вагоне были, двое. Прибыв в Москву, нашёл комнату, душ, после поезда обязательно нужно, а на следующий день в Союз Писателей. Там целая комиссия собралась, и двое стали моими поручителями на членство, так что я получил членскую книжицу. В этот же день. Даже значок члена Союза Писателей. Что-то больно быстро, это подозрительно. Оказалось, некоторые мои стихи издали в сборнике, а это уже считается, что у меня есть своя изданная книга. Моё недоумение развеял главный редактор радиовещания, там где я выпустил три песни. Слушатели хотели ещё песен, завалили в радиоредакцию мешками писем. То, что я молодой поэт, композитор, не знаю почему так назвали, и также офицер-фронтовик, да ещё награждённый высшей наградой страны, уже было объявлено. Дана краткая биография, в одной из музыкальных передач. Точнее в единственной. Меня решили пригласить пообщаться, слушателям будет интересно, и нужны ещё песни. Последнее особенно. Мы с редактором подобрали следующие песни, это были "Крыша дома моего", "Самоволочка", "Улочки московские", "Мы бродячие артисты", "Поверь в мечту", "Малиновки заслыша голосок", "Подруги замужем давно", "Вологда", "Когда цвели сады" и "Всё что в жизни есть у меня".

Особенно тому понравилась "Подруги замужем давно", хмыкал, когда читал. А когда выбрал, сказал, что передача со мной будет через три дня, и нужно хотя бы две песни отработать. Причём, сначала запись на пластинку, потом вживую исполнение по радио. С пластинок песни особо не выпускают в эфир, плохое звучание, каким бы не было оборудование, а скрип иглы по пластинке всё равно слышен. Живая музыка куда лучше. И ничего, выступают разные именитые артисты. Те же певцы, что исполняли мои песни, они по сути никем были, на подхвате. А тут, пока я отсутствовал в Союзе, их имена на слуху стали. Зазвучали. В общем, я впрягся в работу, шла та с тем же музыкальным коллективом. Мы с ними сработались, и то что я издавал губами и звучанием, старались перенести в музыкальную композицию. И ведь получалось? Две песни за три дня? Нет, но одну отработали на ять. "Самоволочку". И цензоры не придрались к ней, хотя я уверен был, не пропустят. Очень хорошо та пошла в эфире, на пластинку тоже записали. Причём, песня была встречена более чем хорошо, бодрая, и голос как у солиста "Любе" удалось найти, у меня для него и другие песни этой группы имеются. Всё хорошо, но начались проблемы, и я банально сбежал из Москвы. В декабре. А не отпускали, давай ещё, давай и давай, другого и не слышал. Двадцать три песни вышло, три Бернес исполнил, а он величина, и на пластинках они есть, а я устал и удрал домой. Там Танюша на сносях. Сказался заграничный отдых. Мальчика жду. Сын будет. Уверен.

Добрался до Сыктывкара на самолете, два дня банально отдыхал в лесу. Время тратил, что на дорогу бы ушла. И знаете кого обнаружил недалеко от своего дома? Магёныша. Причём, неплохо одет по местной моде, подстрижен. И вообще выглядел как местный. А как меня увидел, поставил на столик кружку с недопитым пивом, пивная под открытым воздухом, снег идёт, минус тридцать два градуса, а эти пиво пьют, и рванул, крича:

— Верни портал!

Тот остановился, даже каблуками пробороздил две борозды в снегу, видя мой охреневший взгляд. Уж ошарашил так ошарашил. Мало того, что я особо не надеялся с этой парочкой встретиться, они по моему мнению более адекватные чем прошлые, но вот эта встреча, что-то с чем-то.

— А кто тогда? — задумчиво почесал тот подбородок, и развернувшись, побежал прочь по улице.

— Это что сейчас такое было? — пробормотал я, приходя в себя. — Эй, а ну стой!

Я рванул за магёнышом, но когда повернул следом за угол двухэтажного бревенчатого дома, точно такого же где у меня квартира, то никого не обнаружил. Хотя амулет-сканер засёк магические предметы, несколько точно, что удалялись дальше по улицы. Или отвёл глаза амулетом или невидимость. Думаю, первое, поэтому я рванул следом. В отличии от меня магёныш не стеснялся применять свой арсенал, рядом в ледяной наст воткнулась ледяная сосулька, выбив множество осколков. Намёк был понятен. Я остановился, а тот ушёл. Не вести же мне бой с ним на многолюдной улице? Поэтому развернулся и направился домой. А чуть позже я начал посмеиваться, проанализировав всю ситуацию. Мало информации, но по нашей встречи и его словам стало ясно, что те профукали портал. Он не у меня, это точно, хотя магёныш явно отрабатывал все контакты, что у них были. Вот недотёпы? Ну как можно было его потерять?! И где старый маг? Вообще я думал те давно у себя, в родной мир вернулись, или начали искать мир с той первой парочкой магов-неадекватов, но с потерей портала... Н-да, надо будет быть настороже. Что-то меня это всё напрягает. Не найдя, могут снова появиться, по второму разу отрабатывая контакты. Мне их жаль? Вот уж чего нет, но напрягает ситуация. Вот так посмеиваясь, я поднялся по лестнице. Таня дома была, рыбу жарила на кухне, насколько я видел. Ани не было, или в садике, та писала, что в городе детсад открыли и та туда дочку устроила, или у тёщи. Эта всегда внучке рада. Таня писала, что тёща обиделась на неё за садик. Бабушка лучше садика. Так-то оно так, но социализация и общение со сверстниками, это тоже важно.

Таня радостно завизжала, увидев меня, как дверь на стук открыла. Я не предупреждал о приезде. Так что нацеловались. Та сняли сковороду с огня, чтобы рыба не сгорела, так что помиловались. Кстати, девочка будет. Ну ладно, я и второй дочке рад буду. Проверил, всё без патологий проходит, хотя витаминов бы побольше попить, поэтому принёс сухофруктов, варенья абрикосового, тёща особенно его любит, сами абрикосы и пару арбузов. Та от этого великолепия ошалела. Но ничего, приняла и разложила по полкам кухонного шкафа и буфета, а часть между рам окон, там как холодильник. Что-то и на улице вывешивалось в авоськах. Чуть позже, когда родственники набежали, в основном дети и подростки, угощали их, домой давали, я с помощью двух подростков, племянники Тани, поднял в квартиру ящик. Там раскупорили, в ящике был проигрыватель с мощным динамиком. Как у радиоточек, но больше. Да уж, качество звука тут куда выше чем у граммофонов или патефонов. Подключил к сети, и поставил одну из своих пластинок, недавно выпустили сборник моих песен. Я сотню штук привёз. Там и моё фото было. Таня была очень рада, она и по радио слышал, а теперь и на пластинках могла. Теперь с уверенностью могу сказать, что Таня у меня меломан. И самое главное, у той отличный голос, на Ведищевой похож, и она действительно умела петь, хотя никогда не занималась вокалом, и у меня даже есть несколько песен, просто отлично подходившие под её голос. А почему бы и нет? Я песни пишу, она исполняет. Правда, Таня скромница, выступать перед большой аудиторией не сможет. Это точно. Не дано ей это, а вот делать записи по радио или на пластинки, думаю сможет. От концертов просто откажется.

Это пока прикидки, с Таней я ещё не говорил, но думаю, даже надеюсь, что всё получится. Пока обед, мы сидели за столом на нашей кухне-столовой, с нами три девочки, от десяти до двенадцати лет, тоже племянницы Тани, родственников у той хватало. Хватило приготовленного чтобы всех накормить, вот когда чай пили, девчата с абрикосовым вареньем, я и сказал Тане:

— Надоело мне в Москве. Свободной минуты нет присесть. Немало песен конечно вышло, но я о другом задумался. Состою в Союзе Писателей, а какой я писатель с этими стишками? Решил книгу написать. О приключениях в космосе. О космических пиратах, боях, и приключениях нашего соотечественника, которого похитили с Земли пираты. Не одного, он вёл бой с эсэсовцами, партизаном был, их всех усыпили и забрали. Вот такой сюжет и планы. Писать тут буду, пишущую машинку, новую, уже купил, как и бумаги с чернилами. Всем что нужно.

— Интересно, я бы почитала, — заинтересовалась супруга, племянницы её активно закивали, они тоже явно не прочь были бы.

— Писать я тут буду, Сыктывкар не покину, потом рукопись увезу в Москву. Однако перед этим у меня есть планы. Понимаешь, я написал несколько песен, но нужны исполнители. Твой голос просто отлично подходит для них. Пока три, это песня "Товарищ", "На безымянной высоте", и детская песня "Маленькая страна". Подожди не возражай. Я знаю, выступать на концертах ты не сможешь. Откажемся от таких предложений. Просто запись на пластинки, и возможно в прямом эфире на радио. Я буду рядом, поддерживать тебя. Выступишь, дальше уже повторять их будут другие певицы со схожими голосами. В это время мы будем жить тут, в Сыктывкаре, я писать книгу, а ты новые песни заучивать. Как закончу, едем в Москву, я в редакцию, где рукопись представлю, а ты новые песни исполнишь. Также по радио и запись на пластинки. Причём, думаю тебя оформят на работу в студию записи, или на радио. Тоже неплохо. Профессия уже есть. Подумай, и скажи.

Племянницы с блестящими глазами нас слушали, даже от варенья оторвались, только взгляд с одного на другого переводили. В одно ухо превратились. А Таня задумалась, и хочется, и колется. Та взяла время на подумать, я его дал, так что пока обустраивался в квартире. В спальне у меня рабочий стол был, там поставил пишущую машинку, подготовил всё. Племянницы Тани убежали, у них зимние каникулы, а вечером забрав Аню из садика, мы направились к тёще. Я попросил баньку истопить, передал через племянника, и там сделали. Чистая одежда с нами, так что хорошо в бане попарились. Пользуясь оказией, другие родственники пришли, парная у тестя просто отличная, так что полон дом гостей был, по очереди мылись, подтапливали и воду носили, а я описывал что и как проходило в Москве, даря пластинки со своими песнями. Ну и планы описал на ближайшее время. Стать настоящим писателем хотел, что те вполне поддерживали, но просили не бросать писать песни, очень уж они им нравились. Хорошо попарились, отдохнули, я пиво выставил, из Италии, а вечером вернулись домой. Аня спала у меня на руках, пока домой шли, так и уложили в кроватку.

Утром, после завтрака, сразу к главе республики, с местным начальством нужно дружить, там пропустили без очереди. Подарил десять пластинок с автографом от себя, чему глава был очень доволен, пообщались.

— А ведь меня сманивают в Москву, — сказал я первому секретарю, делая первый глоток горячего чая, секретарша принесла.

— Так и знал. Всех туда сманивают. А тут кто останется?! — недовольно сказал глава, и тоже пригубил обжигающе горячий напиток.

Это он так любил, я же предпочитал просто тёплый, хотя знаю, что многие из любителей круто заваренного чая, называли его ослиной мочой. У каждого свои пристрастия. Хм, а печенье у главы неплохое, явно домашнее. Секретарша пекла? Вполне может быть.

— Вкусное печенье?

— Это да, моя жена признанная мастерица по выпечке, — довольно кивнул глава. — Так что решил?

— Москвичам отказать сложно, дадут квартиру, пусть будет, а жить буду на два города. Тут вдохновляться, писать книги и песни, а там издаваться, да помогать исполнителям освоить новое.

— Хм, мне нравится. Хоть так, но наш сыктывкарец хорошо прославил город и республику. Насчёт книги, будет интересно. Сам я не любитель, но жена и сын думаю почитают. Приключенческие романы запоем читают.

Мы ещё немного пообщались, и я покинул кабинет, потом и здание. Хм, снаружи температура достигала минус сорока, аж потрескивало всё. Накинув шарф на лицо, прикрывая его, направился прочь. Вернулся на квартиру. Жена ещё утром к матери убежала, дочка в садкие, тишина, почему бы и нет? Вот и сел за стол, начал печатать титульный лист. Хм, а это не так и просто, двумя указательными пальцами печатал. Да уж, это не комп, не стерёшь ошибку и снова не напишешь. Да ладно, это черновик, потом найду какого литератора, тот перепишет на белое, исправит стилистику и грамматику. А так мне и на самом деле хотелось попробовать новое для себя. Вот и попробовал. Два дня печатал, первая глава готова, а планирую тридцать, когда Таня наконец разродилась. В смысле, приняла решение. Певицей ей быть. Не так и долго думала, если так прикинуть. Скорее всего тёща науськала и уговорила. Та в курсе что я предложил. Поэтому медлить не стал, пока не передумала, и уже на следующий день мы отбыли в Москву. На поезде. Повезло, вагон СВ был, и купе свободное. Так что я печатал, да с Таней репетировал песню, чтобы запомнила, интонации правильно ставила, та немного волновалась, но ничего, всё шло неплохо. Можно было и на самолёте долететь, но супруге нужно время, тренировки, вот время в дороге это и дало. Аню не брали, тёще оставили, та сама водит в садик и забирает. Ну а я старался соблазнить Таню. В поезде у нас ещё не было, заперлись, и недолго крепость держалась, выбросила белый флаг. А то не надо, не удобно, услышат, что люди подумают?

Проснулся я ночью от чужого присутствия в купе. Резко сел и увидел мужчину, тот сидел на диване Тани, пододвинув её ноги к спинке, та спала, грудь под одеялом мерно взымалась, и думаю сон не самый обычный, а усиленный магией. И то что передо мной сидит маг, незнакомый, это точно.

— Ну здравствуй, копия, — улыбнулся тот.

— Не очень-то и похож, — буркнул я, не люблю, когда меня вот так застают врасплох.

Тот действительно совершено не походил на меня, коренастый, плотный такой лет тридцати на вид, рыжий, с короткой причёской. Одет под шофёра, сапоги, брюки и кожаная куртка. Не по сезону.

— Понятно, что не похож. Я, как и ты, Добрыней был наречён после рождения, это тебе повезло, одно перерождение. У меня их семь, и каждый раз новое тело.

— Ты откуда знаешь, что я Добрыней был? — нахмурился я, начиная что-то подозревать.

— Память твою скачал. Вообще случайно узнал, что ты попаданец. Хорошо маскировался, вперёд не лез. Я воевал в Феодосии в другом мире, в десанте участвовал, и ни о каком Одинцове, знаменитом миномётчике, не слышал. А тут ты на слуху был. Проверил в госпитале, скачал память, и понял, что ты мой двойник. Только у меня первое перерождение не в Германа Одинцова было, совсем в другого чела. Да и не на Земле. Это потом три перерождения и на эту чёртову войну. Уже оскомину в зубах набила, но воевал я честно, мне это нравилось. Схожа только наша первая жизнь, тот маг с учеником, что установил хранилище, жена с сыном-кукушонком, и остальное. Да и прожил я лет на двести больше чем ты. Убивали часто. Хорошо закрепился в магмире, там освоился. Дар есть.

— Это ты портал увёл у этой парочки? — понял я.

— А, эти двое недотёп? Да, я. Как ты лес покинул, а они собрались перемеситься и вырвал телекинезом из рук. Те не сразу и поняли, что произошло. Изучить хотел портал. Много интересных новинок там имелось, но я обучен по другим магическим методикам. По рунам, а тут чары. Не моё направление.

— Портал дашь?

— Нет. Да и нет его у меня, самоуничтожился пока изучал. Там некоторые плетения были нестабильны.

— А на магии рун?

— Обойдёшься. Он у меня один.

— Тогда чего припёрся?

— Люблю себя молодого. Вопрос в лоб. Прощаюсь я, всё что хотел, сделал, покидаю этот твой мир. Что по порталам, нам они особо и не нужны. Смерть, вот наш портал, новое перерождение. Сразу говорю, это не контролируется, куда бы не попал, наслаждайся жизнью. Я эту схему не сразу понял, а сейчас живу по ней.

— Я пока не тороплюсь, мне моя жизнь и тут вполне нравится.

— Я знаю. Считал твою память минут десять назад и понимаю тебя. Кстати, маги это хранилище тебе так себе установили, можно было лучше и мощнее. Ты не я, но мой двойник, почему бы не сделать приятное на прощанье? Ещё пару амулетов на магии рун подарю. И да, совет на прощание, эта парочка магов на вид простая, а так беспредельщики полные. Для жителей их мира такое поведение норма. Они могут вернуться к тебе, и там уже серьёзно с тобой поработать. Ты понял о чём я?

— Понял. Не мог их зачистить? На черта живыми оставлять? Это же подстава в отношении меня.

— Это верно, — улыбнулся тот.

— Так почему ты их в живых оставил?

— У меня нет ответа на твой вопрос. Сначала убивать их я не видел смысла. Потом просто не нашёл. Знал бы, что те тебя в Сыктывкаре караулят, по адресу проживания, отследил бы. Но так те от меня прячутся, а мне банально времени нет их искать. Сам понимаешь каково это. А ждать, используя тебя как приманку... И на это тоже нет времени. Планы в других мирах, их не пододвинешь, не успею, будет беда. Судя по тому как те поисками занимаются, сами те такой портал сделать не могут, или это неимоверно сложно, проще поискать. С учётом, что к тебе один магёныш вышел, скорее вскоре он поисками и занимается, а учитель его портал создаёт, время не тратит.

— Звучит складно.

— Ладно, что ты решил?

— Давай свои подарки.

— Вот это дело. Покинем поезд, потом сам его нагонишь.

Я собрался, и мы покинули поезд, покатились под обрыв, защита спасла. Там в лесочке, на заснеженной полянке, когда всё своё добро из хранилища достал, двойник его убрал, чуть поработал с аурой, и установил новое. Замеры показали, что увеличилось, стало сто пятьдесят семь тонн ровно. Прибрав всё своё, поморозится не успело, получил два амулета в подарок, тот приписал к ауре, она во всех жизнях одна, и у нас тоже схожа, одинаковая, после чего тот ушёл порталом, а я нагонять поезд стал. К слову, по порталам. Это был браслет, там шесть ячеек безразмерных хранилищ, по десять тонн каждая, и да, может держать в стазисе живое. Похоже браслет станет моим любимым амулетом. Второй защиты, очень мощная на рунах. Это всё. А в вагон вернулся на следующей станции где была короткая остановка. Таня так и не проснулась, ещё спала.

* * *

Приходил я в себя с трудом. Причём, даже в таком тяжёлом состоянии понимая, что прошёл перерождение. Стоит сказать, что я ждал старого мага и магёныша, но те так и не появились. Видимо всё же сами сделали портал и покинули тот мир. Да я тридцать лет прожил, став известным как поэт и писатель, шестнадцать книг выпустил в жанре космической фантастики и в жанре фэнтези, больше сотни песен записал и выпустил. Жил в Москве, лауреат множество премий, хотя про Сыктывкар не забывал. Жена моя... Жили мы, душа в душу, редко когда найдёшь такую совместимость. Супруга исполнила одиннадцать моих песен, и ушла с этого направления. Ну не её это, попробовала себя, не особо понравилось, и вернулась к тому с чего начинала. Она создавала уют в доме, и с тремя нашими детишками возилась, потом и с внуками. У меня три дочки, если что.

Знаете, а я не помню, как я умер. Приехал на дачу, нашего закрытого писательского дачного посёлка, у где у моей семьи дача, поставил свою "ГАЗ-21" в гараж, и прошёл в дом. Небольшой ужин с гостями, соседи пришли, потом уснул, и вот проснулся непонятно где. Тело чужое, это сразу по ощущениям понял, а оно молодое, хотя я и своё обновлял, внутренне, внешне старел как и все. Просто поверьте, тело в котором я сорок лет прожил, мне знакомо от и до, это точно другое. Отчего я умер не знаю, но подозреваю что не всё так просто. Таня хорошо устроена, богатая вдова, дети и внуки, они помогут. Я не хотел умирать, категорически, мне всё нравилось, я жил прекрасной жизнью, имел достаточно свободы, путешествовал по разным странам, но не официально. Умер получается в семьдесят девятом году, был август, как раз на днях с супругой собирался отдохнуть на море, бархатный сезон. У нас в Ялте свой дом. Я долго живу, многое знаю, о многом подумал. Убить меня в постели сложно, магическая защита при мне, она не даст. Даже боевые газы не страшны, от них защищает. Один минус. Отравление. Принять яд с пищей. У меня не было амулета для проверки, ел на свой страх и риск. Хм, а ведь была странная сонливость, я лёг раньше на час. Всё-таки отравили? А кто? Из гостей вряд ли, все хорошие знакомые и друзья. О, Таня говорила, днём заходил её ухажёр, ну или фанат, тоже поэт, малоизвестный, восемь публикаций, но дачу в посёлке имел. Влюблён в Таню много лет, и меня считал соперником. Ну он же малахольный, муху не обидит. Я его и соперником не считал, мы ещё подшучивали с Таней, она его всерьёз не воспринимала. А тут видимо решился. Тихий-то он тихий, а эти руки помнят ручку топора. Маньяк скрытый. Таня наверняка выходила из комнаты, вот и сработал. Из всего что на кухне имелось, я пользуюсь только двумя вещами, и никто более. Моя любимая эмалированная кружка, но в этот вечер я ею не пользовался, и моё любимое красное вино. Хм, тем вечером его двое пили, я и сосед Василий, писатель-конкурент, тоже кстати с меня взял пример и про приключения в космосе писал, эта тема выстрелила в Союзе, даже за рубежом меня издавали, и он хорошо это делал, знаменным стал. Интересно, чем это меня? И почему я себя диагностом не проверил? Пищу им не просканировать, не его специфика, а тело вполне, он был показал. В общем, сам идиот, не почуял опасности. И Ваську жалко. Ту партию в шахматы, что уже полгода идёт, похоже так и не закончим.

В общем, я в раздрае был, но с некоторым трудом открыв глаза, посмотрев на изувеченные стены и потолок вагона. А по верхней полке понял, что это, лежу на полу, слышны потрескивание пожара, дым доносился, уже покашливал, крики людей, и просьбы о помощи, близкие и нет. Похоже железнодорожная катастрофа. Это не магмир и ничего другое, как бы не опять Земля? Не особо и расстроился, правильно двойник мой говорил, живи и получай удовольствие, куда бы не попал, за эти годы жизни я эту философию понял и принял. Пошевелившись, я скинул с себя тело мёртвой пожилой женщины, шея под неестественным углом была, и осмотрелся. Сам я был в исподнем, ноги скрутил жгут простыни. Белая нательная рубаха, белые кальсоны, осмотревшись, разруха в купе, глаза слезятся от дыма, но окно выбито, и похоже наружу. Кто-то в этом купе ещё выжил, и смог выбраться. Быстро достав амулет-защиты первого уровня сложности, накинул цепочку на шею, и амулет заработал. Потом проверил сканером, народу у эшелона, слетевшего с путей, хватало, много пострадавших, им оказывали помощь. Сами вагоны громоздись друг на друга, некоторые изувечены до неузнаваемости, другие ещё ничего. Два вагона горели, оттуда доносились душераздирающие крики сгорающих заживо, другие, те кто спасал людей из соседних, выносили выживших, спасая от огня. К объятым огнём они не лезли, понимали, шансов нет. Также я достал амулет-диагност и проверил себя. Рана головы, в висок. Похоже об угол столика, может и полки. Да, повреждение мозга имеет место быть. Достав лекарский амулет, заживил, но следы травмы оставил, объяснить же нужно почему память потерял. Зато легче стало, хотя в себя прийти всё же стоит. Я уже собрался выбираться через окно, как глаза зацепили форму, лежавшую в углу. Видимо висела на плечиках, но сорвалась при аварии. Подтянул, командирский френч, петлицы чёрные, эмблемы танкиста, и по два кубаря. Лейтенант. Документ в кармане, там помимо них фотокарточка молодого и бравого курсанта-танкиста, с молодой симпатичной девушкой. Я в зеркальце карманное уже изучил как теперь выгляжу. Да, это моя форма. Я не стал её надевать, убрав в личное хранилище, уже запустил его мысленным усилием, следом ремень с тяжёлой кобурой, чемодан, да все вещи в купе, сапоги нашёл, только потом выбрался, огонь уже и на этот вагон перекинулся. Снаружи меня подхватили под руки и понесли подальше от вагона, оставили лежать на траве, и побежали обратно. Я даже не поблагодарил своих спасителей. Пусть сам выбрался, но всё равно помогли.

Телом я ещё не овладел, руки и ноги тряслись, но это нормальное явление, у меня даже в глюках такое было. Три дня и пройдёт. Форма, поезд, похоже начало войны, или до неё. Выжившие в крушении, а это были они, помощь ещё не пришла, работали споро, но без опаски, на небо не поглядывали, да и чистое оно, кроме дыма от пожаров, ни одного самолёта. Хотя вон дым приближался, к разбитым путям, тормозя, подходил эшелон, да ещё воинский, теплушки покидали красноармейцы и бежали к нам. На грузовых платформах какая-то техника стояла. Тут не в том, что чехлами закрыта, просто с моего ракурса не понятно, что там. Я у кустарника лежал, незаметно достал форму, сапоги, чемодан, сканер показал, что мой, вещи мужские, моего размера. Прибрал все амулеты, только защиты оставил, и стал трясущимися руками натягивать синие галифе. Потом через голову шерстяной френч, фуражку надевать не стал, а вот портянки намотал и сапоги натянул. Усилие отдавало в голову, ремень с кобурой застегнул. Так и лежал. Пока не до меня было, снова диагност достал, нашёл точки повреждений, оказалось два ребра сломана и ещё трещина в одном, и убрал лекарским амулетом. Два накопителя потратил, но излечился. Куда легче стало, но память не вернулась. Наконец и до меня добрались, уже и помощь с ближайшей станции прибыла, две машины, пути ремонтировали, огонь тушили, начали вывозить пострадавших. Меня в третьей группе, когда ещё машины пришли. К этому времени узнал наконец где я, и что произошло. Сегодня двадцать первое июня, пять утра, меньше чем через сутки начнётся самая страшная война на свете. Не везёт мне с этим, но с другой стороны, как посмотреть. Встряхнутся мне надо. Да и танкистом я ещё не был, а это другой опыт.

Сидел на лавке в кузове, и пока мотало по колдобинам, размышлял. До Белостока километров двадцать не доехали, и это не авария. Диверсия. Разобрали рельсы, да и шпалы, вот на повороте и полетели под откос. Это ещё и жертв мало, поезд шёл с небольшой скоростью, а так было бы больше. Леса вокруг, нас по лесной дороге везли. Немцы уже закидывают диверсантов, да и местные кадры используют, вот кто-то из них и поработал. Не удивительно. А везли нас в Белосток, в больницу, там была, как и госпиталь. Мне голову перевязали, рана на виске видна, капли крови по щеке, не узнавал никого, да и не знал я никого, так что тоже везли. А мне нужно пройти через это, чтобы зафиксировали амнезию. А то встретишь знакомца, прошлого хозяина тела, а я не узнал, не удобно, подозрительно, а тут амнезия, и поди что скажи. Теперь, что я узнал по документам из кармана лейтенанта. Молодой парень, в этом году закончил Казанское танковое училище. Двадцать лет. Получил направление на новое, или точнее первое место службы. Четвёртая танковая дивизия РККА, куда и следовал, да вот такая неприятность с крушением. Личные данные такие. Михаил Геннадьевич Иванов. Самые обычные. Сирота, или нет, не знаю, время покажет. Парнишка был невысоким, метр семьдесят где-то, что для танкиста вполне норма, стройный, и худощавый, но крепкий. Приятное лицо, черноволос и голубоглаз, голубые как озёра глаза, чуть густые брови и полные губы не портили вид, а наоборот, придавили свой шарм. Понравилось мне новое тело, что есть, то есть.

А так довезли нас до госпиталя, как я понял, больница уже переполнена, принимали тех, что раньше привезли, меня оформили, процедурная, и палата четырёхместная, для командиров, документы забрали, быстро выявили амнезию, осмотрели висок, и на рентген. Тут он был. Пришлось в очереди подождать, много травмированных и поломанных, но всё же дошло и до меня. Сделали снимок и в палату. Врачи думали, что со мной делать. Я же лежал, и продолжал размышлять. Повреждения мозга я ранее убрал, осталось след удар на виске, кости целые, но и такой удар мог спровоцировать амнезию. А пока вот лежал в палате, с лётчиком, тот травмировался при посадке, но он под лекарствами, почти всё время спал. Всё тело в гипсе было. Рядом с ним молодая жена сидела, ухаживала. А размышлял я о своей ситуации. Очень жаль было терять ту прошлую жизнь, но вот так вышло, это нужно пережить, время лечит, да и скорая война пододвинет это на второй план. Что я потерял, кроме счастливой жизни? Амулет-защиты на рунах, что моя копия подарила. Остальное в хранилище. включая тот браслет с шестью хранилищами, и все они полные. Хотя нет, личное хранилище свободно на три тонны. Недавно освободил за счёт топлива. Найдётся чем заполнить. И ещё если часть запасов провизии с сорок пятого хранится, а они высокого качества, потом возмещал потраченное современным, то техника и почти всё оружие, кроме редких памятных образцов, у меня вполне современное. Бывая за границей, я уводил иностранные образцы, покупая, но чаще банально воруя. Зачем платить, если так можно забрать? Оружие и техника, это неплохие запасы. Из техники белая "Нива", экспортный вариант. "ГАЗ-66". Песчаный багги. Мини-трактор с запасом плугов и небольшой тележкой. В Германии добыл. Прицеп кемпера, автодом на колёсах, увёл зимой семьдесят восьмого в Штатах, самый современный и оснащённый. Пять тонн весил. Глиссерный катер, мотоцикл "Минск", мотороллер "Вятка", два велосипеда, японский снегоход, яхта в две мачты. Эта другая, заметно больше, раза в два, шесть помещений внизу, две мачты и весит девять тонн, хотя материал облегчённый. Тоже парусно-моторная. Я опытный яхтсмен. Из авиационной техники, то два вертолета, наш "МИ-2" и "Робинсон-R22". Как раз в семьдесят девятом и увёл, "Робинсоны" только начали выпускать в двуместном варианте. Плюс самолёт-амфибия, двухмоторная летающая лодка с дальностью две тысячи километров. Это всё. Мне лично вполне достаточно. Запасы топлива ко всему имеются.

Тут я командир-танкист, с неизвестным статусом, будем воевать, остальное покажет время. Вот такие мысли и крутились у меня в голове. А так вскоре я уснул, утомлён был, да и тело ещё брать под контроль, а то меня санитар на рентген водил, трясло всего как от болезни Паркинсона, чуть мне её не поставили как диагноз, но всё же признали, не она. Вот так я и лежал. Проснулся в обед, да и на ужине меня покормили с ложечки, я не мог её удержать. Вечером попросил принести чемодан, его с формой забрали, и изучил что внутри. Да, чемодан Иванова. Личные вещи его были. Письма матери, значит, не сирота. Изучил их, читая. Парень родом из Казани, ну да, там же и военное училище. Где живёшь, там и учишься. В дивизию сообщили о моей травме, что в госпитале нахожусь, чтобы за дезертира не приняли, там определённый срок прибытия. Это отметили, даже приехали, забрали документы и всё оформили. Да, я теперь числюсь за Четвёртой танковой дивизией, командир взвода. Какого полка и батальона, узнаю на месте. Документы вернули этим же днём. А что, штаб дивизии тут же в городе размещался, недолго всё оформить. Вот и встретил утро двадцать второго, сотрясаясь вместе со зданием от близких звуков бомбёжки, бомбили железнодорожную станцию, и военный аэродром, он на окраине был. Жена лётчика подскочила, спала на свободной койке, и осмотревшись, у нас стёкла в палате повылетали, убежала, проверив перед этим мужа. Тот очнулся, в сознании был. Я же с трудом терпел, думаю уткой воспользоваться или по стеночке до туалета дойти? Где он, я знал, уже бывал, опыт есть. Просто сомневаюсь что дойду, мочевой пузырь готов был лопнуть.

Всё же сунул ноги в тапочки без задника, халат больничный накинул и шаркая, меня всего трясло и шатало, дошёл до двери, и дальше по стеночке до туалета. Народ по коридору бегал, меня чуть не сбили, и вообще видно, что многие из пациентов собирались покинуть госпиталь. Я же посетил нужное помещение, и всё мимо очка, чёртова тряска, после этого помыл руки, умылся, и обратно. Всё же упал, сам, нога подвернулась, но медсестра помогла подняться, надела тапочки, слетели, и довела до палаты, а там и на койку уложила. Жаль одного. Та ничего, в моём вкусе, лет тридцати, фигуристая. Хотя я сейчас не в той форме. А так позавтракал, всё же работал госпиталь, как и кухня, главврач навёл порядок, и читал письма дальше. Значит так, мать в Казани, я так понял, та директор средней школы, есть ещё младшая сестра Ирина. Та девушка на совместном фото, не подружка или невеста Михаила, а жена его законная, и живёт она на квартире у матери, потому что в положении, шестой месяц. Какой ей с мужем ехать к месту службы? Правильно решили. Как обустроится, вызовет. Кстати, она тоже Ирина, как и младшая сестра, а матушку у Михаила звали Лидия Петровна. Вот так и читал письма, изучая всё, пока ничего не писал, с этой неразберихой и окружением всё затеряется, я более чем уверен. Да и как писать в моём сейчас состоянии? Попросить если кого? Да нет, немного подождать осталось, там дальше я уже в форме буду. И жаль, что женат, эту Ирину я совсем не знаю, у меня в Сыктывкаре Таня, родной мой человечек. Ничего, разберёмся.

Так и пережидал налёты, и спокойно ожидал, стараясь взять тело под контроль. Двадцать второе пролетело, двадцать третье, и утром двадцать четвёртого, я проснулся в порядке. Тело ощущал, как родное. Сразу к моему легчающему врачу, а госпиталь переполнен, много раненых привозили, и тот выписал, хотя справку выдал, указав диагнозы. Их там несколько. Вот так надел форму, документы в хранилище, носить в карманах привычки не имею, ремень застегнул, поправив ремешок портупеи, к слову, в кобуре "Наган" был, их обычно танкистами и выдают. Чемодан в левую руку и покинул госпиталь. Даже позавтракать успел. Понятно, что место освобождают, но мне-то что делать? Направился в комендатуру. А куда ещё? Там если не бедлам, то порядка точно мало, удалось найти дежурного, всё же он был, только не сидел на месте, тот изучил бумаги из госпиталя, мои документы, глянул на бинт, что закрывал висок, под фуражкой его видно было, и сказал:

— Где ваша дивизия, я не знаю. Мне известно где штаб вашего Шестого механизированного корпуса, куда входит ваша дивизия. Там дальше с вами решат.

Оказалось, Шестой мехкорпус наступал на Сувалки, разгромить скопившуюся там немецкую группировку. Помнится, это ничем хорошим не закончится. Вот я и решил отправиться на склады, те что уцелели, и поискать попутные машины, если повезёт, то может быть даже своей дивизии. Вот так и двинул в нужном направлении.

— Лейтенант! Лейтенант, погодите! — расслышал я за спиной, и остановившись, обернулся. Может меня окликают?

Действительно меня, от чёрной "эмки" спешил командир-политработник, старший батальонный комиссар, судя по шабалам в малиновых петлицах и звёздам на рукавах.

— Танкист?

— Да, танкист, товарищ старший батальонный комиссар.

— Отлично, — явно обрадовался тот. — Тяжёлые танки знаешь?

— "Кавэ" что ли? Техника как техника, не сложнее трактора.

— Хорошо. Я из политуправления Тридцать Шестой кавалерийской дивизии. Тут я нашёл исправный танк, его только выгрузили в ночь перед войной, нужен экипаж.

— Товарищ старший батальонный комиссар, я только из госпиталя, хотел в свою дивизию вернутся.

— Вот и вернёшься, вместе наши дивизии воюют, а мне нужно доставить припасы и патроны. В некоторых местах без танка, особенно тяжёлого, просто не проехать. Выполняйте приказ, поступаете под моё командование.

— Есть, — только и осталось что козырнуть.

Дальше сели в машину и покатили к станции. Хорошо разбитой вражеской авиацией, сейчас та их не интересовала, что могли побили. Чемодан пришлось выкинуть по совету комиссара, его фамилия Лунёв. Мол, всё равно в танк не взять. Даже выдал вещмешок, убрать всё нужно. Ну чемодан в хранилище, как и вещи, а дальше стал знакомится с экипажем. Всё же Лунёв собрал ещё троих. Однако посмотрев на массивный колосс "КВ-2", я понял, что нужно ещё двух членов экипажа, их шесть в этой машине, причём заряжающих для этой гаубицы. Опросил танкистов, что тот нашёл, все трое в комбинезонах и шлемофонах, оказались одним экипажем "БТ-7", причём Седьмой танковой дивизии. Машину потеряли от налёта вражеской авиации. Прямое попадание. Ну и стал изучать новенькую машину, проверял на топливо, боекомплект и остальное. Чую непростой день будет. Сама машина на ходу, её сюда перегнали своим ходом. Заодно узнал, как танк уцелел и не пошёл куда нужно. А во время первого налёта на город, тот стоял близко у стены склада, и его завалило обломками рухнувшей стены и крыши. И только сегодня утром откапывая и расчищая, нашли. Да забыли про него. Занимательная история. Топливо на нуле, боекомплекта тоже нет, танк с завода, и не должно быть. Это и сообщил Лунёву, что как раз вернулся. Нашёл двух артиллеристов-потеряшек, гаубичники. Тот кивнул, знает, где-что нужно.

За рычаги сел я, механик-водитель эту машину не знал, и я вот на примере показывал, как им управлять. А что, на "ИС-2" и на "КВ-8" гонял, тот мало чем от их управления отличается. Самого Мишустина я назначил наводчиком, его заряжающего стрелком, рядом с мехводом будет сидеть. Обоих артиллеристов, заряжающими. Правда, что-то они здоровые больно, тесно им будет. Пока до складов доехали, следом за "эмкой" комиссара, я вполне обучил мехвода, Крапивин его фамилия, и подогнал к складу, где заглушил двигатель. Дальше началась нудная, но всё же нужная работа. Бойцы принимали боезапас, снаряжали пулемётные диски, подавали снаряды и укладывали в боеукладке. Там Мишустин командировал, он за это отвечал. Подняли по доскам на корму бочку с соляркой, и самосливом стали пополнять баки боевой машины. Около часа всё заняло, это не быстрое дело, тем более я сам артиллерист, хотя и в своей специфике, и знал, что снаряд для этого танка должен быть с облегчённым пороховым зарядом. Не раз слышал разговоры в прошлых жизнях. Вот и сообщил об этом Мишустину. Ещё сообщил, что стрелять можно только когда танк стоит, не на ходу, иначе ходовая полетит. Ну и ослабленный снаряд, полный, заклинит башню. Тот стал чесать затылок, и пообщавшись с обоими бойцами-заряжающими, стал заниматься зарядами. А мы пополнили боезапас до полного. Я ещё увёл две тонны дизельного топлива в бочках, незаметно это сделал, плюс снаряды для моего танка и снаряды для "тридцатьчетвёрок", брал в этот раз без ящиков, чисто снаряды. Место экономил. Причём, в основном осколочные, мало бронебойных было. Вот и всё, полное хранилище. Про браслет и говорить нечего, там вообще места нет. Всё нужное.

Механик уверенно запустил движок, чуть грубо тронулся, но тот впервые сидит за рычагами этой машины, выгонял из-под обломков другой специалист, и вот так покатили прочь. К сожалению, комбинезона у меня не было, так в форме и оставался, но шлемофон нашли, подключён к внутреннему оборудованию связи, там он на пять абонентов, один заряжающий без связи, поэтому я сидел в башенном люке и командовал куда ехать. Комиссара давно не было, до склада довёл и уехал. Только сообщил, где будет ждать его колонна тылового обеспечения. Вот и катили туда. Знаете, я удивлён, был уверен, что увижу грузовики, а это обоз был, хотя и длинный, под сотню гружённых повозок. Удивляет чего это комиссар на "эмке" разъезжает, где его верховой конь? Ладно, шутки в сторону, мы, пугая лошадей, проехали в голову колонны, и двинули вперёд, после отмашки. В обозе старшим не комиссар был, а интендант, старлей, если по армейскому. Комиссар нас проводил и в город вернулся. Танк не может держать одну скорость с обозом, мотор греется, поэтому мы отъедем километра на два-три, и встанем где в тени, внутри танка душегубка, ожидаем его, потом ещё бросок, вот так и двигались. Причём, Мишустин устроил тренировки, учились заряжать орудие, были проблемы как открыть затвор, никто не знал, но и с этим разобрались, вот так зарядили-разрядили, и набивали руку. Все пулемёты тоже заряжены, осталось затвор взвести. Дорога забита битой и сгоревшей техникой, множество воронок от авиабомб, тут не танк, тут бульдозер с отвалом надо, хотя и нашей машины хватало, что скидывали с дороги, что в блин превращали. Ну и воронки большие объезжали. Прокладывали дорогу. Обоз особо не отставал. Так и двигались часа два. Самолёты вражеские не раз видел, но те на нас не обращали внимания, тем более мы то под деревья ныряли, дорога так шла, то по открытой местности. Однако такое не могло продолжаться долго, эту дорогу немцы держали под контролем.

Надо сказать, "Глаз" вполне активно работал, я гонял его туда-сюда и не без интереса следил что вокруг происходит. А чтобы нас не застали врасплох. Именно поэтому моё внимание привлекла группа немцев, в обычной полевой форме Вермахта, что устроили лёжку, и наблюдали за дорогой. Знаете, я поначалу и не понял, что это авианаводчики, выискивают вкусные цели и наводят свою авиацию.

— Механик, стой! — скомандовал я, говоря в переговорное устройство, и махина танка замерла, качнувшись вперёд и назад. — Экипаж к бою. Зарядить орудие фугасом. Наводчик, ко мне.

Сзади, сверху башни, квадратный люк был, не круглый, как у меня, командира, и оттуда показался старший сержант, тот быстро осмотрелся, и вопросительно посмотрел на меня. Я же сидя спиной к наблюдателям, там особо не насторожились, и сказал тому:

— У меня за спиной, в километре, видишь посадку?

— Да, товарищ лейтенант.

— Там немцы, авианаблюдатели, наводят на наших. Их нужно уничтожить. Расположились от берёзы со сломанной верхушкой в двадцати двух метрах справа. Засёк шестерых, один у рации. Антенна блестит, если присмотреться, видно. Твоя задача одним выстрелом уничтожить их.

Так как я не отключал шлемофон, остальной экипаж нас слышал.

— Не думаю, что смогу с холодного ствола, товарищ лейтенант, — представил тот мне вполне обоснованные сомнения.

— Да? Хм, согласен с тобой. Освободи место наводчика, я сам отработаю по ним.

— Есть, — козырнул тот, и нырнул обратно в люк.

Я перебрался на место наводчика, а тот на моё, и дальше стал активно крутить штурвалом, поворачивая башню на правый борт. Сзади ещё обоз подходил. Что плохо, наводчики его видели и похоже сообщили своим. Это было последнее что те сделали, снаряд в стволе, поставлен на удар, так что наведя куда нужно, я скомандовал:

— Выстрел!

Бойцы знали, что это значит, обучил, открыли рты, один и уши зажал. Сам тоже открыл рот, чтобы не оглушило, и грохнуло. Да так что чуть не потерялся. Да уж, гаубица в башне танка, это сильно. Есть накрытие, золотой выстрел, если выжившие и есть, то в таком состоянии, что проживут недолго, там воронка, раскидало всех на запчасти. Обоз остановился, но видя, что танк медленно возвращая башню в походное положение продолжил движение, тоже последовал за нами. Хотя Мишустина я отпустил, бежал им навстречу. Велел ему добежать до обозников и сообщить старшему, что уничтожена авиаразведка противника. И они перед смертью, а мы их уничтожили, успели сообщить об обозе. Скоро налёт будет, надо прятаться. Сами мы танк тоже под деревья загнали, и двигатель смолк. Обозники серьёзно восприняли предупреждение, и активно скрывались. Навстречу ещё автотранспортная колонна шла, тоже стали спешно укрытия искать, поняли, что мы делали. И немцы появились, через двадцать минут, шестёрка "Лаптёжников". Но укрылись мы хорошо, те поискали, нашли кого-то в стороне, и их накрыли. Судя по дымам, горела техника. Как немцы улетели, мы стали готовится продолжить движение. У обозников было пятеро верховых, кавалеристы, с саблями и карабинами, интендант послал их к посадке. Это ещё когда мы укрытия искали и маскировали, тот же танк экипаж ветками срубленными укрывал, так вот, кавалеристы налёт пережидали у посадки, потом вернулись, доложились старшему обозу, тот как раз у танка был:

— Ну у вас и пушка? — с восхищением сказал старший кавалерист, с сержантскими треугольниками в петлицах. — Там от немцев мало что осталось. Мы шестерых насчитали, выживших нет, собрали часть оружия и обломки рации. Хорошие накрытие.

Трофеи те сдали в обоз, они оказывается в стороне лагерь с вещмешками нашли, что себе не оставили, сдали, а мы двинули дальше. Километров пять проехали, как я снова скомандовал по внутренней связи:

— Экипаж, к бою! Сейчас появятся два наших грузовика, "ЗИС-пять", это диверсанты. Приказываю уничтожить. Использовать пулемёты. Орудие не трогать. Как скомандую остановится, сразу открыть по ним огонь. Задача ясна?

— Да.

— Да, — подтвердили стрелок-радист и наводчик, это у них пулемёты вперёд направлены.

Думаю, из двух стволов мы положим противника. Их там не так и много, два десятка на обе машины. Я так и сидел на башне, обернувшись к кавалеристам, те отстав метров на двести во главе обоза двигались, и знаками показал опасность. А мы оговорили знаками. Есть поднять правую руку и согнуть в локте под прямым углом, это знак опасности. Обоз тут же стал покидать дорогу, а кавалеристы ускорились, направляясь к нам. Тут я и скомандовал:

— Мехвод, стой!

Оба грузовика уже было видно, выехали из-за поворота, тут холм их ранее скрывал, так что как танк замер, забили оба пулемёта, а я, спустившись в люк, выглядывая из-за крышки, наблюдал и корректировал. Обе машины съехали с дороги, водители убиты, их покидали диверсанты в нашей форме, но пулемёты не давали им шансов, местность открытая, негде им было укрыться. Тут и кавалеристы подскакали, и используя танк как укрытие, тоже стали вести огонь по диверсантам, не покидая сёдел. Похоже им было достаточно и того, что мы их бьём, чтобы понять, что это не свои.

— Диверсанты, — пояснил я сержанту. — Мы прикроем.

Тот кивнул, он и его люди спешились, и по обочинам, двое с одной стороны, трое с другой, стали сближаться с разбитыми машинами. Наводчик иногда постреливал, поднимая пылевые фонтанчики у машин, не давая выжившим поднять голову. А выжившие были, аж шестеро, хотя четверо были ранены. Два так серьёзно. Пока бойцы вязали врагов, я приказал своим танкистам:

— Экипаж, из машины, оправиться, снарядить потраченные диски. Мишустин старший.

— Есть.

После этого отключив шнур, покинул машину, и спрыгнув с кормы на пыльную землю, кинул руку к виску, и доложился интенданту, что как раз подходил.

— Товарищ техник-интендант, уничтожена группа диверсантов в нашей военной форме. Десять минут назад они под видом патруля захватили два наших грузовика, убив шофёров. Я это видел, высоко на башне сижу, часть дороги рассмотрел, как и случившееся. Принял решение уничтожить диверсантов при встрече, что было выполнено без потерь.

— Почему не доложили?

— А зачем? Рядовая ситуация, решил её своими силами.

Тут к нам подошёл сержант-кавалерист, зло сплюнув в пыль, сказал:

— Им в Белосток нужно было, подорвать что-то. Что они не знают, а старший их убит. Там взрывчатки шашками килограмм двести в вещмешках.

Мишустин, что крутился рядом, тоже слушая, вот и убежал к своим, сообщить что всё же диверсантов побили, нет ошибки.

— Некогда ими заниматься, — поморщился интендант. — Диверсантов расстрелять. Трофеи собрать. Продолжить движение.

Вот так мы и покатили дальше. Мишустин выглядывал в люк, видел, как пристрелили диверсантов, всех добили, приказ кавалеристы выполнили без нареканий, собрали всё, на одну из повозок сложили, и мы двинули дальше. Понятно захват машины я видел "Глазом", но рассказанная история сошла. Также "Глаз" показал, как к нам летят ещё штурмовики. Это где-то через час после встречи с диверсантами. Я тут же показал руками опасность с неба, командуя мехводу загонять танк под ближайшее дерево. В этот раз немцы нас видели, штурмовка была, но потери не большие, успели повозки в разные стороны метнутся, а гоняться за каждой, те всё же не стали. И танк мой видели, два "лаптёжнкиа" сделали за ход. Я командовал мехводу, вперёд и назад, пара снарядов по броне прозвенела, но остальное мимо, мы просто уходили от атаки, или тормозя, сдавали назад. Это был немалый опыт мехвода. Он кстати здорово устал, в управлении не было гидро или электроусилителей, и нужна немалая физическая сила, чтобы управлять танком. Как был собран обоз и определились с потерями, я велел наводчику моему сменить механика-водителя. Пусть тот отдохнёт. Да и Мишустину получить опыт управления такой бронемашиной тоже стоит. Тот поначалу дёргал, но потом освоился и управлял уже уверенно. Проехали километров десять, и я велел остановится, встать на обочине, тут как раз тень от нескольких ив была. Двигатель заглушили, и я велел экипажу.

— Экипажу отдыхать. Заряжающим, взять все ёмкости для воды, и пополнить их. Слева от дороги, в ста метрах, за кустарником, речка. Воды набрать. Пятнадцать минут у нас есть, пока обоз не нагнал.

Вот так бойцы стали выполнять приказ, мимо пролетело несколько грузовиков поднимая высокие столбы пыли, да танк весь запылён, на корме чуть не наносы. Меня больше волнует, что двигатель греется, пусть мы ему и даём остыть. Мы с мехводом стали осматривать и обслуживать машину, потом принесли воды бойцы, оба, судя по мокрой форме ещё и искупались прямо в ней. Тут и обоз подошёл. Правда, пришлось постоять, возницы бегали к речке и пополняли запас воды, лошадей поили.

— Время есть, — осмотревшись, сказал я. — Мишустин, за старшего остаёшься. Товарищ мехвод, за мной.

— Есть.

— Есть, — отозвались оба, и младший сержант Крапивин поторопился нагнать меня, идущего широким шагом в сторону деревьев и кустарника, это с другой стороны дороги. Речка слева, а мы вправо ушли.

По пути я показал тому на две колеи.

— Никак танк прошёл, — удивился тот.

— Да, "тридцатьчетвёрка". Следов движения назад не вижу. Глянем что там за кустарником.

На самом деле "Глаз" давно мне всё показал. Танк сполз в овраг, люки открыты, и никого рядом. Следов буксировки не видно. А цел или нет, увидим, когда осмотрим, что я и собирался сделать. Мы по колеям вышли к краю оврага, и скатились вниз, крутой склон, обратно танку тут точно не подняться. Внизу собрав вал земли, куда врезался носом, и стоял вполне свежий танк "Т-34", с пушкой "Ф-34". Мы стали осматривать боевую машину.

— Боекомплект полный, — сказал Крапивин, до пояса нырнув в башенный люк.

— Механик-водитель видимо сильно травмировался, тут всё в крови. Экипажа нет, — сказал я, заглянув в открытый люк мехвода. — Похоже с двадцать второго тут брошен, может двадцать третьего. Или забыли, или не на ходу.

Скорее всего был налёт, мехвод ничего не видя нёсся прочь от дороги и влетел в овраг. Или сам вылез, или вынесли, танк с тех пор здесь. Может экипаж погиб потом, мы там видели братскую могилу недалеко от стоянки "КВ". Я решил проверить что с бронемашиной, забрался на место мехвода, масса не выключена, как и ожидалось батареи разряжены в ноль, вот так долго подсасывал, пока соляркой не запахло, и попробовал запустить воздухом, благо баллоны как раз полными были. Почти сразу заработал стартер, вселяя надежду, а за ним рыкнув, взревел и сам дизель, выкинув немало чёрного дыма, с несгоревшей соляркой, из труб глушителей. Оставив того тарахтеть на малом ходу, я выбрался наполовину из люка, и осмотрелся. По ходовой и коробке пока не знаю, но с двигателем нареканий нет, тут он не пострадал. А то я опасался, что слетел со станины. Дальше Крапивин встал перед танком, и стал показывать руками что делать. Да пусть делает, я "Глазом" всё вижу. Сдав назад, корма задралась на склоне, уже хорошо, коробка и ходовая целые, и с разворотом подмяв вал левой гусеницей, я выехал на дно оврага, где и остановился. Подобрав Крапивина, он эту машину не знал, я опасался, что запорет что-то, тот в башенном люке сидел и через переговорное устройство мной командовал. Рация не работала, явно лампы побиты, сама машина радиофицирована, а вот внутренне переговорное устройство, вполне. Нас ждали, до оврага метров триста было, слышали запуск и рёв движка, так что найдя нормальный покатый склон, на скорости я поднялся на верх, и подкатил к колонне, встав за кормой "КВ".

— Мишустин, принимай аппарат, теперь это твоя машина. Экипаж найдёшь сам, я тебе никого не дам. Сам за рычаги этой малышки пока сядешь. В баках половина объёма солярки, боеукладка полная.

Тот быстро забрал вещи из "КВ", перенеся в свою машину, по виду тот вполне доволен был, свой танк под командованием, это свой танк. Обоз всего полчаса стоял, ну и дальше. Я с Мишустиным ехал, километров пять, учил его всем хитростям управления этой машины, вполне освоил, танкист опытный, на лету схватывал. Дальше перебрался в свой тяж, и покатили вперёд. А в принципе всё, отмахали за день семьдесят километров, и вышли к тылам кавалерийской дивизии. Причём, на перекрёстке нас остановили, тут пост, и целый полковник-танкист. Тот взял, надавил чином на интенданта, забирая оба наши танка, да ещё ограбил обоз, на снаряды для "сорокапяток", углядев характерные ящики в повозках. Интендант возмущался, своего комдива вызвал, посыльного отправил, одного из кавалеристов, но полковник, он из Седьмой танковой был, начальник штаба, настаивал на своём. Свару прекратили генералы, трое, вышли к нам. Тут оказываться рядом штаб генерал-лейтенанта Болдина, что и командовал группировкой войск, наступающих на Сувалки. Экипаж моей машины был построен у "КВ", Мишустин стоял по стойке смирно у своей "тридцатьчетвёрки" в одиночестве.

Болдин быстро навёл порядок, велел поделится с танкистами, у них со снарядами совсем уж швах, и направился к моим танкам.

— Кто такие?

— Лейтенант Иванов, товарищ генерал-лейтенант, Четвертая танковая дивизия, пострадал в железнодорожной катастрофе. Травма головы, потерял память. Выписали из госпиталя сегодня. В дивизии оформили сразу, как в госпиталь попал, чтобы дезертиром не назначили. Сегодня утром принял под командование "КВ", по приказу старшего батальонного комиссара Лунёва. Охранять обоз кавалерийской дивизии. За время следования были трижды атакованы авиацией, потери небольшие за счёт раннего обнаружения самолётов противника. За время пути экипаж моего танка уничтожил шесть немцев, авианаблюдателей, что наводили авиацию на наши транспортные колонны. Лично уничтожил их фугасом башенного орудия. Потом два грузовика с двадцатью диверсантами в нашей форме, уничижены встречным пулемётным огнём танка "КВ", и вот нашли брошенный танк. Я передал его под командование старшего сержанта Мишустина, что у меня был наводчиком. Обоз доведён до цели назначения благополучно. Доложил, лейтенант Иванов.

— Из училища?

— Да, товарищ генерал. Казанское танковое.

То, что я не скрывал потерю памяти, думаю объяснять не надо почему? Надеялся, что меня сменят и куда в тыл отправят. Вон обоз неплохо довёл, другие буду водить. Как танкист я им был непонятен, но видимо на мои слова не обратили внимания. Ладно, повоюем.

— Ясно. Что с машинами?

— Обслужить требуется. Солярки примерно шестьдесят процентов, боеукладки полные. Требуется пополнить личным составом.

— Неплохо. Поступаете в распоряжение своего комкора, генерала Хацкилевича.

— Есть, — козырнул я.

Комкор тут же выступил вперёд, опросил меня ещё раз, как будто не стоял ранее тут, и не слышал. Сам генерал расстроен был, я уточнил в чем дело. Оказалось, тылы так разбиты, что приход нашего обоза удивил всех. Мало обеспечения, авиация немцев зверствуют на дорогах, а она тут на Сувалки одна.

— У меня есть некоторые личные запасы, — подумав, сказал я. — Спёр на складах, где "КВ" пополняли всем необходимым, обозники помогли доставить.

— Короче, что есть? — сразу заинтересовался генерал.

— Немного фугасов к моему орудию, около сотни снарядов к танкам "три-четыре", в основном осколочные. Топливо, две тонны солярки, и около пяти обычного бензина.

— Мелочь, но хоть это. Я и такому рад буду. Где это всё?

— Могу сходить и узнать где выгрузили.

— Бегом. А я пока займусь экипажами, подберу людей.

Я отбежал, нашёл низину, свидетелей нет, и достал что нужно. Эти пять тонн бензина, это уже мои личные запасы, из другого мира, тут они нужны, жалеть не стоит. Некоторые танки на них ходят, броневики. Остальные или на авиационном танковом, или на солярке. Бегом вернулся, и Хацкилевич направил со мной интенданта с бойцами, он всё и принял. Даже два грузовика смог найти, куда грузилось часть. Экипаж нашли. Мишустина вернули мне, а "тридцатьчетвёрку" принял капитан, его экипаж как раз на таком и воевал, потеряли в бою. Топливо и снаряды закончились и расстреляли беспомощных. Те через нижних люк выбрались и смогли так спастись. Редкий случай, повезло. Нас покормили горячим, с кухни, это хорошо, а то весь день на сухпае, каша была, и вкусная, а дальше перекинули к месту будущей атаки. Тут сам Хацкелевич командовал. Я видел, как танки пополнялись топливом и снарядами. Машины знакомые, это то, что я передал. Кроме фугасов, их мне отложили, танк с таким орудием в корпусе всего один был, и он мой. "Глаз" уже всё показал, вот я покинув боевую машину, и добежал до группы командиров, что что-то обсуждали у карты. Испросив разрешения обратится, получил его и сказал Хацкелевичу:

— Товарищ генерал, разрешите моему танку одному попробовать сначала?

— Не понял? — повернулся тот ко мне с недоумением на лице. — Что задумали, лейтенант?

— Я могу выявлять замаскированные орудия, а снаряды моей машины, даже положить рядом, это накрытие, покатаюсь, вызывая огонь на себя. Выбью пушки, и дальше уже остальные атакуют. Тогда шансы есть, и немалые.

— Хм, мне нравится. Если получится, орден дам.

— Я же не один, с экипажем.

— И им медали, — легко согласился тот.

Кинет, понял я. Генералам веры ноль. Хотя посмотрим. Однако я не закончил. Тот это понял, что я медлю и уточнил:

— У вас ещё что-то?

— Да, товарищ генерал. Я общался с кладовщиком, у Белостока, это где топливо увёл, он рассказал про приятеля, тоже кладовщик на базе ГСМ. Под Минском. Они сегодня утром по телефону общались. Там стоит шестьдесят танков "Т-28" на хранении, и они не кому не нужны. У вас много безлошадных танкистов, что как пехота воюет. Может... кто успел того и тапки?

— Шестьдесят танков говоришь? Где этот склад знаешь?

— Я знаю, бывал там как член комиссии, — подал голос полковник, тот самый, что обоз остановил. — Как я сам про него забыл?

Меня отпустили, и стали обговаривать возможность прибрать те "Т-28" к рукам, раз никому не нужны. Не знаю что выйдет, но что мог, я сделал. В моей истории немцы их захватили на складе и на переплавку отправили. И этого достаточно. Так что козырнув, я вернулся к танку. Среди той бронегруппы что собрал Хацкелевич из разбитых по сути своих танковых дивизий, было два десятка "КВ-1", около тридцати "тридцатьчетвёрок", около пятидесяти "БТ-7" и "Т-26" и трёх десятков броневиков. Солидные силы. Вот сигнал, и мой тяж пошёл вперёд. Не один, два "КВ-1" поддерживали. Хацкилевич решил подстраховаться. Зря, "Глаз" мне уже всё показал. Тридцать восемь целей. У меня снарядов меньше чем этих целей, но будем бить. Немцы работали артиллерией, лёгкие полевые гаубицы, знаю их "голос". Огонь редкий, не прицельный, но он усилился, когда наши танки появились на виду. Немцы нас раньше засекли, по пыли. Поднимали они её изрядно. Я уже определился по первым и самым важным целям. Наши тут не в первый раз атакуют, разбитые советские танки стоят, многое ещё дымятся, немцы крепко в оборону сели и перемалывают наш наступательный порыв. Так вот, была батарея "ахт-ахт", четыре орудия, хорошо замаскированы, да я там "Глаз" гонял, в уши заглядывал расчётов. Против меня эта маскировка не работала. Противник уже понял, как неплохи эти орудия против наших тяжей. Сами пушки были рассредоточены и являлись самыми опасными. Потом семь полевых семидесятипятимиллиметровых орудий на прямой наводке. Тоже хорошая маскировка. За ними пять самоходок, остальная мелочь нам не опасна, если только гусеницы собьют.

Работал я спокойно, танк замер и Мишустин сделал прицельный выстрел. С орудием он быстро сроднился и клал снаряды довольно точно. Главное навести на цель, а он справится. Мы выбили все крупнокалиберные зенитки и самоходки, две полыхали ярко, остальные разбитые стояли, потом полевыми орудиями занялись. Два других "КВ" катаясь, редко постреливали, их задача вызвать огонь на себя, а мы точным ударами выносили оборону. Последний снаряд ушёл, и я открыл люк, пустив красную ракету. Сигнал, что мы закончили. И вскоре мимо пронёсся вал из "БТ", за ними "тридцатьчетвёрки" и броневики, потом КВ", и последними ползли лёгкие "двадцатьшестые". Вынесли наши укрепления, подошедшая пехота брала пленных, они даже отойти не успели. А мы дальше шли, громя тылы у немцев, артиллерию били или захватывали. Я же вернулся в тыл, и те десять фугасов, что ранее интендантам выдал, погрузили, после чего пошли нагонять наших. Начало темнеть, когда мы окраины Сувалки увидели. Дошли ведь, но атаковать не стали, подтягивали тылы, да и пополнялись всем необходимым. Нет, дорога всё также плоха, мало что получили, но нам четырнадцать снарядов выдали. По пороховым зарядам, от полевых гаубиц. Мехвода я сразу спать отправил, у него руки отваливаются, выложился полностью. Сам обслужил танк, даже заправил, из своих личных запасов до полного, и спать. Увидим, что завтрашний день покажет. Да, "Глаз" показал, что восемь грузовых машин ушло в сторону Минска, полные танкистами. Хацкилевич о брошенных на складе танках не забыл, до начала атаки отправил их, под командованием одного из своих полковников. Немцы ещё не окружили наши армии на этом направлении, за ночь есть шанс проскочить. А если эти "двадцатьвосьмые" в войне поучаствуют, будет неплохо. Вряд ли повлияют серьёзно на ход сражения за Минск, но всё равно немцы потери понесут, а это уже хорошо.

Ночь прошла беспокойно, немцы постреливали, но огнь не точный, беспокойный. Утром, даже не позавтракав, а нечем, двинули вперёд. Сувалки мы неимоверными усилиями отбили к десяти часам утра, но это был последний бой моего танка. Хруст и тот встал. Амулет-сканера показал, что коробке хана, заклинило разлетевшейся шестерёнкой.

— Всё командир, мы сломались, — известил мехвод. Двигатель заглох сам, коробку на скорости заклинило. Его теперь не сдвинуть.

— Вижу. Экипажу, снять пулемёты, забрать личные вещи и как можно больше пулемётных дисков. Наводчик, у нас последний фугас. Видишь дальше дорога, и мост? Можешь его поразить? Немцы по нему нас скоро атакуют и хана нашему корпусу.

— Попробую.

Выстрел, и часть моста разлетелась, полотно серьёзно перекосило. Отлично, пехота может и пройдёт, а техника точно нет. "Глаз" показал, что немцы там большие силы подготовили. И мост этот мы не отбивали, там около двух рот оборону заняли, даже танки по башню вкопали, плюс противотанковые пушки. А тут мы сами мост уничтожили, вместо того чтобы его захватить с большими потерями.

— Всё, уходим.

Мы выбирались из танка через большой кормовой люк в башне, подавая за корму вещи, диски и оружие. Его уже сняли, когда рядом остановилась "тридцатьчетвёрка". Это комкора, по номеру узнал. Броском добежав до неё, забрался на корму к башне, и доложился генералу что успел сделать, и что с танком.

— Удар по мосту видел, считаю правильным решением. Танк сжечь, сами ко мне на броню.

— Есть.

Мы перенесли вещи на корму танка, свой "КВ" я сам поджёг, плеснув внутрь бензину, заодно оставшиеся диски забрал, и вот так на танке комкора ушли в город. Тут не всех немцев нашли, шла зачистка, вот и мы поучаствовали, а после обеда, выдали припасы, причём с захваченных немецких повозок, поступил приказ от Болдина. Корпусу прорываться в сторону Минска. Я у генерала обычно, рядом, вот и слышал, так что тот стал уводить корпус в нужном направлении. С нами остатки кавалерийской дивизии отступали. Дороги забиты, но мы уходили. Часть топлива слили с брошенных машин. Шли пешком. На всю технику, даже на танки, грузили раненых. К вечеру вышли к немцам, да, мы в полном окружении, и попытались с наскоку прорваться через те наспех поостренные противником позиции. Удалось, всё благодаря оставшимся танкам, которым на топливо наскребли, но из двух десятков мы потеряли половину, в одном погиб наш комкор. С наградами кинул, как я и думал. Поблагодарил, да и всё. Поэтому от гибели генерала ничего не дрогнуло. Да пофиг было. А так мы уходили дальше, поступил приказ разбиться на мелкие группы, технику сжечь, всё равно топливо закончилось. Мой экипаж при мне был, даже все три пулемёта, уцелели парни, вот я их и забрал, и мы по лесу стали уходить в нужном направлении, пока не стемнело. Найдя озеро, велел принять водные процедуры, постираться, потом отдыхать, свою форму тоже отдал, в комбинезоне был, давно добыл себе его, сообщил что на разведку, оставив Мишустина за старшего, а чуть позже взлетел с лесной поляны на своём "МИ-2", и полетал к Белостоку. Добрался быстро, склады полуразрушены, город по сути брошен, но я знал что и где лежит. У меня почти девять тонн свободного, без малого, как говорится.

Было девять. Сейчас едва четыре тонны свободного. Даже три восемьсот. Всё просто, пока к Белостоку летел, искал брошенные танки, мне "Т-40" нужен, отличная танкетка в опытных руках и иметь её стоит в запасе. Танкист я или погулять вышел? Теперь танкист, опыт солидный получил, боевой. Я нашёл такую танкетку, застрявшую в болоте, на вид целая. Сел на окраине болота, вертолёт прибрал, добрался до машины, убрав в хранилище, а на берегу достал. Воду слил изнутри, запустил движок, пол боекомплекта, в башне были "ДШК" и "ДТ", и прибрал его. Потом в порядок приведу. Ну и дальше полетел. Набрал топлива, патронов и снарядов, в основном для "КВ-1" и "Т-34", пару десятков для "сорокапяток", и вот так вернулся к своим. Искупался и тоже спать, часовой был выставлен. Тяжёлый был день.

Утром меня подняли, я назначил время, так что не проспали. Снова водные процедуры. Бойцы голодные, если патроны ещё были, по паре дисков на пулемёт, то с едой совсем швах, ни крошки.

— Мишустин, остаёшься за старшего, бойцам, приготовиться к приёму пищи, помыть котелки и ложки. Завтрак через десять минут, — глянув на наручные часы, известил я.

Бойцы заметно повеселели, услышав это, Мишустин стал проверять у всех ли есть утварь, а я, оставив вещи, ушёл вглубь леса. "Глаз" показал, что за ночь те, кто вырвался с нами из окружения, ушли далеко, пользуясь темнотой, так что особо рядом с нами никого не было. Хотя не так и далеко трое бойцов, стрелки, один ранен в ногу, та перевязана, а двое товарищей видимо не бросили и несли. Это заслуживает уважение. Я прогулялся к ним быстрым шагом, тут пару минут. Движение те засекли вскоре и вскочили с винтовками в руках. Двое, третий лёжа принял позу для стрельбы. А тут чуть расслабились, опознав своего командира. Я комбинезон и шлемофон снял, они на вещмешке моём закреплены, был в своей командирской форме, перетянутой ремнями, и в фуражке.

— Кто такие? — первым делом спросил я.

Оказалось, мотострелки, и что важно, из моей Четвёртой танковой дивизии, в которой я числюсь, но в глаза её до сих пор не видел. Те обрадовались, встретив своего командира, вот я и принял их под своё начало. Сообщил где мои бойцы расположились и велел следовать туда, мол, скоро завтрак будет, двое из трёх бойцов, были узбеками, один из раненых тоже, третий русский. Те быстро собрались и двинули в нужную сторону. Надеюсь не заблудятся. Сам же отошёл, и достал их хранилища два больших армейских термоса. В одном отлично приготовленный узбекский плов с бараниной, во втором какао, да с молоком. Ну и две буханки белого хлеба. Один термос за спину. Второй в руке, хлеб подмышку, и вот так дошёл до своих. Как раз вместе со стрелками. Представил их своим бойцам, и дальше те выстроились в очередь, первыми командиры, да и было их у меня всего двое, наводчик и мехвод, и стал половником накладывать плов, полуторные порции, для заряжающих, парни большие и крепкие, так две. Потом наливал какао в кружки, и выдавал хлеб. Он уже порезан был. Себе последним положил, закрыл термосы, и тоже принял пищу. Ложки так и стучали о стенки котелков. Замечу, что у троих из моего экипажа, я и себя считаю, котелки плоские, трофейные, у остальных круглые красноармейские. Кружки у всех были, поэтому пищу принимали с удовольствием. Уж узбеки как радовались.

— Выходим через полчаса, подготовится к движению.

Сам я ушёл в лес, термосы унёс и убрал в хранилище, и вернулся с новеньким полным сидором в руках. Кстати, откуда еда, сказал, что рядом другие окруженцы, там полевая кухня, договорился, что нас кормить будут. Вполне объяснение прошло. А вернувшись, скомандовал:

— Получить суточный сухпай.

У бойцов обязательно должен быть сухпай, вот и выдал. Как раз местный, прибрал на складе в Белостоке. По две банке рыбных консервов и пятнадцать ржаных сухарей. Это всё. Бойцы убирали сухпай в вещмешки, сидор я отдал одному из заряжающих. Тот при прорыве свой потерял. Сгорел, плеснуло горевшим бензином, и скинул, это у него был трофейный котелок, носил на ремне, теперь всё убирал в вещмешок, довольный. Я же осмотрел раненого, снимая бинты, заодно диагностом изучил рану, а потом незаметно лекарским амулетом чуть подлечил, а то уже воспаление шло, кость пострадала, собрал обломки и заживил, а мясо само зарастёт, так что новый бинт наложил, теперь выживет боец. Носилки делать не стали, так и несли двое, закинув его руки на плечи, а свои вещи и оружие отдали другим, чтобы легче было. В назначенное время и двинули. "Глаз" всё показывал. Я засёк трёх танкистов, по комбинезонам понял, и отправил к ним одного бойца, тот привёл. Младший лейтенант старшим был, Пронин его фамилия. На "КВ" воевал. Причём, тот меня узнал, да и я его тоже, это он поддерживал меня на своей "единице", когда я выбивал огневые точки в обороне противника. Двое бойцов из его экипажа. Я решил собрать вокруг себя бойцов и командиров, но не старше себя званием, чтобы продолжать командовать, так что эти трое подходили, пока те жадно насыщались, давно не ели, выдал консервы и сухари, да чай из термоса, у меня был походный на два литра в вещмешке, мы отдыхали. Потом дальше пошли.

Чуть позже встретили четыре десятка бойцов, командовал младший лейтенант-стрелок, тут остатки его роты, были кавалеристы, да и танкисты, семеро, старшим там старшина. Плюс пять раненых несли. Тоже под моё командование. С припасами сложно, но я нашёл где у немцев полевая кухня, в деревне стояла, там и повозки пять штук, и увёл всё, как стемнело. Повара нашли, из узбеков, раненых и припасы на повозки, и так шли дальше. Тут благополучно проскочили ночью район с засадами и секретами немцев, те окруженцев вылавливали, и вышли к станции Лида, даже чуть дальше прошли, когда "Глаз" показал мне кое-что интересное, на запасной ветке в лесу, там ветви скрывали от глаз с воздуха, стоял состав, с танками на платформах, и немцев там не было, как и наших. Явно бросили и забыли. Немцы скоро найдут, или сдаст его кто. На платформах я опознал под чехлами восемь танков "Т-34" и один массивный "КВ-2". Ну и вагоны с боеприпасами были, и две цистерны с топливом. Да уж, как не крути, а пройти мимо такого богатства я не смогу. Дальше похоже шумно пойдём. И автотранспорт нужен, на чём бойцов и раненых везти. Да и кухню в кузов поднять, бросать её я не собирался, все уже оценили прелести приёма горячей пищи. Решено, беру танки и на них выхожу к своим. Да, забыл сказать, не сразу, но всё же я смог перекинуться в волка. Всё же эта полюшка, я бы сказал даже Дар, остался при мне. Это хорошо. Всё просто, именно благодаря носу волка я учуял другого оборотня. Недалеко от состава.