Из-за нехватки камер для заключенных у нас разрабатывались планы по транспортировке всех заключенных в полицейское управление на Таунхолл-стрит, Белфаст, где для них было бы достаточно помещений. Кроме того, там было бы достаточно обученного личного состава, чтобы присматривать за ними до следующего утра. Время шло очень быстро, пока мы обрабатывали заключенных перед их передачей.
Было гораздо позже, и все остальные разошлись по домам. Я был один в офисе уголовного розыска, когда дежурный позвонил мне из караульного помещения, чтобы сказать, что отец самого младшего заключенного, Купера, хочет поговорить с кем-то, кто отвечает за его сына. Когда он позвонил на мой добавочный номер, дежурный предупредил меня, что этот человек находится в крайне подавленном и возбужденном состоянии. Я представился, готовясь к шквалу оскорблений и жалоб по поводу характера ареста его сына. В конце концов, до Рождества оставалось совсем немного времени, что, без сомнения, еще больше расстроило бы этого человека.
Однако я не был готов к тому, что он сказал:
— Это ДСО Ньютаунабби?
Интересно, о чем, черт возьми, он говорит, подумал я.
— Алло, — сказал я, думая, что ослышался.
— Могу я поговорить со старшим офицером ДСО? — он спросил.
— Здесь не будет дежурить офицер в звании выше сержанта до 9 утра завтрашнего дня, сэр, — объяснил я. — Могу я вам помочь, сэр?
— Вы можете сказать мне, почему ваши детективы Дункан и Джеймисон сказали моему сыну сегодня вечером, что по приказу ДСО в Монкстауне, он должен признать, что у него одного были оба этих пистолета, потому что он самый молодой из людей, которых вы задерживаете. Он не женат и у него нет детей, поэтому завтра он должен сделать заявление, которое оправдает остальных. Ему было велено сказать, что они ничего не знали об оружии. Правда в том, мистер Браун, что мой сын не имел к ним никакого отношения.
Я был, мягко говоря, ошеломлен, где бедняга это слышал? Зачем двум детективам КПО передавать приказы ДСО и заставлять молодняк брать на себя ответственность за эти пистолеты? Но передавали ли они приказы? Была ли это истинная причина для того, чтобы собрать всех заключенных вместе в актовом зале?
Конечно, для любого следователя, стремящегося докопаться до истины об их преступном намерении, не имело смысла собирать всех заключенных вместе для совещания таким образом. Мне было тошно и стыдно, когда я слушал, как этот обезумевший человек подвергает сомнению честность моих коллег.
— С каких это пор сотрудники КПО передают приказы ДСО своим людям, находящимся под стражей, мистер Браун?
— Они этого не делают, — без энтузиазма ответил я.
— О, но они действительно это делают, и это произошло сегодня вечером в вашем участке. Мой сын сам сказал мне об этом сегодня вечером. На самом деле, очевидно, когда он отказался делать такое заявление, Дункан и Джеймисон отправились в полицейский участок в Белфасте, где он содержится сегодня вечером, и сказали ему, что ДСО заявили что его семья пострадает, если он не возьмет на себя полную ответственность за оружие, — сказал он.
Что я мог сказать? Этот человек, конечно, не выдумывал и не бредил. Я сказал ему, что старшие офицеры полиции будут присутствовать утром задолго до того, как его сына вернут к нам для его первых официальных допросов. Это было бы подходящее время, чтобы обсудить с ними этот вопрос. Я объяснил, что как младший сотрудник уголовного розыска я не смогу ничего сделать с его утверждениями сегодня вечером. Мистер Купер не был впечатлен. Он заверил меня, что, если он не получит никакого удовлетворения от полиции, он пойдет в другое место. Он не стал уточнять, где это будет происходить.
Я положил телефон обратно на подставку и откинулся на спинку стула. Было уже поздно. У меня возникло искушение позвонить нескольким коллегам, которым я доверяю. Я решил не делать этого. Я бы просто поместил запись в книгу отчетов о происшествиях и вызовах уголовного розыска (C6) о том, что мистер Купер хотел бы встретиться со старшим офицером полиции, чтобы подать жалобу на предполагаемое поведение сотрудников уголовного розыска, прикрепленных к этому участку. Это привело бы к тому, что утром все пошло бы по плану. Если бы было установлено, что в этих утверждениях есть какое-либо содержание, то два соответствующих сотрудника могли бы быть привлечены к дисциплинарной ответственности и переведены на другую работу. Это отвечало бы интересам как общественности, так и КПО.
Через несколько минут после звонка мистера Купера и прежде, чем у меня появился шанс внести запись в наш журнал, Дункан и еще один детектив, Глен Херст (его настоящее имя не указано), ворвались в офис уголовного розыска. Дункан, очевидно, был пьян хуже всех. Он выдвинул нижний ящик своего стола и достал бутылку виски 'Блэк Буш'. Он налил крепкий напиток Херсту и один себе. Дункан был грузным мужчиной массивного телосложения. Он не пользовался большим влиянием и был тем, кого в полицейских кругах называли 'застрявшим'. Херст подошел, чтобы проверить записи в журнале С6 отдела уголовного розыска
— Что-нибудь происходит, Джонти? — спросил он. Он уже собирался отойти от стола с журналом, когда я рассказал ему о зловещем телефонном звонке отца молодого заключенного.
— Я должен поместить небольшую запись о его жалобу в книгу, — сказал я.
Я наблюдал, как они с Дунканом украдкой обменялись взглядами.
— Оставь это до завтрашнего утра, сынок, — сказал он. — Оставьте это дежурному инспектору утром, если Купер снова позвонит или зайдет, чтобы повидаться с нами. Он назвал тебе имена двух детективов? — он спросил.
— Да, — ответил я. — Он упомянул Дункана и Джеймисона.
Он подмигнул мне и покачал головой, как бы показывая, что я не должен больше ничего говорить. Он опоздал. Дункан потерял самообладание и начал кричать и ругаться на меня, как одержимый. Он поднялся на ноги и споткнулся, пытаясь броситься на меня. Прежде чем я успел отреагировать или сказать что-либо в ответ, Херст быстро вывел меня из офиса уголовного розыска через заднюю дверь, которая вела прямо на кухню главного участка.
— Оставайся тут, в сторонке, пока я не смогу вытащить отсюда Дункана. Давайте поговорим об этом утром, — сказал он.
Видеть Дункана в подобном пьяном и растрепанном состоянии не было чем-то необычным: на самом деле это становилось довольно частым явлением. Я знал, что в такие моменты от него нужно держаться подальше. Я решил пойти в караульное помещение и поговорить с дежурившими там полицейскими.
Направляясь к главному зданию участка, я задавался вопросом, как даже Дункан со всеми его контактами со старшими офицерами сможет найти выход из этой ситуации. Мистер Купер поднял несколько очень тревожных вопросов. Я верил, что он говорил правду. Я знал, что мне повезло. Присутствие Херста, который был относительно трезв, разрядило очень напряженную ситуацию. Конечно, он не был бы настолько глуп, чтобы ввязываться в такое преступное и неподобающее поведение!
Возможно, я был слишком взволнован, или, возможно, это было потому, что я был очень разочарован в Дункане, но это так просто спускать я не собирался. Я бы подождал, пока пара покинет участок, а затем внес бы эту запись в журнал C6 в связи с жалобой мистера Купера. Я должен был, потому что, если бы я этого не сделал, все это могло быть заметено под коврик. Я был крайне разочарован двумя моими коллегами из уголовного розыска, особенно Дунканом. Он был потрясающим парнем, когда был трезв. Он был приветливым, сильным и чрезвычайно способным справляться со всеми ситуациями. По сути, он был хорошим детективом и художником в комнате для допросов. Это была другая, ущербная сторона мужчины, это альтер-эго, которое он проявлял только в состоянии алкогольного опьянения и которое заставляло его взрываться без предупреждения. Мне было неприятно видеть его таким. Однако я еще ничего не видел...
Примерно через десять минут после того, как меня быстро выпроводили из офиса уголовного розыска, чтобы избежать гнева Дункана, я был в караульном помещении и разговаривал с несколькими парнями, дежурившими ночью. Незадолго до полуночи коллеге позвонил Херст и велел мне явиться в актовый зал. Я не был удивлен, что меня вызвали туда: вполне логично, что он хотел поговорить со мной, вдали от констебля-детектива Дункана. Вероятно, он хотел получить полную информацию об обвинениях, выдвинутых мистером Купером, чтобы Дункан и Джеймисон были в лучшем положении, чтобы ответить на любые обвинения утром. Звонки такого рода не часто поступали представителей общественности, поэтому, когда они поступали, было крайне важно, чтобы они были тщательно расследованы.
Я прошел из караульного помещения в парадный зал. Мои записи разговора с мистером Купером все еще лежали на моем столе в офисе уголовного розыска, но я не мог забрать их, не столкнувшись снова с Дунканом. Я решил, что могу с этим смириться, тот телефонный разговор все еще был очень свеж в моей памяти.
Когда я шел по коридору к парадному залу, я проходил мимо других офицеров, которые были заняты подготовкой к ночному дежурству. Проходя мимо них, я получал поздравления, улыбки и похлопывания по спине. Сквозь матовое стекло верхней половины двери актового зала, когда я приблизился, я мог почти различить очертания Херста.
Херст открыл дверь парадного зала, когда я постучал. Я никогда не забуду, что произошло дальше. Когда я вошел в комнату и проходил мимо него, Дункан внезапно столкнулся со мной. За долю секунды он оторвал меня от земли и со всей силой, на которую был способен, швырнул меня о стену. Моя голова и спина ударились о стену с такой силой, что я потерял дыхание и на мгновение был оглушен.
То, что произошло дальше, казалось, происходило как в замедленной съемке. Дункан ударил меня кулаком по голове. Когда моя голова отлетела назад и ударилась о стену, я увидел голубые и белые вспышки. Я думал, что сейчас потеряю сознание. Затем он ударил меня по лицу, раз, другой. Это задело, да, но это также вывело меня из состояния, близкого к трансу. На самом деле не только шок и удар по голове сделали меня неподвижным и беспомощным. Внезапно я перенесся обратно в тот кошмарный мир моего детства и то слишком знакомое чувство маленького мальчика, когда он сталкивался с бешеной яростью жестокого громилы. Насилие, совершенное надо мной без предупреждения или провокации.
'Что, черт возьми, происходит?' — думал я.
Я попыталась оттолкнуть Дункана, но он был слишком силен. Он приблизил свое лицо прямо к моему. Несмотря на то, что в комнате было темно, я смогла заглянуть в его полные ненависти глаза. Я был так близко к нему, что чувствовал его неприятный запах изо рта и вонь алкоголя. Мой рот наполнился кровью из внутренних порезов, когда моя плоть была раздроблена о зубы. Я прикусил язык и боялся потерять сознание, когда почувствовал, что соскальзываю на пол. Я не хотел терять сознание: бог знает, что бы тогда случилось.
Я подумывал о том, чтобы достать свой 9-миллиметровый пистолет 'Вальтер' чтобы выпутаться из ситуации, которая могла бы оказаться фактически опасной для жизни. За долю секунды я решил ошибиться в сторону осторожности. Достать мое огнестрельное оружие означало бы только повысить ставки в этой зловещей схватке, возможно, до точки невозврата.
Дункан обрушил на меня тираду оскорблений:
— Ты думаешь, что ты умный, не так ли? Ты думаешь, это оружие, которое ты нашел? Это не оружие. Я мог бы сводить тебя в маленькое местечко недалеко от Балликлара и показать тебе оружие, целый арсенал ДСО.
— Те люди, которых вы остановили, направлялись охранять 'Клауферн Армз' от нападения республиканцев, — сказал он. — Порядочные люди и вы испортили им Рождество, — добавил он.
Каждое высказывание сопровождалось очередным стуком или тычком коленом. Дункан явно отождествлял себя с ДСО и ясно давал мне понять, что он твердо стоит на их стороне. Он намекал, что я плохой парень! Это было невероятно. Эти парни рассказывали об этом одному из своих коллег из уголовного розыска по поручению ДСО Монкстауна. Я никогда не забуду внезапный и вероломный характер этого нападения.
Я ловил каждое слово, пока Дункан сыпал в мой адрес ругательствами. В его речи нельзя было не заметить абсолютного яда. 'Где, черт возьми, был Херст', — думал я, отражая удары. Неужели он намеренно вышел из комнаты, зная, что произойдет дальше? Должен ли я кричать? Услышит ли меня кто-нибудь так далеко от караульного помещения? Я посмотрел через плечо Дункана и, к своему ужасу, увидел, что Херст стоит в дверях парадного зала, наблюдая за коридором снаружи. Он был свидетелем всего нападения. Он держал дверь парадного зала приоткрытой, стоя на страже на случай, если на месте происшествия появится какой-нибудь другой полицейский. Свидетелей этого нападения не должно было быть. Его правая рука была на выключателе.
Свет в парадном зале был погашен! Я даже не заметил этого, хотя он был включен, когда я вошел в комнату. Херст продолжал оглядываться через плечо, наблюдая за коридором, в то время как Дункан колотил меня кулаками и коленом.
— От старого Купера не будет никаких жалоб, можешь быть уверен в этом, — сказал Дункан. — И от тебя тоже лучше бы ничего не было, иначе я прослежу, чтобы тебя пристрелили. Ты меня понимаешь? Езжайте сами в Баунмор и остановите там фенианские машины. Нет, тебе это не слишком нравится, не так ли?— сказал Дункан, не останавливаясь, чтобы перевести дух.
Он начал уходить.
— Посмотрим, — ответил я с негодованием.
Это был неправильный ответ. Дункан вернулся в одно мгновение. Он снова поднял меня с ног. Он положил одну большую руку мне на шею, как будто хотел задушить меня. Я начал задыхаться. Мои руки размахивали, и я упирался ногами в стену. Это не помогло. Это казалось нереальной ситуацией.
Херст явно запаниковал.
— Хватит, Джон, — продолжал повторять он. Он выбежал из дверного проема и оттащил Дункана от меня. Я почувствовала, что вот-вот потеряю сознание, когда Дункан наконец ослабил хватку и отошел. Я лежал там, задыхаясь. Я никогда не забуду слова Дункана, когда они оба выбежали из комнаты:
— Ты слышал, что он сказал: 'Посмотрим'?
Он отбежал назад и нанес еще один удар ногой в мое правое плечо.
— Ты прав, посмотрим. Ты увидишь. Скажи хоть слово об этом или о Купере, и я прослежу, чтобы ты это понял, — сказал он.
Он явно имел в виду, что воспользуется своими контактами в СДО, чтобы убить меня! Херст стоял в дверях, зловеще освещенный светом, льющимся из коридора. Он посмотрел на меня и пожал плечами. Затем все закончилось так же внезапно, как и началось.
Они покинули место происшествия, оставив меня израненным и окровавленным. Я попытался встать, но не смог. Я практически не чувствовал ног из-за постоянных пинков и колотушек коленом нападавшего. Я лежал там на земле, наблюдая, как они уходят.
Через короткое время я смог подняться на ноги. Нетвердой походкой я направился к мужскому туалету по соседству. Мне повезло. Что касается нападений, то это было не самое худшее, от чего мне пришлось пострадать за мои 30 лет службы офицером полиции в КПО.
