А вечером пошли поплескаться в бассейне отеля. Совсем небольшой, особо не поплаваешь. Зато хорошо лежать в прохладной воде, лениво шевеля плавниками. Дамир исчез, пошёл договариваться, чтобы нас завтра покормили пораньше.

Эвакуатор представлял собой переделанный грузовичок Scania, сзади площадка для крепления.

— Залазьте в кабину, — Велько приехал с молодым парнем. Он предлагает ехать на их машине, нашу оставить.

— Так там инструмент, вдруг понадобится?

— Лезьте, мы сами справимся.

Ну ладно, забрали оружие и рюкзаки. Устроились сзади, благо имеется второй ряд сидушек. Грузовичок идёт ходко, до ранчо добрались к 10.00.

Мужики поступили просто, они демонтировали переднюю стойку и затащили переднюю часть самолёта на площадку, закрепив ремнями.

Мою работу по ремонту стойки раскритиковали, типа можно было и поаккуратнее — но переделывать не стали. Мэйсон накормил нас от пуза и мы тронулись в обратный путь. Я постоянно оглядывался и просил молодого водилу ехать осторожнее. А Велько только посмеивался. Мою ласточку загнали в ангар, который я оплатил на десять дней. В награду за хорошую работу выдал старшему технику полуторалитровую бутыль местного виски и половину вяленой кабаньей ноги. Это я купил у Мэйсона продукцию его производства. Только тот деньги не взял, типа подарок.

— Всё парень, не переживай. Получим железо и сделаем тебе птичку. Лучше прежнего будет.

Мы распрощались и поехали в отель.

Две недели спустя мы возвращаемся в Аламо. Моя долгожданная стойка уже здесь. Даже не устраиваясь в отель, сразу поехали на аэродром.

Оба-на. Мой самолётик поднят на лифте и идут работы по монтажу стойки. Старая лежит в углу.

Велько на этот раз трезв, но такой же заросший. Сидит в конторке.

— Вот документы, вот накладная. Я на свой страх и риск принял её и начал работы. Тебе нужно оплатить счета.

Да без проблем, стойка обошлась мне в семь тысяч. А ещё работа.

Сербу я пообещал сводить ребят в кабак, если подшаманят качественно мне мою ласточку.

Я заказал базовое ТО. Пришлось менять резину, обслуживание стоек. Естественно проверка состояния тормозов, уровня масла, двигателей.

В принципе самолёт в самом деле в отличном состоянии. Три года для планера не срок. Линейное ТО проходил недавно, налёт в 700 часов — тоже в норме. Работы продолжались три дня, пришлось менять ещё АКБ. Старый уже вырабатывает ресурс, от аккумулятора многое зависит. Это и запуск двигателя, и питание приборов при неработающих генераторах. Всё удовольствие с работой обошлось мне в три штуки. Деньги на счету стремительно таят, а что делать?

Когда я подписал документы и мне выдали местный вариант сертификата лётной годности — это поставило точку в длинной череде событий с моим самолётом. Он готов к вылету, а вечером я проставлялся. Собрались в мексиканском ресторанчике. Ребята шумно поздравляли меня, я рассыпался в ответных любезностях. Сегодня я почти не пил, взял кружечку пива, чтобы не чокаться водой. Дамир сидел рядом и следил за мной, вот же контролирующие органы нарисовались. А Велько понимающе ухмыляется, он то понимает меня, как никто другой.

И вот мы сидим в кабине нашего самолёта. РЛЭ (руководство лётной эксплуатации) я вызубрил на зубок за долгое время ожидания. Сейчас вот знакомлюсь воочию, кокпит не сильно отличается от Л-410 и значительно проще чем на Ан-24.

Авиагоризонт, альтиметр, инклинометр и прочие из пилотажной секции. Двигательная часть, связь. Многие приборы не функционируют, даже заклеены. Например не работает электронный компас, остался "бычий глаз" сверху посередине — это обычный компас с иголкой в жидкости.

Часа два я привыкал к приборам и самолёту, а как иначе? Как правило пилот при переходе на новый тип самолёта проходит курсы, занимается на тренажёрах, потом летает под руководством опытного инструктора. Сдаёт экзамен, и только потом...

Дамир успел сбегать в буфет и принести нам кофе в термосе и по паре бутербродов. Парень перевозбуждён от ситуации и ждёт приключений.

— Вышка Бичкрафту, прошу разрешение на взлёт.

Ну, позывного у меня нет пока.

Минуту ничего не происходило, пришлось повторить.

— Шшшшь, — шипенье и наконец недовольный голос, — да взлетай уже, полдня сидишь там, загораешь.

Нормально, у меня была похожая ситуация при посадке в райцентре.

Тётка выбежала из будки и флажком показала на поляну, где нам предстояло сесть. Так там тоже на запрос о взлёте ответили аналогично.

Ладно, — Дамир, садись в кресло второго пилота и ничего старайся не трогать, договорились?

Мальчик сейчас готов исполнить моё любой желание, лишь бы сидеть рядом.

Включаю сеть, электроника ожила. Запуск левого двигателя, автоматика взяла на себя всю процедуру, теперь правый. Жду, когда движки выйдут на рабочий режим.

У Дамира чуть глаза не вылазят от напряжения. Не отрываясь следит за мной. Кроме меня никто не готовится взлетать. За всё время четыре самолёта сели и один взлетел. Не самый оживлённый аэродром.

Поехали, выехал на рулёжку, движки ожили и просят газку, птичка задрожала и сорвалась с места, разгон покороче чем у Л-410, правда мы порожние идём.

Всё, шасси убраны и я лёг на курс. Прикол в том, что здесь не работают стандартные правила полётов, анархия. Например согласно Руководства по производству полётов я должен лететь на высоте не более 1500 метров. Это в случае полёта визуальным методом. Считается, что этого достаточно для кукурузников, выше уже серьёзные агрегаты пасутся. Но я не вижу смысла, поднялся на 3500. Ориентиры вижу, облачности нет. Радар показывает пустое небо. На Л-410 мы летали на высоте 3000-3300 метров (больше нельзя, так как самолёт не имел кислородного оборудования). Аннушка при потолке в 8000 метров летела обычно 4600-4900. Выше уже для Тушек и позже для Боингов.

А мне море по колено, могу и на десятку взобраться. Эйфория от полёта захлестнула и я постарался успокоиться. Небо любит холодную голову.

— Дамирчик, будь ласка, принеси попить, — парень с готовностью метнулся к сумке на сиденье в салоне.

Так, интересно, а автопилот как работает в этих условиях? Штатный явно не покатит, но ведь прибор живой. Осторожно включил тумблер и убрал руки от штурвала.

Интересно, это уже адаптация под вынужденные условия. У нас на старых Ан-24 были мембранные коробочки автопилотов. Что-то похожее поставили здесь. Выдерживается только два параметра — высота и курс. Скорость та, что пилот выставил.

Это просто замечательно, в полёте можно встать, сходить в туалет, расположенный в хвосте. Походить по салону не получится, высота салона 150 см. Только согнувшись, зато кресла королевские.

Когда я отстегнул ремень безопасности, встал и пошёл в туалет, ополоснуть вспотевшую физиономию — в салоне было жарковато, пока мы стояли на земле, Дамир издал странный звук.

— Эээ, — блеяние началось на низкой ноте и перешло в визг.

Чёрт, парень испугался, что я бросил штурвал и сейчас вцепился в свой. При этом пытается встать, но ремень мешает.

— Тихо парень, всё нормально. Я просто включил автопилот, расслабься. Можешь походить по салону, перекусить и проверить наш туалет.

Лететь нам по прикидкам часа три — три с половиной. Что мне очень нравится — это пониженный уровень шума в салоне, постарались америкосы, умеют черти, когда денежку им платят.

Мне приходится придерживаться визуально грунтовой дороги. Она хорошо просматривается с высоты. Изредка попискивает радар, когда в его радиус действия попадает другой самолёт. Я на карте буду отмечать реальный курс между аэродромами по прямой используя обычный компас. Других вариантов лететь по приборам на высоте нет.

Для моей птички оптимальная высота полёта начинается от 7000 метров. Чем выше, тем меньше сопротивление воздуха и экономичнее полёт.

В той жизни мы летали по определённым трассам. Перед полётом изучали маршрут, он всегда идёт по ломанной линии. Огибает закрытые зоны и уйти с него нельзя. Это как автотрасса, никто же не съезжает с неё. Так и самолёт, а чтобы не допустить возможность столкновения их разводят по эшелонам. Например мой Л-410 туда получал эшелон 3000 метров, а назад уже шёл 3300. Серьёзные самолёты уже имели разницу в 500 метров.

Конечно в последние годы используют систему спутниковое позиционирования. А раньше, когда её не было наводились по радиомаякам. В совке это были РСБН (РСДН) — радиосистема ближней (дальней) навигации. Маяки были разбросаны по всей территории страны. Вычислить координаты по дальности до маяка и углу — просто. Для этого стояла инерциальная система, перед вылетом штурман забивал в неё координаты аэродрома вылета. В полёте инерциалка замеряет ускорение самолёта и курс. НВУ (навигационное вычислительное устройство) пересчитывает и выдаёт фактическое местоположение самолёта.

К сожалению для меня всё это в прошлом, маяки может быть где и есть, но мне об этом не известно. Поэтому буду рассчитывать на себя.

Километров за 150 начал запрашивать Порто-Франко. Вообще дальность действия рации самолёта зависит от его высоты полёта и погодных условий. Но на Л-410 стопудово на 3000 метров мы добивали на 200 км. На Анушке, когда раз забрались на 7000 пробили на 350 км.

Диспетчер отозвался уже при подлёте, километров за тридцать.

— Лови курс, ветер боковой, 10 м/с.

Голос женский, наверное это напарница сидельца на вышке Стефана.

Ни тебе давления воздуха, ни систем РСП и ILS для посадки.

Давление воздуха всегда диспетчер выдавал в той жизни. Пилот забивал его в прибор для точного определения высоты, при посадке он показывал ноль. Ведь основные проблемы происходят именно при посадке. И наиболее распространённая — это неправильное определение расстояния до земли. При этом возможен "козёл", когда самолёт жёстко ударяется о землю. Бывали случаи, что плоскости отлетали. Еще у неопытных пилотов случается ранняя или поздняя посадка, а также уклонение от полосы, что приводит к неприятным последствиям.

Я же сел классически, сначала мягко коснулся основными стойками, потом сел на все три мосла. Скорость 120, не стал реверсировать движок, пробежался по полосе, притормаживая основными тормозами. Никто не встречает, поэтому я покатился к своему ангару.

Да, я уже месяц, как за него плачу. Их всегда не хватает, поэтому когда Стеф намекнул, что один чувак остался без птички, жёсткая посадка превратила её в мусор. Ну я и подсуетился, так что у меня даже ключ свой имеется. Дубликат у старшего техника.

— Ну как, мой друг впечатления.

Я приобнял Дамира, глазки то у него ошалелые, хотя весь полёт просидел в кресле второго пилота и смотрел во все глаза на окружающий мир.

— Круто, нереально просто. А мы может подняться выше, чтобы космос увидеть?

— К сожалению нет, наш потолок десятка. А там нужно тридцать тысяч, не меньше.

Мы забрали сумки и оружие, я проверил самолёт, закрыл его и ангар.

Парня оставил в буфете, где взял ему местного сока, а сам пошёл знакомиться с диспетчером. Очень важно иметь хорошие отношения с персоналом родного аэродрома. Поэтому и подсуетился. На вышке сидела миниатюрная девушка азиатской внешности, китаянка или кореянка. Зовут Моника, мы разговорились — девушке скучно торчать на вышке. Я вручил ей огромную шоколадку, купленную в Аламо. Для Стефана попросил передать виски производства Мэйсона. Я немного пофлиртовал с Моникой, но в меру. Не ошибусь, если скажу, что она со Стефаном пара. Поэтому я изобразил попытку ухаживания и откатил при первой же реакции. Расстались мы друзьями.

Дальше я попёрся к ангарам. Ожидаемо нашёл техников в кандейке, познакомились. Ребята оказались германского происхождения, старший у них Роман. Русскоязычный парень из Казахстана, родители перебрались на родину предков. А он неведомыми путями оказался здесь. Парню лет тридцать пять, черноволосый, аккуратно одетый. В отличии от аламовской бригады эти не бухали, гоняли чаи в отсутствии работы.

— Ром, проверь мой самолётик. Теперь я буду обслуживаться у вас. Заведи карточку для техобслуживания. Наверное надо будет заказать комплектующие для этого. Ну тебе виднее.

Парень приятный и в высшей степени серьёзный. Впрочем это вообще свойственно немецкому народу, технари. Я рад, что эти ребята будут обслуживать нас.

Домой добрались на такси. Грейс лично вышла нас встретить, Дамир сразу слился. Побежал мамочке рассказывать о наших приключениях. А вечером я благостно сидел в баре отеля с напарницей.

— Жорж, так какие у вас планы теперь?

— Ой, милая Грейс. Все наши планы связаны с полётами. Думаю, что будем летать. Птичка нам досталась серьёзная, ВИП-машинка. Осмотрюсь и наверное начну совершать перелёты между городами.

— Понимаешь Грейс, у меня есть преимущество — дальность перелёта. Практически в любую точку освоенных земель я могу добраться без дозаправки. А учитывая мой бизнес-класс с роскошным салоном, надо наверное ориентироваться на зажиточных людей. Как думаешь, найдутся желающие отстегнуть приличную сумму денег за возможность быстро и с комфортом добраться до нужного города?

Грейс с улыбкой смотрит на меня.

Она накрыла мою руку своей. Тёплая ладошка по-матерински удобно устроилась сверху.

— Уверенна что найдутся и готова прорекламировать тебя среди знакомых. А за эти годы я многих известных людей узнала.

С утра развил бурную деятельность. Грейс посоветовала мне одного молодого парня. Уиллу семнадцать лет, увлекается фотографией. Он сын подруги нашей хозяйки.

Мы встретились на улице. Обычный долговязый и прыщавый парнишка. Я предложил ему работу, на которую он подозрительно быстро согласился. В результате отвёз его на аэродром.

Задачу юнцу поставлена следующая — мне нужны рекламные плакаты.

Надо так подать мой самолётик, чтобы обеспеченные господа захотели воспользоваться нашими услугами.

День прошёл прикольно, мы со Стефаном пили пиво в буфете, за мой счёт естественно. А юноша занимался делом. Для этого Роман притащил яркие светильники в ангар. Сам одел новый комбинезон, я планирую на плакате разместить несколько фото. Общий вид самолёта, его шикарный салон. А также техника Романа с ключом под плоскостью и, естественно, стюардессой. Кроме Моники вариантов у нас со Стефаном не было. Девушка недолго ломалась, после того, как я описал ей успех, как фотомодели, она согласилась.

Мало того, где-то нашла форму. Красная пара, юбка-пиджак, симпатичная пилотка. Отпад, почему эта девушка не мне досталась.

Моника оказалась-таки кореянкой. Ей стройная фигурка в форме стюардессы затмевала всё.

Даже прыщавый Уилл сделал на неё стойку, по-крайней мере её он фотографировал больше всего. Не обошли вниманием и меня, в пилотской куртке и капитанской фуражке на фоне самолётика, меня наш папарацци мучал полчаса.