Намо вдруг повернулся к нему, мазнув рыжими, будто осенняя листва, будто самое чистое пламя, волосами по руке Занилы.
— Я в состоянии, — тихо, словно все еще пребывал в облике большой кошки, мурлыкнул он, отвечая на последний вопрос Ледя. Тот вздрогнул всем телом, будто его ударили. Занила словно со стороны, как во сне, который видишь, но которым не можешь управлять, наблюдала, как расширились, еще больше, до невозможности, темнея его глаза, как сжались в кулаки руки, как он шагнул вперед... Еще ни разу она не видела во взгляде Ледя такого гнева! Боль — да. Отчаяние — да. Даже ненависть! Но ни разу еще — такой чистой всепоглощающей ярости!..
Наваждение кончилось так же внезапно, как и накатило. Будто само время вздрогнуло, потом остановилось и снова начало свой обычный бег. Ледь судорожно вздохнул, медленно, словно борясь с судорогой, распрямил пальцы сжатых в кулаки рук и в который уже раз за разговор повернулся к человеку за своей спиной:
— Ну же, князь, рассказывай, что было дальше. Здесь пока никто не собирается тебя убивать! — Ледь отступил в сторону, но не опустился вновь за стол, а остался стоять, присев на его край и скрестив руки на груди. Михаил обернулся на него, потом покосился на Хозяйку оборотней. На парня, лежащего на ее коленях, человеку почему-то смотреть особенно не хотелось, но Михаил заставил себя посмотреть, встретившись с изучающим взглядом серых глаз.
— На этот раз ты не стал требовать от Талгата доказательств, человек? — произнес оборотень, не поднимая головы с колен женщины. — Ты сразу же согласился с ним, что чудовища должны быть уничтожены!
— Нет! — Михаил сглотнул пересохшим горлом. На столе стоял стеклянный кувшин (заморская игрушка — подарок кого-то из послов), в нем была налита вода, чистая и холодная, но о том, что можно просто выпить ее, князь не вспомнил. — Да, я поверил ему, — то ли противореча сам себе, то ли объясняя, заговорил он. — Я слышал о нападениях, когда вырезанными оказывались целые деревни, и раньше. — Но в последнее время таких нападений не было, да и в прежние времена они никогда не случались на моей земле — только на вашей, в лесах к северу. Люди, которые селятся там, они сами выбирают свою судьбу. Они бегут от моих налогов, но и от моей защиты тоже. И я не стану ввязываться в войну, рисковать своими людьми, чтобы защитить их! Все это я и сказал Талгату... И знаешь, боярыня?.. — князь вдруг прямо и твердо посмотрел на Занилу. Та не опустила взгляд. Ей показалось вдруг, что весь предыдущий разговор был лишь подготовкой к тому, что произойдет сейчас, что именно эти слова, которые секунду спустя будут произнесены, ей и необходимо было услышать, именно ради них Ледь и приказал разыскивать ее... — Мне показалось, боярыня, Талгат знал, что так будет, он предвидел этот мой ответ. Он ничуть ему не удивился и сказал, что у меня все равно нет выбора: если войну не начну я, очень скоро ты нападешь первой!
— Почему?.. — не сдержавшись, забыв даже о своей злости, выдохнула Занила.
— Потому что уже много веков вы и маги воюете между собой; потому что вы, Хозяева Леса, уничтожаете каждого из них, кого встретите... Потому что моему сыну не повезло родиться с магическим даром! — последние слова князь практически выкрикнул ей в лицо и замолчал, будто ожидая реакции Хозяйки оборотней, готовясь к ней. Только вот какой реакции он от нее ждал?.. Занила медленно моргнула: если бы еще она сама знала, как ей следует реагировать. Мыслей, эмоций было слишком много, и ни одна из них не подсказывала, что делать дальше. Нет, она не слишком сильно была удивлена. В конце концов, о том, что кровь древних магов до сих пор течет в жилах некоторых из людей, она узнала еще год назад. Время от времени это наследие проявляет себя. И, если проявляет достаточно сильно, то человек при определенном стечении обстоятельств даже может быть инициирован в мага, как произошло когда-то с ней самой. И если слова Талгата правдивы, и сын князя Михаила стал бы магом и принял бы сторону своих учителей и наставников, то ей, вероятно, действительно пришлось бы напасть на Махейн... Так что, похоже, она наконец-то получила ответ на вопрос, почему Михаил все же выступил против нее.
Чего Занила искренне не понимала (теперь еще больше, чем раньше) — почему князь рассказывает ей об этом! Он не выглядел ни особо запуганным, ни избитым... В том, что Хозяйка оборотней безжалостно уничтожает любого мага, встреченного на пути, ему выпала возможность убедиться собственными глазами... Он правдами и неправдами должен скрывать своего сына от победителей, занявших город, и уж никак не рассказывать о нем по собственной воле! Если только мальчик еще не...
Занила потерла рукой лоб и произнесла фразу, от которой за этот разговор на зубах, кажется, была уже оскомина:
— Ну, а дальше, князь? Что было дальше?
Похоже, Михаил все-таки не ожидал, что она так просто попросит его продолжать, потому что человеку потребовалась пара мгновений, чтобы вновь собраться с мыслями.
— Талгат сказал, что проведет инициацию моего сына, — наконец продолжил он, — что Горислав станет настоящим магом, таким же могущественным, как и он сам. Он сможет на равных сражаться с тобой и защитить наши земли...
— И ты согласился?! — в очередной раз за этот разговор Занила не сумела сдержаться. Она отодвинула Намо со своих колен и встала. С гневом она еще могла справиться, но сейчас она чувствовала нечто совсем иное. Какое ей, казалось бы, дело было до мальчишки, которого собственный отец ради власти и призрачного могущества готов был послать если не на смерть, то на нечто, с очень высокой степенью вероятности способное ею закончиться?.. Оказывается было...
— Занила! — голос Ледя, спокойный и как всегда рассудительный, заставил ее замереть на середине горницы — на середине пути к человеку — и обернуться. — Князю, — произнес оборотень, голосом выделив это слово, — неоткуда было знать, чем грозит инициация человеку, обладающему лишь зачатками магического дара. Ты же не думаешь, что Талгат посвятил его во все подробности?
Занила нахмурилась. Пожалуй, да, она действительно так не думала. А что она думала?..
Мозаика вдруг сложилась, каждый из кусочков встал на свои места, образовывая узор, который еще мгновением раньше не возможно было даже угадать... И ей осталось лишь смотреть на него и в очередной раз восхищаться своим врагом. Определенно, ей никогда не достигнуть таких высот! Почти никаких затрат, никакого риска, а в результате Талгат ее едва не убил! В начале рассказа князя Занила еще удивилась, почему Талгат прибыл в Махейн практически один? Не потому же что боялся ослабить оборону Рилла-Дессы?.. Теперь Занила понимала: маг вовсе не собирался разворачивать широкомасштабных военных действий против своих врагов, он всего лишь организовал очередную ловушку на Хозяйку оборотней, опробовал новый артефакт — те шипы, которые Кай'я Лэ ощутила на своей коже. И княжеского сына он в действительности не собирался инициировать... Занила вдруг совершенно по-новому взглянула на свою схватку с Талгатом этой ночью. Тот русоволосый мальчишка, которого она вначале приняла за его ученика, — это и был Горислав, и именно его — не Талгата! — так старался защитить Михаил. А маг... Занила вновь и вновь, еще раз, уже никуда не спеша, перебирала свои ощущения, воспоминания об ощущениях, тени воспоминаний об ощущениях... Чтобы на этот раз уже с абсолютной уверенностью сказать: нет, Талгат не пытался инициировать княжеского сына. Он просто тянул из него силу для своей магии, используя как живой артефакт, обладающий определенным ее запасом, убивая на глазах у отца...
— Энергетический каркас парня сожжен, — словно отвечая на мысли Кай'я Лэ, вновь заговорил Ледь. — Я, конечно, не слишком хорошо разбираюсь в подобных ранениях, но... — под настойчивым, почти требующим ответа взглядом Михаила оборотень замолчал. И тогда князь повернулся к Заниле, от нее ожидая продолжения. Кай'я Лэ мысленно выругалась, помянув всех Темных Богов и их теплые отношения с Ледем. Не для этого ли он позвал ее сюда — для того, чтобы она сказала:
— Твой сын умрет, князь. Маги, как и Хозяева Леса, без силового каркаса не живут.
По лицу человека, так, что это было заметно даже под засохшими кровавыми разводами, разлилась смертельная бледность. Он не закричал, не стал просить ее или угрожать... Он, стиснув руки в кулаки, резко отвернулся, так, чтобы никто из троих существ, находящихся в комнате, не видел его лица.
Занила подумала, что, наверное, этот разговор можно считать оконченным, но Ледь вдруг раньше, чем она успела направиться к двери, заговорил вновь.
— Я, конечно, никогда не сталкивался с подобными ранениями раньше, — повторил он. — И кружево парня восстановить вряд ли удастся... Но ведь всегда есть возможность создать новое.
На мгновение Заниле показалось, что она ослышалась или неправильно поняла смысл слов оборотня. Не мог же он на полном серьезе предлагать ей?!..
Намо перевернулся на бок и сел на лавке, мгновенно сбрасывая с себя всю показную "кошачью" расслабленность. Он одним слитным плавным движением поднялся на ноги и шагнул к Кай'я Лэ.
— По-моему, стоит попробовать, — задумчиво проговорил он. — Если старое кружево повреждено не слишком давно, и разрушение не успело затронуть физического тела, должно получиться.
Занила перевела полный изумленного недоверия взгляд с одного оборотня на другого. Они оба говорили абсолютно серьезно и, кажется, чуть ли не впервые с того момента, как Кай'я Лэ их знала, они были друг с другом согласны! Неужели только ей идея провести обращение, инициировав княжеского сына в оборотня, кажется полнейшим бредом?!.. Занила потерла рукой лоб, будто это могло помочь ей думать.
— Князь не согласится, — наконец уверенно покачала головой она, поворачиваясь к Ледю, но тот не дал ей договорить:
— Он уже согласился, Занила! Согласился, когда я сказал, что мы можем попробовать спасти его сына. Именно поэтому он и попросил позвать тебя!
На этот раз Занила выругалась вслух, не забыв, кажется, никого из Темных Богов и их родственные отношения. И, лишь когда решила, что прямо сейчас на человека все же не бросится, повернулась к нему:
— Это правда?
Князь не ответил ей, лишь упрямо качнул головой:
— Если вы сумеете спасти ему жизнь...
Или это и был ответ?
Занила уже успела решить, что теперь ей никаких ругательств не хватит, но в это мгновение чьи-то теплые сильные руки легли ей на плечи, уверенно сжав.
— С тех пор, как ты стала Хозяйкой стаи, ни один новый оборотень не пришел к нам, — негромко, обращаясь лишь к Кай'я Лэ, проговорил Намо. — Так не может продолжаться бесконечно, и ты сама это знаешь.
То ли чтобы иметь повод не думать над последними словами оборотня, то ли потому, что ей было просто интересно, Занила перевела взгляд на Ледя, гадая, как тот воспринял жест Намо, фактически обнявшего ее. В темных глазах мужчины вновь пылало раздражение, но на этот раз говорить он явно ничего не собирался. То ли уже понял, что каждое его слово будет воспринято лишь как новый повод к действию, то ли действительно готов был терпеть выходки Намо, если считал, что поступки оборотня идут на пользу стае. "Польза стаи"... — мысленно повторила Занила. Она никогда не сомневалась, что Ледь гораздо лучше нее самой разбирается, что в тот или иной момент требуется оборотням, называющим ее своей Хозяйкой. Как и Намо, несмотря на весь свой взбалмошный нрав, умел в одно мгновение становиться очень серьезным и очень умным оборотнем — настоящим главой своей маленькой семьи.
Занила вновь перевела взгляд с одного мужчины на другого:
— Вы действительно оба хотите, чтобы я провела инициацию, сделав этого человека оборотнем? — зачем-то еще раз уточнила она, хотя все, кажется, было понятно и без слов. На этот раз за двоих ответил Ледь:
— Мы хотим, чтобы ты пошла и посмотрела на парня: сумеешь ты спасти его или нет. Неужели это слишком сложно для тебя?
Не сдержавшись, Занила криво усмехнулась:
— Это — не слишком.
В комнату княжеского сына, куда парня отнесли после того, как сражение в детинце закончилось, оборотни проверили все помещения, а защитники крепости наконец-то получили возможность заняться своими ранеными, они так и направились вчетвером. Намо, правда, ступив босой ногой на ледяные доски лестницы, на которой по махейнскому обычаю не топили, решил, что Вольные княжества зимой — слишком холодное место, чтобы в человеческом облике ходить без одежды. Его тело на мгновение окуталось дымкой обращения, а появился вновь он уже в сапогах, кожаных штанах и рубахе из плотного сукна, светло-серой, почти серебристой с чуть более темной вышивкой по вороту — слишком нарядной, по мнению Занилы, для наступавшего рассвета. Впрочем, сражение ведь действительно уже закончилось. И они действительно вышли из него победителями.
Спальня Горислава располагалась на самом верху небольшой круглой башенки. Перед деревянной украшенной тонкой резьбой дверью никого не было, ни одного оборотня — никакой охраны. И Кай'я Лэ даже понимала, почему Байд, занимавшийся расстановкой караулов в крепости, не счел ее необходимой. Если бы Талгат исполнил обещанное, и инициация парня завершилась успешно, тогда он — маг, полный силы, — действительно представлял бы весьма серьезную опасность. Но уж точно не теперь, когда княжеский сын умирал в своей комнате.
Михаил, не стучась, распахнул дверь и вошел. Его пальцы так стиснули створку, будто пытались раздавить изящный резной узор. На мгновение Заниле показалось: человек борется с собой и своим желанием, не утихающим, вопреки принятому разумом решению, закрыть дверь за собой — не пустить Хозяев Леса — жутких чудовищ из древних сказок к своему сыну... Потом его пальцы все же разжались, и человек отступил в сторону, освобождая проход для Кай'я Лэ.
Горница, в которой они оказались, была небольшой: всей мебели — только кровать и сундук под окном. Ставни на этот раз оказали распахнутыми, и сквозь слюду в комнату проливался свет раннего, но солнечного и оттого ослепительно яркого зимнего утра. Занила на мгновение прищурилась, позволяя глазам привыкнуть к показавшемуся чересчур ярким после бесконечных факелов, масляных ламп и полутьмы свету, и только потом перевела взгляд на постель и человека, лежавшего на ней.
Кай'я Лэ не ошиблась: это действительно был тот самый парень, которого она ночью видела рядом с Талгатом. Горислав, сын князя Михаила лежал на спине, по грудь закрытый одеялом. Его кожа на фоне небеленой ткани в беспощадном ничего не скрывающем утреннем свете казалась неестественно бледной и какой-то будто истончившейся. Парень был без сознания, в обмороке настолько глубоком, что, будь Занила человеком, она бы усомнилась, что тот еще жив. Сейчас же ее обостренное ночной схваткой и пролитой кровью оборотническое чутье ловило слабое тепло, исходящее от тела, и едва заметное биение пульса в его жилах... Но оно же, это самое чутье, и подсказывало Хозяйке оборотней, насколько близка жизнь парня к тому, чтобы в любое мгновение оборваться.
