9. Кофе с сюрпризом

Старинный дом на Спэрроу-плейс после чудовищного пожара, унесшего жизни моих родителей, стал единственной резиденцией семейств Эверсан и Валтер в Бромли. Туда переместились и фамильные реликвии, и рабочие документы отца, и памятные вещички, имевшие отношение к путешествию Милдред, а чудом уцелевшие остатки библиотеки из сгоревшего дома были торжественно присовокуплены к обширной букинистической коллекции деда. Честно признаться, я не всегда могла полностью оценить значимость того или иного предмета, как вышло в свое время с картиной Нингена. И если бы Грейс Купер хотела завладеть, скажем, какой-нибудь особенно важной записной книжкой с секретами "ос" или древним и невероятно дорогим фолиантом, то вполне вероятно, что мне не сразу бы удалось обнаружить пропажу.

К счастью, исключить кражу довольно легко — достаточно попросить Лайзо присмотреть за подозрительной гостьей. Если уж авантюрист и пройдоха не сможет распознать воровку, то кто?

Другое дело, если целью мисс Купер была некая персона.

Например, мистер Бьянки. Или Лиам. Или сам Лайзо — что уж говорить, в определённых кругах он оставался весьма знаменитым, и, догадываюсь, многие бы дорого заплатили за то, чтобы раскрыть его инкогнито. Лиам, приютский мальчишка, в одночасье превратившийся в баронета Сайера, дальнего родича Валтеров — тоже лакомый кусочек для любого шантажиста и просто сплетника. Что же касалось гувернёра, то в моём распоряжении оказались только догадки. Мисс Купер явно знала некоего Бьянки и, возможно, желала удостовериться, однофамилец перед нею или тот самый человек.

— Вы задумались... Наверное, я прошу слишком многого. Приношу извинения.

Голос мисс Купер отвлёк меня от несвоевременно глубоких раздумий, и я смущённо улыбнулась:

— О, нет, ни в коем случае. Я просто искала свободный день в своём расписании. Видите ли, кофейня отнимает очень много времени. Да и прочие развлечения — званые ужины, театр, картинные галереи... Ах, и, разумеется, мой жених, маркиз Рокпорт, — обронила я и быстро взглянула на колонианку. Но она либо не знала о "профессии" дяди Рэйвена, либо в совершенстве владела своим лицом, а потому реакции не последовало.

Мисс Купер понимающе кивнула в ответ и высказалась в том духе, что женщина "нового мира", коей я, без сомнений, являюсь, по природе своей чрезвычайно занята и почти не принадлежит себе — так же, как и самые достойные из мужчин. Мне пришлось перебирать в уме расписание уже по-настоящему. В итоге я назначила встречу на следующее утро после попытки прочитать бабушкин дневник по способу Лайзо. Получив приглашение, мисс Купер ещё немножко почирикала о ненаглядном потерянном брате, а затем, сославшись на дела, поспешила откланяться.

"Хоть попыталась бы сделать вид, что её целью не было пробраться в особняк любой ценой", — подумала я и неожиданно рассердилась. И, когда мисс Купер уже поднялась из-за стола — не выдержала и спросила, желая уязвить её:

— Прошу прощения за любопытство, но кем именно вам приходится мистер Фокс?

— Харальд? — выгнула бровь колонианка. — Он мой любовник.

От неожиданности я смутилась и вспыхнула, как маков цвет, и в итоге не нашлась, что ответить.

Так, намеренно или нет, напоследок мисс Купер нанесла мне сокрушительный удар.

Воистину — коварная противница.

Её появление в кофейне, к слову, наделало немало шуму. Особенно оно взволновало миссис Скаровски, имевшую, как оказалось, "прочные связи" с обществом ширманок в Бромли.

— Нет, не понимаю эту женщину! — экспрессивно воскликнула поэтесса и пригубила холодный кофе с альбийской мятой. — И в особенности — её цели! Такие странные поступки, постоянно, право!

— Что вы имеете в виду? — осторожно поинтересовалась я.

Луи ла Рон, шумно придвинув стул к нашему столу, склонился ко мне и громким, на весь зал, шёпотом сообщил:

— Кажется, я догадываюсь, о чём речь. Мисс Купер до сих пор не изволила навестить клуб прогрессивных женщин Аксонии.

— Верно! — с жаром кивнула миссис Скаровски. — Заглянула мельком на заседание по вопросам образования и достойной работы с полтора месяца назад — а потом как в воду канула!

У меня по спине пробежал холодок. Я отставила чашку с горячим шоколадом, сцепила пальцы в замок, выждала немного, чтобы не показывать излишнюю заинтересованность и затем равнодушно уточнила:

— А разве мисс Купер прибыла не совсем недавно? Говорили, что она была приглашена четой Уилфилд и остановилась в их городском особняке не больше месяца назад.

— Вот чего не знаю, того не знаю, — отмахнулась поэтесса, оглядывая зал поверх тяжелой роговой оправы очков. — Я не слежу за мисс Купер. Меня беспокоит только, что в последнее время она совсем не принимает участия в наших делах! Как будто увлечена чем-то другим.

— Может, она влюблена? — жеманно предположил Эрвин Калле, полуобернувшись. Его нынешняя пассия, хрупкая темноволосая девушка с огромными глазами испуганной лани, робко закивала, выражая всяческое согласие.

Я вспомнила уверенно-равнодушное "Харальд? Он мой любовник" и пожала плечами:

— Не думаю. Мисс Купер не видится мне женщиной, склонной к романтическим безумствам.

— О, ум у неё холодный и смелый, — согласилась поэтесса и вздохнула: — Даже немного завидую ей. Она прекрасно образована, хорошо разбирается в философии Средних веков и в математике. Помню, лет пять профессор Смит... То есть та самая профессор Кэролайн Смит, вы же знаете её? Так вот, даже она была очарована мисс Купер. Такие способности, такая самоотдача в борьбе за права женщин! И что же теперь?

Мне хотелось переспросить, о каком "прекрасном образовании" может идти речь с такими манерами, но я благоразумно промолчала. В конце концов, и миссис Скаровски иногда вела себя очень смело. Взять хотя бы её диспуты с критиками! Она не боялась играть на публику и жонглировать словами — порою весьма крепкими. Пожалуй, безрассудство в поведении и безразличие по отношению к негласным правилам в обществе были только на пользу репутации мисс Купер среди ширманок.

А вот отдаление от борьбы за права женщин ей явно не собирались прощать.

— К нашим рядам примкнуло в последнее время очень много... неблагонадёжных, — веско произнесла миссис Скаровски. Супруг её многозначительно поморщился — видимо, ему довелось повстречаться с кем-то из этих "неблагонадёжных". — Знаете, наши цели просты, но в то же время важны. Мы хотим, чтобы у женщин были равные права с мужчинами — на работу, на участие в выборах, да и в целом... Вы — графиня, леди Виржиния, — немного понизила она голос, будто чувствовала себя виноватой. — Вы словно находитесь над всем этим. Никто не осуждает вас за то, что вы содержите кофейню и самостоятельно ведёте дела. Даже если б не репутация леди Милдред, старой графини Эверсан, это сочли бы за милую причуду благородной леди. Другое дело — женщины неблагородного сословия... — Эмили Скаровски вздохнула. — Помню, в самом начале, когда я только начала издавать стихи и романтические повести, меня обманули — и обобрали! — целых два раза. Гонорар за первую книгу полностью присвоил агент, он же был моим адвокатом. Книга стала невероятно популярна — а я не знала, чем платить за аренду личных апартаментов! Отец же держал слово и отказывался помогать мне прежде, чем я разорву все связи с обществом ширманок. Со второй книги я получила триста хайрейнов! А издатель обогатился на несколько тысяч. И, хотя я была уже очень знаменита, общественное мнение оказалось не на моей стороне. Когда я подала в суд на своего первого агента и на издателя, газеты смеялись надо мною! Если бы не мистер Скаровски, право, не знаю, где я оказалась бы, — с нежностью посмотрела она на супруга.

Раймонд Скаровски тонко улыбнулся — той самой типичной улыбкой хорошо обеспеченных потомственных адвокатов, привыкших выигрывать даже многолетние тяжбы с аристократией.

— Это было интересно, — громко сказал он прекрасно поставленным голосом и умолк, отведя взгляд — очевидно, уже до конца вечера.

Мистер Скаровски искренне считал, что раз ему платят за красноречие, то говорить бесплатно — полная бессмыслица.

"Миссис Скаровски скажет за двоих", — как-то обмолвился он.

— Да, так тяжела доля свободных женщин, — подытожила грустно поэтесса. — И мисс Купер, хоть она и происходила из очень богатой семьи, прекрасно это понимала. Но теперь... Поездка в Алманию поменяла её, и сильно.

Уже второй раз появилось упоминание об Алмании, и мне показалось это важным. В Алмании мисс Купер, по её собственным словам, напала на след пропавшего брата...

Или кто-то навел колонианку на мысль об этом?..

— Скажите, а спутника мисс Купер, мистера Фокса, вы раньше видели? — обратилась я к миссис Скаровски.

Та нахмурила брови и поправила тяжёлые очки на переносице:

— Сложно сказать. Но, кажется, прежде у неё был другой секретарь... Очень старый горбатый мужчина, метис. Он вроде бы работал на её семью многие годы, а затем стал сопровождать молодую госпожу в путешествиях. Он и ещё такая рыженькая служанка, явно альбийка — ума не приложу, куда она подевалась... Может, вернулась в Колонь? Или осталась у родственников здесь, в Аксонской Империи, в Альбе?

— Или сбежала, нахватавшись вредных ширманских идей? — многозначительно усмехнулся Луи ла Рон.

— Да что вы такое говорите! — искренне возмутилась Эмили Скаровски.

И завязалась отменная перепалка — в стиле лучших политических диспутов.

Словом, вечер удался.

Дома я оказалась уже поздно ночью. В кабинет заглянула на секунду — посмотреть, нет ли срочных писем. Таковых обнаружилось ровно одно — аккуратно сложенный пополам листочек с парой строк, выведенных знакомым почерком:

"Дорогая моя беспокойная и наблюдательная Виржиния,

С Р.Р.Р. переговорил час назад, слежка за недотёпой в котелке установлена, ждите забавных подробностей в ближайшие дни.

Ваш навсегда,

Э."

Как ни странно, после этого мне стало намного легче. Я и не отдавала себе отчёта в том, насколько волнуюсь из-за того незнакомца в берете, следившего за особняком. Теперь же Эллис приглядывал за подозрительным юношей, а значит тот не смог бы сделать нам ничего плохого — его тотчас остановили бы.

Пребывая в прекрасном настроении, я написала детективу ответное послание, где подробнейшим образом обрисовала сегодняшнюю нечаянную беседу с мисс Купер и размышления миссис Скаровски. А затем позвонила в колокольчик и вызвала Юджинию — и отдала ей получившееся письмо вместе с наказом завтра отправить его в Управление вместе с какой-нибудь несладкой выпечкой.

— Отправь одного из помощников садовника, — уточнила я. — Все мальчики знают дорогу. Скажи только, что это для мистера Норманна, а доставить нужно весьма срочно.

— И мальчики меня послушают? — робко спросила Юджи, дёргая себя за медно-рыжую прядь волос над виском. Прядка закручивалась пружиной, словно её нарочно завивали.

— Разумеется, послушают. Это же мой приказ фактически. А тебе следует быть смелее — всё-таки ты... — слова "мой секретарь" пришлось пока проглотить, чтобы не пугать лишний раз девочку — ...моя личная горничная. Достаточно высокое положение среди прислуги, чтобы командовать. А теперь ступай.

Юджи забрала письмо и сделала книксен:

— Доброй ночи, леди Виржиния.

Так закончилась длинная-длинная суббота, полная сюрпризов. На следующий день я также отправила записку дяде Рэйвену, почти с тем же содержанием, что и для Эллиса, но ответа ни от того, ни от другого не получила. Зато в понедельник, неприлично рано утром, на пороге уже стоял Мэтью Рэндалл — с устным посланием от маркиза и с явным намерением немедленно переговорить с мистером Бьянки.

— Где я могу его найти? — спросил Мэтью, удостоверившись, что романец в особняке.

— Скорее всего, в библиотеке, — предположила я. — Мистер Бьянки поднимается рано и предпочитает до завтрака читать или готовиться к утренним урокам. Юджи отведёт вас в библиотеку, — искоса глянула я на горничную, и девочка в знак согласия сделала книксен — кажется, ей кто-то сказал, что это универсальный выход из положения в общении с хозяйкой. — Если мистера Бьянки там не будет, Юджи его позовёт. Я могу также приказать, чтобы вам сделали по чашке кофе.

— Это было бы весьма кстати, — признался Мэтью. — Особенно, если кофе крепкий и сладкий. Бессонная ночь, — точно извиняясь, пожал он плечами.

— Что-то по работе? — из вежливости уточнила я, и он кивнул:

— Да, и, боюсь, в ближайшее время будет только хуже. Увы.

— Тогда, может быть, вы останетесь на завтрак?

Мэтью Рэндалл опустил взгляд — тень от ресниц усугубила впечатление от лёгкой синевы под глазами.

— Боюсь, я не достоин такого предложения. Не в моём положении... Простите, леди Виржиния, я, пожалуй, пройду в библиотеку прямо сейчас, если вы не возражаете.

Юджи тут же подскочила к двери, готовая указать дорогу, и Мэтью Рэндалл вышел, оставив меня в полной растерянности. Действительно, не совсем уместное получилось предложение. Я успела уже позабыть, что мы с Мэтью — чужие люди. Он выглядел точь-в-точь, как мог бы выглядеть мой брат-близнец — или как отец в молодости. Даже оттенок волос был таким же насыщенно-кофейным, разве что у Идена никогда они не отрастали до такой длины.

Впрочем, Мэтью такая причёска шла необыкновенно.

Мне очень хотелось присутствовать при разговоре с самого начала, но не получилось — слишком много накопилось за выходные дел. Пока я ответила на все письма, прошло около полутора часов. К счастью, Мэтью Рэндалл ещё продолжал беседовать с мистером Бьянки в библиотеке, со слов умницы Юджинии. До завтрака оставалось немного времени, и я решила присоединиться к беседе — в конце концов, это дело касалось и меня.

Для разговора джентльмены выбрали самый уединённый уголок в библиотеке — в восточной стороне, за длинным высоким стеллажом, уставленным сочинениями по философии. Он располагался в отдалении от входа, но я знала короткий путь. Пол устилали толстые ковры — дед любил тишину, и шаги мои были абсолютно бесшумными... Так получилось, что совершенно случайно я подобралась к беседующим незаметно.

И услышала то, что для моих ушей явно не предназначалось.

— ...Итак, шестнадцать лет назад он покинул родную деревню Санта-Мария-дель-Боске и уехал на заработки в Аксонию, рассчитывая получить место гувернёра, потому что в то время царила мода на учителей-романцев. Однако вскоре он понял, что большого успеха не добьётся, так как склонности к педагогике не имеет, и нашёл более прибыльное занятие, которое и кормило его следующие... давайте-ка посчитаем... шестнадцать лет. Он устраивался на работу в какое-нибудь состоятельное семейство, но никогда не крал ничего у своих хозяев — только у гостей и только в чужом доме. Рекомендации и репутация не позволяли ему проникнуть в высший свет, но среди успешных дельцов он пользовался определённой популярностью, не в последнюю очередь из-за дьявольского своего обаяния. Так продолжалось до тех пор, пока он не попытался обчистить того, к кому даже приближаться не следовало, и не получил в награду удар ножом... Много ударов, точнее. Итак, вам по-прежнему не кажется знакомым ни имя, ни история мистера Джорджио Бьянки?