На русской эскадре пробили тревогу колоколами громкого боя. Матросы с дробным топотом разбегались по боевым постам. Из огромных труб повалили густые клубы черного дыма. Поднимая пар в котлах, дредноуты выстраивали боевую линию. К балтийским линкорам — "Петропавловску", "Севастополю", "Полтаве" и "Гангуту" — подтягивались черноморские дредноуты — "Император Николай I", "Император Александр III" и "Императрица Екатерина Великая". Последним в кильватерную струю пристроился броненосный крейсер "Рюрик". Дозорные легкие крейсера "Светлана", "Адмирал Лазарев", "Адмирал Бутаков" и "Адмирал Грейг" вместе с четырьмя дивизионами эсминцев отошли на правый фланг линии, укрываясь от подходившего с норд-оста вражеского линейного флота.

Левофланговый дозорный отряд, который и обнаружил приближение японцев — легкий крейсер "Муравьев-Амурский" с дивизионом эсминцев "Гавриил", "Константин", "Владимир" и "Михаил" отходил не к эскадре, а вперед, к юго-востоку, готовый, в случае необходимости, либо угрожать противнику встречной торпедной атакой, либо закрыть дымовой завесой собственную дредноутную колонну. Головные линейные крейсера японцев дали несколько залпов в сторону "Муравьева" и эсминцев, но на предельной дистанции не добились накрытий. Такой же малорезультативной была и эпизодическая стрельба по главным русским силам. Постепенно японцы нагоняли, сблизившись с эскадрой Развозова до 90-100 кабельтовых. Теперь их залпы ложились более прицельно, и на русских дредноутах после вспышек у горизонта напряженно ждали полторы минуты приближающиеся 14-дюймовые снаряды. Они обрушивались с неба в рокочущим свисте, взбивая ввысь то справа, то слева кипящие фонтаны воды, дыма и осколков.

Русские пока не открывали ответного огня. Наконец, начальник 3-й бригады контр-адмирал Кедров скомандовал начать стрельбу, не дожидаясь указаний от медлившего с приказами Развозова. Почти сразу выпалил и "Рюрик" из кормовой башни, тут же получив сигналами выговор от Кедрова за помеху пристрелки дредноутам. После повторного залпа с "Николая" к стрельбе подключились "Александр III" с "Екатериной", а затем и балтийские линкоры. Радиопереговоры забивались мощными помехами, наладить эскадренное управление огнем было невозможно. Тем не менее, семь русских дредноутов и тяжелый крейсер стали дружно бить залпами, разделив цели, согласно предварительным инструкциям по соответствующим кораблям во вражеском строю.

Бригада балтийских линкоров перестреливалась с идущими впереди японскими линейными крейсерами, бригада черноморских — с вражескими линейными кораблями. Такое распределение огня нельзя было назвать оптимальным Двум "Императорам" и "Императрице" Кедрова приходилось втроем драться с четырьмя сильнейшими японскими дредноутами. Концевой из них, по которому вел огонь слабейший в русской линии "Рюрик", вообще оставался практически необстреливаемым. Противник вполне мог использовать свой четвертый линкор как свободный огневой резерв. А ведь Ютландском бою 1916 года немецкий "Дерфлингер", случайно забытый противником и не попавший под обстрел, как другие германские корабли, причинил большой ущерб британской эскадре. Однако пока положение черноморцев было терпимо, поскольку тихоходные вражеские линкоры никак не могли выйти на дистанцию действенного огня. А вот быстроходные линейные крейсера уже схватились всерьез с линкорами-балтийцами.

— Надо бы повернуть на японцев, — обратился капитан Беренс к стоявшему рядом Развозову. — Всё равно на такой дистанции мы их броню не пробьем, а вот они у нас могут даже фугасами. К тому же бой на острых курсах для нас выгодней. Александр Владимирович! Прикажите поворачивать...

— Михаил Александрович! — Развозов повернулся к командиру "Петропавловска". — Я следую данным мне адмиралом Колчаком распоряжениям следовать на соединение с бригадой Бахирева. А вам лучше перейти на корму. Случись что, нельзя, чтобы корабль остался без начальника.

Нетрудно было догадаться, что адмирал просто вежливо отсылает настырного капитана подальше, дабы тот не лез со своими советами. Дождавшись, когда Беренс удалится, Развозов торопливо спустился с мостика в боевую рубку. Будто подтверждая его правоту, по броне царапнули осколки от разорвавшегося на воде совсем рядом снаряда... Закричал раненый сигнальщик. Могучий "Петропавловск" еле заметно качнулся от ударной волны и обрушившегося на его палубу водяного столба. Совсем по-другому дредноут вздрагивал от прямых попаданий, которые били, точно великанским молотом, передаваясь дрожью и глухим гулом по всему корпусу корабля. В глубинах трюма настороженно прислушивались к этому зловещему гулу, вслед за которым мог последовать прорыв в отсек забортной воды, а то и перегретого пара из порванной магистрали. Впрочем, пока японцы добивались прямых попаданий лишь пару-тройку раз в каждый корабль, и о них тотчас забывали, внимая звучащему сверху слаженному грохоту залпов 12-дюймовых орудий. В трюмах не могли не верить, что такая мощь сокрушит любого неприятеля.

В верхних отсеках было не так спокойно. Противник клал свои залпы не очень метко, но всё же летевшие по навесным траекториям 14-дюймовые фугасы несколько раз попадали в русские корабли. Падая почти отвесно, они пробивали, взрываясь, толстую верхнюю бронепалубу, а потом били вниз осколками и обломками разбитой брони. Более тонкая нижняя палуба не была им преградой. Разрушенными оказывались за раз сразу несколько этажей кают и отсеков со всей их сложной системой переходов, кабелей, шахт, трубопроводов и магистралей. Люди на верхних палубах получали тяжелые, нередко смертельные ранения и увечья. На линкорах последующих серий горизонтальное бронирование делали по другой схеме: верхняя броня — тонкая, нижняя — толстая, чтобы не пустить вниз осколки. Но на первых балтийских дредноутах разве лишь под самой нижней, третьей палубой, глубоко в трюме, можно было чувствовать себя в относительной безопасности от разрывавшихся далеко вверху снарядов.

Трубы и надстройки кораблей были пробиты во многих местах. На "Петропавловске" снаряды с "Конго" превратили в руины помещения офицерских кают, прямое попадание деформировало броневую крышу второй башни, намертво заклинив ее. На "Полтаве" вражеское попадание уничтожило радиостанцию, сорвали часть задней трубы. "Гангут" потерял грот-мачту и все шлюпки. 3-й бригаде, по которой вели издалека менее точный огонь линкоры японцев, досталось меньше. Из черноморцев наиболее пострадал "Александр III". Снаряд прошел позади третьей башни в каземат 130-мм орудия и подорвал сложенные там боеукладки. Пожар угрожал распространиться по элеватору в погреб боеприпасов, но аварийная партия успела прорваться через загроможденные горящими обломками отсеки и затушить огонь. Борьба с пожарами шла непрерывно на всех кораблях, особенно энергично принимались меры к восстановлению порванных электрических цепей — чтобы наводить орудия, подавать к ним снаряды, качать воду, просочившуюся в трюмы через расшатавшуюся от взрывов обшивку, гнать едкий дым из отсеков.

Не обращающий внимание ни на оглушающие залпы своих орудий, ни на рвущиеся рядом вражеские снаряды, капитан Михаил Беренс наблюдал с кормового мостика "Петропавловска" за японским флотом. Точнее сказать, двумя флотами. Тяжелые сверхлинкоры "Исэ", "Хьюга", "Фусо" и "Ямасиро" были всё еще позади, следуя за русскими параллельным курсом где-то в 90-95 кабельтовых слева. Идущие же на 27 узлах (против неполных двадцати у наших дредноутов) линейных крейсера "Конго", "Харуна", "Кирисима", "Хией" уже обошли русскую эскадру по траверзу и продолжали уходить вперед, заметно уклоняясь вправо, на пересечение курса русской колонны.

Да, так японцы действовали во всех своих сражениях — двумя флотами, основным и быстроходным... И против китайцев четверть века назад, и против Рожественского при Цусиме. Будто длинный и короткий мечи в японской школе фехтования. В бою в Желтом море с 1-й Тихоокеанской эскадрой быстроходные броненосные крейсера адмирала Камимуры, правда, не участвовали. Может быть, поэтому русские тогда почти удалось свести дело вничью. Эх, если бы адмирал Колчак повернул бы сейчас навстречу их эскадре. Против четырех новейших "измаилов" четверке не самых новых японских линейных крейсеров пришлось бы несладко. А теперь трудно приходится устаревшим русским линкорам.

Сражение продолжалось по заданному японцами сценарию. Их линейные крейсера один за другим поворачивали наперерез русской эскадре. Беренс уже не мог их рассмотреть, потому что во время боя на кормовом мостике убирали выдвинутые к бортам крыльев, чтобы они не мешали стрельбе кормовых башен. Чертыхнувшись, Беренс полез на марс. Огромные трехорудийные башни под ним пришли в движение, разворачиваясь для стрельбы вперед на предельно допустимый угол. Фактически, нормально вести огонь могла только носовая башня "Петропавловска", но её расчету мешали потоки брызг, набегавших на низкий нос корабля.

Адмирал Развозов передал из боевой рубки распоряжение довести ход до максимального, чтобы парировать обход вражеских линейных крейсеров. Потом последовал приказ о повороте на три румба вправо для улучшения углов обстрела противника — автоматика уже блокировала выстрелы орудий, развернутых на недопустимо острый носовой угол. Со стороны это выглядело так, будто строй русской эскадры отворачивает, прогибается под нажимом японских линейных крейсеров. Этот прогиб слишком напоминал Цусиму, где русский флот долго и безнадежно вырывался из зажимавших его голову огненных тисков адмирала Того.

;

Поворот русских вызвал ликование на головном линейном крейсере "Конго". Пока это был единственный повод для радости. 2-й японский флот оказался не готов к тому, что устаревшие русские дредноуты встретят его таким сильным огнем. В начале боя, рассматривая противника в бинокли, офицеры на мостике "Конго" не сдерживали насмешек при виде русских линкоров. Как они отличались от привычных к океану японских высокобортных красавцев, гордо вздымающих над волнами клиперские форштевни, с башнями, изящно расположенными на уступах барбетов и надстроек... Русские корабли выглядели слишком просто и скучно. Низкосидящих, с несерьезными короткими мачтами и тяжелыми рублеными носами. Шеренга башен вдоль длинной ровной палубы, из настроек — только крохотные мостики. По существу — мониторы-переростки. Исход сражения не вызывал сомнения. Стоило вспомнить, как три года назад устаревший немецкий линейный крейсер "Гебен" (ныне флагман командующего русской эскадрой) с легкостью уничтожил у Имброса сразу два английских монитора.

Но русские дредноуты-мониторы, несмотря на свой примитивный, бесхитросный вид, оказались отнюдь не простыми противниками. Линейные крейсера типа "Конго" создавались не для долгого линейного сражения, а для стремительного, набегового боя. При их конструировании главная ставка делалась на быстроходность и мощную артиллерию за счет облегченного бронирования. Линейные врейсера должны были не подставляться под вражеские снаряды, а держать противника на дальнем огневом контакте. Однако 12-дюймовые орудия русских дредноутов, хотя и уступали по калибру 14-дюймовкам японцев, имели гораздо большую, чем те, длину ствола и, в результате, сопоставимую дальность стрельбы. Вести огонь с безопасного для себя расстояния японцы уже не могли.

Конечно, японский 674-кг снаряд в был гораздо мощнее, чем 471 кг стали и взрывчатки русского снаряда. Однако русские могли компенсировать разницу большим количеством орудий и их лучшей скорострельностью. Каждый русский дредноут вел огонь из двенадцати орудий главного калибра, тогда как у японского линейного крейсера их было восемь, а трехорудийные русские башни на каждые два залпа двухорудийных японских давали три свои, выпуская за одинаковое время в полтора раза больше снарядов! Бой шел на большой дистанции, и прямых попаданий было немного, но противника стреляли друг в друга не бронебойными снарядами, а фугасами, которые рвали осколками высокобортные оконечности японских кораблей, не имевшие броневой защиты, тогда как у русских линкоров весь низкий борт был прикрыт противоосколочной броней. Нельзя было забывать и русской централизованной системе управления огнем, отсутствовавшей у японцев. Это давало серьезное преимущество в точности стрельбы

Принц Фушими Хироясу расхаживал по задымленному от соседства с носовой трубой мостику "Конго" и недовольно щурился в сторону русских кораблей, озаряемых частыми вспышками выстрелов. Последний раз он видел такое зрелище пятнадцать лет тому назад. Во время славного сражения при Цусиме принц, тогда молодой лейтенант, стоял на броненосце "Микаса" рядом с адмиралом Того и даже был ранен осколком русского снаряда, пролив драгоценную кровь священной императорской династии... В начале Цусимского боя русские тоже вели ожесточенный огонь, но последнее слово осталось за японцами.

Этот бой пока что шел непросто. "Конго" получил множество небольших, но неприятных осколочных пробоин в носовой части, куда не доходил броневой пояс. Прямое попадание пришлось в борт против носовых башен. Русский снаряд взорвался на 8-дюймовой плите броневого пояса, сильно вдавив ее в корпус. Вода хлынула через разошедшиеся швы в угольные ямы и бортовой коридор, стала просачиваться в боевые погреба. Помпы работали на полную мощность, откачивая воду из затапливаемых отсеков. Другой снаряд пробил на юте палубу над казематом 152-мм орудия и уничтожил его вместе с расчетом. Третий снаряд скользнул по крыше возвышенной кормовой башней. Ее броня не была пробита, но несколько канониров получили серьезные контузии.

Следующий за флагманом "Харуна" получил прямое попадание в фок-мачту. На марсе был намертво заклинило дальномер, что сильно затруднило стрельбу главного калибра. Еще более неприятные последствия имело попадание в кормовую часть почти на уровне ватерлинии, где 8-дюймовый броневой пояс сменялся 3-дюймовым. Пробив эту тонкую бортовую броню и нижнюю броневую палубу, русский снаряд дошел до барбета кормовой башни, броня которого в нижней своей части также не превышал толщиной 3 дюйма. Это попадание только чудом не привело к детонации башенного боезапаса. Однако механизмы вращения и подъема боеприпасов вышли из строя, а боевые погреба мало по малу заполнялись водой, поступавшей через пробоину. "Харуна" остался с тремя боеспособными башнями. "Кирисиме" также едва не лишился 4-й башни. Ее броня была пробита, семеро артиллеристов погибло, а остальные находившиеся в башне были ранены или контужены. Но после прибытия сменных расчетов башня продолжила вести огонь. "Хиэй" отделался двумя близкими разрывами у носовой части правого борта, а также попаданием в вентиляционный кожух средней трубы, причинившее ей умеренные повреждения.