Лагерь волшебников. Химия vs Биология

Пошевелив пальцами правой руки убедилась — я жива. Да, точно жива.

— Наконец-то! — воскликнул рядом знакомый беличий голос. — Фух... очнулась. Усы даю на отсечение, тебя хотели убить.

Генрих... Милый грызун. Такой забавный...

— И я тебя рада видеть, — глаза все-таки пришлось открыть. Генрих, если бы где-то рядом была змея, был бы от этого места за три километра.

Шпион сидел на подушке за головой, заглядывая мне в глаза и упираясь лапами на мой лоб.

— Ну, ты как? — поинтересовался он обеспокоенно.

— Пока не поняла, — ответ честный. Масштаб повреждений я еще не узнала.

— Тут такое было, пока ты в отключке валялась... — Генрих переместился, усевшись рядом с правой рукой и перебирая мои пальцы. — Когда ты второй раз очнулась и истошно завопила, на тебя комендант сонные чары наслал. Ты так орала, мы все чуть не оглохли.

— Я помню только первый, — с досадой протянула я, приподнимаясь на локтях.

Голова взорвалась дикой режущей болью, в ушах зазвенело, словно по металлу начали стучать ложками и вообще всем, что попадается под руку.

С обреченным стоном вернулась в прежнее положение, только вот легче от этого не стало.

— Была змея, — скорее спросила, чем утвердительно сказала.

Не исключено, что мне померещилось.

Генрих кивнул, с сочувствием глядя на меня.

— Я тебе мороженого принес, — грызун не сводил с меня взгляд. — Оно, наверно, уже растаяло... — заскочив на тумбочку поднял крышку с подноса, являя моему взору две чашечки с подтаявшими шоколадными шариками мороженого.

Рот мгновенно заполнился слюной и проснулось желание срочно употребить десерт и заесть боль и горечь от произошедшего. И происходящего...

Наплевав на бушующую в голове боль села, откинувшись на спинку кровати с чашечкой желанного десерта в руках.

— Откуда в башне взялась змея? — спросила, уплетая одну ложечку за другой.

— Это превращенный... или превращенная, мы пока не знаем точно, — Генрих тоже взялся за мороженое. — Поймать не успели. Комендант принес тебя в больничное крыло, а сам ушел порталом. Больше не возвращался.

— Куда ушел? — почему-то стало обидно. В лагере творится бардак, а следователь не считает нужным решать проблемы. Да и вообще... Он должен мне рассказать, за что на меня покушаются. Я уверена, ему причина известна.

— Он мне не докладывал, — саркастично заметил Генрих, собирая с краев чашечки остатки мороженого.

Я бы удивилась, если бы доложил. Такой мужчина никогда не станет отчитываться и тем более оправдываться. Характер не тот.

— Давно я здесь? — я отставила пустую чашечку на поднос, обводя взглядом уже знакомую комнату.

Может переехать сюда? Чтоб далеко не ходить. Вещи всегда под боком будут. Лекари...

— Часа три, — безмятежно ответил Генрих, заваливаясь рядом со мной. — По лагерю уже вовсю ходят разные истории. Одна другой краше.

Предчувствуя плохое, уточнила:

— Какие истории?

— Ну, самая невероятная, мне больше всех нравится: мистер Амори решил тебя убить, чтобы вернуться к своей невесте и не портить свою репутацию нежелательной любовницей.

— ЧТО?! — вскрикнула я и мгновенно умолкла от вновь резанувшей боли в голове.

— Остальные неинтересные, — отмахнулся Генрих. — Гарпии под твоими дверями часа два сидят. Ждут, когда ты выйдешь, чтобы вершить расправу над "позарившейся на химика мышью", — грызун хохотнул.

Да... Похоже, убийцы до меня добраться не успеют. Их опередят безжалостные влюбленные суккубы.

А я всего лишь хотела спокойно отдохнуть.

В следующую минуту дверь приоткрылась и в нее спиной начал протискиваться высокий брюнет, отбиваясь на ходу:

— Девушки, дамы, вопрос о расчленении Светозары Камински решайте лично с ее секретарем — комендантом третьей башни. Разрешение на выдирание волос и нанесение прочих увечий получайте у него же! — дверь захлопнулась, отрезая нас от царящего в коридоре гомона.

— Я смотрю, тебя здесь любят, — усмехнулся Мирти, расслабленно падая на свободное место в ногах кровати.

— Угу, — буркнула я, — до смерти обожают.

Мирти посмеялся, выуживая из кармана джинсов три пакетика с мармеладками.

— Нам тут с вами еще три часа сидеть, — я не успела поймать пакетик, прилетевший мне в лоб, — предлагаю поведать друг другу сокровенные тайны, — двусмысленность сочилась ото всюду, — и начнем с тебя, — он многозначительно на меня посмотрел, Генрих тоже, — расскажешь, что у вас с комендантом?

— Ы-ы-ы-ы... — простонала я от досады. — Ничего у меня с ним нет. Нет и никогда не было.

Генрих фыркнул, Мирти издевательски покачал головой, мол, да-да, конечно не было.

— Клянусь вам, ни-че-го!

— Не начни ты оправдываться и яро нас разубеждать, я бы, скорее всего, поверил, — забавлялся Мирти, — а теперь даже и не знаю...

Я кинула в него пакетик со сладостями, но он перехватил его у своего носа. Пожалела только о том, что под рукой нет никакого тяжелого предмета. Пришелся бы кстати.

Убеждать, разубеждать... Я правду сказала! Чистую и совершенно прозрачную. Да как им вообще могло в голову придти, что я с комендантом-химиком-следователем завела роман? Это же абсурд! Он слишком стар для меня и... и... суров. И еще холоден... Нет, тело у него очень даже теплое, а сам он словно льдина. Большая и непробиваемая.

— У меня с ним ничего нет, — утвердила еще раз и перевела тему, пока мои слова снова не подверглись сомнениям. — А почему ты сказал: "Нам тут с вами еще три часа сидеть"?

Мирти открыл пачку мармеладок, закидывая одну в рот.

— Комендант настоятельно просил не выпускать тебя до его возвращения.

Очередное возмущение застряло в горле, распирая меня изнутри. Что значит "настоятельно просил"? Он меня тут запереть решил? Это уже ни в какие рамки не вписывается.

— Знаете, — хотела высказать все, что думаю... В последний момент передумала. — М-м... Вам известно, за что меня хотят отправить к Создателю?

Генрих задумчиво посмотрел в потолок, жуя мармелад, и додумавшись до "светлых" мыслей, выдал:

— Два варианта. Первый — ты что-то знаешь, второй — кому-то мешаешь.

— Я много чего знаю... — задумчиво протянула я. — Тупостью не страдаю.

— Что-то такое, чего ты не должна знать, — Мирти бесцеремонно подвинул мои ноги и развалился на кровати. — Может, свидетелем нежелательным стала. Вариантов много.

Генрих покивал в знак согласия.

Бред. Полнейший бред. Не знаю я ничего такого, за что могут убить.

— А если это все комендант? — выдвинула я предположение, удостоившись пары удивленных взглядов. — Ну, сам змею-человека наслал, сам спас. Вроде как виноват и в то же время не при чем.

Мирти высыпал в рот остатки мармеладок, а Генрих почесал затылок.

— А что... Очень даже может быть... — он спрыгнул с насиженного места, с озадаченным видом продвигаясь к двери.

— Ты куда? — только и успела спросить, перед тем как он открыл дверь.

— Надо кое-что проверить, — бросил грызун, исчезая за дверью.

И Генрих ушел... А я... А мне здесь сидеть придется... А я вообще не хочу больше находиться в больничном крыле. Я в комнату хочу. На репетицию хочу. В столовую хочу с друзьями ходить, а не в палате в одиночестве трапезничать. А какая-то змея лишила меня всего этого. И за что? За то, чего я вообще не знаю? Не справедливо. Хотя пора уже привыкнуть. Нет справедливости. Ни в чем. Она потерялась при зарождении и становлении мира, и до сих пор не являлась на свет. Безнадежно утеряна.

— Эй, ты чего раскисла? — поинтересовался Мирти, открывая второй пакетик с мармеладками.

— Высказала бы я коменданту все, что о нем думаю, — уткнувшись лбом в подтянутые колени, пробормотала я.

Друг молчал, а я продолжала обнимать ноги руками. Я, между прочим, первая имею право знать, за что подверглась атаке неизвестных, а меня не считают нужным просвещать!

— У вас будет такая возможность, Камински, — знакомый голос без эмоций известил меня, заставив поднять голову.

Комендант стоял у двери, в привычной манере заложив руки за спину. Лицо — непроницаемая маска, собранные волосы, застегнутая на все пуговицы рубашка, идеально выглаженные брюки и начищенные до блеска ботинки. Успел переодеться с нашей последней встречи.

Пока я придумывала ответ, Мирти из палаты ретировался под предлогом "у меня еще куча дел", оставив меня один на один с химиком. И, возможно, несостоявшимся убийцей.

— А я... — замолчала, так и не придумав достойный ответ.

— Хотели мне высказать все, что обо мне думаете, — милостиво напомнил мистер Амори, не меняя ни выражения лица, ни позы. — Я готов вас выслушать.

Неожиданно... А я теперь говорить не готова... Мысли, они сами куда-то ускользают. А еще вы такой суровый и грозный, все слова разом испаряются, стоит на вас взглянуть.

— Я хотела сказать, что вы поступили подло, — решительно сказала я, сильнее сдавливая колени.

Комендант в немом вопросе изогнул бровь, слегка изменившись в лице.

— Закинули меня в палату, не объяснив ровным счетом ничего, — просветила я о причине моего негодования.

— По-вашему, мне следовало оставить вас в холле башни? — небрежно спросил он, усаживаясь на стул.

— Нет, но...

— Послушайте, Светозара, — мягко перебил меня комендант, — охранять вас в мои обязанности не входит.

— Но...

— Но я этим занимаюсь, — с некоторым укором снова перебил меня. — Поэтому давайте договоримся: вы с меня ничего не требуете, я с вас ничего не спрашиваю. Идет? — я с запозданием кивнула, наблюдая за серьезным сосредоточенным лицом мистера Амори.

— Вы о чем-то хотели со мной поговорить... Тогда... До нападения... — напомнила я, желая хоть как-то заполнить давящую тишину.

Комендант кивнул, передвинул стул поближе к кровати.

— Когда вы последний раз виделись с Элизой Вестхольт? — он уперся руками в колени, подавшись корпусом вперед, словно коршун.

Когда, когда...

— Да не так давно, месяца четыре назад.

Удивление от столь неожиданного во всех смыслах вопроса начало нарастать. Причем здесь Лиза и покушения на меня? Ее вообще в лагере нет, так что вряд ли она может быть как-то связана с происходящим...

— Почему вас это интересует? — ноги затекли сидеть в одном положении, но позу сменить не решилась. Под таким сверлящим взглядом шевелиться не хочется.

— Ее похитили два месяца назад, — спокойно ответил химик, словно говорил о рядовом случае.

— К-как похит-тели? — я не настолько черствая, чтобы реагировать на такие известия с каменным спокойствием.

Я Лизу с детства знаю! Она мне как сестра, а он тут какие-то вещи невероятные говорит.

— Вы шутите, — нервно улыбнувшись, сказала я. — Разыгрываете меня.

Комендант и бровью не повел, сидя с все тем же непроницаемым выражением лица.

— Только, Камински, не надо истерик, — равнодушие сквозило в его голосе. — Никаких шуток. Элизу Вестхольт похитили два месяца назад. На прошлой неделе ее труп нашли в Бекэнском лесу в пяти километрах от Лостра. И это, согласитесь, не похоже на шутку.

Изумрудные глаза сверлящим взглядом прошлись по моему лицу, вид — абсолютно серьезный и нет даже намека на возможную злую шутку. Я пыталась найти хоть какое-то подтверждение неудачному розыгрышу, отказываясь верить в услышанное.

— Это неправда, — голос начал дрожать, унося уверенность в сказанное прочь. — Вы специально все придумали, чтобы меня напугать... Вы... Лиза жива, у нее просто проблемы в семье, поэтому она не приехала... А вы... Вы все придумали...

— Светозара, — мистер Амори повысил голос, — прекратите истерику и просто поверьте. Мне незачем вас обманывать, — ни капли сочувствия в его голосе не прозвучало, да он... он...

— Вы бездушный человек, — прошептала я, пряча лицо в ладонях.

Как... Почему... Лизу не могли убить... Кому она помешала? Она же... всегда была такой доброй, открытой и веселой... А ее...

Слезы неконтролируемым потоком хлынули наружу. Ладони мгновенно заполнились соленой водой, а в голове прозвучало "Что ж, Светозара, похоже, ты следующая". От сострадания к самой себе рыдания только усилились. И почему мне не дали умереть? Зачем спасли? Все равно убьют...

— Выпейте, Камински, — прозвучало рядом. Я подняла красные от слез глаза, узрев перед собой протянутый комендантом стакан воды. — Выпейте-выпейте, — подбадривающе сказал он, — полегчает.

Трясущейся рукой взяла стакан, большими глотками вмиг его осушила. В воде чувствовался привкус чего-то сладковатого...

— Что в-вы туда д-добавили?

— Хорошее успокоительное, — мистер Амори вернулся обратно на стул, расслабленно расстегнув верхние пуговицы рубашки. — Лучше?

Я кивнула. Рыдать больше не тянуло, тяжесть, поселившаяся в душе, растворилась, а в голове заметно прояснилось. Да, пожалуй, так действительно лучше.

— Вы бесчувственный человек, — тихо произнесл я, отворачиваясь от него.

Я услышала тягостный вздох и уставшее:

— Если эмоции не написаны на моем лице, это не значит, что я ничего не чувствую.

Может и так, но равнодушие к смерти человека... бесчеловечно.

— Я сталкиваюсь со смертью едва ли не каждый день. У меня к этому стойкий иммунитет, — он хмыкнул. — Издержки профессии.

Я вяло улыбнулась, вытянув наконец-то ноги.

— Меня тоже убьют, да? — в моем голосе уже и страха нет. Усталость и смирение. А что? Там, как я теперь знаю, очень неплохо.

Комендант откинулся на спинку стула, барабаня пальцами по ноге и пристально глядя на меня. Неужели правду сказать боится? Зря, я ее не боюсь услышать, тем более — сама догадываюсь. Да и успокоительное делает свое дело.

— Все мы когда-то там будем, — философски заметил мистер Амори, — а пока рано.

Он беспардонно отбросил мое одеяло, коим я прикрывалась, в сторону. Возмущения не было, всему виной успокоительное, но вопрос я все-таки задала:

— Что вы себе позволяете? — прозвучало так, словно я спросила о погоде.

Коменданта ничуть не смутили мои оголенные ноги и неприлично задравшийся халат, который я спешно одернула. Меня, к слову, тоже ничего не смущало и я даже подумала, что мистер Амори нарочно подсунул мне сильнодействующее успокоительное.

— Ваши ноги я уже видел, — безразлично ответил комендант, скомандовал лечь ровно и не шевелиться.

Ощущения странные. Во-первых, что он собирается делать мне неведомо, во-вторых, если сейчас в палату кто-нибудь зайдет пары сотен новых сплетен не миновать.

— Что вы делаете? — без видимых эмоций поинтересовалась я, наблюдая за его руками над моей головой.

Мистер Амори посмотрел на меня взглядом "Помолчите, Камински", но все равно ответил:

— Пытаюсь установить на вас защиту... А вы мне мешаете...

Я не мешаю, а проявляю любопытство. Это все-таки мое тело.

Из рук коменданта начала опускаться тонкая, подсвеченная голубым светом полупрозрачная сетка, похожая на вуаль. Медленно отделяясь от его ладоней она падала мне на лицо. Я дернулась, чтобы к ней прикоснуться и услышала грозное:

— Не шевелись.

Пришлось унять свой исследовательский интерес и просто наблюдать, как сеточка проходит сквозь меня. Руки коменданта постепенно перемещались вдоль моего тела и в тех местах, где он "проходил", сотканное полотно продолжалось и медленно падало, чтобы исчезнуть в моем теле. Я не чувствовала ничего. Совсем. Словно ничего и не происходит. Ровно до того момента, пока мистер Амори не закончил и не сказал взволновавшее меня: