— Основной задачей, — не дал я Воронову вставить и слова, — этого НИИ является быть местом вместилища технологий не слишком этого времени, а так же местом работы с ними и разработки новых. Оргструктура его не похожа на советскую модель — по принципам чем выше должность — тем важнее учёный на ней, и "один начальник — один коллектив". Воронов — в равной мере плохо разбирается во всех ваших профессиональных тонкостях — но имеет богатый практический опыт из будущего, касающийся компьютерной отрасли. Поэтому для общего руководства — непредвзятого к разным взглядам и направлениям, лучше него не придумаешь. Проблема изначально заключалась в том, что у нас было море информации и вещей из будущего — но не было ни одного профессионала электроники, который бы понимал, как они работают. Даже знания Воронова ограничены самое большее простым программированием и общими представлениями о принципах работы. Поэтому нам и нужны вы трое. Доверить эту информацию широкой публике — немыслимо — это перевернёт рынок и только ухудшит ситуацию в целом, и вызовет много скандалов и предвзятости, но никак не поможет ни отдельной стране, ни всему человечеству.
— И тут на сцену выходим мы, — сказал Глушков.
— Именно. Именно вы — вам принадлежит честь сделать немало не слишком честных, но очень полезных открытий, а так же стать источниками информации для публики — вы не можете рассказывать что видели, но можете пользоваться этой информацией в своей работе — а уже через неё проталкивать необходимые стандарты и взгляды. Далее — своим коллективам вы не должны ничего говорить. Далее — Воронова мы легализовали как реэмигранта с большими деньгами — у него только личных средств — больше двух миллионов на сберкнижке. Официально и отмыто. Это неплохая подушка безопасности и финансирование мотивации на ближайшее будущее. Далее — общая для всех задача звучит так — создать отрасль разработки ЭВМ и программ, в том числе и игровых. Однако, разработка ЭВМ и разработка элементной базы для неё — это разные вещи — но связанные. Элементной базой займутся другие — наша задача — используя в том числе компьютерные программы для проектирования, разрабатывать печатные платы, собирать из этого конструктора готовый продукт — с учётом маркетинга, с учётом реальных потребностей. Редко кто из крупных фирм-производителей хорошего конечного продукта — делал это на собственной элементной базе.
— Всё упирается в элементную базу, — сказал Старос, — и не только интегральные схемы, но и в производство отечественных полупроводников.
— На этот счёт не беспокойся — всё, что возможно — делается. Начальственные пинки, фонды и задачи раздаются. Итак, я обрисовал вам принцип единого центра проектирования и разработки — вы самые главные по науке — Воронов — осуществляет административный контроль.
— Но он не учёный, — заметил Глушков.
— Учёный и не должен руководить такими предприятиями. Хорошие менеджеры и хорошие учёные — редко бывают одним и тем же человеком.
— Так кто главный? — спросил Старос, — это ещё вопрос.
— Главный — Петя. Главные в своих коллективах — вы. Это не советское НИИ, с иерархией — это корпорация, где есть генеральный директор и директора специализированных отделов, ответственных за свои направления — не разработки-пайки-сварки, а отделов по маркетинговым нишам. Скажем, если вы, товарищ Глушков, займётесь разработкой научных машин, вы, товарищ Старос — персональных и игровых компьютеров, бизнес-машин, а вы, товарищ Алфёров — полупроводниками. Остальные необязательно должны быть ознакомлены с секретной информацией — но будут и другие, я уверен.
— Довольно сложно понять, — сказал Глушков.
— По моему вполне понятно, — оппонировал ему Старос, — отрасль разобщена, у каждого директора каждого НИИ свои взгляды на то, каким должен быть результат его труда — разрабатывается целый зоопарк монструозных ЭВМ, с совершенно разными архитектурами, совершенно разными программами, никаких стандартов нет и в помине. Наша задача этот зоопарк разогнать и создать бренд — под которым будут выпускаться компьютеры и электроника разных назначений, вроде IBM. Причём это как лишение нас вольницы — так и существенное переформатирование работы — мы больше не учёные — мы разработчики товара. В этом есть плюсы — никто не будет на нас смотреть косо, никому не надо доказывать правильность своих действий, никаких больше конференций и докладов, симпозиумов и прочего.
— У нас нет симпозиумов, — заметил Алфёров.
— Это я так, в общих чертах. Так работать даже приятнее — возиться со своим коллективом и УМ1 мне надоело — и доказывать старцам из правительства что это нужно, и постоянно быть на нервах. Теперь мы работаем на компанию — получаем задачи и никому ничего не должны доказывать — кроме товарища Воронова.
— Понятно, — вздохнул Глушков.
Он явно нелегко переживал потерю своего статуса светила науки — но с другой стороны — советский учёный это не совсем то, что нужно нам. Нам нужен практик. Я решил подсластить ему пилюлю:
— Рано или поздно в этой области нужно было навести порядок. И сменить иррегулярные отряды отдельных учёных — структурой. Вижу вы недовольны — я понимаю вас, хотя и не до конца. Знали бы вы, сколько учёных выдвигали подчас абсурдные теории и отстаивали их — это уже не наука, это пальцем в небо. В электронике наука заключается не в теории, а в практике — сделал успешную вещь — прав, сделал бесполезную — нет. Даже если прав — это никому не нужно. Это максимально практическая наука — она не терпит теорий и философствований, которые не могут быть воплощены в кремнии и текстолите. Хотите оставить свой след в истории — это ваш шанс. Потому что советские монструозные ЭВМ по большому счёту считались все за одного — ни одна из них не стала стандартом. Это то, чем занялись IBM, выделив на это пять миллиардов долларов — немыслимую поныне сумму. Они создавали стандарты и практическую реализацию — и они своего добились. Их железяка стала основоположником всей эры компьютеризации. Всё, что было до 360 — стало компьютерами нулевого поколения — допотопными динозаврами.
— Понимаю, — ещё раз грустно вздохнул Глушков.
Воронов хлопнул себя по коленкам и встал.
— Значит — определились. Итак, начнём с постановок общих практических задач на текущий момент. Здание нам выделили не окончательное — работать будем в Москве — вся эта регионализация только всё портит. Шелепин накрутил хвосты всем — начиная с Шокина, на тему полупроводниковых заводов, производства текстолита и так далее — но ожидать хорошего результата не приходится. Работать будем в том числе с западной элементной базой — особенно на первых порах. Просто потому что она есть и её мы можем купить в любых количествах. Когда подоспеют отечественные аналоги — будем переходить на них, но поначалу — китайским методом — копируем-делаем. Базу. Далее — подразделения в будущем желательно разделить с головным офисом, но на первых порах придётся работать в одном месте. Далее — я как вы слышали — имею приличное количество отмытых денег — и финансирование на первых порах через них — наш дорогой товарищ Лео может достать что угодно — то есть слетать и купить — технику, вещи, даже компьютеры — поэтому начнём вот с чего — составьте подробный список того, что вам нужно. Можете не стесняться в средствах и просить что угодно — мебель, техника, Лео, у тебя пишмашинки есть?
— Я заготовил их изначально — перепаянные литеры на IBM Selectric. Одна из лучших пишмашинок в мире. У меня есть тридцать штук.
— Хорошо, вот их и передашь в НИИ.
— Ещё там гора проводов, соединителей, автоматические выключатели, стабилизаторы напряжения и прочая электрическая инфраструктура. Проводов тонн двадцать. Проводку положите наружную — пожары, скачки напряжения — недопустимы.
— Хорошо. Очень хорошо.
— Когда Пётр говорит что вы можете заказывать что угодно — это дословно означает — что угодно. Если вам нужно полторы тонны золота для золочения контактов — то будут через час. Нужны бананы — пять минут, нужен китайский фарфор или редкое оборудование — будет немедленно.
— Что у вас с элементной базой. На чём нам работать — компьютеры какие есть? — спросил товарищ Глушков.
— Хорошо что вы спросили. Для программирования сделали эмуляционное ЭВМ — но оно на технологиях немного несвоевременных. Из компьютеров этого времени — у нас есть PDP-8 и IBM-360 — она как раз в этом месяце впервые передана заказчику. Это сравнительно мощная машина, которая имеет очень удачную архитектуру. Очень проработанную.
— Ещё бы. Такие деньги в неё вбухали, — заметил Алфёров.
— Вы, Жорес Иванович, можете её использовать как захотите, — улыбнулся Пётр.
После недолгого всеобщего молчания, прервавшегося на чай — я налил из чайника, положил сахар и дал товарищам, я сказал:
— Сейчас ваша задача создать себе место для работы и определить задачи — изучить тематику, хорошо изучить, и поставить себе цели в выбранном нами направлении. Исходя из реальных возможностей, если что-то нужно — обращайтесь, если что-то поможет — говорите. Единственное что я могу добавить — это некоторые плюсы для работников — я погоняю свои производственные возможности и изготовлю автомобили для товарищей работников — для всех причём, поголовно. От уборщицы до директора. Автомобили я уже начал делать — это мерседес W140. Немного из девяностых — но симпатичные, современные и по меркам времени — у них просто нет конкурентов.
— И зачем? — спросил Петя.
— Чтобы уважали. У нашего предприятия специфический имидж — неконформистов, неформалов, практически бунтарей индустрии. Мы должны раздражать людей, иметь свой отличительный стиль, свою изюминку, так сказать. Наглее других, смелее других, креативнее других, не загнанные скучные учёные, придумывающие компьютеры для какого-нибудь сталелитейного станка — а слегка прибабахнутые экспериментаторы, которые могут выдать что-то либо идиотское, либо гениальное. Со всеми нашими знаниями мы и будем выглядеть для тех, кто ничего о нас не знает так. Серьёзность оставьте для совещаний.
— Это звучит странно, но это сработает, — сказал Старос, — народ в целом такой коллектив полюбит.
— Ещё как. Я сделал уже тридцать семь машин, и продолжаю делать. Официально их проведём, отчистим юридически.
— Что за машины то, — буркнул Пётр, — опять что-то странное?
— Почему странное?
— Ты большой любитель автостранностей.
— Не спорю, но на этот раз без эксцессов — Ниссан Глория. Японский седан бизнес-класса.
— Ну и слава богу.
Старос, впрочем, не был настроен разговаривать про ниссан, он вернул разговор на тему вычислительной техники:
— Постойте, вы говорили, что у вас есть инструментарий для разработки плат. Где его можно увидеть?
Воронов посмотрел на меня тоже вопросительно.
— К сожалению он есть, но показывать другим его по понятным причинам нельзя. Петь, дай свой ноутбук, я покажу...
Вообще, для разработки плат была программа, которая в том числе работала как моделирование — она моделировала работу получившейся платы и позволяла чертить однослойные, многослойные, сквозные и так далее. Я её продемонстрировал, дублируя картинку на телевизор — это довольно сложный софт, который нельзя было запустить на совсем уж калькуляторе.
— Нда... освоить это придётся, — заметил Пётр.
— Ничего сверхсложного. Обычная система проектирования и тестирования. Но для тех кто собирается сделать свою печатную плату и своё устройство — без неё никак.
— Как тогда загрузить работой других, если основной инструмент разработки нельзя никому показывать? — спросил тот же Филипп Георгиевич, — самим что ли проектировать?
— Можно отсканировать результат их труда и наоборот — распечатать то, что имеется, сосканировать имеющуюся плату для внедрения в программу — к счастью тут у меня для вас хорошие новости — база данных содержит больше ста тысяч различных радиодеталей и элементов, а имеющийся в наличии сканер может опознавать их по маркировке и структуре, и создавать на основе платы её виртуальную копию.
* * *
В конце концов дошло до обсуждения, и очень горячего, текстовых компьютеров и терминалов.
Каким бы большим и далёким от клавомыши не был компьютер, он всё равно работал с терминалом, состоящим из монитора и клавиатуры. Это простейшее его проявление — но даже к этому решению пришли не сразу — это была просто текстовизация телетайпа, который был самым первым устройством вывода.
Если с ролью и неоспоримыми преимуществами текстового терминала никто спорить не стал бы — это очевидно, то вот разработка текстового компьютера вызвала жаркие дискуссии.
— Это очевидно, что реализовать подобное сейчас возможности нет, — сказал Старос в ответ на фантастические рассуждения Воронова, — у нас попросту нет нужных микросхем — если нечто примитивнее — то пожалуйста. Но это будет стоить соответственно.
— Нечто наподобии PDP разработать можно же, — не согласился Пётр.
— В том то и дело, что нет — многих деталей элементной базы просто не производится. Нам приходится работать с тем, что есть, а не тем, что нам нужно.
Жёсткий отлуп.
— Но работать надо — как? Мы же не можем ничего не мочь.
— Как получится, так и работаем, — ответил Старос.
— Товарищи, а может быть вам перестать ссориться? — спросил я, — текстовый терминал сделать можно — но с оговорками — но в качестве простых задач можно выбрать что-нибудь попроще — на первое время. Попроще, чем компьютер — у вас есть коллективы, но они пока фактически не готовы к разработке таких тяжёлых систем. Опять же — разработка микросхем — в неё всё упирается. Допустим, можно дожать разработчиков, но для начала можно и нужно использовать эти схемы не в компьютерах.
— А где? — спросил Пётр.
— Ну что ты как маленький — компьютер это вершина — это универсальный комбайн — но прежде надо усовершенствовать его составляющие и научиться их делать. И не стоит сразу рваться к созданию персонального компьютера — вы зашьётесь в этой кутерьме.
— Есть предложения получше? — спросил Воронов, — на имеющейся у нас базе.
— Есть, почему нет. Для начала — сделайте телевизор. Маленький мини-элт телевизор — техника очень специфическая, необычная, и коммерчески... свою нишу имеет.
— Ты серьёзно? — спросил Петя, — а мини-кинескопы кто выпускать будет?
— Ну что ты, некоторое количество я сам могу вам обеспечить. Это несложно — к тому же история знает кинескопы диагональю от половины дюйма.
— На таком ничего не увидеть.
— Видоискатель от вхс-видеокамеры как раз на таком микрокинескопе и построен. А вообще... секунду, у меня есть несколько образцов. Я их иногда использую.
Я попросил корабль переправить сюда мини-телевизоры. Их было всего три — и их я использовал, работая в такси — один стоял над приборной панелью и обычно показывал задний вид. Там стояла камера, тоже по технологиям этого времени — похожа на аналоговую ВХС-камеру, только без записи. Второй телевизор — советский ВЛ-100 — выглядящий как коробка с ручкой, и третий — JVC3060 — маленький экранчик сбоку, плоский форм-фактор.
