Попадос-6. И на поле Шевардино

И после обмена приветствиями Кутузов начал инструктаж командующего второй армии:

— Ваше высокопревосходительство, я хочу, что бы вы, оставили в городе казаков, под командованием Карпова, с артиллерией, четырьмя егерскими полками, и до кавалерийского корпуса, какой именно на ваше усмотрение. Которые должны будут, приняв тут бой, сдержать передовые части противника[19]. После чего отходить к Москве. Организовав с Московским ополчением, ушедшим ранее туда, заслон перед Москвой. Оттягивая передовые части противника вслед за собой. Остальные ваши части должны, пройдя до села Подлинки, в направлении Москвы, не вступая в контакт с противником, тайно повернуть на юг и выйти на дорогу, ведущую к Боровску. После чего спешно достигнуть этого города. И там присоединиться к главным силам армии. Заняв оборону по реке Протва. На левом фланге армии. Выслав передовые части, в виде усиленных егерями кавалерийских корпусов, на передовые позиции, от города Верея и до Калужской дороги. Произведя демонстрационные действия против войск противника на Смоленских дорогах. При этом имеющиеся в городе припасы использовать для снабжения войск своей армии, в том числе и во время обороны города. При отступлении оставшиеся излишки уничтожить.

Багратион внимательно посмотрел на главнокомандующего и произнёс:

— Хотите, ваше высокопревосходительство, направив Наполеона по ложному следу сами, в это время, совершив манёвр выйти ему во фланг. Не позволяя идти дальше на Москву.

— Да, вы ваше высокопревосходительство, правильно поняли мой манёвр, — ответил Кутузов, добавив, — Только я этим манёвром ещё хочу, и прикрыть, путь на юг, для Наполеона. Одновременно сдерживая его от продвижения на восток и север. Посему, вам, после выхода к Боровску надлежит проводить демонстрационные действия против противника вдоль Смоленских дорог.

Багратион кивнул, поняв замысел главнокомандующего с одной стороны выйти из-под угрозы генерального сражения с французами. А с другой стороны, занять по отношению к нему угрожающую позицию. Ставя под угрозу пути его снабжения. И одновременно прикрывая свои. После чего восстановить боеспособность армии. И командующей второй русской армией произнёс:

— Я понял задачу, ваше высокопревосходительство, выполню. Только у меня есть вопрос.

— Да, ваше высокопревосходительство, слушаю вас, — Кутузов посмотрел на Багратиона. А тот тяжело вздохнув, спросил:

— Что ни будь слышно о судьбе Тучкова-первого и Барклая-де-Толли? Что с ними?

— Оба, слава богу, живы, — ответил Кутузов, — но Николай Алексеевич очень плох. Раны очень тяжелы. И не знаю даже, выживет он или нет. А вот Михаилу Богдановичу пришлось отнять ногу. Что бы спасти от "Антонового огня"[20]. Но, похоже, он пошёл на поправку. Если будет так, то попрошу государя оставить его на службе. Оставив военным министром. Ну и поручать командовать войсками при тех же осадах крепостей. Так-то государь никого без своей милости не оставил. Из всех кого я отметил. Надеюсь и тут навстречу пойдёт. Официально ответ ещё не пришёл, но как я понял, всех по представлению отметили. Причём как бы и не сверх того, о чём я просил. Так что надеюсь, совсем не у дел Михаил Богданович не станется. И это всё, ваше высокопревосходительство?

— Да, это всё, — согласился Багратион, — всё остальное мне, ваше высокопревосходительство, понятно.

— Тогда оставляю вас тут, ваше высокопревосходительство, — произнёс Кутузов, разворачивая свою кобылку, — Распоряжайтесь тут, дабы отвлечь внимание супостата, от марша главных сил армии. Очень на вас надеюсь. И до встречи в Боровске. Жду, вас, с вверенными вам войсками, там.

И дождавшись ответного пожелания, о встречи в Боровске, от Багратиона, Кутузов потрусил по дороге на восток. Благо за городом его должна была ожидать карета. В которой он и рассчитывал догнать ушедшие вперёд войска первой армии.

4

Русская армия, совершив манёвр, сумела выйти к Боровску. Встав лагерем вдоль реки Протва. По её южному высокому берегу. Одновременно и прикрывая южные провинции России, и создавая угрозу коммуникациям войск противника. Тем самым, не позволяя противнику двинуться дальше на восток. И занять Москву. Которую прикрывали казаки Карпова, Московское, Владимирское и Ярославское ополчения и четвёртый кавалерийский корпус Уварова. Под общим командованием Милорадовича. Причём корпус Уварова оказался усилен двумя частными кавалерийскими полками, казачьим графа Дмитриева-Мамонова и гусарским графа Салтыкова, создавшими отдельную легко кавалерийскую бригаду. И эта бригада, совместно с казаками и четвёртым кавалерийским корпусом всячески тревожили отошедшие к Можайску части французской армии.

Нет, бой под Москвой был. Преследуя, как они думали, арьергард русской армии французы передовыми отрядами вышли к Москве. И тут имел место быть Московский бой, между русскими войсками, поддержанными Московским, Владимирским и Ярославским ополчениями и кавалерий французов, под командованием Мюрата. Но русские войска смогли отразить первый натиск французов. Не пустив их в Москву. А потом проявили себя сразу три русских кавалерийских корпуса южнее ведущих к Москве, от Малоярославца, дорог. Заставив французов спешно отойти от Москвы к этому городу. После чего французы пытались атаковать русские войска в поисках русской армии. Но подойдя к городу Боровску корпус Даву, столкнулся с русской армией у Боровска. И оценив оборону, на высоком берегу реки Протва, французы отошли на север. После чего Наполеон, лично сам перебравшийся в Гжатск, попытался начать переговоры. Сначала направив два послания, оставшихся без ответа, с предложениями о мире. А потом, послав, было Мюрата в рейд, чтобы опустошить районы севернее Москвы. Где эта атака хоть и с большим трудом, но оказалась пресечена, в бою у города Клин, войсками действовавшего там генерала Винцингероде и Тверским ополчением. И тогда Наполеон направил, в попытке организовать переговоры, и своего посланника, генерал-адъютанта Жака Александра Бернара Лористона, бывшего, до войны, послом в России, а на поле Шевардино командовавший французской артиллерией.

Сначала, в середине сентября, к передовым позициям русских войск возле города Верея, под белым флагом, прибыл французский офицер. Который и доставил, на русский аванпост, письмо Кутузову, от Наполеона, и записку командиру аванпоста от Мюрата. В которых сообщалось, о направлении французским императором, своего посланника, к русскому главнокомандующему. И просьбу об их встрече. Пришлось Кутузову высылать в Верею Дурову, щеголявшую, помимо солдатского Георгия, ещё и белым крестиком, ордена Святого Георгия и красным крестом, с золочёнными двуглавыми орлами, Ордена Святого Станислава. Последней с мечами, как знак того, что она заслужила этот орден на поле брани. Пусть эти ордена и были низших степеней. Но таков был порядок награждения в России того времени. С приказом штаб-ротмистру встретить и доставить в ставку русского главнокомандующего французского посланника.

Ну а сам русский главнокомандующий ожидал французского посланника в имении, расположенном в селе Уваровское, в нескольких верстах, на юго-запад, от Боровска. И стоя у окна наблюдал за, развернувшийся во дворе, сценкой. Где Мари вовсю кокетничала с подпоручиком Смоленского ополчения. Тем молодым приказчиком Прохоровым, из Вязьмы, что оказался возведённым в офицерский чин за пленение Эжена де Богарнэ. Ведь Кутузов, решив, что ему вполне хватит ревности одной Надежды Дуровой, отпустил француженку "в свободное плавание". Хотя от своего покровительства ей и не отказал. Понимая, что женщин надо отпускать вовремя, оставаясь, с ними, в хороших отношениях. Но зато теперь девушка смогла сама попытаться найти своё счастье. И, похоже, она в этом вполне преуспевала. И в этот момент, к крыльцу имения, подъехала карета, в сопровождении Дуровой и отряда русских кавалеристов. После чего из кареты вышел, знакомый Кутузову, по столице, Лористон. И, ведомый адъютантом, Кутузова, он поднялся на крыльцо имения. И направляясь в него через парадный вход дома. И Кутузов, осмотревшись, вызвал в эту комнату слуг, что бы те вынесли все стулья из комнаты, кроме одного. И именно на этот стул и сел фельдмаршал, в ожидании прибытия посланника Наполеона. Но первой в комнату вошла Дурова, которая произнесла:

— Ваша светлость[21], прибыл посланник от Наполеона.

— Ну раз он прибыл, так просите его, господин штаб-ротмистр, — ответил Кутузов. И через минуту в комнату вошёл Лористон, с которым Кутузов обменялся приветствиями. А потом французский посланник поискал взглядом место куда бы он мог бы присесть, но не найдя ничего, для этого пригодного, остался стоять. А Кутузов произнёс:

— Как здоровье вашего императора? Надеюсь, он здоров?

На что Лористон ответил:

— К счастью здоровье, его величества, не вызывает опасений. Но я бы хотел поговорить о деле, приведшем меня сюда. Ваша светлость, позвольте...

Но русский фельдмаршал, прервав его, продолжил расспрашивать:

— Надеюсь, ваш император находит тут развлечения. Ведь будь он в Париже, то мог бы посещать театр, даже по два раза на дню. А тут, насколько я знаю, он предпочитает развлекаться видом сжигаемых городов и сёл.

На что посланник Наполеона, приняв надменный вид, сказал:

— Нас обвиняют в поджогах, но вы же знаете, ваша светлость, жечь города не в характере нашей нации. Многое поджигаете вы сами. Например, при отходе вашей армии, ваша светлость, из Можайска, именно вы приказали сжечь все магазины. Да и иной раз и сами жители являются виновниками сего бедствия.

— Ой ли, господин генерал-адъютант, ведь именно вы французы, после своей революции ввели варварство в войны. И именно Бонапарт довел оное до высочайшей степени. В то время как жители виноваты в очень немногих пожарах. И эти пожары было легко потушить, при желании. Ещё в меньшей степени в пожарах виновата русская армия, которая уничтожат только то, что может быть использовано вашими войсками. И ничего более. Вы же, разрушаете захваченные города планомерно: определяете день, когда должна гореть та или иная часть города. Разбивая пушками дома, которые слишком крепки. А потом после пожара ваши солдаты роются в пепелищах, выискивая ценности[22]. Я имею обо всем подробнейшие сведения, — произнёс Кутузов, — А ещё древние римляне говорили, ищи кому выгодно. И будьте уверены, что мы воздадим вам по заслугам.

В ответ Лористон поджал губы и произнёс:

— Его императорское величество жалуется на тот варварский образ ведения войны, с которым мы столкнулись в вашей России. Ваши крестьяне нападают на наших солдат. Они сами поджигают свои дома и хлеб. Император полагает, что вам бы следовало бы унять своих крестьян.

В ответ Кутузов невольно улыбнулся:

— Если бы я и хотел изменить образ мыслей народа, то не смог бы достичь в этом успеха! Русский народ считает эту войну на вроде отражения варварского, тартарского нашествия.

— Я думаю, что между Великой армией Европы и дикими ордами того же гунна Аттилы все-таки существует разница! — не выдержав задетый за живое Лористон.

— Может статься в ваших глазах сие и есть, — произнёс в ответ светлейший князь, — Но не в глазах народа, который видит, как горит его древняя страна. И вообще мне странно слышать жалобы на усердие и приверженность к защите Отечества всем миром, который сопротивляется напавшему на него врагу. Врагу, возбудившему своим вторжением, такую ярость и злобу к себе. И на которые вы теперь смеете жаловаться.

В ответ посланник императора французов заметил:

— Но согласитесь, ваша светлость, любая война должна когда-нибудь кончиться. Ибо не может долго продолжаться. Особенно с таковою жестокостью, как её ведут ныне русские. И мой государь предлагает её окончить.

— Ну если ваш император исходит из того, что кампания окончена, то мы русские полагаем, что она только еще начинается, — ответил французу Кутузов, — И если вы, французы, в том сомневается, то смею вас заверить, вы, вскорости, всё это узнает на личном опыте. И к своему вреду.

— Это было бы печально, но у моего императора есть, к вам светлейший князь одно предложение, — проговорил в ответ Лористон.

— Я вас слушаю, господин генерал, — сказал Кутузов, глядя на Лористона.

— Ваша светлость, мой государь хотел бы предложить разменять пленных, — сделал выпад французский дипломат.

"Вы желаете получить точных данные о русской армии и рассчитываете получить их столь простым способом" — мысленно понял просьбу Наполеона Кутузов, произнеся при этом:

— Мы так мало потеряли пленными, что, право же, генерал, не стоит даже говорить о таких мелочах.

— Да, ваша светлость, — тут же решил воспользоваться случаем, что бы перейти к главной цели своей поездки, произнёс Лористон, — есть более важные темы для нашей беседы. Так я прислан к вам, ваша светлость, с предложением о заключении перемирия. И о доставлении Императору Всероссийскому письма, от его величества, императора Франции, с предложениями о мире, для прекращения этого ужасного кровопролития, причиненного отчаянием и варварством.

На что Кутузов произнёс:

— Мы знаем, что таковые ваши предложения происходят не из желания престать проливать кровь человеческую. А только от слабости и худого положения вашей армии. И я не имею власти принимать предложения о мире или перемирии. И не приму письма, с предложениями о столь бесполезном для нас мире, на имя его Императорского Величества.

На что французский посланник с пафосом произнёс:

— Ваша светлость лучше меня знаете, что всякая война — жестока. Но неужели эта необычайная, неслыханная, по своей жестокости и варварству, война должна продолжаться вечно? Император Франции, мой повелитель, имеет искреннее желание покончить раздор между двумя великими и великодушными народами. Ведь последствия войны еще никому не известны. Так что лучше бы было, все разногласия, между двумя равновеликими императорами, разрешить решительным миром.

И Кутузов понял, всё в словах Лористона было ложью, за исключением одного, Наполеону действительно нужен был мир, дабы, выбравшись из России повторить попытку, и светлейший князь проговорил:

— При отправлении меня к армии, господин генерал, слово "мир" не было упомянуто государем ни разу. Я буду проклят потомством, если заключу с вами соглашение. Таковы божья воля, настроение государя и настрой отечества.

На что Лористон поджав губы произнёс:

— Итак, если нет более надежды, то наша армия должна будет отправиться в поход. Но, уходя, мы принуждены будем проливать кровь людей, ибо ваши армии сходятся со всех сторон. И это кровь будет на вашей совести. На совести тех, кто пожелал заключить мир. Предпочтя ему войну.

На что Кутузов в ответ промолвил:

— Повторяю, вы будете делать всевозможное, чтобы отсюда выбраться, а мы же приложим все старания, чтоб вам в том воспрепятствовать. И напомню, что война причинена не Россией. Ибо император Всероссийский, напав со всею своею силой на магазины и войска, находившиеся в Польше, мог бы уничтожить все приготовления вашего императора на той стороне Немана прежде довершения оных. Но, его величество, император Всероссийский, не хотел возмутить царствовавшее тогда спокойствия. Не хотел быть начинателем войны. И очень надеялся до самого конца, что сохранит мир. Но именно вы, именно ваш император, вошел в Россию без объявления войны. И опустошил большую часть России, не смотря на предложение моего государя, сразу же поначалу боевых действий, о заключении мира. И теперь мы просто обязаны причинять вашему императору, ибо он вошел в пределы державы нашей, без приглашения, всевозможный вред. Ибо, как говорил наш великий святой, Александр Невский, — с этими словами Кутузов коснулся знака Ордена Александра Невского на свой груди, — кто к нам, с чем придёт, тот у нас, от этого, и погибнет.