Ночные тени. Книга 1

Вслед за Эвой оказался в зале и последний гость. На вид ему было лет двадцать, не больше. Светловолосый, стройный, с холодными серыми глазами и завораживающими правильностью чертами лица. И, вместе с вошедшим, в комнату хлынул столь ясный поток Силы, странной, искристой, что я замер, ощутив сильнейшее желание попробовать его на вкус... Сид покосился на меня. Довольно удивлённо и неприязненно. Сделав несколько шагов в сторону, он потёр руку, словно стряхивая с неё что-то паутинистое. (Не иначе активизировался один из оберегов Арктура.) Вежливо улыбаясь Эвелине, он незаметно отодвинулся поближе к центру комнаты.

Я всё-таки отвёл взгляд, до той поры, пока желание перестанет ощущаться столь явно. Моим присутствием сид, мало сказать, был удивлён, но никто кроме меня этого взгляда не заметил — на нём был хорошо наложенный морок. Все маленькие ловушки, расставленные Арктуром по дому, явственно его раздражали, и то, что другие приняли за робость, неловкость и растерянность в окружении новой компании, на самом деле были настороженностью и ожиданием какого-то подвоха. Поймав очередной его взгляд, я вежливо улыбнулся, вопросительно приподнимая бровь.

Фильере встала, легонько отодвинув Энтони, бордовое платье тихо прошуршало, когда она остановилась перед сидом. Эвелина с насторожённой улыбкой наблюдала за ней, на всякий случай, не отходя далеко от своего персонального гостя. Протянув руку сперва для вежливого поцелуя — тот чмокнул воздух в дюйме над тыльной стороной ладони, Маргарет выставила локоток "колечком", явно намереваясь быть сопровожденной именно этим кавалером.

— Арктур, давайте уже перейдем к более решительным действиям?.. А то боюсь, закуска остынет.

Глава собрания согласно кивнул на её слова, широким жестом приглашая всех в сторону двери в столовую, и одобряюще похлопал по плечу заробевшего Мартьяна, который, почти открыв рот, созерцал Аду.

— Милый юноша, вы этого чернорясника не пугайтесь, — Фильере небрежно махнула хрупкой лапкой в мою сторону. — Он не кусается.

Прозорливая старушенция заметила-таки наши переглядки. Я возвел очи горе.

— Дамы и господа, прошу... — открыв перед Эвелиной дверь, Арктур бегло оглядел что-то, видимо, проверяя, всё ли так, как должно быть.

Фильере клещом вцепилась в ошарашенного сида и потащила его к дверям. Ада с Донахью, пользуясь тем, что от них отвернулись, быстро приводили в порядок его манжеты и галстук. Энтони, недоумённо хмурясь, последовал за Элайзой, которая скорым шагом направилась вслед за Фильере и её "кавалером".

Мы с Арктуром зашли в столовую последними.

— Итак, — произнес он, желая привлечь к себе внимание, когда все, наконец, заняли свои места. — Ещё раз добрый вечер, уважаемые дамы и господа. Представлюсь тем, пока ещё гостям, нашего сообщества, с кем я не имел чести встречаться раньше. Я — хозяин этого дома, и сегодня мне выпало быть главой нашего "Общества Духов". Можете звать меня просто Арктур Стоун. Спешу представить вам хозяйку и секретаршу Общества, мою драгоценную супругу леди Эвелину Рэйчел Стоун, баронессу Ронабери. По правую руку от меня вы видите моего племянника — Донахью Максимилиана Стоуна, знатока кораблей, морей и пиратских историй, а его юная соседка — леди Аделаида София-Анна Ревьен, баронесса Кларк. Её призвание — тёмные мистические стихи.

— Можете звать меня мисс Ада, — с некоторым жеманством добавила девушка.

Бросив на Аделаиду снисходительный взгляд, Арктур невозмутимо продолжил:

— Самый почтенный член нашего Общества — миссис Маргарет Дженнифер Фильере-Кэмптон, супруга нашего мэра. Её философские сонеты и статьи — частые гости на страницах не только наших, но и лондонских журналов и альманахов, — миссис Маргарет вновь вперила взгляд в длинноволосого юношу и поднесла к глазам перламутровый лорнет, не стесняясь выказывать столь пристальное внимание. Глава стола продолжал. — Рядом с леди Эвелиной вы можете лицезреть нашего поэта-романтика, прекрасного спортсмена Энтони Джорджа Смита. Сидящая рядом с ним юная леди — Элайза Петтерсон. Блестящая писательница пасторальных сцен. Также спешу представить вам своего старинного друга и мистического литератора Даниэля Навь, — произнеся моё имя на французский манер без единой погрешности, Арктур приступил к представлению гостей.

— Старший инспектор полиции, знаменитая личность нашего города — Томас Алистер Флэнксон, — упомянутый инспектор поднялся с места и отвесил присутствующим размашистый глубокий поклон. Арктур подождал, пока он с грохотом задвинет по паркету стул, и кивнул сидящему рядом с миссис Фильере юноше, почти мальчику. — Мартьян Туренко — племянник и протеже Томаса Флэнксона.

Мальчишка вскочил, пунцовея щеками, и наконец-то прекратил искоса пялиться на меня. Я бросил ещё один взгляд на его дядю. Казалось, всё его внимание было поглощено нашей инфернальной девочкой, или, если быть беспристрастным, её вызывающим головокружение декольте. Что забыл в "Обществе Духов" человек подобной профессии, и весьма далёкий от творчества? Ну не мог же он прийти сюда в качестве защиты племянника от нашей очаровательной Маргарет!

Арктур тем временем продолжал:

— Габриэль Раймонд Сен-Гильерн, виконт Л'Атонн. Обращу ваше внимание, дамы и господа, что этот юноша уже в двадцать пять лет от роду написал обширный труд в трех томах — "Сказания и легенды о Волшебном Дворе".

Я невольно вскинул бровь, до неприличия пристально уставясь на сида. Тот и ухом не повёл, раскланиваясь перед оживлённо щебечущими дамами.

Отведя мне место на противоположном конце стола, аккурат между двух гостей, Арктур несколько запоздало вспомнил, что я не самый великий знаток столового этикета, и теперь бросал почти умоляющие взгляды, пытаясь подать знак, что я делаю, скорее всего не то, что было бы по правилам. Я на это ответил лишь вскинутой вопросительно бровью и лёгкой ухмылкой — раньше надо было думать. Да и чувствовалось, что кое-чего Арктур мне не договорил...

Кромсая ножом на кусочки истекающее золотистым соком мясо и стараясь не залить соусом колени, я внезапно почувствовал неприятный, изучающий взгляд инспектора полиции. Аккуратно поддев молодую картошку и промокнув уголки губ салфеткой, я глянул в ответ. Флэнксон успел сделать вид, что занят своей тарелкой. Ни за что не поверю, что неумением обращаться с ножом и вилкой поверг его в шок. А моя аура мистического литератора способна вызвать искренний интерес лишь у его племянника.

Эльф под всепожирающим взглядом Фильере пытался сделать вид, что подобное внимание его ничуть не достаёт. Покосившись в мою сторону, он скрипнул ножом по тарелке. Бесится, не иначе... Ну ещё бы! Мало того, что дом, вместе с садом, напичкан оберегами, а тут ещё я и наша милая Маргарет вдобавок!

Словно в подтверждение моих мыслей, Фильере оторвалась от покусывания пикуля и обратилась к Флэнксону.

— Дорогой мой, а чью же всё-таки руку нашли на клумбе?

— Ну что вы, — даже не поведя бровью, улыбнулся в ответ Флэнксон, — это все мальчишки озоруют.

— Зубастые нынче мальчишки пошли...

— Студенты балуются, — пояснил Флэнксон.

— А я вот тоже на медицинский хочу поступать, — невпопад ляпнул Туренко.

— Похвально, — ухмыльнулся я, пытаясь загнать на зубец вилки маринованную горошину. Горошина попалась и лопнула. — Значит, ваш дядя будет в курсе всех безобразий, что творятся в стенах университета.

— Главное, чтобы этот сорванец не сделал меня соучастником.

— Кстати, об университете. Я слышал, ещё со времен монастыря он хранит множество редких книг и палимпсестов, — сид мелкими глотками смаковал вино.

— О да! — закивал головой Донахью. — Только там я смог найти описание такелажа средневекового брига, построенного в Венеции в эпоху сотрудничества с Ганзой. А то уж хотел писать письмо в Королевское Научное общество — некоторые формы стакселей весьма изменились...

— Ах, милый мой мальчик, вы опять о море! Наш дорогой гость наверняка имел в виду не только столь узкоспециализированную тему? — улыбнулась Маргарет.

— Ответ мистера Стоуна полностью раскрывает её возможности. Если можно найти сведения об оснастке грот-мачт и кливеров, особенно в эпоху, когда...

На одном конце стола болтали об исторических изысках — сид и Донахью нашли друг в друге родственные души, а Фильере просто наслаждалась — Сен-Гильерн сидел прямо перед ней. Эва тихо переговаривалась с мужем и Энтони, а Элайза, надувшись, мрачно жевала артишоки.

— Простите, я давно хотел спросить у вас...

Я повернулся в сторону говорящего. Туренко взирал на меня фанатично горящими глазами.

— Да, я слушаю, не стесняйтесь, — улыбнулся я под взглядом его дядюшки, заскользившим по рукаву, словно тонкий, холодный сквознячок.

— В ваших книгах не раз упоминается, что не всегда те духи, которые отвечают нам — духи умерших людей, или, как говорят другие исследователи, ангелы, или посланцы вовсе других миров, и что не все они расположены к человеку с добрыми намерениями, — Туренко выдал всё это скороговоркой, словно боясь, что ему не дадут договорить до конца. Акцента в его речи почти не чувствовалось. И, несмотря на фамилию, я бы не взялся определить, что это за акцент. — Но, как вы думаете, как-то можно узнать, с кем имеешь дело? Может он навредить тем, кто его вызвал, или нет?

Я просто физически почувствовал, как сидящая на дальнем от нас конце стола скучающая Аделаида обратилась в слух.

— Боюсь, что не смогу ответить на ваш вопрос обнадеживающе, — я улыбнулся уголками губ, вспомнив Фаэ. Отчего-то подумалось, что девчонка вполне могла притворяться духом на каком-нибудь спиритическом сеансе, да и наверняка делала это не раз. — Приходящие иногда лгут, специально, или не осознавая того, или же вовсе подразумевают другой смысл слов, нежели те, кто говорит с ними. А порою, кроме их честного слова, ничего в подтверждение тому, что это за сущность, мы не имеем.

— Но как же тогда быть со случаями, когда духи точно указывали расположение вещи, о которой могли знать только тот, кто задавал вопрос и сам умерший? — тонкая бровка девушки выгнулась изящной дугой. Ада, особо не вчитываясь, пролистала, наверно всех, кто, так или иначе, писал о спиритизме и спиритуализме, и любила поговорить на эту тему с серьёзным выражением лица. — Я думаю, что достаточно задать явившейся сущности несколько хорошо продуманных вопросов, и вы будете знать, кто перед вами.

Туренко глянул на Аду с таким же восхищением, с каким до того глядел на меня. Сдаётся мне, юноша впервые имел возможность поговорить с кем-то о том, что его так интересовало.

— Да, — кивнул я, отвечая на слова Аделаиды. — Это неплохой способ, но не стоит забывать, что в этом мире живёт множество невидимых созданий, и они могут быть рядом с нами в любое время, или читать наше прошлое. Поэтому не следует слепо и безоговорочно верить всему, что говорят приходящие сущности. У того, кто хочет общаться с духами, должна быть хорошо развита интуиция, — обратился я уже к Туренко. — А что до вреда, который они могут причинить вызывающему, то я бы не советовал заниматься такими вещами без особой необходимости. Феномен, конечно же, интересен, но далеко ещё не изучен, а бросаться с головой в неизвестное всегда чревато. Здесь, пожалуй, можно провести параллель с алхимиками прошлых веков, что наугад смешивали разные жидкости и порошки.

— И вы, в самом деле, верите во всё это? — Флэнксон скептически оглядывал меня. — Весь этот животный магнетизм, столоверчение?..

— Дядя, но ведь!.. — начал Туренко с возмущением и негодованием в голосе, но быстро примолк под взглядом старшего родственника.

Я улыбнулся столь же мягко, одними уголками губ:

— Вы ведь тоже верите? В единого Бога, в Иисуса? Чем эта вера отличается от веры в духов?

— Я бы не стал их сравнивать, тем более ставить в один ряд — религия и сектантство.

— И тем не менее, и там и там есть искатели истин, фанатики и лжецы, обрядовость, священные для последователей тексты и прочая атрибутика. К тому же, не стоит забывать, что и само христианство тоже когда-то было лишь небольшой группой последователей нового учения — то есть, той же сектой. И оно отнюдь не завершающее звено в цепи разгорающихся и затухающих верований, как, впрочем, и спиритуализм.

Флэнксон глянул на меня, чуть прищурясь, покачал головой:

— В прежние времена вас бы наверняка отправили на костёр за подобные речи.

— Хорошо, что я живу здесь и сейчас, — улыбнулся я, поднося к губам бокал с вином. — Впрочем, я не хочу ни доказывать вам что-либо, ни убеждать — мы по разному воспринимаем окружающую действительность. И у каждого должен быть свой путь.

— А путь писателя, должно быть, не так лёгок, как кажется? — Флэнксон усмехнулся. — Ведь ваши книги не столь популярны как у Дэвиса 5 и Кардека 6, да и последователей, надо полагать, маловато.

— Дядя! — Туренко негодующе смотрел на родственника. — Дело не в популярности, а в содержании!

Я уже было отклонился на спинку стула, предвкушая наблюдать спор со стороны, но не получилось.

В последующие минут двадцать Флэнксон, на пару с племянником, устроили мне перекрёстный допрос. Причём инспектора интересовала материальная сторона моей жизни, а Мартьян допытывался, не веду ли я бесед с духами...

Когда за спиной Флэнксона, сидящего рядом с эльфом, возникло лёгкое движение, я скосил туда взгляд. Но вместо домашней любимицы — кошки Матильды — там стоял Эдвард. Как истинный сын шпиона, он ускользнул от надзора нянек и прокрался вниз. Взгляд больших серых глаз вдумчиво изучал длинный хвост светлых волос, свободно спускающийся поверх спинки стула. Почувствовав, что его засекли, Эдвард, сделав нарочито невинное личико, обернулся ко мне. Я чуть склонил голову, слегка ему улыбнувшись и одобряя всё, что бы он ни задумал. Флэнксон что-то спросил — и я рассеянно кивнул, вызвав у инспектора сильное удивление. Пройдя ещё пару неслышных даже для меня шагов, малыш склонил голову набок, засунув указательный палец в рот. Я сделал вид, что включился в беседу, краем глаза наблюдая за жертвой ребенка. Хвост просто-таки притягивал его к себе. Сид, ничего не подозревая, беседовал уже с Фильере. Внезапно голова его откинулась назад. Я скрыл улыбку в поднесенной к губам салфетке. Эдвард почти висел, клёщом вцепившись в объект своего внимания.

— Настоящие... — задумчиво изрекло дитё, нехотя выпуская волосы из ручек. Невинно улыбаясь, ребёнок попытался влезть на колени сиду, который с вымученной улыбкой держался за ушибленный о высокую спинку стула затылок. — Ты светлый волшебник?

— Простите пожалуйста, он не нарочно! — Эвелина, вскочившая с места, попыталась стянуть ненаглядное чадо с коленей гостя. Чадо вцепилось тому в жилетку мёртвой хваткой и грозно насупилось.

— Не стоит извинений, что вы, всё нормально, — на лице у Сен-Гильерна читалась ностальгия по варварским, жестоким к детям временам.

— Эвелина, — я чуть приподнял уголки губ, рассеянным взглядом доброго дядюшки оглядывая эту сценку. — Не стоит ругать Эдварда — немногие дети в его возрасте отличаются подобной живостью и любопытством.