Фейри с Арбата. Гамбит

Охотник вернулся одновременно с ними, Саксовы ребята не успели еще разложить добычу — что в котел, что в погреб, что кузнецу в починку, а что — нести в деревню и менять на еду. Едва поворошив гору кольчуг и оглядев целый табун лошадей, нахмурился, спросил:

— Лиле где?

— Дома, спит.

Нахмурился еще сильнее, бросил взгляд на затеявшего проповедь Фианна.

— Медом накормил хоть?

Сакс помотал головой. Забыл он про мед, надо сейчас и отыскать.

— Вот дурной. Ей сразу меду надо, много! Тьфу, елки, заморишь же!

Даже сплюнул от досады. И махнул рукой:

— Ладно, пусть поспит. Поспрашивай, кто в деревню пойдет, пусть принесут. Пойдем-ка. — Отвел Сакса еще подальше от любопытных ушей, к самому лесу. — Ты пока передохни, отряду дай малость похвастать, но малость! В деревню сходите, продайте часть коней, ты ж по этому делу. А потом у меня будет для тебя задание. Не у меня даже, у лорда Мейтланда. Сам понимаешь, пока у нас одна сторона и враг один.

— Асгейровы слуги? — уточнил Сакс.

Охотник глянул на него с удивлением, поцокал языком.

— Экий ты быстрый. Пока — нет. Пока — некий неумный лорд мешает делу революции. Этот лорд вскоре устраивает большую охоту — гости, пьянка, все как положено. Вот на этой охоте его кабан и забодает. Или лось сожрет. Вместе с гостями и костями. Быть там надо через две недели, лучше осмотреться подольше, чем опоздать. Справишься?

— Справлюсь. — Сакс кивнул и вытащил асгейров амулет, снятый с мудрого. — А ты мне скажи, что это за колдовство. Оно фейри вредит?

Охотник присмотрелся и присвистнул.

— Надо же, что добыл! Нет, фейри он вреда не причинит, можешь смело девочке подарить, ей понравится. Только экранировать бы... Точно. Попроси своего приятеля — пусть под эту штучку сделает медный медальон, чтоб открывался. А если еще такие найдешь — собирай, пригодятся. Со временем. И аккуратнее, не тронь глаз в середине. Думается мне, как раз глаз и будет активировать связь, а огонь — комбинация лучей...

— Лучей? — переспросил Сакс.

— А, забудь. Главное, в медальон его. И сам ничего не нажимай и не крути. Хрен знает, какие у него еще функции.

От странных охотниковых слов у Сакса закружилась голова и захотелось спать. Лучше всего — с Лиле рядышком. Вот только отнести солнце Томасу, послать кого за медом в деревню, запретить своим бойцам трепаться направо и налево, забрать свою долю добычи, помыться, съесть что-нибудь... Как хорошо было дома! И простым бойцом — тоже неплохо. И чего его понесло в командиры?!

Глава 8. Сакс

С лордом Саксов отряд управился, с его гостями тоже. А стали искать лорда или нет, и что нашли после волков — это Саксу было совсем не любопытно. У него по возвращении в лагерь забот был полон рот — достроить дом, сколотить и навесить дверь, добыть еще хоть пару шкур побольше, а то вот-вот наступит зима. Заботиться о Лиле ему нравилось, да и сама Лиле не сидела без дела. То шила ему рубаху, — немножко кривовато сшила, зато от души же! — то лечила раненых, то стряпала. Правда, резал мясо и овощи сам Сакс, не рисковать же своей фейри из-за какого-то супа. А в последние сухие осенние вечера, когда повстанцы собирались у крытого очага, играла на дудочке волшебные песни. Поначалу народ побаивался, да и Фианн все пытался уговаривать повстанцев если не пожечь колдунью, то хоть выгнать — ровно до тех пор, пока не нарвался на только что вылеченного ей отрядного командира. Тот, в отличие от Сакса, не посовестился прибить полоумного старика и пообещать, что еще дурное слово про их фейри скажет, вовсе без языка останется.

В эти две недели Сакс даже не пытался спорить с Охотником, запретившим вылазки.

— С лордом ты удачно, молодцом. А теперь — брысь под веник. Остальным тоже велю сидеть тихо, хватит пока злить рыбников.

Командиры поворчали: как так, только повалила удача, только разогрелись — и под веник?! Но послушались. А Сакс был счастлив, и воевать ему не хотелось вовсе, и думалось все больше о том, как бы уговорить Лиле зимой перебраться к отцу и матери в Ротенбит, у нее ж зимой уже и животик, верно, будет. По крайней мере, Сакс приложил все силы к тому, чтобы поскорее обзавестись наследником. Тогда уж точно фейри никуда от него не денется. Если только не унесет ребенка в свои холмы.

— Нет, Эри, — ответила она, когда он все же набрался храбрости ее спросить. — Куда ж я от тебя.

Она так тесно прижималась и так нежно его целовала, что не поверить он никак не мог.

— И замуж за меня пойдешь?

— Пойду. Только смотри, я корову доить не умею. И рубашки шью криво. — Она хихикнула куда-то ему подмышку и потерлась животиком так, что о коровах и рубашках он тут же и думать забыл. — Только мне скоро надо будет в холмы. Ненадолго. Побуду там немножко и вернусь к тебе. Обязательно. Веришь?

Немножко? Знать бы еще, сколько это — немножко. К прапрабабке кузнеца Дунка приходил такой фейри, клялся в любви и обещал скоро вернуться. Он и вернулся к ее похоронам, поплакал вместе с правнуками и посадил на могиле любимой вечнозеленый тис — в знак своей вечной печали.

Но думать о плохом не хотелось. Совсем. И вместо ответа Сакс накрыл ее рот своим, и до первых петухов доказывал: да, верю.

А на следующее утро Охотник принес медный медальон с серебряным солнцем внутри — красивый вышел, тоненький, с узорными насечками и петелькой для шнура. Томас вовсю старался, не для чужой же девки, а для Саксовой невесты и отцовой спасительницы. Дунк под Лилину дудочку почти опомнился, уже и разговаривал, и узнавал сына, вот только не слышал больше песню огня. Потерял кузнец свой дар.

У Лиле, как Охотник ей повесил на шею медальон, разгорелись глаза. Она как начала сыпать непонятным волшебными словами, так Сакс и сбежал перестилать крышу свежей дранкой. А Охотник с Лиле на него глянули, посмеялись и ушли в лес, сказали, учиться управлять асгейровым колдовством. Вот и правильно, колдовство — оно не для потехи, его надо колдовать подальше от любопытных глаз и злых языков.

Так вот и получилось, что когда в лагерь приехал лорд Мэйтланд, Охотника не было. Послать, что ли, за ним, подумал Сакс, услышав охотничий рожок: лорд всегда предупреждал о своем появлении заранее. За минуту, а то и целых две.

Лорд приехал не один. Взял с собой небольшой отряд — для тана, конечно, небольшой, в десяток солдат. Сам ехал впереди, а рядом с ним — леди. Сакс и раньше слышал, что у тана Мэйтланда есть племянница, что она помогает дяде и благоволит к повстанцам, но только прежде ни разу ее не видел. А тут увидел — и забыл, как дышать, такая она была красавица. Волосы темные, крупными кудрями, и глаза темные, яркие, а грудь — даже под кольчугой такая, что глаз не отвести. По тому, как глядела, как носила меч у пояса, точно было понятно: она может и рыбников рубить наравне с мужчинами, и ни от медведя, ни от кабана не побежит. В седле сидела — словно в нем родилась, а лицо у нее было властное и строгое. Воительница. Королева! Такой леди служить — счастье, а уж если она улыбнется...

На площади лорд остановился — как раз все, кто был в лагере, собрались, кланялись, перешептывались. А леди оглядела толпу, сдвинула брови и спросила:

— Где Киран? — спросила так, что сразу стало ясно: это она про Охотника.

— В лесу, миледи, — ответил Сакс. — Сейчас будет здесь.

Неловко было лезть вперед старших, но почему-то не хотелось, чтобы кто-то рассказал лорду о том, что Охотник не сам по себе в лесу, а с фейри. Вообще про фейри — лорду?.. нет уж. А зовут его, оказывается, Кираном, а никаким не Кожаным Чулком. Только непонятно, чего он ухмылялся и делал странный жест с оттопыренным большим пальцем, когда Лиле называла его Чулком.

Тут леди заметила Сакса, оглядела с головы до ног, словно жеребца на базаре, усмехнулась и поманила рукой.

— Ты и есть тот лось, что забодал лорда Вайтбоу с гостями?

Сакс сделал шаг к ней.

— Говорят, лорда съел кабан, миледи. — Коротко кивнул: лось, ага.

Миледи улыбнулась ему, как лосю, словно уже прикидывала, куда пристроить добытые рога. Правильно Киран сказал, у лордов своя сторона.

— Ну да, кабан. — Леди засмеялась, словно он сказал что-то очень смешное, и нетерпеливо дернула ножкой, обутой в высокий сапог со шпорой. — Чего ждешь, помоги спешиться.

Сакс снял ее с седла, — талия у нее была жесткая, словно вовсе не женская, а пахла она конским потом и чем-то сладко-пряным, чужим и незнакомым, — и отступил, склонил голову. Больше ни трогать ее, ни ловить улыбку не хотелось. Пусть Лиле не королева — и слава Отцу с Матерью, что не королева! Зато она нежная, мягкая, и он ей не лось из стада, а любимый и единственный муж. И на дудочке эта леди играть не умеет, и волшебства в ней ни на медяк!

Неволшебная леди чуть улыбнулась, а тан Мейтланд нахмурился. Бросил:

— Как Киран вернется, пусть сразу идет сюда. — Остро глянул на Сакса. — И ты... лось. Вместе с ним приходи. У меня есть что вам двоим сказать.

Поклонившись, Сакс побежал искать Охотника с Лиле: не надо ей ходить на площадь и показываться на глаза лорду. А Мейтланд с племянницей направились к лавкам у крытого очага, где обычно собирались старшие. В очаге уже кто-то из бойцов разводил огонь, а несколько женщин несли кувшины с медовухой, хлеб, корзины с фруктами и оленину — угощать любимого лорда, чем Отец с Матерью послали. Несли как раз навстречу Саксу, так что он едва увернулся от здоровенного деревянного подноса.

Охотник нашелся у саксова дома, кивнул ему и махнул, мол, пошли к лорду.

— Лиле пусть дома посидит, нечего ей, — буркнул на ходу.

Лорд на Охотника нахмурился, и едва кивнул в ответ на поклон.

— Разгони своих, — буркнул. — Разговор не для лишних ушей.

Охотник пожал плечами и гаркнул на всю площадь, чтоб народ занялся делом, а не за поленницами уши грел. Потом сел напротив лорда, Саксу показал — сесть рядом. Лорд сразу заговорил, негромко и зло:

— Я тебе, Киран, что велел? Я тебе велел — Вайтбоу убрать, гостей напугать. А твои лоси что сделали?

— Лоси лорда забодали, — усмехнулся Охотник. — А гости испугались. Насмерть.

Леди хмыкнула и глянула на Охотника так, что Сакс сразу понял: для нее Киран никакой не лось из общего стада, а совсем даже наоборот. А вот лорд вскочил и хватил кулаком по столу.

— А ну зубы не скаль, или забыл, с кем говоришь? Твоя банда тут и так дел наделала, с мудрыми. Или скажешь — не твои? Так не поверю, умные люди тихо сидят, это только ты воду мутишь! Распустил сопляков...

Кулаки у Сакса сжались сами собой, и так же сами собой разжались. Не драться же с лордом. Но смолчать все равно не смог.

— Сопляки, милорд, дело делают, пока умные люди прячутся и обирают деревенских, — сказал негромко и как мог вежливо.

Охотник втянул воздух сквозь зубы, покосился на Сакса, но смолчал, только кивнул. А лорд зашипел гадюкой:

— Ваше дело — исполнять приказы, а не делать, что душа попросит!

Охотник нахмурился.

— Парень и исполнял. Мой приказ.

— Душа тут ни при чем, — еле сдерживаясь, чтобы самому не зарычать, сказал Сакс. — Что мой король велит, то и сделаю. Я кровью клялся служить Бероукам.

Лорд Мэйтланд аж задохнулся. Похватал ртом воздух, как рыба. А леди подняла ладонь, призывая всех замолчать.

— Дядя, дядя, успокойтесь. Юноша в чем-то прав. И нам он может пригодиться. Вот вы не так давно говорили, что самое время выступить открыто, только Бероука нам и не хватает. А тут, извольте видеть, королевский вассал. Почему бы не поручить ему привезти принца?

При мысли о принце Артуре в лагере повстанцев Сакса чуть не перекосило. Но, с другой стороны, вдруг в самом деле только его и не хватает, чтобы начать войну и вернуть, наконец, тейронцам свободу? И все равно, может, он бы и промолчал... Но лорд презрительно усмехнулся и кивнул племяннице:

— Что ж, верно. Хочет послужить Бероукам, пусть его. Привезет Артура — хвала и честь по заслугам. Нет... — И снова усмехнулся. — Ну что, парень? Поедешь за принцем? Только вот что возьми в ум — если поедешь, то один. Людьми рисковать не дам.

— Поеду! — выпалил Сакс.

А Охотник кашлянул и вкрадчиво сказал:

— Поедет. Только не один. — Подмигнул Саксу и объяснил лорду: — У него полтора десятка. Если кто захочет пойти с ним, мы запретить не можем. Спутник в такой дороге ой как пригодится, особенно если, к примеру, на дудочке играть умеет. А то столица далеко, дорога скучная...

Лорд не понял, посмотрел на Охотника, как на блаженного. А Сакс даже рассердился: увезти принца из его же дворца — это куда как опаснее, чем вылазка в почти родном лесу, как можно туда взять Лиле? Неужели Охотник не понимает? А Охотник как будто прочитал мысли, пристально посмотрел на Сакса и еще раз повторил:

— Да, дудочка в таком деле — незаменимая вещь. — И прикрикнул: — Ты не рассиживайся, ты иди, собирайся в дорогу.

Сакс и пошел.

Дома ждала встревоженная Лиле — но сразу любопытничать не стала, сперва поставила перед ним миску супа, нацедила кружку шиповникового настоя, и только после спросила — что стряслось? Пришлось рассказать. Все рассказать, Лиле как будто чуяла, когда он недоговаривает. А может и правда чуяла, фейри же!

Лиле внимательно выслушала, покивала и сказала:

— Я поеду с тобой. — Так сказала, что сразу стало ясно — отговаривать бесполезно. А потом она нахмурилась и добавила: — Когда закончим, отвези меня к холмам. Уже пора будет.

Глава 9. Сакс

Едва лорд покинул лагерь, к ним с Лиле пришел Охотник, принес красивую кожаную куртку с бляшками, размером на подростка. Или на Лиле. Сакс испугался: куда это он, железо для фейри?! Перехватив его взгляд, Охотник хмыкнул:

— Да не железо это, остынь. Особый сплав, фейри же и придумали. И вообще, спасибо бы сказал. Я, может, еле убедил леди Мейтланд, что эта куртка ее пажу без надобности.

— Она тяжелая, — сморщила нос Лиле, но куртку надела. Значит, правда не железо.

— Ну, извини, — развел руками Охотник. — И не вздумай ее забыть!

Лиле передернула плечами, — мол, ладно, так уж и быть, — и предложила ему кружку отвара. А потом оба, как сели за стол, переглянулись и уставились на Сакса. Через несколько мгновений Киран вздохнул, отодвинул кружки в сторону и выложил на стол кусок кожи.

— Есть ли у тебя план, даже спрашивать не буду. И знаешь ли ты, что такое карта — тоже.

— Знаю, — буркнул Сакс. — Отец показывал.

— А, у тебя ж отец шериф. Интеллектуальная элита. — Снова вздохнул, а Сакс только пожал плечами: он уже привык, что Охотник иногда говорит на каком-то чужом языке. Не луайонском, а совсем чужом. — Лиль, дай уголек.

Угольком он нарисовал несколько линий, потом подумал и пометил одну сторону кожи загогулиной.

— Это север, по-вашему — полночь. Справа — восток, слева — запад. Понятно?

Сакс кивнул. Это тоже объяснял отец: восход, закат, полночь и Хрустальный город на полудне.

А вот дальше началось совсем непонятное. Охотник и Лиле, перебивая друг друга и споря, где лестница вверх, где покои королевы, а где оружейная, разрисовывали кожу. То есть Сакс быстро разобрался, что обозначают линии и крестики: словно разметка для строительства дома, только мелкая. Не карта, что-то другое, на карте должны быть города и реки, а тут был королевский дворец. Вот этого-то Сакс и не понимал. Откуда они знают, где там что? Причем знают так, словно были там не раз и облазили сверху донизу, как родной амбар.