Лира замолчала и отвела взгляд. Ее руки ощутимо дрожали. Она как никто другой знала, как больно в один миг лишиться большей части своей магии, стать ущербной и никому не нужной. Она боялась, что кому-то из ее родных придется стать как она. Фил видел это, почти осязаемо чувствовал ее страх, но не мог его разделить вместе с ней. Жизнь Ника для него всегда была выше своего собственного благополучия.
— Милая, — вздохнул маг, сжав рукой ее холодную ладонь. — Ты ведь знаешь, что я все равно не отступлю, — он глянул на притихших работников госпиталя. — И Азель это прекрасно понимает, раз прислал ко мне целителя со способностями проводника энергии.
Лира вмиг обернулась, с удивлением взирая на молодого паренька.
Тот неуверенно улыбнулся, словно смутившись от незаслуженной похвалы, и тихонько спросил:
— Господин, а как вы узнали мою специализацию?
Филгус поморщился — объяснять каждому, что он видящий, стало слишком утомительно еще на первой сотне раз.
— Магистр Гарриус похвастался, что у него есть прекрасные специалисты в этой области.
И ведь почти не соврал — специалисты в госпитале Парнаско усилиями его главы были и вправду весьма одаренными. Хотя Никериал всегда утверждал, что его коллеги "заносчивые засранцы" и "невежественные идиоты". Про свою манию величия и высокомерие целитель, естественно, не проронил и слова.
Через некоторое время магистр Филгус самостоятельно шел по коридорам госпиталя, мысленно благодаря Азеля за предоставленного целителя. Тот и вправду оказался хорошим специалистом и почти безболезненно пополнил своей энергией почти пустой очаг Филгуса. Предоставленная энергия быстро перестроилась в собственную и хоть в резерве было почти также пусто — передавать много энергии было попросту опасно как для целителя, так и для пациента, — теперь можно было не опасаться внезапных обмороков, да и очаг больше не вспыхивал болью при каждом движении.
Палата Ника находилась в отделе интенсивной терапии, там, где восстанавливались пациенты после тяжелых операций или же дожидались своей очереди на оную. К удивлению Филгуса в этом месте оказалось людно — возле палаты дежурили две милсестры, а с ними стоял некий субъект подозрительно ему кое-кого напоминающий и тихо бурчал себе что-то под нос.
Магистра заметили почти сразу. Да и трудно было его не заметить, ибо шел он медленно, останавливаясь через каждые несколько метров передохнуть. Несмотря на лечение Филгус еще не восстановился полностью, и это небольшое путешествие далось ему нелегко.
Подозрительный мужчина, стоявший возле палаты, улыбнулся, заметив магистра, и помахал рукой:
— О! Магистр Гоннери, я вас так рад видеть!
Филгус удивленно вскинул брови. Эти жесты, эта манера речи и яркое "пламя" очага, окрашенное в фиолетовые оттенки, могли принадлежать лишь одному человеку.
— Ты как здесь очутился, Микио? — ошарашено проговорил мужчина, все еще не веря своим глазам.
— Я с ней, — он тут же показал пальцем на раскидистую пальму, притаившуюся за углом и за которой спряталась от праведных очей начальника старшая дознавательница. Алия смущенно улыбнулась и вышла из своего укрытия, невольно потупив взор, словно нашкодивший ребенок.
— А ты как узнала? — устало вдохнул магистр. Он-то надеялся, что инцидент с участием его брата останется тайной, но, похоже, уже вся столица знала, где изволил отдыхать опальный маг.
— Я подумала, она имеет право знать, — дотронулась до его руки жена.
Фил обернулся, теперь удивленно посмотрев на жену.
— Надеюсь, — осторожно произнес он, — ты больше никому не сказала?
Лира нервно прикусила губу и виновато пробормотала:
— Не совсем...
Филгус обреченно закатил глаза и вздохнул, давя в себе внезапный порыв накричать на супругу. Магический очаг, словно учуяв сильные эмоции своего хозяина, вновь заныл. Мужчина поморщился.
Отчитать Лиру магистр не успел. К ним подошел Азель и окинул задумчивым взглядом собравшуюся компанию.
— Вижу, что все уже собрались, — он показал рукой на закрытые двери палаты. — Пройдемте внутрь.
Палата оказалась просторной, светлой, но совсем неуютной. Филгусу она не понравилась. Не чувствовалось в ней теплоты, жизни, да и всевозможные приборы, которые мерно стучали, иногда пикая, заставляли нервничать и задаваться вопросом: "А должно ли быть так? Ничего не сломалось?".
Несмотря на то, что палата была рассчитана на несколько человек, кровать была занята одна. На большой больничной койке, половину которой занимали странные приспособления, Ник казался маленьким и хрупким. Его тело было опутано мерцающей сетью целительских заклинаний, грудь и голова перебинтована с нанесенными на них заклятьями, а из рук к приборам тянулись прозрачные трубки.
Лучший друг Филгуса был бледен до такой степени, что магу невольно показалось, что белые простыни и то выглядят темнее, а сквозь кожу стали четко видны синеватые вены. Волосы целителя потускнели и заметно поСерели, скулы стали резко очерчены, а потрескавшиеся губы обрели синеватый оттенок. Казалось, что еще немного, и Ник исчезнет, растворится в сияющей дымке заклятий, или же его душа вновь покинет это тело — уж слишком ненадежно оно выглядело. Хотя по-сравнению с прошлым состоянием, маг выглядел намного лучше — с кожи исчезла пугающая чернота, и затянулись видимые раны.
Филгус медленно подошел к другу, вглядываясь в безмятежное лицо. Если бы не болезненная бледность, казалось, что Ник просто спал. Хотелось дотронуться до него, ощутить тепло его кожи, почувствовать в груди мерный стук Сердца, услышать его дыхание — убедить себя, что он жив, ибо еще слишком свежи в памяти были прикосновения к его ледяной коже. Но нельзя. Маг прекрасно понимал, к чему могли привести его опрометчивые действия и невольное вмешательство в сложную сеть целительских чар.
— И долго он будет лежать... в коме? — прошептал магистр Гоннери, неотрывно смотря на друга. Говорить громко казалось неправильным, словно шум мог разбудить целителя.
— Предположительно, несколько месяцев, — к койке подошел и магистр Гарриус, проведя рукой по мерцающей дымке заклятий. Те охотно отозвались на прикосновение создателя и засияли ярче. — Восстановление займет много времени. Его организм сейчас сильно истощен, мне с трудом удалось призвать душу из мира мертвых и еще труднее удержать в этом теле — некроз охватил многие ткани и уже принялся за органы. Если бы не холод, то даже я уже ничем не смог бы помочь. Кстати, хотел спросить, — глава госпиталя Парнаско заинтересованно глянул на заметно побледневшего Филгуса. — Что произошло с моим горе-учеником? Как я понимаю, здесь замешана недавняя история с принцессой и судом?
Вместо ответа, маг окинул собравшихся внимательным взглядом и задумчиво произнес:
— Магистр Гарриус, Микио, Алия, Лира... я хочу попросить об одолжении. Никто не должен узнать, что Ник жив.
Друзья понятливо кивнули, а Азель дополнил:
— Мои работники будут молчать. Я за них ручаюсь. Но к чему такая секретность? У Ника есть могущественный враг?
Филгус нахмурился:
— Пока не знаю, но магистр Стефан наверняка действовал от имени короля Нагелия, дабы "вызволить принцессу из плена"... Мне нужно срочно встретиться с принцем, а также узнать подробности спасения Ее Высочества.
— В твоем состоянии, магистр, — недобро сузил глаза глава Парнаско. — Я бы не рекомендовал вставать с постели пару дней, пока магическое ядро полностью не восстановится.
— Мне некогда отдыхать, — он устало покачал головой, — время сейчас работает против нас.
— Я могу за тебя сходить! — с готовностью отозвался сияющий, словно начищенный золотой, иллюзионист. — Приму твою личину и все узнаю! Это мигом!
— А получить выговор от Партара сможешь? — усмехнулся член Совета магов. Микио сразу скис — встречаться с Председателем ему не очень хотелось. — Я сбежал с важной дипломатической миссии и чую, так просто Председатель от меня не отстанет.
Только сейчас Филгус осознал свое поистине незавидное положение и, чего греха таить, на мгновение захотел оказаться на месте друга. Но постыдное желание мигом улетучилось, так и не успев полностью сформироваться. Несмотря на свой мягкий нрав, магистр Гоннери никогда не пасовал перед трудностями и привык встречать их с гордо поднятой головой, как принято у настоящих потомственных магов.
"Главное, брат, — мысленно произнес магистр, посмотрев на мирно спящего друга, ты жив, а остальное... Не волнуйся, остальное я как-нибудь да улажу".
Ведь старшие братья всегда заботятся о младших? Вот и Филгус. Он искренне любил Ника, считал членом своей семьи и за его благополучие готов был сражаться до последнего. И сейчас предстояла поистине грандиозная и страшная битва — объяснения перед магистром Партаром, перед коим пасовал даже непримиримый оптимист и балагур Микио.
Осталось малое — морально настроиться на встречу. Филгус вовсе не надеялся, что Председателя остановит тот факт, что член его совета "немного" болен и спасал своего лучшего друга — пыткам, моральным унижениям и темной ауре, что окружала Партара, когда тот злился, мог позавидовать сам Настерревиль.
Но невеселые думы магистра внезапно прервала его жена:
— Не волнуйся милый, — тихонько произнесла она, встав подле него. — Я обговорила с Партаром о сложившейся ситуации, принесла извинения. Он, конечно, был не совсем доволен, но, похоже, совсем на тебя не злится... за случившееся.
Филгус неверяще посмотрел на эту великую женщину. Поговорила? Простил? Он сорвал важную дипломатическую миссию из-за своей прихоти. Председатель такого не прощал. Никогда. Только если...
— Вместо меня отправился Адриан? — спросил магистр, почти не веря в свое безумное предположение. Его друг и по совместительству коллега в это время спешно готовился к свадьбе и, если честно, пребывал на заслуженном отдыхе за много сотен миль от этого королевства. Но в тоже время Филгус прекрасно знал, что только его друг мог пойти на такой безумный поступок — сорваться с места и побежать хоть к Настерревилю в кладовую, если это могло помочь другу и Совету.
— Мне даже не пришлось его уговаривать, — слегка поворчала Лира. — Требовалось Председателю поманить его пальчиком, как сорвался с места и, прихватив бумаги, телепортировался на переговоры! А его мать?! Эта женщина на весь Совет кричала, что ты безалаберный и бессовестный лентяй и хам, а ее "золотце" — недооцененный талант! Она еще вякала что-то про то, что ты неправомерно занимаешь такую высокую должность, хотела собрать подписи в пользу твоей отставки! — жена перешла на гневный шепот, но, внезапно, удовлетворенно улыбнулась. — Я ей тогда высказала много хорошего... Она так охала, хваталась за Сердце и требовала целителя! Я уж думала в своей лицедейской импровизации умрет, а нет, к сожалению. И как ее Партар терпит? А Адриан? Характер у этой дамочки хуже, чем у Мариан! А ты ведь прекрасно знаешь, как я отношусь к сестре Адри...
— Ты поругалась с заместителем Председателя? — выделил главное из всей гневной тирады супруги Фил и обреченно вздохнул. Теперь понятно, почему Партар с легкой руки спустил ему своеволие — госпожу Нестелл он люто ненавидел и представление, устроенное Лирой, видно, его довольно позабавило. Но теперь перед бедным магистром встала иная проблема, в какой-то степени даже похлеще первой — матушка Адриана и Мариан имела хватку сильнее волкодава, а ее "великосветские беседы" убивали лучше, чем грамм яда василиска.
Выходить из уютного и гостеприимного госпиталя резко перехотелось. Больничный уже не казался карой, а стал благословением.
— Я случайно, милый, — в голосе Лиры Филу на долю секунды послышалось раскаянье. — Не люблю, когда за спиной гадюки строят козни, сразу хочется их поставить на место... ударив пару раз по хребту хлыстом... со стальными шипами... как раньше, в молодости.
Филгус невольно хмыкнул. Характер у бывшего демонолога до сих пор был взрывной, а о последствиях своих неосторожных слов она думала тогда, когда ее за эти слова осуждал сам Фил. Стычки между госпожой Нестелл и Лирой были и раньше — заместитель Председателя не могла простить магнессе ее прошлое, а Лира слишком привыкла видеть раздражающих ее людей на дыбе, чем попытаться не обращать на них внимание.
И, естественно, мать Адриана и Мариан выливала всю накопившуюся желчь на четвертого члена совета. Филгус терпел, миролюбиво улыбался старой женщине, а дома просил жену не провоцировать заместителя. Но тщетно. Теплые отношения жены и госпожи Нестелл были похожи на взаимную любовь Никериала и Стефана.
Фил вздохнул, с душевной болью и тоской посмотрев на брата. Он должен был его защитить, должен был предотвратить то безумие, спасти Ника от участи всенародного "злодея" и "похитителя", в которого можно безнаказанно кидать камни, уберечь его от фатальной ошибки — принцессы. Должен был, но не смог.
Разочарование в себе резало нутро не хуже кинжала и магический очаг, чувствуя душевное самочувствие хозяина, ныл, иногда покалывая, словно в него впивались тысячи маленьких иголок. Смотреть "на такого" Ника было невыносимо, но и поделать с этим Филгус ничего не мог, только поверить в Азеля, который говорил, что со временем Ник встанет на ноги.
Как оказалось, пока Фил думал о своем, его неугомонный коллега не бездействовал. Подойдя поближе и вдоволь полюбовавшись на безмятежно спящего целителя, он, неожиданно для всех, выдал:
— А вы знаете, что в одной древней легенде, злая колдунья погрузила прекрасную деву в вечный сон и снять проклятие смог только поцелуй истинной любви.
Алия нахмурилась, а Фил шокировано замер, выдернутый из своих мыслей этой двусмысленной фразой.
— Ты это к чему клонишь? — тут же недовольно поинтересовалась магистр Эрлеан.
— А давайте попробуем! — с энтузиазмом ответил он. — Чур, я первый!
— Ты чего такое говоришь! — мигом прошипела она. — Он не дева, это не вечный сон, и истинной любовью между вами даже не пахнет! В снятии проклятий должна быть точность!
— Ох, это ревность? Да?
— Еще чего! — тут же возмутилась девушка, но, увидев тяжелый многообещающий взгляд главы госпиталя Парнаско, замолчала, как и ее оппонент. Азель всегда трепетно относился к покою пациентов и резко реагировал на любые "недозволенные" нарушения тишины.
"Знал бы Ник кто пришел его проведать, — невольно подумал Фил, — тут же пошел на поправку, лишь больше не лицезреть своих Сердобольных посетителей-почитателей".
Магистр Гоннери еще раз посмотрел на спящего друга, вздохнул своим невеселым мыслям и поковылял к выходу из палаты. Сейчас было не время корить себя за все беды мира. Сейчас нужно было действовать.
* * *
О том, что Стефан сотрудничает с королем, Филгус знал, да и сам магистр Стефан не скрывал своей заинтересованности в должности советника монарха. Это не было запрещено, Совет даже наоборот, поощрял такие стремления — магам запрещалось вмешиваться в политику, но через советника можно было воздействовать на короля и проталкивать интересы Совета. В прошлом советника короля выбирал сам Совет, проталкивая на королевский двор своих надежных ставленников, но это было раньше, а сейчас...
