Если на поле боя были герои, то Катцен был близок к одному. Он не был способен на великую, изменяющую реальность магию обученного боевого волшебника, но даже его незначительный дар поднял его на удивительные высоты.
Было жаль, что этот незначительный подарок не смог спасти его товарищей. 6-й элитный отряд пересекал Пустоши Даркзуула, когда попал в засаду с нескольких противоположных сторон. Это был жестокий и быстрый конец, стычка, которая закончилась практически через десять минут.
Полковник Йорк, сержант Захро, люди, которых он считал своими суррогатными отцами, лидеры, на которых он смотрел с трепетом, были сбиты превосходной огневой мощью. Противник счел нужным применить к ним артиллерийскую магию. Он не знал, что случилось с мадам Вайчекаус.
Судя по всему, репутация 6-го батальона как "черных дьяволов" им предшествовала. Оперативная группа, ответственная за засаду, отлично справлялась с их обычными уловками. Шансов на победу не было, только выживание; Катцену и четырем солдатам, которых он никогда не встречал до дня нападения, удалось выжить, убежав в пустыню, а затем во внутренние районы союзной, астралезской территории.
Отряд 509-го Симмерийского легиона численностью не менее двухсот человек, включая боевой танк, погнался за ними, как за бесчестных псов.
Жители Астралезии размещались. Увидев дружелюбных солдат, жители деревни встретили их едой, водой и ночлегом. Катцен чувствовал себя виноватым из-за их гостеприимства и информировал их о приближающемся противнике и о необходимости подкрепления: жители деревни пожаловали им машину, чтобы они могли связаться со стратегическим командованием и сообщить им об опасности, несмотря на активные радиопомехи.
Жители деревни ничего не сделали сейммерицам, а тем не менее их схватили и расстреляли. Катцену пришлось наблюдать, как он и импровизированный отряд Черного дьявола уезжают, как некогда мирная зеленая долина позади них превратилась в выжженную пустошь, со следами черного пепла, ведущими в затуманенный гобелен наверху.
В течение следующей недели это повторилось. Как только отряду удавалось организовать какую-либо операцию по задержке и возобновить движение, сейммерицы догоняли их и стреляли по ним. Произойдет стычка, и хотя им всегда удавалось изматывать врага, убивая целые отряды за раз; кто-то из их числа будет ранен или умрет взамен.
Через две недели, пересекая центральные речные пути Малера, Катцен стал единственным выжившим из, возможно, всего своего батальона, но определенно последним выжившим из своего взвода.
Враг был неумолим и бросился в погоню, намереваясь буквально зарубить их до последнего человека. С их стороны не было пощады, даже семнадцатилетнему мальчику со сломанным запястьем, винтовке с небольшими боеприпасами, машине, у которой кончился бензин, и единственной гранате на его имя.
Он был благодарен полковнику Йорку. Он был благодарен сержанту Захро. Они вырастили его, когда он был самым слабым, и научили его силе. Он был благодарен мадам лейтенанту Вайчекаус. Она объяснила ему природу его способностей и научила применять их как можно творчески и мудро. Он был благодарен своим товарищам, которые погибли в их последней схватке с врагом, непреднамеренно охраняя его отступление, надеясь, что ему это удастся.
Они составили ему компанию, и он опечалился, узнав, что он последним выстоял и умер.
Детали больше не имели значения, моральные принципы были слишком расплывчаты, чтобы их волновать. Главное — отомстить за них. Это будет последняя битва, последняя схватка в его жизни. Если война — это ад, то Катцен решил умереть в великолепном пламени адского пламени и взять с собой в пылающие ямы как можно больше ублюдков.
Вместо того, чтобы рубить леса и заметать следы, Катцен выбрал стратегию, которая больше не откладывает неизбежное. Он мчался как мог, чтобы создать дистанцию, чтобы дать себе больше того важного ресурса, которого не было у его друзей: времени.
В то время как его цели — целая иерархия взводов численностью более сотни солдат — насиловали и грабили свой путь через Астралезийский фронт, он прихлебывал кружку дымящегося горячего кофе и рисовал рисунки и планы на скопированной карте.
В то время как его враги — целый легион нечеловеческих монстров в человеческой коже — смеялись и обедали украденной едой у ночных костров, он совершал набеги на близлежащие заброшенные деревни в поисках химикатов и электроники, а затем искал торговцев на оккупированной территории, которые продали бы ему незаконное оружие.
Пока его жертвы — целая вооруженная сила жестоких, бессердечных убийц — пробивались через отважные фронты храбрых, полных надежд солдат Астралезе, он сплел катушку со стальной проволокой и соединил ее со спусковым механизмом, который сам был соединен. к большой паутине проводов, которая вела к противопехотным гранатам.
Время была разносторонней хозяйкой.
Пять дней. Для нормального человека это было не так много времени, но для сердца в печали его было предостаточно.
Пять дней. Один для закупки вооружения, три для подготовки поля и инструментов, последний для разведки и отдыха.
Пять дней на то, чтобы вырыть себе могилу.
Катцен не заботился о том, насколько глупо его поведение. Речь не шла о триумфе или победе; он собирался плюнуть вселенной в глаза, чтобы проткнуть ей штыком грудь, пока она отвлекалась, вытирая его. Это было ужасно, ужасно, и в доброй и справедливой вселенной этого не должно было случиться. На протяжении своей жизни он сражался и убивал. Это был период, изрезанный невзгодами; никакая жемчужина мудрости не заработана тяжким трудом. Его доводили до предела чаще, чем он ел, и даже когда он достигал этого предела, начальство заставляло его отдавать еще больше, потому что они хотели, чтобы он выжил.
Он опозорил бы это желание как свой последний акт злобы. Он умрет бесчестным дворнягой, но умрет с окровавленной улыбкой на губах.
Пятого числа рейса Вильборга, в холодный день, когда ветер и не было солнца, ровно в десять часов восемнадцать минут утра отряд сейммерского легиона генерала Диона — первый батальон — пересек густой ледяной ручей Река Пиарзот. Мост был стальным и деревянным, достаточно устойчивым, чтобы вместить их легкий личный транспорт и танки.
Они патрулировали, обыскивали территорию в поисках выживших врагов и членов сопротивления, и действительно, в тот же день у них была короткая стычка с отрядом 105-й бронетанковой дивизии. В результате отряд был измотан, но боя не ожидал.
Они не ожидали встретить того же солдата, за которым гнались в течение последнего месяца. Они считали, что он погиб от зимнего холода, умер от стаи волков или, возможно, просто бросил свою униформу и, закинув руки, побежал в ближайшую деревню.
Они были не правы.
Днем ранее под рекой Пиарзот механизм был помещен в ряд подземных траншей, в ряд недостроенных канав и туннелей под берегами этой реки. Все это было выкопано за два десятилетия до дноуглубительных работ, от которых отказались из-за разрыва дипломатических связей между странами в начале войны.
В тот момент, когда прикрепленный таймер отсчитал до нуля, этот механизм отпустил спусковой крючок, и всего пятнадцать самодельных взрывных устройств сработали в рассчитанной последовательности. Мост рухнул не потому, что был подорван, а потому, что был разрушен сам его фундамент. Земля реки затопила, вылив поток воды с берегов и одновременно вызвав миниатюрное землетрясение.
Примерно семь человек погибли мгновенно, когда неустойчивый мост рухнул, унося их в туннели и водные пути, ударившись головами о камни. Еще сорок человек отчаянно боролись, чтобы остаться в живых, но утонули в холодной воде, отягощенные тяжелым снаряжением. Изюминкой этого удара было уничтожение их боевого танка вместе с ними, оставив после себя только пехоту и магов.
Однако дух мести не успокаивается. Он потребляет без промедления. Его не устроила такая мизерная сумма.
Объявление войны двадцатью годами ранее вызвало внезапный всплеск разработки оружия. Старые машины, огнестрельное оружие и прототипы были списаны, а затем проданы в качестве излишка коллекционерам и частным компаниям, а военные использовали деньги для финансирования более современного оружия. Это не сделало эти старые модели совершенно неуместными.
Некоторые из этих коллекционеров и частных владельцев продолжали продавать свое имущество, и это имущество в конечном итоге перешло в собственность торговцев на черном рынке, некоторые из которых были в высшей степени готовы расстаться с такими предметами ради мелочи.
Примерно через пять секунд, когда вражеские силы все еще пошатнулись от внезапных, неожиданных взрывов — разведчики не сообщили ни о вражеской армии, ни о минном поле, ни о саботаже моста — раздался гул из шести последовательных донесений. миля далеко. Вражеские маги были слишком духовно утомлены и ошеломлены, чтобы воздвигнуть значимый щит.
Не прошло и дыхания, как эти шесть сообщений эхом отозвались эхом внезапных взрывов, когда на армию обрушился дождь из крупнокалиберных артиллерийских снарядов, вызывая сотрясения земли, которые можно было почувствовать за много миль в подслушивающих станциях и дотах астралезийских армий.
Под дождем погибло бесчисленное количество жизней. Снаряды артиллерии содержали адский напалм, и лучшие укрытия и укрытия врага были внезапно разрушены внезапными потоками "Пиарзот". Дух мести утопил их и сжег; он исчез с земли, которая была бы их союзником, и сам ветер завизжал в их ушах с таким неистовым ужасом, что половина солдат потеряла слух.
Бежать было некуда — все, что они могли делать, это оставаться ничком и смотреть в лицо музыке.
Первый залп адских снарядов фактически повредил пехоту и убил шестую часть тех, кто не упал с моста. Они были заперты в беззащитной позиции с небольшим укрытием, и напалм должен был их поглотить.
Когда солдаты начали бегать и разбегаться, как пауки, из-под поднятого камня, убегая в лес, они наткнулись на ямы с палками панджи, взмахивая хлыстами, привязанными к веткам, или револьверам с натяжной проволокой, производя впечатление, что они попал в засаду вражеских войск.
Тем, кто бежал по главной улице под командованием оставшихся в живых офицеров, не повезло больше. Разведчики мин не обнаружили, но это было не совсем так. Определенно было минное поле.
Время — разносторонняя хозяйка. Он подчиняется чувствам и подходит тем, кто умеет хорошо его считать. Для сердца в печали три дня были долгим сроком; достаточно долго, чтобы разработать метод сокрытия взрывчатых веществ под чувствительным к давлению гудроном.
Катцен наблюдал в бинокль со станции в полклике от него, как какой-то идиот наступил на такую ??мину и привел в действие группу связанных взрывчатых веществ поблизости. Его ошибка стоила жизни всей его команде.
Одинокий солдат смотрел, как один мужчина вцепился в его изуродованную ногу, крича, плача и проклиная.
Катцен поднял снайперскую винтовку и одним точным выстрелом положил конец своим страданиям.
А затем он продолжил стрелять по солдатам в лесу и на улице, которым удалось увернуться от ловушек. План никогда не может быть идеальным, ловушка никогда не может быть всеобъемлющей; Хотя его атака сначала убила целые взводы, а затем убила еще больше с помощью ловушек, он смирился с тем фактом, что не мог в одиночку справиться с целой армией врагов.
Тем не менее планировалось, что план можно будет адаптировать. Катцен не позволил бы этой половине выжить после его попыток, если бы на самом деле не попытался. После того, как у него закончились снайперские боеприпасы — примерно в то же время, когда были исчерпаны ловушки, которые он расставил в близлежащих лесах, — он воспользовался заранее подготовленным зиплайном, чтобы перебраться в хижину в лесу.
Там он надел боевую броню, надел перчатку с алым магическим драгоценным камнем, а затем вооружился до зубов: автомат с гранатометом, дробовик с барабанной подачей, патронташ с еще большим количеством гранат, стопка самодельных взрывных устройств с дистанционным управлением и детонатор для них, легкий пистолет и револьвер с патронами для защиты от магии.
Он был похож на жестокого хищника джунглей, крадущегося в кустах, а затем выскакивающего с ножом, чтобы сразить неожиданных врагов, стоящих на краю внимания их отряда.
Вместо того, чтобы тратить собственные боеприпасы, он освободил винтовки убитых им солдат и брызнул горячим свинцом на спины их союзников.
Если противник был слишком сильно бронирован, он бросил гранату; если бы он был слишком осторожным, он побежал бы вперед, чтобы пересечь их путь и подготовить СВУ, чтобы застать их врасплох; если бы у него были боевые маги, он использовал бы револьвер, чтобы разбить их щиты и защиту; если бы у него была обычная, но тяжелая броня или укрытие, он использовал бы волшебную перчатку, чтобы произвести поток алых эфирных стрел, которые не совпадали по фазе с реальностью, вступая в реакцию только с человеческими тканями.
Он был готов ко всем непредвиденным обстоятельствам. Когда уцелевший легкий танк вышел на поляну, его длинный ствол искал его, он взял в руки дробовик с барабанной подачей за спину и стал тем же ужасом войны, который украл все, что он любил; усиленные арканиевые флешеты не заботились о легкой броне, и они вонзились в человеческую плоть, как заостренные зубы ищейки.
Он убил то, что казалось днями, а на самом деле было минутами.
То, что не смогли сделать армии Астралезе, сделал один мальчик с жаждой мести, и это было худшее, что он когда-либо делал.
Прошел час борьбы. Враги перегруппировались. Становилось все труднее бороться с ними, или убивать, или отбивать их. Они не отделялись друг от друга и поддерживали постоянную радиосвязь друг с другом, отмечая исчезнувшие отряды как его недавнее местонахождение. Шансы на его смерть становились все более вероятными, но у него не закончились боеприпасы и уловки.
Вместо того, чтобы продолжить бой, Катцен бросил свой бронекостюм и побежал на юг так быстро, как только мог, забросив оружие на задние сиденья джипа, который он приготовил заранее, как и все, что он делал. Он поехал дальше на юг и, проехав ровно километр, поставил джип боком и приготовился.
Ровно в одиннадцать часов тридцать пять минут утра на южной поляне реки Пиарзот эхом отозвались шесть последовательных сообщений.
Второй ряд артиллерии выпустил свои ядовитые снаряды, обстреляв долину реки, выпустив смертоносные газы. Катцен уже надевал противогаз, когда артиллерия открыла огонь и сумела установить фильтр в ту самую секунду, когда ядовитый, угрожающий темно-зеленый туман покатился по его спине, по его плечам, а затем еще дальше на север в направлении врага. Даже его прикосновения были ядовитыми, лаская кожу, как яд змеи.
Он не знал, сколько врагов погибло из-за газа. Он не мог даже приблизиться, так как больше не наблюдал за ними в бинокль. Он даже не знал, какой вклад внес его предыдущий этап партизанской борьбы, но он предполагал, что цифры были довольно высокими, потому что, когда враг прибежал в его направлении, с явным ужасом перед нарушением международных конвенций о применении химического оружия, он отрезал их сбили концентрированным ураганом крупнокалиберных снарядов из ручного пулемета.
