— И чем же вас так заинтересовал "достопочтенный" магистр? — юноша прекрасно знал ответ на свой вопрос, не мог не знать, ведь связь с Никериалом Ленге была очевидна, но хотел услышать ответ именно из уст Филгуса. И член Совета магов не стал разочаровывать принца, рассказав ему без утайки про того, кто лежит в госпитале Парнаско, про свои замыслы об уничтожении Стефана и свои надежды на помощь Его Высочества. Фил прекрасно понимал что рискует, но в Его Высочестве не ощущалось злобы по отношению к Нику, да и без него невозможно было утаить в госпитале дальнейшее пребывание Никериала — слишком много у наследного принца было шпионов, слишком многие хотели удостовериться в смерти изгнанного мага и главным из них был сам король. Принц мог утаить от отца многое и помочь вделать так, чтоб тайна не раскрылась как можно дольше, но только если это будет во благо королевской семьи и страны.
Ник был для принца полезен живым, чем мертвым. Как существенный козырь против Стефана, как залог выгодного сотрудничества с Советом магов, как метод воздействия на одну из самых неподдающихся управлению фигуру королевства — Азеля Гарриуса. Филгус был готов стать должником принца, мог многое предложить взамен за жизнь своего названного брата и Ариан это прекрасно знал.
В исповедальне повисла тишина.
Рискнуть, но выиграть, скинуть с пьедестала змею, что вилась возле короля, пока она не набрала силы. Ариан знал, на что шел. Знал, что в случае, если кто-либо узнает о его помощи "преступнику" он может сам стать изменником и попасть на плаху — Нагелий не давал поблажек даже своей семье. Своей ошибкой может подставить под удар сестру, своего младшего брата и дать почти неограниченную власть Стефану, а это бы означало началом конца для династии, для королевства. Советник короля был из того типа людей, которым никогда нельзя давать много власти — они начинали злоупотреблять ею, разрушать все вокруг.
— Я помогу вам, магистр, — твердо произнес принц, отметая последние сомнения. — Никто не узнает о том, что магистр Никериал Ленге жив... даже мой отец. Но взамен я желаю, чтобы вы помогли мне избавиться от магистра Стефана, а также не втягивали в это мою сестру — она особенно не должна знать о здравии нашего... хм... секрета.
— Конечно, — слегка улыбнулся Фил, а напряжение, что уже несколько дней не отпускало магистра, сильно ослабило хватку. Нет, расслабляться было рано, но с поддержкой принца будущее казалось не столь мрачным. Да и к кому Филгус мог обратиться за помощью? К Партару? Тот бы не рискнул пойти против короля после того суда и оправдательного приговора — Ник не был так ценен для Председателя, чтобы так сильно рисковать. Наложить чары сокрытия или же спрятать Ника в глубинке? Такие чары сильно конфликтуют с целительскими заклятьями, а Азель не мог оставить госпиталь и отправиться за Ником в глубинку, ведь за пациентом нужен был постоянный присмотр. Да и отсутствие Гарриуса бы заметили, сопоставили факты и догадались о здравии некого "мертвеца".
Зачем было все усложнять? Лучше всего спрятать вещь у всех на виду, ведь никто не догадается ее там искать, а то, чтобы ее там не искали должен был обеспечить Его Высочество и доказать всем неверующим — особенно, своему отцу, — что Никериал Ленге мертв.
Ариан чувствовал двойное дно у нового королевского советника — не просто же магистр согласился им быть без своей существенной выгоды, — но пока не мог найти существенных зацепок, чтобы предъявить обвинение. Филгус должен был помочь в благородных начинаниях принца. Работы предстояло много.
А Ирен? Магистр посчитал здравой мыслью, что принцессе не нужно было говорить о чудесном спасении Ника — она должна была перелистнуть быстрее последние страницы этой затянувшейся главы с магом в своей книге жизни и забыть о той роковой встрече, как о дурном сне. Никериал Ленге не был ее судьбой, а она для него — злым роком, который перевернул обычную жизнь мага с ног на голову.
На руины замка Ника Филгус прибыл примерно через неделю после случившегося. Походил вокруг укрытых снегом обгоревших стен, заглянул внутрь, отметив, что огонь весьма хорошо постарался уничтожить все улики... даже слишком хорошо, словно он был призванным адским пламенем третьей или четвертой степени и, вздохнув воздуха с примесью гари, вернулся в столицу. Чтобы восстановить жилище друга придется вложить много сил и средств.
Нет, Фила не волновал сам замок — его можно было отстроить еще лучше прежнего, но вот то, что с собой унес огонь, восполнить было нельзя. Ник как и любой магистр очень трепетно относился к своим записям, книгам, предметам для исследований, и вмиг лишиться всего... Магистр поморщился, с горечью подумав, как отреагирует его брат на утрату ценнейших вещей. Лишиться всего, над чем ты работал многие годы... это был удар прямо в сердце, нет, даже глубже, словно какой-то варвар покопался в душе и отрезал от нее тупым ножом огромный шмат, оставив после себя лишь жалкие лоскуты.
Конечно, кое-что уцелело — защитная магия библиотеки не дала полностью уничтожить книги, а прибывшие на следующий день после пожара Дариан, Алия и Микио смогли потушить огонь и спасти остатки имущества целителя. Все вещи были переправлены в дом Дара — он обещал попытаться восстановить книги, а также приютить на время безутешно рыдающую домовую Ника и его кота, ошалевшего от гари и железной хватки Милены. Хотя Фил сильно подозревал, что меланхоличный маг приютил домовую, как довесок к большому пушистому котяре, в которого влюбился без ума еще в прошлый визит в замок.
Но счастье поисковика продлилось не долго — Милена сбежала в палату к любимому хозяину, как услышала, что тот жив, и наглый котяра ушел вместе с ней, заняв свое законное место под боком спящего хозяина — то ли охраняя, то ли пытаясь вылечить. Милсестры, целители и даже сам Азель пытались согнать Ларсика с койки, но все тщетно — кот возвращался, лизал холодные пальцы хозяина и устраивался на подушке возле головы, а его пушистый хвост укрывал шею мага, словно шарф. Его умные голубые глаза следили за каждым вошедшим, и Филгус был уверен, что если что, Ларсик сможет защитить своего создателя.
На исходе второго весеннего месяца Ник очнулся. Это произошло ночью. Сиделка внезапно проснулась от жуткого грохота и, вскочив, увидела в свете луны своего подопечного, который упав с койки на пол, пытался на дрожащих руках приподняться. Милсестра ахнула и побежала за помощью.
Филгус прибыл в госпиталь примерно через полчаса и сразу кинулся в палату к брату. Первое, что увидел маг, как вошел туда — в комнате было слишком много народу и все окружили койку с Ником, а Азель задумчиво водил рукой над его телом и с каждым мгновением все больше хмурился. Сам пациент не спал — он не видящее смотрел на потолок, лишь изредка моргая и тяжело дыша, высоко вздымая и опуская грудь, из-за лечения у которой можно было с легкостью пересчитать все ребра.
Ник выглядел изможденным, болезненно худым, с заострившимися чертами лица, а его ноги и руки стали похожи на тонкие ветки, которые можно было легко переломить — он стал похож на узника, которого обрекли на голодную смерть, — и от этого зрелища магу стало не по себе. Филгус, впервые за долгое время, увидев брата без больничной пижамы, сглотнул застрявший в горле ком, и, протиснувшись к Азелю, застыл за его левым плечом. Никериал не обратил внимание на Фила все также смотря в потолок и магистру по-настоящему стало страшно от безучастного взгляда брата. "Что с ним? Почему он себя так ведет? Пускай скажет, хоть что-нибудь?" — мага душили вопросы, но нарушить тишину и сбивать с диагностики магистра Гарриуса он не стал. В нем еще теплилась надежда на лучшее, что глава Парнаско сможет все объяснить.
— Хм... — произнес Азель после всех манипуляций над телом пациента и, хмуро улыбнувшись, обратился к нему. — Спешу тебя огорчить, мой мальчик, ты будешь жить.
— Очень... смешно, — тихим хриплым голосом произнес Ник, повернувшись к своему бывшему наставнику и, облизнув пересохшие губы, еле слышно дополнил. — Была б моя... воля и меня... здесь... не было.
— Ничего, ничего. Мы с тобой после поговорим хорошенько о контроле над энергией, твоем безумном самоуправстве и юношеской безответственности.
Никериал поморщился — то ли от безрадостной перспективы, то ли от боли.
— Не кривись, — сразу же произнес магистр Гарриус, — сам виноват. Если бы не твоя самоуверенность — не попал бы в госпиталь и не слушал нотации своего старого наставника. И посмей только ослушаться и не принимать лекарства — вновь погружу в кому, и будешь спать до самой выписки!
Беловолосый пациент закатил глаза и отвернул голову, даже в таком своем плачевном состоянии пытаясь показать свой характер. Филгус знал, как его друг ненавидит посещать госпиталь в качестве пациента, и более того, не любит чувствовать себя беспомощным в глазах своего наставника — Азеля Гарриуса. Да и то, что сейчас чувствовал брат, как нельзя лучше характеризовало его попытки накинуть на себя маску пренебрежения к наставнику и к его рекомендациям — Нику глубоко внутри было очень неловко, он хотел провалиться на месте, лишь бы не выслушивать, как его отчитывал магистр Гарриус.
Филу не терпелось спросить Ника о самочувствии, удостовериться, что с ним все в порядке, поэтому, как только Азель отвлекся и стал что-то записывать в амбулаторную карту пациента, маг произнес.
— Ник, ты как?
Он бы подошел ближе к койке, дотронулся до тонкой, излишне худой руки, чтобы показать, что он рядом, но не хотелось мешать целителям.
— Фил? — как-то неуверенно прошептал маг, повернувшись к нему. Серые глаза невидяще смотрели куда-то в бок магистру Гоннери — у целителя не было осмысленного взгляда, словно, он не видел своего друга, хотя тот стоял всего в паре шагов от него. — Это... ты?
У Филгуса внутри словно все обмерло — Ник ничего не видел? Он ослеп?
— Это временное явление, — ответил на вопросительный взгляд мага глава госпиталя Парнаско, все также скрипя пером по планшету с записями о пациенте. Рядом с ним стояла милсестра и крепко держала чернильницу. — Омертвление дошло до зрительных нервов и нормально функционировать они будут лишь через некоторое время. Чудо то, что удалось спасти глаза, а остальное... — Азель пронзительно посмотрел на своего бывшего ученика. — Шутки с энергией мертвого мира довольно опасны и надеюсь, после полученного урока кое-кто поумерит свое безрассудство и научится думать головой, а также соблюдать все предписания лечащего целителя.
Ник скривился — его лечащий целитель каждые пять минут напоминал о правилах поведения пациента: не грубить, пить лекарства, а в идеале — молчать и радоваться, а также читал нотации, от которых у больного скоро начнется аллергия. Сознание у мага было вялым, он чувствовал в теле предательскую слабость, которое после осмотра — слегка чесалось, ему с трудом удавалось говорить и слушать, но спать не хотелось совершенно. Он до сих пор помнил о побочных эффектах магической комы — притупление чувств, слабость, затуманенное сознание, порой, если кома длилась слишком долго, пациент не узнавал себя, но уснуть было невозможно в течение нескольких суток. Мерзкое ощущение.
Свою магию он не ощущал — эффект от выпитых настоек, — ничего не видел, лишь слышал и чувствовал людей, которые находились вокруг него. Они слишком часто и громко дышали, слишком громко скрипело перо в чьих-то руках, слишком сильно пахло спиртом и накрахмаленными простынями — для Ника сейчас было все слишком. Он бы возмутился, если б не слепота — маг хотел чувствовать хоть какое-то подобие жизни, неосознанно боясь остаться наедине со своими вяло текущими мыслями.
Его пальцы накрыла чья-то теплая ладонь, а койка слегка прогнулась под тяжестью — кто-то присел рядом.
— Ники, — еле слышно проговорил Филгус. Ник вздрогнул, услышав знакомый голос, и сжал ладонь лучшего друга — слабо, ибо сил у него было немного, но и этого хватило, чтобы сполна передать родному человеку то, как он рад его слышать. Фил улыбнулся и продолжил. — Ты меня сильно напугал... очень сильно. Не делай так больше, хорошо?
— Не могу... обещать.
Четвертый член Совета слабо улыбнулся на такой откровенный ответ своего названного брата, и, наполнив из графина стакан водой, осторожно дал из него отпить Нику.
— Главное, что сейчас все хорошо.
Филгус так и не понял, кому он это сказал — брату или себе. Целители, которые ранее толпились вокруг койки Ника отошли вместе с магистром Гарриусом в сторону и стали что-то активно обсуждать, накинув на свою компанию полог тишины. По тому, как жестикулировали почтенные маги и вчитывались в свои записи — консилиум проходил довольно оживленно и Фил стал подозревать, что дальнейшее лечение важного пациента будет также весьма... активным. А зная характер брата... магистр все никак не мог решить, кому посочувствовать первым — Нику или почтенным целителям. Хотя под пристальным присмотром Азеля его другу не удаться побуянить и как в прошлый раз саботировать лечение — тогда Фил и Ник попросту сбежали из госпиталя, решив, что самолечение им пойдет на пользу лучше, чем прозябание в "мрачной обители милсестер".
— Они... ушли? — еле слышно прошептал сам больной. Молчание больше двух месяцев не прошло для его голосовых связок бесследно, и если сперва маг говорил довольно бойко для своего состояния, то сейчас явно разговаривал с трудом и с более большими паузами после слов.
Филгус прекрасно понимал и чувствовал Ника — лишившись на время двух основных источников информации — магии и зрения, — ему было явно не по себе, он чувствовал себя беспомощным и пытался узнать как можно больше информации от других.
— Нет, — вздохнул магистр, косясь на консилиум магов. — Они что-то обсуждают под пологом тишины.
Пациент госпиталя Парнаско шумно вздохнул и явно в это мгновение захотел оказаться как можно дальше.
— А... как... Ирен?
— С ней все хорошо, — успокоил друга Фил и, видя, как от его слов сразу расслабился Ник и даже слегка улыбнулся, продолжил. — Она дома и в безопасности.
Про то, что Ее Высочество во дворце под домашним арестом он решил не упоминать. Сейчас было не время для откровенных разговоров — Нику еще нужно было окрепнуть, и сейчас он держался только благодаря целебным настойкам и магии целителей.
Никериал всегда переживал за окружающих его людей, невольно беря их в свою зону ответственности и принцесса, сама не зная этого, попала под опеку мага. Ник искренне переживал за наивную девушку и хотел ее уберечь и слова друга, словно скинули с его груди камень, который мешал дышать полной грудью.
— Стефан на свободе, — не став дожидаться вопроса, Филгус заговорил первым. — Но не волнуйся, недолго ему гулять по этой земле, уж я об этом позабочусь. Милена здравствует и если бы не Азель, который послал ее с одним поручением, денно караулила у твоей постели. Твой кот тоже жив и здоров и сию минуту прячется от зоркого взгляда Азеля где-то в госпитале, дожидается, паршивец, когда тот уйдет из палаты. Что же еще...
За разговором Филгус и не заметил, как к нему подошел Азель и положил руку на плечо. Магистр вздрогнул и посмотрел на главу госпиталя, который кивком показал магу на дверь. Часы посещения закончились, Нику нужно было отдохнуть от всей той кипы информации, что на него сейчас свалилась.
