По счастью, через какое-то время Белу уже не пришлось царапать свои руки о ветки каждого куста, который попадался на их пути, и даже более того — дорога значительно облегчилась, вернее, идти по ней можно было куда быстрей. Дело в том, что спустя пару десятков шагов на каждой из все тех же выструганных палок, по-прежнему обозначающих дорогу, было нанесено краской ярко-желтое пятно, которое особенно хорошо было видно сквозь облетевшую листву. Правда, теперь эти яркие метки располагались лишь вдоль одного ряда кустов, но и этого было вполне достаточно. Главное — идти строго по ним и быть вдвойне, а то и втройне осторожным.
Стало понятным и то, что говорила им та женщина: по словам ее мужа, главным было найти эту тайную тропу и первое время правильно продвигаться по ней, потому как там никто не стал бы ставить метки, заметно бросающиеся в глаза. Это позже, когда скроешься за кустами, можно уже не опасаться чужого взгляда: ведь никто в здравом рассудке и твердой памяти не сунется в эти опасные места. Кстати, непохоже, что здесь часто ходят: трава не примята, да и ветки на кустах вдоль этой тропы не сломаны, ковер из опавших листьев не потревожен... Как видно, даже те немногие, которым известна эта дорога — даже они предпочитают не рисковать, и ходят здесь лишь в случае самой крайней необходимости.
Первый провал в земле беглецы увидели едва ли не через полсотни шагов от начала прогалины. Неширокая черная яма в земле отнюдь не выглядела уж очень устрашающей, тем более, что сверху у нее уже стала протягиваться узловатая паутина корней тех кустов, что росли вокруг черной ямы. Все одно смотреть на нее было неприятно, да еще и этот черный провал вызывал очень неприятные эмоции. Олея, заглядевшись в пугающую темноту ямы, внезапно почувствовала, как у нее закружилась голоса, к горлу подступила тошнота, и женщина даже не поняла, как она ступила в сторону. Надо же — всего лишь шаг с тропы, но тем не менее Олея поняла, что ее нога едва ли не проваливается в пустоту.
Ее спасло то, что она успела ухватиться за длинные ветки куста, возле которого она оступилась, а еще ее выручило подспудное желание упасть назад, едва ли не прямо в середину того колючего куста. Правда, при том Олея здорово оцарапалась о все ту же покрашенную палку, указывающую путь среди зарослей. Некстати подумалось, что у них на родине подобные приметные палки или шесты называют вешками...
Оглянувшийся на шум осыпающейся земли Бел едва не выругался в голос, когда увидел, что совсем рядом с тем местом, которое он только что прошел, рухнул вниз небольшой пласт земли, и теперь на том месте зияет черная яма, а растерянная Олея лежит среди веток, вцепившись в них мертвой хваткой.
— И... извини... — это все, что смогла сказать женщина после того, как побледневший Бел закончил говорить ей то, что счел необходимым в этот момент высказать женушке-растяпе. Правда, там были, в основном, одни междометия, да еще краткие и емкие характеристики, но Олея и так прекрасно поняла, что муж хотел донести до ее сознания. — Это случайно вышло! Я просто оступилась...
— Догадываюсь, что не специально! — только что не рявкнул Бел, решив пока попридержать те оставшиеся невысказанными слова, что сами просились на его язык. — Мы прошли-то всего ничего, а уже умудрилась едва ли не отправиться прямиком на тот свет! А ведь нам с тобой по этому Темному Логу еще идти и идти!.. Может, мне тебя за собой на веревочке вести?
— Я буду осторожней! Обещаю!
— Хочется надеяться...
Когда беглецы вновь двинулись в путь, Бела все еще немного потряхивало от испуга, да и Олею всерьез проняло от осознания того, насколько здесь опасно. Чтоб лишний раз не отвлекаться и не пугать себя, женщина даже не стала смотреть на ту яму, которая появилась в земле от ее неловкого движения. И вообще, с того времени Олея решила, что она больше не будет глазеть по сторонам, иначе в следующий раз ей может так не повезти. Теперь женщина смотрела только под ноги, да еще туда, куда ступает Бел, стараясь идти за ним едва ли не след в след — все же так много спокойнее. Конечно, несколько раз краем глаза она замечала, что кое-где по сторонам есть еще темные пятна, но предпочитала даже не смотреть в туда, чтоб вновь не вляпаться в очередное несчастье.
А еще Олею беспокоили то, что вряд ли они с Белом сумеют преодолеть всю эту прогалину до темноты. Пусть здесь нет высоких деревьев и несколько светлей, чем в лесу, но ведь тень дают даже кусты, хотя на них уже почти нет листьев. Ну, а о том, каким образом они будут пробираться в темноте по тропке, которую можно рассмотреть только при свете дня — о том Олея вообще старалась не думать. Кстати, хорошо, что они не стали пытаться провести по этому месту своих лошадей — только бы напрасно потратили время на эти бесполезные попытки, а даже если каким-то непонятным образом сумели бы это сделать, то вряд ли бедные животные смогли пройти по этой неширокой дороге. А все-таки интересно, кто именно и когда отметил здесь вешками эту тропу?..
Шаг за шагом беглецы продвигались по зарослям, и обоим казалось, что они идут невероятно долго. Такое впечатление, что люди едва ли не ломятся сквозь кусты, бесконечно царапаясь о ветки, а то и оставляя на наиболее крепких ветвях нитки из своей одежды, а иногда и целые клочки. Ох и какой же ободранный вид будет у беглецов, если они все же сумеют перейти эту прогалину! Наверное, одежда у тех нищих, что стоят с протянутой рукой, выглядит куда лучше и не в пример целей!
То и дело отводя от лица ветки, которые могли хлестнуть по лицу, а заодно и прикрывая от них глаза, Олея, чтоб отвлечься, старалась думать о чем-то постороннем, пусть даже эти мысли были глупыми и совсем не по делу: интересно, если посмотреть на эту прогалину сверху, то что можно увидеть? Сплошной кустарник, внутри которого то там, то тут есть черные проплешины ям, а два крохотных человечка пробираются меж этого моря голых веток...
Уже темнеет, и понятно, что вскоре будет невозможно рассмотреть ни одну из тех вешек с приметными желтыми пятнами, а ведь к этому времени они прошли не так и много. Это по ровной дороге шесть верст можно отмахать часа за полтора, а здесь, когда делаешь осторожный шаг за шагом, времени нужно втрое, а то и вчетверо больше.
Еще через какое-то время Олея услышала, как Бел негромко выругался сквозь зубы. Хм, без достаточной на то причины он вряд ли будет подавать голос.
— Что случилось?
— Ты видишь, что творится справа?
— Нет. Я по сторонам стараюсь не смотреть...
— Похвально. Тогда и не смотри.
Ага, как же, не смотри! Да после таких слов голова сама в ту сторону повернется! Правда, вначале женщина не могла понять, что же такое привлекло внимание мужа: справа все те же кусты, хотя... В следующий момент Олея поняла: там, сразу же за рядом кустов, находится огромный провал в земле, вернее, самая настоящая пропасть. Непонятно, когда там рухнула земля, скорее всего, по времени это произошло совсем недавно, потому что Олея не видела еще ни одного корня, который бы тянулся вдоль края этой широкой ямы.
— Ой...
— Только что кое-кто мне сказал, что по сторонам не смотрит... — чуть съехидничал Бел.
— И рада бы, да только не получается. А ты как считаешь, эта тропа, по которой мы идем — она не повреждена? Ну, мало ли что могло произойти! Все же обвалы земли происходят тут едва ли не на каждом шагу!
— Думаю, что нам надо идти дальше, и не глазеть направо и налево. Вряд ли в свое время кто-то стал бы тратить немалые силы, чтоб поставить эти приметные вешки на неустойчивые точки.
Беглецы вновь двинулись дальше, но Олея то и дело косила взглядом в сторону темного провала. Великие Боги, какой же он длинный, и, судя по всему, весьма широкий! Во всяком случае, в сгущающихся сумерках женщина не сумела рассмотреть, где находится противоположный край того огромного провала. Невольно она начало считать шаги: пусть ширину той бездонной ямы ей не определить, зато отчего-то хочется узнать хотя бы ее длину...
Впрочем, конечный итог женщину не порадовал: она досчитала до ста двадцати шагов и сбилась со счета. Ничего не скажешь, хорошо тут земля оседает, а уж про ту глубину, куда падает эта самая земля, пожалуй, и говорить не стоит! Наверняка похожие провалы имеются не только возле этой дороги, они должны встречаться и по всей прогалине. Светлые Боги, не допустите того, чтоб она и Бел были вынуждены сойти с этой узкой тропы! Конечно, по словам той селянки, здесь были и места с твердой почвой, наглядный пример которому — та дорога, по которой сейчас пробираются люди, только вот выискивать подобные места у беглецов не было ни малейшего желания.
— Бел... — Олея все же не выдержала, и задала мужу давно интересующий ее вопрос. — Бел, ты как считаешь, сколько мы уже прошли? Половину пути?
— Если бы... Думаю, всего лишь треть дороги. Ну, может, немного больше.
— Как, всего треть?! Я рассчитывала...
— Увы, в твои расчеты вкралась серьезная ошибка. Просто мы вынуждены идти слишком медленно, и не скажешь, что шаги у нас очень широкие. Еще продвижение замедляют кусты, сквозь которые нам постоянно приходится продираться, а постоянное напряжение и...
— Но ведь уже почти стемнело, а скоро вообще наступит такая темнота, что хоть глаз коли! Что будем делать?
— А у нас с тобой выбора нет, и потому, моя милая, мы с тобой будем вынуждены каким-то образом пробираться едва ли не на ощупь.
— Но как...
— Подумай сама: для нас с тобой одинаково опасно как ползти в темноте, так и сидеть на одном месте в ожидании рассвета. Лично я предпочту действие бездействию, к тому же продвигаясь даже ползком, мы приближаемся к Руславии. Радует и то, что в здешних местах нет опасного зверья — животные, в отличие от людей, чуют опасные места и обходят их десятой дорогой... Это что еще за звук?
Однако Олея и сама услышала, как где-то позади их хрустнула сухая ветка, и, что самое интересное, женщина даже поняла, откуда именно он может идти: в одном месте, которое они благополучно миновали, и верно, был наполовину высохший куст, и часть тех сухих веток лежала на земле. Конечно, то место они прошли уже давненько, но звуки в ночной тишине разносятся неплохо... Неужели за ними кто-то идет?
— Бел... — испугано прошептала Олея.
— Слышу... — так же тихо произнес Бел. — Давай-ка отойдем чуть подальше отсюда, может, закончится этот провал, а не то он мне что-то всерьез действует на нервы.
Беглецы прошли еще какое-то расстояние до того, как на землю окончательно опустилась темнота, но потом они вынуждены были остановиться. Пожалуй, дальше идти не стоит — все равно вокруг ничего не видно, но провал в земле так и не кончался. Великие Боги, сколько же еще может тянуться эта проклятая пропасть?! Пусть беглецы ее почти не видят, но зато ощущают каким-то непонятным чувством, от которого тяжело на душе. К тому же небо затянуто темными облаками, не видно ни луны, ни звезд... Обычная погода поздней осени, когда еще нет снега, и оттого кажется, что весь мир окутан темнотой.
Конечно, беглецам надо было бы продолжать путь, но в их ушах все еще стоял треск ломающейся ветки. Разумеется, это могла быть случайность, и в любое другое время на подобное можно было бы не обращать внимание, если бы не одно "но": просто так, без ветра и видимых на то причин ветки не ломаются. Бел и Олея не удивились бы, если б какой-то пласт земли вдруг рухнул вниз, но тот звук, что донесся до них, мог означать только одно: именно так трещит сухая ветка под чьей-то неосторожной ногой. Как не осторожничай, но беззвучно пробираться в темноте довольно сложно. Понятно, что в их ситуации идти дальше, не зная, кто находится у тебя за спиной — чистое безумие. Ну, а раз так, то и беглецам стоит залечь в кустах — все одно больше прятаться негде, а отдых (пусть даже и вынужденный) уставшим людям был просто необходим.
Однако поведение Бела удивило Олею. Прежде всего, он снял со своей шеи цепочку с артефактами и надел ее на шею жены — дескать, пусть какое-то время эти вещи побудут при тебе. На всякий случай. Затем, жестом приказав Олее залечь в одном из кустов и держать наготове хлыст, Бел немного отошел назад, перед тем шикнул на жену, которая хотела, было, сунуться вслед за ним: мол, я знаю, что делаю, а ты мне мешаешь!..
Хотя Бел и двигался почти бесшумно, но, тем не менее, Олея поняла, что муж миновал пару-тройку кустов, и что-то довольно долго там делал. Затем Бел вернулся, вернее, прополз назад, только вот перед тем он словно проверял на крепость те кусты, что росли вдоль края все того же длинного провала. Когда Олея поняла, каким рискованным делом занимается Бел, то она едва не зашипела от злости — это же смертельно опасно!, но вовремя смолкла: понятно, что ее слова мужа не остановят, и, кроме того, хочется надеяться — Бел знает, что делает.
Медленно текли минуты, а лежать на холодной земле в дырявой одежде, сквозь которые ощутимо тянет прохладой... Скажем так, в этом тоже нет ничего хорошего. Впрочем, надо признать, что здесь земля хоть и холодная, но не до такой степени, как этого можно было ожидать при осенней погоде. Так может, тут, в глубине Темного Лога, находится что-то горячее, вроде медленно тлеющего торфа? Непохоже, в этом случае и запах горелого был бы сильней, и ходить здесь бы вряд ли можно... Блин, она опять думает не о том! Сейчас никак не до того, чтоб отвлекаться или проявлять недовольство — наоборот, следует вести себя тише воды, даже дышать через раз, чтоб тот, кто идет за ними, не услышал ни звука. И в ночную темноту надо всматриваться повнимательней — хочется надеяться, что глаза постепенно привыкнут и начнут что-то различать во тьме. В этом отношении Белу куда легче: не сказать, что он в темноте видит уж очень хорошо, но уж точно лучше Олеи.
О, вот опять какой-то шорох, причем источник этого шороха находится много ближе, едва ли не совсем рядом... Точно, кто-то пробирается вслед за ними, и, скорей всего, это один человек. Интересно, кто такой храбрый?
В этот момент неподалеку от нее что-то зашумело: Олея не могла с точностью определить, что там произошло, но, судя по звуку, ветки кустарника, до того прижатые к земле, с силой взвились вверх. Зашуршали листья, и кто-то, споткнувшись, чуть слышно прошипел нечто непонятное весьма раздраженным тоном. Впрочем, и этих звуков женщине было достаточно, чтоб стало понятно, кто идет вслед за ними. Юрл... Все-таки он их догнал. Интересно, что там произошло?
Олея растерянно завертела головой. Надо же, Бел вновь куда-то исчез, и ей оставалось только по-прежнему прятаться в кустах, понимая, что сейчас ее хлыст совершенно бесполезен. Конечно, она может бить на звук, но когда вокруг едва ли не стеной торчат ветки, то о точности ударов говорить сложно, а одно неверное движение может выдать ее с головой. Так что тут, как говорится, могут быть варианты, и оттого надо выждать, посмотреть, что будет дальше. К тому же Бел велел ей не вмешиваться, помалкивать, да и в темноте Олея по-прежнему почти ничего не видит, так что ей остается только слушать.
