— Што?..
— Часть ее души, ее чакра в тебе, навсегда с тобой. Мм, порой чакра исполняет посмертные желания... Надеюсь, наш разговор останется в секрете. Все, время не терпит, приготовься, Гаара-кун, я начинаю.
Победители приближались, стоило поторопиться с изысканиями и добровольной помощью обманутому союзнику Конохи, пострадавшему значительно сильнее — распад Суны не выгоден...
Первым делом я создал дома взвод теневиков, чтобы приготовили гостевую комнату для мальчиков, состряпали ужин и сделали другие дела по хозяйству. Брат, вероятнее всего, пригласит к себе Харуно, чья квартира в руинах, но на всякий случай еще две комнаты и порции надо приготовить, хотя я резко против Сакуры в моем доме. Лавка Майто и его школа выдержали наступление, установленные мной барьеры и обновленная фуин-защита пали в числе последних, поскольку его частные владения не значились в списке стратегических объектов, подлежащих атаке в первую очередь. Поэтому собственность была относительно неповрежденной и точно не разграбленной — пара команд моих теневиков защитила.
В несколько пар рук быстро раздел усыпленных ребят, помыл, залечил и уложил на разные кровати в одной комнате. Такой незамысловатый уход за близкими дарил отдых душе и телу. Оставил заботу о вещах на клонах, хлопоты с Ирукой тоже поручил теневикам: Умино за полчаса съел одно чакротворное и два чакростимулятора, чем сжег себе желудок, заполучив сильнейшее чакроистощение, зато его призывные косатки и натренированные хидзюцу надежно заперли реку (вместе с собаками Инузука, чей квартал по понятным причинам располагался у реки). Заменив в особняке старого дубля на нового улучшенного, я переместился в фуин-центр квартала Абураме, где пополнился чакрой за счет замены и тамошнего дубля, отлично справляющегося с барьерами активной защиты. Оттуда отправился в морг на минус третьем: пока не кончилась суета и неразбериха следовало возвратить к жизни десятки трупов — я решил. К слову, еще один обновленный улучшенный дубль остался с Гаем, совещающийся с удерживаемым мною клоном Хирузена тоже был заменен. Больше старых не осталось, а оставшихся четырех новых из суммарных восьми отправил собирать сенчакру в домен демонического клана дельфинов, не смевшего отказать. Как-то уж очень быстро и незаметно я обмелел всего менее часа назад запечатанный во мне океан энергии, казавшийся безбрежным. А еще за отсутствием "Чакрафуин" нарисовалась проблема предельной вместимости дублей и теневых клонов.
Едва я собирался наконец-то начать воскрешать, как Неджи капитально встрял, кинувшись геройствовать, кому-то чего-то доказывая. Причины, почему лично отправился его лечить, просты и отчасти корыстны. В своей проклятой печати Орочимрау предпринял попытку внедрить фуиндзюцу в кровь и возможно сделал аналог "Птицы в клетке". Если я просеку фишку бьякугана, то смогу приплести к своей сенсорике не круговое, а сферическое зрение. Прибыв на место драки, без труда выяснил, что хваленое додзюцу Хьюга — это гибридная мутация с загубленным потенциалом, что у бьякугана столь же важна бинокулярность, как у додзюцу Учиха. Без Маски я сумел отыскать активатор и скопировал структуру в обоих состояниях, ничего не правя — чревато. Взял генный материал главной семьи Хьюга и скопировал джуиндзюцу на лбу Неджи, чтобы занпакто во время сна эротической ерундой не страдал, портя простыни. Дополнительно взял генный материал и у других ниндзя, в том числе из клана Хьюга — для будущих сравнительных анализов.
Вернувшись в подвал, я сел в позу лотоса и, как мог в нынешней ситуации, приготовился. Войдя в транс, по очереди с промежутком в пару секунд отменил всех своих врачующих теневых клонов, чей ресурс подходил к концу. Никакого озарения. Мне требовался весь их слишком разрозненный опыт, который после переваривания станет рутиной — как пить дать. Закончив, выпил тонизирующее и просветляющее ум снадобье, к которому пристрастился, играя роль Тадао. Создав сотню безликих теневиков-ирьенинов на замену истощившимся, я приступил к воскрешению самых целых и простых случаев.
Тем временем немногие выжившие из Суны сдались, узнав и почти поверив, что их Йондайме Казекаге был убит сбежавшим Орочимару, а дети главы гакуре захвачены в плен, включая джинчурики Ичиби, эпично побежденного джинчурики Кьюби. Мой теневик сдал Гаару лично в руки потрепанного Сарутоби Асумы, еле успевшего с Ли и Шикамару к отравленному Шино, который под угрозой жизни был вынужден отпустить Канкуро и Темари.
С подкреплением, лечением и координацией смертельная битва за Коноху вскоре была выиграна.
Глава 17.
— Нет! Только не он! Я не хочу, чтобы этот коновал даже дышал в сторону моей Хане!
— Успокойтесь, Цуме-дзёси...
— Поди прочь! — Резким выпадом раненная мать защитила бездыханную дочь, уничтожив теневика.
— Ррав-гав! — Ей вторил одноглазый волкоподобный нинкен Куромару, на себе принесший мать с дочерью, слизнем и тремя полуживыми нинкенами (Хаимару Санкёдай — все трое дети Куромару). Гавкал тихо, к чести, осознавая, что в лазарете, полнящимся стонами и вскриками.
— Цуме-дзёси, — устало и нервно сказала подбежавшая Шизуне, сразу же приложившая сияющие зеленью кисти к Хане, а не к одному из нинкенов с разорванной грудиной.
— Ррры! — Куромару не дал подойти моему теневику к своему детенышу.
— Все заняты, больше некому... — попыталась продолжить Шизуне, на первом этаже занимавшаяся скорой помощью пациентам вместо капитального лечения кого-либо одного и по здравым размышлениям сложившая с себя организаторские полномочия.
— А ты на что?! Займись нинкенами, не видишь, что ли, слизень Хану уже лечит?! Где вообще весь ирьёнинский корпус?!
— Самоотверженно трудится на руинах Госпиталя, — лично произношу, достав "Каварими" из подвала до ближайшего теневика. Сам я был в привычной форме шинигами Готея-13 и без протектора из-за своего непонятного статуса заключенного на поруках. Оба танто в стекающей крови — только что вырезал части бронежилета из брюшной полости. Мои теневики, освободившиеся с арены и реки, как раз сейчас обеспечивали помощь в извлечении из частично обрушенного здания самых необходимых инструментов и препаратов — всех живых они уже так или иначе вытащили из-под обломков. Так что Кансэнаи Маттан сейчас зашивался со своими подчиненными, в прямом и переносном смыслах, всех его отказников мои теневии забирали сюда. — Сбавьте громкость и тон, Инузука.
— Да как ты смеешь на меня тявкать?! — Зарычала Цуме, дрожа над дочерью. Дикарка, нет чтобы ухватиться за любой шанс спасения!.. — Подстилка в Кири кинула, так к другой прибился?..
— Возьмите свои слова обратно, Инузука, или пожалеете.
— Неужто вышвырнешь раненную?..
— И не стану заниматься никем из заточивших меня кланов.
— Да они мне спасибо скажут, — кивая презрительно на танто и смеривая взглядом запачканную форму, — что...
— Это правда?..
— Ха, деточка! С чего бы еще Мэй расщедрилась на подарок Учиха? — Презрительно и злобно бросила Цуме.
— Геки. — Красное свечение "Бакудо-9: Геки" охватило всех буянов. — Я предупреждал, Инузука. Верх идиотизма поносить ирьёнина. — Теневик заменился с Шизуне и начал лиственную модификацию "Бакудо-82: Сентан Хакуджа". Нет смысла больше скрывать, слишком много наследил, но все же лучше скрыть за "Шуншин".
— Ты не посмеешь!..
— Уже посмел, Шизуне... — провожая взглядом телепортацию. Догадка стала уверенностью. — Ммм, если она узнала мой голос и взбеленилась, попав в список врагов и получив порцию Боли, то пусть себя винит.
— Не трогай меня! И вообще!.. Я нужна тебе матерью детей только из-за генома!
— Нет, я на самом деле...
— Отстань от меня! Ненавижу!! Видеть тебя не могу!.. Хнык! Иди, давай в морг, дальше в трупах ковыряйся...
— ...люблю тебя...
Но меня уже не слышали, стремительно убежав на крышу.
— Кто хоть слово вякнет — убью, — бросил я, еле сдерживаясь от переполняющих чувств. Глаза предательски защипало... Как всегда, удалось внешне заморозиться, спихнув бурю эмоций на занпакто. Будь ты проклята, Инузука. — Всех упомянутых в Госпиталь, — создаю теневика и отменяю его.
— Какаши-сама!..
— Шо. Бала. — Грубо сбрасываю слизня и бесчувственно уничтожаю вякнувшего. Пуф — это теневые футон с валиком и покрывалом развеялись. — Извините, Кацую... Штатным ирьёнинам тоже надо на ком-то практиковаться, повышая квалификацию, — обвожу всех холодным, пустым, невидящим взглядом. — Кто хочет в Госпиталь — скажите об этом моим теневым фельдшерам, вас перенесут. Кто против моей медпомощи — дайте любой знак, теневые фельдшеры от вас отстанут. И соблюдайте режим тишины.
Все настроение испоганилось, аж прямо руки опускались что либо-делать и хотелось завыть на Луну, болтающуюся в дневном небе. Весь первый этаж отослал моих теневых фельдшеров. Не знаю, кто с кем был солидарен, но все четыре этажа их вскоре прогнали, что самое обидное — глупость несусветная. Я не гордый, утрусь и запомню каждого, только что ж так больно-то в груди?..
Как ни хотелось все крушить, направлял силу на зов, продолжая возвращать всех мертвых в ранг живых, теперь уже всех принесенных без разбора. Копировальным ирьёниндзюцу возвращал конечности, массово исцелял воскрешенных с применением "Каидо-79: Рюукинка" и "Каидо-85: Меиюу". На пятом этаже размещали здоровых, которые нуждались в стационарном сне и уходе. Туда мои теневики переносили всех из "морга" с протектором Конохи, на которых тут же взбиралась маленькая Кацую размером с два кулака — греть живым теплом. Здание внутри голо и не оборудовано, сквозняки гуляют. Теневые вещи не могут заменить настоящие, зато мои теневики подавали и отводили воду в санузлах, гнали свежий воздух, без отвращения мыли пациентов в теплой воде и вообще поддерживали в неприспособленном для лазарета здании гигиену и чистоту, наперекор мнению окружающих о них.
Опять я самозабвенно лечил чужих ниндзя. Не своих — отказались от моих услуг. "Доставил — свободен. Цунаде-химе нами займется, ничего личного". Такое отчуждающее отношение несмотря на все сделанное убивало... Еще и взвод потрепанных АНБУ приставили у спусков в подвал, чтобы враги не сбежали — внутрь подвалов масочников я не пустил, да они и не рвались особо, латая свои раны. Вот что значит грамотная дезинформация вкупе с искусством очернения. Видимо, ото-сан столкнулся с подобным к себе отношением окружающих и не сдюжил, сломавшись под гнетом помоев...
Мой воспаленный разум жаждал хоть на ком-нибудь оторваться. И я измыслил изуверство. Не пожалел сборов сенчакры целой командой дублей, чтобы ухнуть всю чакру на массовый перенос раздетых, усыпленных и полностью исцеленных врагов на третий уровень Ада. Купаться. До искреннего желания не возвращаться в Страну Огня, не убивать ниндзя Конохи, не причинять нам вред ни прямо, ни косвенно, и самим не совершать суицида под страхом вернуться сюда — вечность купаться. Нет, я учел урок с Пейном и перед всеми распинался до усыпления и начала переброски. Видимо, сама постановка вопроса и моих требований вызвала когнитивный диссонанс, раз никто не раскаялся в содеянном и не поблагодарил за исцеление, раз все имели взлелеянный зуб на Коноху, между прочим, вполне вероятно за дело. Но тем не менее... Я их всех честно предупредил.
Теперь мои теневики не лопались от соприкосновения с рейрёку грешников, и я в Аду не испытывал всепоглощающей боли, в отличие от жестоко воспитуемых. Бывшие нейтральные ткани основательно пропитались эманациями Ада, и, думаю, будут адски болеть во время совершения грехов. Мхех, ниндзя-праведники — сказка?! Теперь быль. Вспомнив о Даймё с шишками, не стал их купать в квинтэссенции страданий — с одеждой будет морока, они люди видные и представительные, их самих "нельзя" унижать и их взор "нельзя" на постыдное направлять. Ничего, создать им кубические полутораметровые ячейки плевое дело... За первой группой отправилась вторая, потом третья...
Совершенно сумасшедший день! Мне хотелось одновременно плакать и смеяться. Наверное... наверно я сума уже схожу от расслоения личности по дублям и теневикам, раз готовлю сотням пленных на ужин кашу с орехами и фруктами. Энтон... пламя стало чрезвычайно дешевым по чакрозатратам. Горько хмыкнув на подмеченное обстоятельство, я подрядил в повара теневиков, достав запасов еще и на готовку завтрака. На верхних пяти этажах всем сготовили горячую похлебку — жены из клана Абураме постарались. Обидно, что спущенных ко мне в подвал уже списали — никто не захотел со мной лишний раз связываться после неблаговидного вышвыривания Цуме и убийства своего — произнесенная на арене речь Наруто крепко запала.
Гай с Ли, словно заводные моторчики, без устали ворочали каменные блоки, в ночи разбирая завалы домов. Наруто, Саске и Ирука спали здоровым сном. С них постепенно сходила бледность, значит, поутру проснется Зверский аппетит. Умилившись, слегка отошел от перипетий тяжелого дня. Отлипнув от косяка детской комнаты, лично сложил три бэнто, радуясь, что есть те, о ком я могу позаботиться и кто с радостью примет мое внимание.
— Гай!
— О! Какаши!!! Во имя силы юности, ты куда пропал?!
— Какаши-с-сама, здравствуйте!
— Здравствуй Ли. Вы кушали, м?
— Да какой там! Ты смотри, какие завалы!.. Ублюдки! Давай, помогай, в тебе много Силы Юности!
— Там нет живых, Гай, а мертвые... подождут.
— Как ты можешь?..
— Могу, брат. Давайте ужинать, я тоже не ел еще.
— Идем, Ли.
— Хай, Гай-сэнсэй! — Просиял юнец, с загоревшимися и голодными глазами уставившись на извлеченные бэнто, одуряюще пахнущие жареным филе рыбы.
— Гай, и не стыдно? Смотри, до чего довел... — я киваю в сторону подростка.
— И вовсе я не устал и не голоден, Какаши-сама, во мне бурлит Сила Пламени! Гай-сэнсэй!.. — Эх, Саске таким самоотверженным и преданным никогда не будет, да и не надо крутого фанатизма — хотя бы толику признательности...
— Ли, Какаши прав, — угрюмо заявил гай. — Тебе надо поесть и отдохнуть. А завтра с новыми Силами Юности мы расчистим две улицы! Нет, три!!!
— Да, Гай-сэнсэй! Мы сделаем это вместе!
— Держите.
— Спасибо тебе... — Спасибо вам...
— Итадакимас.
И я первым приступаю к еде, сделанной с любовью и для своих близких. Как я мог раньше жить в беспросветном одиночестве?.. Приятно просто быть в их компании.
— Итадакимас!
Оба голодных. Зверь и Зверек набросились на горяченькие онигири, аж за ушами затрещало и в животе довольно заурчало. Оба смутились и оба почему-то подумали, что в свете доисторических факелов их смущения не видно.
— Гай, вы у себя с Харуно заночуете?
— Ты... ты не хочешь их пускать к себе?
— Эмн, извини. Остававшейся на трибунах Сакуре сейчас нельзя вставать между ребятами, тем более жить в одном с ними доме. Девушки заставляют нас совершать сумасбродные поступки... — произнес я тяжело и с грустью.
— Что-то случилось, брат? — Участливо спросил Гай. Ли стало неловко рядом сидеть.
