— То есть точное место перехода твое начальство не знает?
— Увы... Так что пока здесь не появится тайная стража, мы с тобой этот дом не покинем.
— А я-то рассчитывала, что все наши неприятности остались позади...
— Мне бы тоже хотелось в это верить.
— А ты не излишне подозрителен?
— Слышала, что я сказал лейтенанту? Специфика нашей службы... Так что давай, действуй, как я тебе сказал, тем более что помощник из меня сейчас почти что никакой, а нам бы надо успеть до того времени, пока поесть не принесли.
Олея направилась в соседнюю комнату, а Бел, с трудом передвигаясь, нашел вслед за ней. Вообще-то здание заставы состояло из двух комнат: в одной жил командир, а во второй было что-то вроде казармы для солдат. Если комната командира была сравнительно небольшой, то казарма для солдат представляла собой одно большое помещение с лавками и нарами, в которой сейчас никого из солдат не было. Надо же, какой тут порядок и чистота, даже не подумаешь, что здесь живут мужчины!
Однако женщине было не до того, чтоб смотреть по сторонам. Ее куда больше интересовала дверь, которая вела из казармы вела в конюшню. Все так, как и говорил лейтенант: здесь находится нечто вроде второй двери, через которую можно пройти на конюшню прямо из солдатской казармы, и, кроме того, это считается чем-то вроде запасного выхода на крайний случай. Олея задвинула на этой двери крепкий засов, невольно отметив про себя, как основательно и надежно сделаны и двери и стена — сюда так просто не попадешь! Однако на всякий случай подперла дверь тяжелой лавкой — теперь отсюда в дом попасть будет очень сложно.
— Ну, что скажешь? — Олея повернулась к мужу.
— Ничего, только вот окна... — Бел критически смотрел на ряд небольших окон вдоль одной из стен. Вернее, это были не окна, а небольшие оконца. — Знаешь, мы с ними ничего делать не будем, оставим, как есть. Конечно, не помешало бы их прикрыть или забить, но, во-первых, возни будет немало, а во-вторых они достаточно малы, чтоб в них мог пролезть взрослый человек. Ребенок лет пяти-семи в такое окошко, пожалуй, протиснется, но человек постарше вряд ли сумеет повторить подобный подвиг... Слышишь? Кажется, сюда кто-то подъезжает...
В этот момент в поеме двери, ведущей в комнату офицера, появился сам лейтенант Антар.
— Верно, сюда едут. Приближается целый отряд.
— Может, это те, за кем вы посылал своих людей в Дворечье? Солдаты или кто-то из тайной стражи...
— Сомневаюсь, что мои люди могли так быстро обернуться туда и назад. Хотя его знает: они могли встретить по дороге направляющийся сюда отряд... Если я правильно понял, действуем так, как вы меня просили?
— Да.
— Тогда закрывайте за мной дверь. Да, вот еще что... — лейтенант остановился на пороге. — Приношу свои извинения за то, что наш повар так и не успел до вас дойти. Прекрасно готовит, но нерасторопен до того, что между моими солдатами его медлительность уже начинает входить в поговорки.
— Не беспокойтесь, лейтенант, ничего страшного, все в порядке...
Как же, ничего страшного!.. — вздохнула по себя Олея, задвигая засов и на этой двери. — Я бы сейчас с таким удовольствием съела хоть что-то! Аж страшно, как есть хочется!
— Ну, что там? — повернулась она к Белу, который стоял возле окна, ведущего на двор.
— Боюсь, ничего хорошего. Это не солдаты.
— То есть как это не солдаты? — Олея встала рядом с мужем. — Они же в форме!
— Ох-хо-хо... — покосился Бел с сторону жены. — Чисто женская логика: стоит увидеть мужчину в форме, как он сразу же относится к числу неотразимых душек-военных! Только вот дело в том, что приехавшие не имеют никакого отношения к армии. Вернее, когда-то, не спорю, многие из них служили под знаменем Правителя, только вот сейчас они относятся к личной охране одного из вельмож. Эти цвета в их одежде... Ох, как же мне хочется ошибиться! Ладно, не отвлекаемся.
Олея и сама с любопытством смотрела на происходящее за окном. Человек двадцать пять всадников, с ними прибыли двое солдат, похоже, тех самых, которых лейтенант Антар послал с заставы в город.. Вид у этих двоих весьма недовольный, да и сам лейтенант здорово выведен из себя — вон, как резко он что-то высказывает холеному мужчине, который командует этим небольшим отрядом. Впрочем, тот не снисходит до разговора, и сам спрашивает о чем-то лейтенанта, и, не получив ответ, направляется к дому.
— В чем дело? — Олея не отрывала глаз окна.
— В том, что эти люди задержали тех солдат, которых лейтенант послал в город сообщить о нашем появлении.
— Надеюсь, не всех?
— По счастью, нет. Лейтенант послал четверых, а перехватили двоих. Надеюсь, те, кто ехал по объездной дороге, смеют добраться до Дворечья.
— Интересно, на каком основании задержали этих солдат?
— А тем людям и не нужно какое-то там основание... — сощурил глаза Бел. — Им нужны артефакты. Думаю, сейчас мы с тобой услышим все их требования.
Действительно, в тот же миг кто-то дернул за дверную ручку. Ну-ну, дверь заперта на засов, так хоть задергайся — все одно бесполезно.
— Откройте дверь! — раздался незнакомый голос.
— До прибытия сюда кого-либо из высоких чинов тайной стражи я этого делать не намерен... — спокойно ответил Бел.
— Я вам приказываю!
— Простите, но я не знаю вашего имени, звания, положения, рода войск, к которому вы относитесь, а также вы не сообщили мне имени вашего непосредственного начальника. Так что извините, но я не намерен выполнять приказы неизвестного мне человека.
— Меня прислали за артефактами... — чувствуется, что этот человек не привык к подобному обращению, но пока что он пытается сдерживать свой гнев. — Получено сообщение, что вы принесли их в Руславию, и потому мне приказано забрать их у вас, и доставить в столицу.
— Не стоило вам понапрасну трудиться, лошадей гонять... — Бел по-прежнему не повышал голоса. — Мы уж как-нибудь сами доставим их до места.
— Я требую отдать мне артефакты! — ого, а незнакомец стал повышать голос.
— Видите ли, я тоже много чего могу требовать, и мне тоже много чего надо... — такое впечатление, что Белу не было никакого дела до возмущения незнакомца. — Знаете, человеку всегда хочется получить что-то хорошее, и, по большому счету, в этом нет ничего плохого. Только вот в основе моих требований лежит какое-то обоснование, а у вас, кроме неуемных амбиций и редкой наглости, не наблюдается ничего.
— Или вы сейчас же отдаете мне артефакты, или вам придется пенять на себя!
— Говорите, пенять на себя? Спешу сообщить: в последнее время подобное мне приходилось делать так часто, что сейчас все ваши угрозы не производят на меня должного впечатления.
— Послушайте... — мужчина за дверями еле сдерживался. — С нами артефакты будут в полной безопасности...
— Разве вам непонятно: уж если у нас хватило умения и сил отыскать эти древности и пронести их через несколько враждебных стран, то уж в Руславии я их как-нибудь сберегу и без вашей помощи. Так что благодарю вас за столь любезное предложение, но вынужден его отклонить.
— Хорошо, давайте поступим по-другому. Не стоит обсуждать этот вопрос на всеобщем обозрении, там более что подобные громогласные заявления не могут идти на пользу ни одной из сторон. В нашей с вами ситуации лучше переговорить с глазу на глаз. Вы сейчас откроете мне дверь, и, думаю, мы быстро придем к общему согласию.
— Вообще-то мне скрывать нечего, в отличие от вас. И беседовать с вами я тоже не собираюсь — извините, но в данный момент я не считаю вас приятным собеседником.
— Да как вы смеете?! Неужели непонятно, что вы разговариваете с высокородным, с тем, кто стоит несоизмеримо выше вас по положению и по рождению?
— А вот мне непонятно другое: как вы осмелились силой задержать двоих солдат, находящихся на военной службе и посланных их командиром по неотложному делу? Более того: заявившись сюда, вы пытаетесь действовать силой на пограничной заставе! Или вы не знаете, что за подобное подложена довольно невеселая статья в кодексе правил и уложений? Тогда, высокородный господин с голубой кровью, я посоветую вам почитать на досуге этот кодекс. Очень поучительная книга, и в ней вы почерпнете немало интересного!
— Откройте дверь!
— Пошел вон отсюда... — каким-то даже обыденным голосом сказал Бел. — Надоел.
— Открой дверь, скотина! — заорал, было, мужчина, но его перебил лейтенант Антар, который, наблюдая за всем происходящим, тоже находился отнюдь не в самом лучшем расположении духа.
— Я требую прекратить этот балаган! Вы, достопочтенный, заявились сюда, не представившись, осмелились задержать двух моих людей, да еще и пытаетесь угрожать тем, кто находится под моей защитой? Советую вам и вашим людям немедленно убраться отсюда, а иначе последствия могут быть самыми непредсказуемыми.
— Не тебе, мелкопоместный дворянчик, мне указывать! — ого, а незнакомец, похоже, всерьез разозлился. — Да я со своими людьми сейчас разнесу этот твой сарай по бревнышку! Сколько у тебя на данный момент имеется людей? Десятка полтора зажравшихся бездельников, которые только и занимаются тем, что втихую подворовывают и подъедают государственные харчи! А у меня при себе два с половиной десятка крепких бойцов, которые из шкуры твоих тунеядцев враз выбьют всю скопившуюся пыль! Так что советую тебе отойти в сторону вместе со своим стадом баранов, и не вмешиваться в те дела, в которых ты ровным счетом ничего не смыслишь!
— А теперь послушайте меня, если, конечно, вы до сей поры так ничего и не поняли... — голос лейтенанта был лишен каких-либо эмоций, и оттого звучал довольно неприятно. — Повторяю: эти люди, что сейчас сидят на заставе — они находятся под мой защитой, и отдавать их кому-либо без приказа моего командования я не намерен. Это во-первых. Если же вы вздумаете применить силу, то уверяю вас, что мои полтора десятка бойцов здорово сократят ваши два с половиной десятка самоуверенных наглецов. Это во-вторых. Вы до сей поры мне так и не представились, и не сообщили свое имя, что существенно сокращает наше общение. Это в третьих.
— Еще что?
— Меня много чего интересует, но для начала я попрошу ответить на эти вопросы.
Олея осторожно выглядывала из окна, стараясь не попадаться на глаза мужчинам во дворе. М-да, весьма интересное зрелище: вдоль здания заставы стоят пограничники, и, судя по их виду, уходить отсюда они не собираются. Напротив них находятся всадники: надо же, эти люди по-прежнему сидят на лошадях. Как видно, не желают слезать с коней, рассчитывая в случае чего смять противника, однако на рожон тоже не рвутся. Это понятно: нападать на приграничную стражу без достаточных на то оснований приравнивается к государственному преступлению.
— Что ж... — незнакомец, как видно, решил немного отступить. — Что ж, скоро сюда приедет тот, кто ответит на все ваши вопросы.
— Жду с нетерпением.
— Бел, объясни мне, что происходит? — спросила Олея у мужа. — Кто-то пытается обскакать нас и выслужиться перед Правителем?
— Если бы все было так просто... Видимо, после того, как с голубиной почтой пришло мое послание, кто-то за хорошие деньги слил об этом информацию на сторону. И вот мы видим очередную попытку захапать то, что, как они считают, плохо лежит. Ох, надо бы выяснить, кто у нас так деньги любит!
— А кому слили?
— Тот, кто был в состоянии заплатить за эти сведения огромные деньги, а иначе не было смысла рисковать. Я смотрю по одежде этих людей, по их ухваткам... Это наемники, люди храбрые, умелые, и в то же время знающие, когда можно идти напролом, а когда стоит попридержать коней. Помнишь, как Юрл рассказывал про ту девицу, по вине которой пропали артефакты?
— Конечно помню!
— Так вот, голову готов прозакладывать, это дело рук ее папаши! Он в опале, а для того, кто раньше вертел большими делами, немыслимо тяжело оказаться выброшенным из больших игр, сидеть на обочине, в стороне от прежних дел. Вот потому сейчас он и занимается тем, что считает нужным — пытается вернуть себе власть и влияние. Денег у этого человека куры не клюют, дочку надо из тюрьмы вытащить, то бишь из монастыря... Мужик решил сыграть по-крупной, поставить все на одну карту, а для этого все средства хороши.
— И что будет дальше?
— Дальше нам остается только надеяться, что двое других солдат, которых лейтенант отправил по окружной дороге, придут вовремя. А еще сюда в любом случае должен заявиться этот любящий папаша: как не полагайся на своих людей, но артефакты — это не такая вещь, которую можно доверить даже самым проверенным людям.
— Я не понимаю, как же этот человек сумел раньше тайной стражи высчитать, куда мы можем придти?
— На этот вопрос и мне бы хотелось получить ответ, хотя, думаю, все элементарно упирается во все те же деньги: наверняка в Байсине у него тоже были куплены кое-какие источники информации.
— Так что будем делать?
— Пока постараемся тянуть время, насколько это возможно, тем более что оно работает на нас — ведь рано или поздно, но подмога должна придти. А пока давай подумаем, как можно хоть немного укрепить наше убежище: кто его знает, вдруг на приступ пойдут? Смотри: обе двери достаточно массивные, закрыты на крепкие засовы, с ними так просто не справиться. С чердака до нас тоже не добраться — там толстые бревна, крышу и настилы надо долго разбирать, а подобным сейчас заниматься никто не станет. Окна в казарме слишком маленькие, и оттого единственным уязвимым местом остаются четыре окна в этой комнате. Их надо хотя бы до половины заложить. Для безопасности, на всякий случай...
— Чем заложить?
— Давай соображать...
Вскоре все окна были заставлены тяжелыми скамьями, которые беглецы притащили из казармы. Конечно, от выстрелов они могли не защитить — все же меж ними были достаточно большие просветы, но зато теперь вряд ли хоть кто-то из нападающих сумеет залезть в окно.
Беглецы не успели присесть передохнуть, как вновь услышали перестук лошадиных копыт. Оба сунулись к окнам, вернее, к щелям в них. Увы, но увиденное вряд ли походило на прибытие подмоги, которую они так ждали. Новый отряд в полтора десятка человек, все в той же форме и вооруженные до зубов. Отряд едва ли не крупной рысью влетел на площадку перед заставой, хотя там и без них народу хватало. Однако взгляд беглецов в первую очередь привлек к себе высокий человек в богатой одежде, который ехал впереди этого отряда. Осанка, поведение, удивительно красивый конь — все говорило о том, что перед ними очень богатый и властный человек, а огромный бриллиант в перстне на его пальце ярко переливался даже без солнца.
Этот человек сразу понял, что его посланник так и не сумел достать вожделенные артефакты, и потому не стал долго раздумывать. Почти сразу беглецы услышали его сильный голос:
— Эй, вы, слышите меня? Отдайте то, что меня интересует, и можете проваливать на все четыре стороны. Ваши потрепанные шкуры мне не нужны. Более того: получите по тысяче золотых. В противном случае я не намерен проявлять излишнее милосерлиее.
