— Поехали, — сказал Стёпка в Ванькино ухо.
— Отвали, — огрызнулся Ванька.
Чародеи уже произносили заклинания, и громче всех был слышен голос Смаклы. Гоблин ни разу не сбился и вообще держал себя на удивление уверенно. Глукса смотрел на друга с восторгом.
Прозвучало последнее слово, и Стёпке показалось, что стены начали вращаться вокруг них и пол ушёл из-под ног, и он покрепче вцепился в Ванькины плечи, чтобы случайно не запузыриться куда-нибудь не туда, и приготовился к тому, что снова придётся падать в жуткую пустоту...
Они минуты три так стояли в полной тишине, глядя на напряжённые лица чародеев. И ничего не происходило.
Потом Ванька с облегчением разжал руки и отступил на шаг в сторону.
— Кина не будет, — сказал он с плохо скрытой радостью. — Магическое искричество кончилось.
Чародеи зашевелились, отец-заклинатель потёр усталые глаза, Феридорий откинулся на спинку кресла, а Серафиан отпустил руку Смаклы и забавно оттопырил нижнюю губу. Купыря был мрачен.
— Как я и думал, — негромко сказал Феридорий.
— Ну что ж, — отец-заклинатель встал из-за стола. — Мы всё равно должны были попытаться. А вдруг бы получилось.
— Почему... — у Стёпки пересохло в горле, он с трудом заставил себя повторить вопрос. — Вы что, не сможете теперь нас вернуть домой?
— Мы можем вернуть вас домой, — сказал отец-заклинатель. — Уверяю вас, нашего умения на это вполне достаточно. Но, как мы только что выяснили — не здесь и не сейчас. Проблема в том, что вы не просто демоны, вы — демоны-исполнители. И до тех пор, пока вы не исполните того, ради чего вас призвали, никто, ни один маг или чародей не в силах отправить вас обратно.
Ванька, и без того сияющий и довольный, заулыбался и многозначительно подмигнул Стёпке. Он явно что-то такое важное знал, но не хотел говорить при всех.
— Зачем же вы тогда всё это устроили? — спросил Стёпка.
— Мы не знали наверняка. Мы допускали, что заклинание призыва окажется слабее заклинания отмены. Мы допускали даже, что ты уже исполнил предназначение.
Ванька пренебрежительно фыркнул. Он и мысли не допускал, что Стёпка что-то такое мог исполнить без него.
— Выходит, не исполнил, — сказал Стёпка.
— Да, — подтвердил Серафиан. — И значит, подтверждаются наши самые худшие предположения. То, чего мы все больше всего опасались.
— Склодомас, — сказал Стёпка. — Мы должны найти склодомас. Вот для чего нас призвали. Я так и думал. Радуйся, Ванес. Кажется, мы остаёмся.
— Ха! — сказал Ванька. — Вот так-то лучше. А то — вернём, вернём. Я же говорю: дело у меня ещё здесь важное осталось.
— Ну что ж. Я думаю, на этом мы можем пока прерваться. Время уже позднее, всем пора отдохнуть, — сказал отец-заклинатель. — Купыря отведёт вас в мои гостевые покои, там и устроитесь... На время. Смаклу тоже с собой возьмите... А друга своего... Кстати, кто он такой? Зачем вы его сюда привели?
Глукса испуганно втянул голову в плечи. Ну вот, добрались и до него, маленького деревенского гоблина. Сейчас начнётся самое страшное. Уже началось.
— Это Глукса. Он тоже из Горелой Кечи, как и Смакла. Мы привезли его сюда для того, чтобы он выучился на чародея.
Феридорий хмыкнул, покривил губы в усмешке. Серафиан тоже пренебрежительно скользнул взглядом по щуплой фигурке. Отец-заклинатель очень мягко, словно стараясь не обидеть, сказал:
— Видишь ли, Стеслав, какое дело. Выучиться на чародея невозможно. Выучить несколько заклинаний — это да. На это любого достанет. Но чародеем может стать только тот, у кого от рождения есть к тому способности. Ты уверен, что у вашего друга такие способности имеются?
— Уверен, — сказал Стёпка. — Потому мы его сюда и привезли. Ему и колдун там один об этом говорил, и какой-то чародей проезжий. Есть у него способности и ещё какие. Он, когда мы с вампирами встретились, с перепугу сразу десять дружинных немороков из воды сколдовал.
— Так-таки и сколдовал? — понятно было, что отец-заклинатель не слишком верит в чародейские способности маленького гоблина. — Из воды и сразу десять? Тебе, я полагаю, не известно, что вода очень плохо поддаётся магии, и даже я, пожалуй, не решусь что либо серьёзное из неё... хм-м, создавать. К тому же у гоблинов магические способности проявляются крайне редко, не в упрёк им будет сказано. Они иными умениями сильны и славны.
— Вот они в Глуксе и проявились, — сказал Стёпка. — Он, может быть, вообще один такой на весь улус. Очень редкий. А немороки — точно были. Я их сам видел. И ещё он дракона немного увеличил. Ну это так, неважно. Да вы проверьте его, проверьте. Можно же как-то проверить, есть ли в человеке способности к магии.
— Да проверить нетрудно, — вмешался Серафиан. — Только нам сейчас недосуг. Приводите его завтра утром ко мне...
— Да на кой его проверять! — прорвало вдруг Смаклу. Он выступил вперёд. Раньше он не решился бы вмешиваться в разговор старших, но он тоже за последнее время сильно изменился. Ко всему прочему его здорово воодушевило то, что он только что принимал участие в магическом действе наравне с самыми настоящими чародеями:
— Проверили его уже. Куды уж дальше. Энто же он толстого Никария по стене расплескал! Одним взглядом с чародеем совладал. А вы говорите!..
— Я не хотел! — испуганно взвизгнул Глукса. — У меня с перепугу вырвалося!
Самосветки по всей комнате дружно мигнули, а массивный стол, за которым сидел отец-заклинатель, вдруг со скрипом выехал на середину помещения и отгородил Глуксу от всех прочих, словно защищая его от нападения. Маленького гоблина за ним было почти не видно, только лохматая голова чуть возвышалась над краем стола. А стоящее у дальней стены массивное кресло с хрустом и треском сложилось вдруг как-то внутрь себя и преобразилось в гротескную, но вполне узнаваемую фигуру приготовившегося к нападению деревянного неморока. Он был без головы и с короткими ногами, зато в широко расставленных длинных руках держал два очень острых меча. И всем было понятно, что чудное это создание не раздумывая (потому что раздумывать ему совсем нечем) кинется на защиту своего маленького творца. Проверять на себе остроту и крепость его деревянных мечей никому не хотелось.
Ошарашенные лица чародеев надо было видеть. Даже невозмутимый Феридорий поднялся из кресла и в великом удивлении смотрел то на притихшего Глуксу, то на страшноватого неморока. Ванька, которому, видимо, ещё не приходилось встречаться с подобными творениями магического разума, опасливо вжимался в стену.
Первым опомнился отец-заклинатель.
— Успокойся, малыш, — произнёс он негромко. — Никто тебя не собирается наказывать или ругать. Не бойся нас, мы не желаем тебе зла. Иди сюда, я хочу на тебя посмотреть.
Глукса выходить не торопился.
— А за толстяка энтого мне что будет?
— Забудь о нём. Он был плохой человек и он теперь... не скоро вернётся. Ежели вообще захочет сюда возвращаться. Иди ко мне. Только душевно тебя прошу: угомони своего... гхм!.. слугу.
Глукса осторожно вышел из-за стола, испуганно посверкивая глазками по сторонам. Над его вставшей дыбом шевелюрой рассерженно постреливали пронзительно-синие молнии магической ткани сущего. Неморок опустил мечи и неслышно развалился на деревянные обломки, угадать в которых недавнее кресло было невозможно при всём желании.
— Хочешь учиться на чародея? — спросил отец-заклинатель.
Глукса робко пожал плечами:
— Не знаю ишшо. Боязно чевой-то тута у вас.
Серафиан вдруг засмеялся дробным старческим смехом:
— Боязно ему. Нет, вы слышали! Ты, Глукса Батькович, будь добр, больше не пугайся и постарайся пока совсем не колдовать. А то мы с тобой всем замком не совладаем. Да тебе с такой силищей и бояться-то стыдно... Тебя самого боятся теперь все враги будут... — он прикусил язык и поднял руки. — Всё, молчу, молчу, молчу.
Отец-заклинатель взял Глуксу за руку и повернулся к Степану:
— Спасибо тебе, Стеслав, и за это. Идите, отдыхайте, а Глукса, вы уж извините, останется здесь.
— Почто? — перепугался гоблин. — Я со Смаклой желаю! На кой мне здеся оставаться?
— Ты останешься здесь учиться на чародея, — сказал отец-заклинатель. — И учить тебя будем мы втроём. У тебя теперь начнётся совсем другая жизнь. Пойдём, я покажу тебе твою комнату.
Уже на выходе Стёпка оглянулся:
— Я обещал его родителям заплатить за обучение. Давайте, я вам сразу деньги отдам.
Отец-заклинатель только отмахнулся:
— Какие деньги, Стеслав. По-хорошему, это мы тебе заплатить должны за то, что помог этому гоблину в замок без помех добраться. Не нужны нам деньги. Мы его так учить будем. И сами учиться. У него.
Глава четвёртая,
в которой демоны ничего не находят
Дверь в кабинет отца-заклинателя мягко закрылась. Стёпка и Смакла переглянулись. У обоих перед глазами стояло слегка испуганное лицо Глуксы. Вот так дела!
— Нифига себе! — сказал и Ванька, когда они вслед за Купырей спускались по лестнице. — Какой-то мелкий гоблин, а колдовать умеет — закачаешься! Вот бы мне так! Почему всегда везёт кому-то другому?
Стёпка переглянулся со Смаклой. Смакла в ответ сделал большие глаза. Вот, мол, каков Глукса-то, даже чародеи не на шутку удивились и почти что испугались. Учиться у него, говорят, будут.
Купыря провёл их в небольшую комнату этажом ниже. Тяжёлая, окованная железом дверь открылась сама. Купыря шагнул через порог, оглянулся на приостановившихся мальчишек:
— Входите и располагайтесь. Здесь вы будете в полной безопасности. В эти покои без разрешения отца-заклинателя даже весский государь войти не посмеет... Да и не сможет.
Мальчишки притихли, оглядываясь. В просторной комнате было много ковров, внушительный стол, несколько глубоких кресел и две застланные узорчатыми одеялами кровати. Вместо окон на стенах чернели узкие отдушины. В стоящей посреди стола хрустальной вазе искристо преломлялись отражения нескольких самосветок.
— Вы не голодны? — спросил Купыря.
Парни замотали головами. Есть сейчас им хотелось меньше всего. Ванька, напротив, чуть было не кивнул, но, подумав, тоже с сожалением от еды отказался.
— Ну и славно, — сказал Купыря. — И вот что... Надумаете завтра выйти погулять, — а вы здесь не усидите, разумеется, — поглядывайте по сторонам и держитесь на всякий случай настороже. Навряд ли на вас после Никария нападать кто осмелится, но всё равно остерегитесь.
— Так это же не Стёпыч Никария вашего уделал, — сказал Ванька. — Это же гоблин.
— А вот об этом пусть лучше никто не знает, — посоветовал Купыря. — Пусть все думают, что так рассерженные демоны наказывают тех, кто по малоумию своему замыслил против них недоброе. И вам спокойнее, и о Глуксе меньше болтать будут.
— Понятно, — сказал Стёпка. — А долго мы здесь жить будем?
— То мне не ведомо. Это вы уж сами решите, что вам делать и как склодомас искать. Денька через три, я думаю, отец-заклинатель вас снова призовёт, тогда вы с ним всё и обсудите. А пока ему не до того. В замок завтра поутру князь Всеяр прибывает, крон-магистр Д'Варг подъехать должен, посол кагана Чебурзы, таёжные воеводы, весские маги и чародеи. Будут делить Таёжное княжество. Лучше не вертитесь у них под ногами. Помощи всё одно не дождётесь.
— Так вот прямо и делить? — спросил Стёпка.
Купыря кивнул:
— Войны никто из них не желает, поэтому хотят поделить миром, на переговорах.
— А когда они всё поделят, Летописный замок кому достанется?
Купыря пожал плечами:
— Всяко может повернуться. Но я думаю, что отец-заклинатель знает, что делает. Скорее всего замок ни весичам не достанется, ни уж тем более оркимагам. Силы у нас достаточно, будем сами по себе. Ежели позволят.
Когда Купыря вышел, Ванька прямо в одежде повалился на ближайшую кровать и блаженно раскинул руки:
— Класс! Вот это хоромы! А то мне его чулан под лестницей, — он мотнул головой в сторону младшего слуги, — до смерти надоел. Темно и тесно, как в гробу.
— Ты в Смаклиной каморке всё это время жил? — удивился Стёпка. — Интере-есно. Слушай, а куда тебя тогда зашвырнуло, ну, когда ты на экскурсию отправился? Серафиан нам соврал, что тебя к элль-фингам унесло, а мы поверили и в тайгу отправились, тебя из плена выручать.
— Ха! — сказал Ванька. — Никуда меня не зашвыривало. Это вы куда-то подевались. Я по замку бродил, бродил, чуть не заблудился. А потом Купыря этот меня разыскал и в чулане поселил. Живи, говорит, делай, что хочешь, только из замка не выходи. А я и сам отсюда уходить не хотел. Здесь такое!.. Ты, Стёпыч, не поверишь. Я тебе потом расскажу. Честное слово, услышишь — закачаешься, — он широко зевнул. — Всё, вы как хотите, а я буду спать. Завтра поговорим.
* * *
Степана разбудил Смакла, осторожно тронув за плечо. Гоблин уже оделся, даже волосы ухитрился более-менее привести в порядок.
— Пойду я, Стеслав. К Жварде схожу да на кухню. Может, Глуксу где встречу. А здеся мне маетно сидеть.
Когда за ним закрылась дверь, Стёпка посмотрел на безмятежно сопящего друга и подумал, что Смакла, наверное, просто не желает общаться со второй половиной демона. Потому и ушёл пораньше. Надо бы это как-то переломить, но, хорошо зная Ванькин характер, Степан понимал, что при всём желании ничего у него не получится. А жаль.
Спать больше не хотелось. На душе впервые, пожалуй, с момента попадания в этот мир было не просто спокойно — безмятежно. Оказывается, его нисколько не расстроило то, что их вчера не сумели вернуть домой. Оказывается, он и сам пока не слишком торопился возвращаться. И у Ваньки какие-то дела нарисовались. Хорошо было то, что больше никого не надо разыскивать и спасать. Такая проблема с плеч свалилась. Ну а то, что предстоит искать склодомас... На этот счёт у Стёпки были уже кое-какие мысли. Он надеялся, что у него всё получится. Главное — не торопиться. Сейчас бы вот ещё пожевать чего-нибудь...
И тотчас же краем глаза заметил какое-то движение на столе. Приподнялся и увидел, что пустая вчера вечером хрустальная ваза наполнена крупными яблоками и виноградными кистями. Такой вот завтрак для демонов. Стёпка даже не удивился. Они жили у чародеев, поэтому волшебство здесь было самым обычным делом. Другое дело, что подкрепляться по утрам фруктами он не привык, лучше бы чаю горячего выпить с хорошим бутербродом. А ещё лучше — с двумя бутербродами с колбасой или сыром.
На стене висело зеркало, почти такое же, как у Серафиана, только немного больше. Стёпка подошёл, заглянул. В зеркальной глубине на широкой кровати, вольно раскинув руки спал бородатый хозяин отвечай-зеркала. И даже слегка прихрапывал во сне. А сам Стёпка по-прежнему не отражался. Показав вредному зеркалу язык, он оделся и принялся умываться. Гостевые покои — это вам не каморка слуги, здесь всё было под рукой, и вода, и мыло, и прочие предметы и приспособления для личной гигиены.
Ванька продолжал безмятежно дрыхнуть. Разбудить его оказалось задачей не самой простой. Сразу же обнаружилось различие в приобретённом опыте. Почти привыкнув за время скитаний по тайге спать чуть ли не на голой земле и чуть ли не вполглаза, Степан научился и просыпаться сразу, без потягиваний и лени. Проживший же эти две недели в относительном комфорте и в практически полном отсутствии реальных опасностей Ванька, так не умел. Он сначала отбрыкивался, потом долго сопел, зевал, тёр не желающие открываться глаза, бурчал что-то нелестное в адрес назойливого друга... Окончательно пробудиться его заставил только занесённый над ним ковш с холодной водой.
