Груз перераспределили. Приемники Принц отдал на арилёт Риты, наказав привязать и не спускать глаз. Объяснив, что это односторонний связной артефакт полкового уровня. Может принимать звуковую передачу на больших расстояниях. Артефакт не магический, а электрический.
"Патефон бы ещё где-нибудь добыть с пластинками!" "Да жёнам подарить!" "Будем слушать, да танцевать под музыку!"
Взлетели, прошли километров пятьдесят вдоль Днепровско-Бугского канала и повернули на юг. К Камню-Каширскому вышли почти точно. Сержант сказал Свете подняться на сто метров и чуть подправил курс. Район перехода лежал чуть восточнее. С воздуха связались с базой. Вика доложила, что всё нормально. Время было пятнадцать тридцать.
Жора сгрузил один приёмник, а арилёты, остальной груз и девчонок отправил на базу. Помогала Вера, дежурившая в охране. Проверили местность, чужих не было. Сержант подсоединил батареи, установил заземление и антенну, включил приемник, дал возможность прогреться и начал вращать веньер настройки, приемник заговорил. Сначала по-польски — поймали Варшаву, потом по-немецки, и только потом услышали Киев и Москву.
— Здесь много станций. — пояснил он Вере. — Но нам нужна вот эта. Видишь, куда стрелочка показывает? Это Москва работает, столица СССР. В восемнадцать часов должны передавать сводку с фронта. Скажут, где идут бои. Можешь покрутить, наверняка где-то музыку передают и песни поют. Попробуй сама.
Жора показал, как уменьшить громкость, как включить и выключить и как настраивать на разные станции. Девчонка всё освоила в один момент. Ничего там сложного не было. Три ручки и шкала со стрелкой. Когда пошла музыка девчонка замерла, уставившись в репродуктор. Сержант дал ей послушать минут десять и выключил.
— Жора, это что-то волшебное, — сказала Вера, улыбаясь и находясь под впечатлением мелодии.
— Да, радио — это вещь волшебная. Ещё наслушаешься. Приемник чем-то накрыть, чтобы под дождь и росу не попал, и замаскировать. Без пяти шесть включишь, настроишь Москву и включишь амулет связи. Я хочу послушать, должны передавать сводку с фронта. Если что-то услышишь хорошее, то можешь и девчонкам включить. Но имей ввиду, он работает на батареях, всё время держать включенным нельзя — разрядишь, а запасных взять негде. В день разрешаю один час, время любое, но сводку надо иметь. Там будет диктор рассказывать в каких местах страны идут бои. Будут передавать в шесть или восемь вечера, потом уже утром.
В лагере около велосипеда уже водили хоровод. Рита, поскольку Принц никакой команды не давал, велосипед никому не дала. Стояли вокруг этого великолепия все свои хлопцы и двое постарше прибежали от гражданских.
— Кто ездил на велосипеде? — спросил сержант. — Поднять руку! Поднялось три руки.
— Кто хочет научиться?
Хотели все.
— Показываю, — сказал Жора, сел на велосипед и сделал круг. Трава на лугу была короткая, велосипед шёл легко. По кругу, вслед за Принцем проехали Миша, Александр и Иван.
— Сашу и Ивана назначаю инструкторами. — сказал сержант. Обучать все желающих. Тех, у кого ноги до педалей не достают — не обучать. Девушек обучает Саша, остальных Ваня. Прошу не сломать и никого не покалечить!
Принц пошёл к магичкам. Следом пришла и Рита. Девчонки рассматривали главную ценность — книги. Книги действительно достались великолепные. С богатыми иллюстрациями, гравюрами и цветными картинками. За два альбома по искусству выложили три золотых. Но всё равно, по сравнению с Элистаном, книги купили за бесценок. Здесь их можно было продать в сто и даже тысячу раз больше. Для будущих разведчиков — бесценный источник сведений.
— Жора, надо достать денег и купить ещё! — сказала Ариша. — Кстати, а почему ты решил их купить, а не отнять. Ведь велосипед ты просто забрал? — спросила она.
— Я не вор и не бандит, чтобы просто так, взять и отнять. Книги принадлежат продавцу. Пусть бы он был даже немцем, но это его книги. А вот велосипед принадлежит фашистской администрации — он законный трофей. У врагов надо забирать всё, что можно. Наверняка этот велосипед у кого-то из местных отняли. Здесь надо делать различие. Трофей — есть трофей! На рынке я приёмник купил, а в магистрате, попадись он мне, просто бы забрал. Деньги достать не сложно, надо взять за задницу того же местного бандеровца или ограбить немцев. В Ковеле наверняка есть какой-то финансовый орган, который местным гарнизонам деньги выплачивает.
— А наше золото использовать не получится?
— Я бы не хотел здесь оставлять явные следы Элистана. Во-первых, там эльфийские надписи на монетах. Во-вторых, золото только кажется одинаковым. На самом деле оно разное. Там масса всяких добавок и включений. Здешние специалисты свободно определят из какого месторождения золото, по крайней мере — район его добычи. И очень удивятся, когда появятся монеты из неизвестного месторождения. Надо стараться, чтобы ни одна наша вещь здесь не осталась. Я установил приёмник перед переходом с той стороны. В восемнадцать часов Вера его включит. Должны передавать сводку с фронта, будут называть города, где идут бои. Определимся и завтра нанесём еще один удар, по коммуникациям фашистов ближе к фронту, чтобы прервать поступление резервов. Потом поработаем на себя, в том числе, подумаем и насчёт книг. У нас есть плотное полотно, наделайте из него мешков, чтобы трофеи можно складывать и покрасьте в малозаметный цвет. А то приходится всё время соображать, куда что положить. Надо патронов советских достать и немецких — для пистолетов и автоматов. Да и с оружием разобраться, что будем новому караулу оставлять. И арилёт им ещё один сделать. Эти аппараты заберём с собой в Ярцель.
— У нас нет железа на двигатель, — сказала Рита, — и стёкол на лобовой козырёк.
— Вот и будем после боевой операции думать и добывать, что нужно согласно списка. А список надо помаленьку составлять, займись эти, Рита. Надо всё пересчитать, что имеем, и определиться, что нужно. Я пока знаю только одно, что у нас много немецких пулемётов и патронов к ним. Что мы там ещё натаскали, уже не представляю.
Без пяти шесть Вера включила приёмник и сообщила Жоре. Сержант слышал в амулет, как она настраивалась на Москву.
"Внимание, говорит Москва! — раздался голос Левитана из амулета. -Передаём вечернее сообщение Совинформбюро за тридцатое июля тысяча девятьсот сорок первого года. Наши войска продолжают вести бои с противником на Новоржевском, Невельском и особо упорные на Смоленском и Житомирском направлении" ...
Сержант прослушал всё внимательно и записал города. Он весьма смутно представлял где находится Новоржев и Невель. Искал по атласу долго. Оба города оказались в Псковской области — совсем не ближний свет от Волыни. Глядя на карту, он ясно представлял, как три немецких танковых клина взламывают нашу оборону на севере к Ленинграду, в направлении Смоленска и Киева.
Абсолютно неясно было, захвачены или нет крупные железнодорожные узлы: Псков, Полоцк, Витебск, Орша, Могилёв, Гомель. Все эти направления, указанные в сводке ничего, собственно говоря, для планирования не давали. Эти города могли быть уже захвачены, а бои идти где-то рядом. И железные дороги надо было сначала обсмотреть, есть ли на них движение, а потом уже наносить удары. А то может и своим прилететь. Рейд коротким не получался. Сначала надо было вывезти из строя крупнейший узел в Барановичах, через который осуществлялись перевозки по всей Белоруссии. Затем разрушить пути в районе Лиды, прервав сообщение между Минском и Вильнюсом. И только потом двигаться к дорогам, прилегающим непосредственно к фронту. Наверняка в районе Минска наши оставили массу складов, которые немцы используют для своих войск. Если от Лиды по прямой идти в направлении Новоржева, то расстояние — 400 километров, считай реально пятьсот. Если помогать конкретно, то надо выходить к линии фронта и уничтожать все мосты и переправы вдоль линии фронта. Сколько их там окажется сержант представлял смутно — МНОГО! Помимо этих переправ, рвать и мосты на всех крупных железнодорожных узлах.
"Больше трёх дней летать не будем", — решил Принц.
Г Л А В А 26
— Рудольф, большая часть солдат, тех, что мы осматривали, убиты сверху, судя по характеру ранений. Что будем писать в отчёте?
— Так и напишем, что стрельба из автоматов и винтовок производилась с деревьев и крыш. Вон на том дереве, где рядом лежал убитый пулемётный расчет имеются явные следы. Кто-то сюда забирался неоднократно, а возможно сидел и наблюдатель, когда наши здесь устроили пост. Он их сверху и изрешетил. Поэтому очевидцы никого и не видели. А наших солдат на фоне пожара диверсанты видели прекрасно. Напишем, что стреляли из оружия с глушителем. Поскольку выстрелов никто тоже не слышал.
— Но угол вхождения пуль чуть другой.
— Не будешь же ты писать, что партизаны стреляли с низколетящего воздушного шара?
— Нас засмеют, если мы напишем такую ерунду.
— Вот и я о том же.
Криминалисты в Розничах работу закончили. Все солдаты были убиты пулями из от русских автоматов и винтовок (пулеметов). Тела осмотрели, погрузили и увезли для похорон.
Оберлейтенант Хост тоже отправил свой рапорт посыльным в Луцк. Приложив описание найденной на месте нападения на караульных гильзы и пули от неизвестного пистолета. На четырёх найденных гильзах была маркировка "38" и "К". Ясно, что 38 — год выпуска. "К" могло означать короткая гильза, название завода, название изделия, первая буква фамилии конструктора патрона. Эксперты вообще сказали оберлейтенанту, что, судя по размерам, гильзу от ТТ русские просто обрезали до 18 миллиметров, особо не заморачиваясь и сделали новую пулю крупнее калибром. Порох наверняка другой, а может просто изменили навеску. Больше их заинтересовала пуля от Вальтера. Она была штатная и не имела следов прохождения через глушитель. Значит глушитель имел другой принцип работы, чем на немецких пистолетах разведподразделений. Всё это Хост обстоятельно указал в рапорте, но гильзы и пули держал в кармане. У абвера есть свои эксперты — пусть посмотрят.
Вассар собрал все сведения для доклада и улетел в Берлин. Майор Штайнмайер пока оставался в Колках. Роты капитана Крайзе прочесывали местность, впрочем, без особых успехов. Диверсанты скрылись в неизвестном направлении, все кордоны на дорогах результатов не дали.
К Потанину по приглашению пришли Семенов и Потапенко — командир и комиссар партизанского отряда. Арестованного провели в землянку для допроса и оба партизана на него из-за кустов посмотрели.
— Ну что узнали этого человека?
— Да, — заявил Потапенко, — он из НКВД Ковеля. Несколько раз видел на партийных активах, если не изменяет память, фамилия его Новиков. Тогда он был старшим лейтенантом.
— Я тоже припоминаю, но близко не сталкивался, — сказал Семёнов.
— Его, если верить документам, заслали из Москвы, — пояснил Потанин. — Вынюхивает всё про Ветрова. В Камне, с его слов, имел явку, откуда его направили к нам в лес, объяснив, как добраться. Остановили мои посты. Сразу возникает вопрос, кто такой умный рассказал наше местоположение? Действительно ли имеется в Камне человек, способный сообщить такие сведения и оставленный на подпольной работе? Если желаете, то можете принять участие в допросе. Представлять я вас не буду, не зачем ему знать, что вы командир и комиссар отряда.
Вошли в землянку, расселись. Новиков мельком мазнул по лицам взглядом, но видно Потапенко узнал.
— Назовите фамилию человека, к которому выходили на связь в Камне-Каширском, — продолжал допрос Белов.
— Его фамилию я не знаю. При отправке дали только пароль и описание дома на Ковельской улице.
— Мы можем послать связного к этому человеку в городе, чтобы он подтвердил факт вашего прибытия из Москвы. Иначе вас просто расстреляем. Доверия вам нет. Назовите имя человека, к которому выходили на связь. Наверняка там отдыхали и общались и имя знаете.
— Я не желаю давать имя этого человека. Мне не положено раскрывать явку.
— Вы его уже назвали, товарищ Новиков. На Ковельской улице живут всего трое коммунистов. Два из них сейчас в отряде. Никакого труда не составляет вычислить третьего, — сказал Потапенко. — Мы сегодня же пошлём туда гонца. Если ваши слова не подтвердятся, то расстреляем, не задумываясь. Если вы тот, за кого себя выдаёте, то вас послали сюда не за тем, чтобы вы своими увёртками водили за нос командование отряда. От вашего задания за версту прёт тухлятиной. Вы хотите узнать секреты, к которым не допущены. Вы, как представитель НКВД должны знать и понимать простейшие истины контрразведывательной работы: чем выше штаб, тем больше в нём вражеских шпионов и завербованных предателей. Москва — рассадник шпионов. И вы хотите выяснить и предоставить совершенно секретные сведения в этот рассадник, чтобы они через сутки стали известны немцам. На месте товарища майора я бы вас расстрелял сразу, не заморачиваясь определением свой вы или чужой. Как говорят в народе: — Баба с возу, кобыле легче.
— У меня приказ.
— Нам на твои приказы, извиняюсь за выражение, насрать. Расстреляем при попытке побега и всё. Пусть покажет место, где закопал парашют, — сказал Потапенко. — Наверняка не очень далеко от города.
— Сможете на карте, а потом и на местности показать, где закопали парашют? — спросил Потанин.
— Да смогу.
— В каком направлении от города?
— С востока.
Белов свернул карту, так чтобы не было видно отметок
— Покажите, где?
Новиков показал. Примерно в то место, где лежали сбитые немецкие истребители.
— Пошли сразу в город?
— Нет, спрятал парашют и остаток ночи отсиделся в лесу. Пошёл уже когда рассвело.
— Видели что-то интересное в лесу или заметили приметный ориентир?
— Видел упавший немецкий истребитель. Без крыльев. Остатки фюзеляжа и мотор наружу.
— Предлагаю арестанта отправить обратно в землянку, — предложил Белов. И по кивку командира вызвал конвой.
— Алексей Фомич, — обратился Потанин к Потапенко, — вы правду сказали, что можете вычислить явку на улице Ковельской.
— Да, там сейчас скрывается Горобец Мария Львовна — раньше работала на почте. У неё двое детей осталось у соседки, поэтому она в отряд не пошла. Дом с голубым флюгером в виде петуха, по правой стороне улицы, если идти с окраины к центру.
— Сможете послать кого-нибудь, чтобы разузнать?
Потапенко и Семёнов переглянулись:
— Человека найдём и отправим, вот только скажет ли она что-нибудь? — засомневался Семёнов.
— Да с этим НКВДшником одни заботы, — сказал Потанин. — Если не подтвердит — повезём выкапывать парашют.
Комсомолку с почты отправили в тот же день. Мария Львовна была у неё начальницей. Дали двух сопровождающих бойцов, чтобы довели до города и потом назад. Ребята к заданию отнеслись очень серьёзно — первое задание на разведку в город. Бандеры в городке притихли. За несколько дней убили тридцать полицаев, в полицию желающих не было. В городе ходили различные слухи о вездесущих диверсантах руководимых Ветровым, и многочисленных партизанских отрядах, готовых уничтожить немецкий гарнизон в любой момент. В лагерь никого больше не сажали. Комендант доложил, что у него просто нет солдат, чтобы охранять лагерь. Пятерых гренадёров отвезли в Ковель, показания с них снимали там. С комендантом, лейтенантом Вольбургом, сначала приехал побеседовал Хост, потом следователь гестапо. Всех интересовала личность диверсантки. Дополнительно выяснилось, что проникли нападавшие через запасной выход, вскрыв заколоченную дверь. Теперь часовой стоял и там. Удалось выяснить фамилию командира — Ветров. Но фамилия явно была не настоящей. Не станет здравомыслящий разведчик объявлять во всеуслышание свою фамилию. С тем же успехом он мог назваться Ивановым, Петровым, и Сидоровым. Допросили и фотографа. Но тот ничего не видел. По голове дали, как только он вошел с солдатом в комендатуру. Похитили саквояж с фотоаппаратом и принадлежностями для проявления плёнок. Врач-еврей пропал бесследно. Наверняка сейчас оперирует партизан, а фотоаппарат используют для изготовления поддельных документов.
