— Ваша Светлость, я согласился пройти проверку на одержимость.
Взгляд на инквизитора. Спокойные черные озера глаз короля так и манят в них окунуться и попробовать себя.
— Ты одержим страстью. Твой демон страсти телесные? — Ксанте поцеловал короля в щеку и прочитал молитву. — Ты одержим страстью. Твоя страсть — вожделение? Ты одержим страстью... Признай... Я смогу исцелить тебя от страстей.
"Вместе с жизнью", — продолжил про себя Фернандо.
— Я не одержим нечистым духом, — спокойно ответил король.
— Есть демоны, которые нам не подчиняются. Человеческая натура так слаба. Достаточно одного шага, чтобы оступиться. — Ксанте развязал на плече шнуровку. — Ты позволишь тебя осмотреть на предмет присутствия знаков?
— Ваша Светлость, Вы еретик? — выражение лица короля не изменилось.
— Не больше, чем ты, Фернандо. Понимаешь ли ты, что вера — это очень тонкое понятие. Каждый человек хоть раз выходит за грань. Я видел столько зла, что мое зло в ответ лишь благо. И благо это на усмирение необразованной и неуправляемой толпы. Если бы не было Церкви, то и запретов — тоже.
— Ваша Светлость, вера — это действительно очень тонкое понятие, — король больше не улыбался. — Я верую в Господа Бога нашего, я сейчас подчиняюсь Вам, как экзорцисту. Но как быть с тем, что Вы только что сказали, что есть демоны, которые нам не подчиняются? — последнее слово Фернандо выделил. — Ваша Светлость, я смиренно прошу обсудить этот вопрос со мной. А также вопросы запретов и усмирения толпы.
— Неужели ваш покойный отец не внушал вам этих простых истин, сын мой, — падре развязал последний узел на рубашке и теперь осматривал плечи короля — так, словно выискивал на них что-то. Сейчас здесь было много порезов, много заживших и новые синяки. — Власть на земле королю дается с благословения Церкви. Люди в безобразиях своих часто теряют контроль над демонами. А рядом с вами в последнее время были плохие люди.
Фернандо покатал на языке последнюю фразу инквизитора. Так все откровенно, что даже смешно. Демоны не могут подчиняться людям, только дьяволу. Псевдо-святоша ожидал, что он поймается на эту фразу? И что дальше? Неужели от него ждали какой-то явной реакции? Слишком мало информации. Но уйти живым практически невозможно, не зря в него с такой настойчивостью влили странное зелье. Значит, нужно просто ждать.
Ксанте наблюдал за реакцией короля около трех минут, затем улыбнулся и освободил одну его руку.
— Теперь второй вопрос, Фернандо. Готовы ли вы стать одним с матерью вашей — Церковью. Готовы ли участвовать в суде, обличающем преступников, покушавшихся на власть на земле, которые соблазняли вас? Сможете ли устоять перед искушением простить признавшихся преступников?
— Ваша Светлость, я верный сын церкви. Я готов пройти проверку на одержимость. Я не одержим нечистым духом, — король продолжал лежать, не двигаясь, глаза смотрели на падре Ксанте безмятежно. — Иисус говорит: "Ибо, если вы будете прощать людям согрешенья их, то простит и вам Отец ваш Небесный; а если не будете прощать людям согрешенья их, то и Отец ваш не простит вам согрешений Ваших". Я стараюсь всегда поступать так, как учит нас мать наша Церковь.
— Ничто не оправдывает желания смерти помазаннику Божиему на земле. Дело о заговоре, в котором участвовали многие первые лица нескольких королевств во время заключения договоров о вассалитете должно передать Церкви. Вы согласны? — рука скользнула вниз, задирая рубаху, губы повторяли молитву. Ксанте помрачнел, разглядывая мелкие порезы на теле короля. Еще красные шрамы. Маленькие, подозрительные. Сощурившись, поднял взгляд на Фернандо.
— Ваша Светлость, я милостиво прошу объяснить, как все Ваши вопросы связаны с проверкой на одержимость.
— Прежде вы объясните мне появление надрезов на вашем теле, — спокойно отозвался Ксанте, касаясь каждого.
— Ваша Светлость, в чем причина Вашего интереса именно к этим порезам? — Фернандо использовал сейчас свое практически единственное оружие — невозмутимость.
— Это не раны, нанесенные в бою. Это раны, которые используются для обуздания демонов, — инквизитор продолжал проводить по надрезам, которые когда-то сделал Луис. Возвращался вниз, обводил квадратики мышц, задумчиво ожидая реакции короля. Черные глаза его рассматривали короля с внимательностью исследователя к которому попала интересная мошка. Зелье действовало на Фернандо необычно. Как и на Микаэля, который привык принимать слишком много трав.
— Надо же, — удивился король. Глаза были честнее безоблачного неба. — Ваша Светлость, я не одержим, мне ни разу не приходилось как-то обуздывать демонов, поэтому я даже не знаю, что нужно делать, чтобы их обуздывать.
— Вы не можете ответить на поставленный вопрос, — улыбнулся Ксанте. — Значит вы лжете, значит в вас говорить гордость, а гордость ведет к тщеславию, а тщеславие рождает равнодушие. А равнодушие есть Сатана на земле. Вы одержимы, Фернандо. И я могу утаить этот факт, если вы согласитесь передать дела по заговору в руки Церкви.
— Ваша Светлость, — лукаво улыбнулся король, — слишком длинная цепочка, слишком много утверждений, каждое из которых нужно будет неоднократно подтвердить цитатами отцов-основателей и неопровержимыми доказательствами. И с чего Вы решили, что я не могу ответить на поставленный вопрос? Я пока выразил лишь удивление.
Он поудобнее скрестил руки, ухватив свободной рукой привязанную, и с интересом стал смотреть на инквизитора.
— Так ответьте мне, вам ведь никто не мешает сказать правду, — кивнул Ксанте согласно. — Утверждать что-либо я не буду. Но ведь могу продолжить обряд, если не получу достаточно обоснованных ответов. Тогда мне придется привлекать святых отцов, процедура затянется надолго. Решение суда по заговорам принимается в течение двух дней. Мои люди уже получили показания преступников, которые организовали покушение на его величество.
— Падре Себастьян, который милостиво согласился быть моим духовником во время подписания вассального договора с Атальей, — голос короля опять был полон безмятежности.
— Падре Себастьян? — Фернандо удалось удивить Ксанте, по крайней мере, на лице его появилось осознанное выражение изумления. — Зачем же он с тобой такое творил?
— К глубочайшему своему стыду признаюсь — испытывал греховные мысли по отношению к Алисии, принцессе Аталийской, о чем признался на исповеди. Падре Себастьян отпустил мне мой грех и наложил епитимью. Вот эти порезы. Именно поэтому для меня таким откровением стали Ваши слова, что они используются для обуздания демонов. Ваша Светлость, я ведь не одержим нечистым духом.
— Кто же, по-вашему, мнению, Фернандо, им одержим? Кто из заговорщиков? Кто желал вам смерти и стоял во главе заговора? Кто заставил лагерь всполошиться?
— Ваша Светлость, я всего лишь монарх, я не могу определять одержимость других людей. Я могу лишь определять судьбу моей страны и моих подданных. В том числе и тех, кто поднимает на меня руку. И я милостиво прошу у Вас разрешение ознакомиться с показаниями преступников. Дела же божеские — в компетенции церкви, — речь короля текла неторопливо и плавно, как полноводная река, внутри же все начало сладко сжиматься — игра перестает быть скрытой. Тьма лаской стала потихоньку заполнять взгляд.
Фернандо поерзал, повел плечами и чуть выгнулся, стараясь лечь поудобнее.
Ксанте уложил его обратно, словно успокаивая.
— Всему свое время, Фернандо. Сын мой, раз вы не можете утверждать, кто одержим, то значит и неспособны решать такие дела. А посему вы должны подчиниться матери Церкви и позволить ей наказать преступников.
— Ваша Светлость, я сказал только про других. Про себя я могу утверждать с уверенностью.
Не отрывая взгляда от Ксанте, король потянулся всем телом так, что рука инквизитора чуть скользнула по его животу. Немного запрокинул голову, разминая мышцы и открывая шею.
Ксанте дрогнул. Тогда, шесть лет назад... Губы мальчишки... Двадцать один год... Он был чертовским искушением. А теперь стал настоящим хищником, который может убить или привлечь, убить с легкостью. Пальцы скользнули, выражая без слов отношение инквизитора к королю, по телу.
Фернандо еще раз повел плечами, еще крепче перехватывая привязанную руку свободной, так чтобы падре, прижимающий свободную руку, это почувствовал. Глаза превратились в два ласковых черных бездонных озера, и все также неотрывно смотрели на инквизитора со спокойного лица.
— Как странно ваше поведение, сын мой, — склоняясь ближе, Ксанте заулыбался. — Я беспокоюсь, что ваши мысли так отличаются от моих, что нам будет сложно договориться, Фернандо. Я хочу вашего славного правления. Я хочу видеть вас сильным монархом. Вас впутали в дурное... — нежные касания по краю штанов, где атласная тесьма переплетается с золотой шнуровкой.
Король ответил светлой улыбкой.
— Тогда наши желания совпадают, Ваша Светлость. Может быть, мое желание как можно быстрее пройти проверку также совпадет с Вашим? Старым вариантом? — физическая боль и насилие не страшны, ведь их можно вывернуть обратной стороной. Фернандо был уверен, что и психическую он сегодня вынесет без проблем.
— Я ведь Вам подчиняюсь, — небольшая заминка, — как экзорцисту.
— А я доверился вам как королю... — Ксанте улыбался мягко, почти ласково. — Как вы узнали меня? Тогда все было иначе... Темно, капюшон... чистое человеческое любопытство... — бровь чуть приподнялась, а палец проник под ткань, продолжая водить по краю волос. Искушение... Какое дивное искушение в демоне, что смотрит с бесовским плутовством. Черноглазый мальчик... стал хитрой бестией.
— Инквизитор, — начал Фернандо и чуть прикусил пересохшие губы. Именно так он шесть лет назад обращался к главе трибунала. Остальные были только декорациями. — Вы в прошлый раз также хотели, чтобы я указал на одержимых. Когда я отказался в первый раз подписать признание.
Столько лет прошло, а помнится все так четко. И отказ, и вопросы, задаваемые негромким голосом. И все, что было потом. Безмятежность разлита по телу. Только рука чуть сильнее сжимается.
— Я не хочу, чтобы ты подписывал. Я прошу устраниться. Ведь речь идет не о короне, а о большом куске земли. О государстве, которое должно отдать во владение Церкви. Все так просто, что даже объяснять не следует. Официально назначить наместника здесь и получить при этом выход к морю. — Ксанте осторожно провел ладонью по бедрам Фернандо. — Мы можем всю ночь говорить о демонах... всю ночь.
— Инквизитор, я восхищаюсь Вами, — король уже откровенно облизал губы. — Так все продумать. Такая великолепная интрига. Я, надеюсь, документы все у Вас или придется за ними в Рим посылать?
Король постарался двинуться чуть выше, чуть обозначив, наметив движение бедром по ладони падре. Потеря почти всей Валасии, герцогства Сильвурсонни и Атальи, которую он уже считал своей. Взамен — выход к морю, налоги, формальный вассалитет. И жизнь. Пока только своя.
— Вы хотите что-то еще... Знаете, Фернандо, — ласка стала более откровенной. — Я шесть лет готовил документы на объединение. Весьма тяжелый труд. Много денег и лакомый кусок... Последним препятствием была Валассия. — еще немного ласки, сдвигающейся к колену и обратно. — Агенты искали пути, договаривались, пудрили знати Атальи мозги... Я изрядно вложил времени и сил, чтобы теперь... я предлагаю вам стать королем объединенного Вестготского королевства в обмен на вассалитет Церкви здесь... А вы хотите еще что-то...
— Формальный вассалитет, — Фернандо прикрыл глаза, вслушиваясь в движение руки инквизитора. Спокойствие опять, в который раз за день, начинало потихоньку заменяться безумием. Король довольно облизнулся, вторя дьяволу.
— Вассалитет с предоставлением войск во время войны и внутренних проблем. — Опять черный взгляд на монаха, уже начавший затягиваться масляной пленкой желания. — Несколько королевских поместий, подпадающие только под мою юрисдикцию. Грамота от Папы для меня и всех, на кого я укажу, с подтверждением, что не подлежат инквизиторскому суду и проверкам отныне и бессрочно.
— Хорошо. Кроме основного заговорщика, — поцелуй коснулся губ Фернандо, — его рука потянулась вверх, перехватывая запястье свободной руки. — Остальное остается только подписать.
— Основного заговорщика? — выдохнул король в губы инквизитора, подхватывая поцелуй. Под полуприкрытыми глазами почти такая же, но намного более страшная картина. И дьявол изучает, сравнивает, куда-то зовет. — Инквизитор... Демоны иногда появляются в такие странные моменты... Вы, как экзорцист, это должны знать...
— Демоны появляются независимо от наших желаний. И иногда бывают нашими желаниями. — мягкий поцелуй в уголок губы. — Так что же делать? Как поступим? Мой король согласен? — поцелуи по щекам, по шее... — Как мало надо, чтобы получить такую власть и такие угодья.
Фернандо открыл глаза, подаваясь на ласку. Блеск свечи отражался в них золотыми огнями мистического пламени. Да, как мало нужно, чтобы потерять власть, добытую с таким трудом.
— Инквизитор, я хочу сам судить тех, кто на меня покушался. Я очень стараюсь следовать заветам Иисуса, но не всегда это получается. Это грех, но я думаю, Вы мне его отпустите, наложив соответствующую епитимью.
Ксанте не спешил с ответом, продолжая ласкать короля так, словно он был или ручной работы дорогим оружие, о которое так легко пораниться, или ядовитой гадюкой, способной вонзить в кожу смертельное жало.
— Так и будет, кроме главы заговора... Иначе и быть не может.
— Инквизитор... Кто он для Вас? — Фернандо все откровеннее, насколько ему позволяли ремни, подставлялся под руки и губы монаха. Глаза горели уже откровенной жаждой.
Он был красив, был так силен — полон сил и решимости. Ксанте восхищала выдержка Фернандо, умение меняться тогда, когда вроде бы нет выхода, пролезать между стенами лабиринта, раня себя, отказываясь от чести, от совести. Прекрасное сочетание характера для монарха.
— А кто он для вас, Фернандо? Раз вы так упорствуете... — губы накрыли губы мужчины поцелуем, полным обожания.
Именно этот поцелуй, так не похожий на тот, что был шесть лет назад, всколыхнул в короле все, что он пестовал эти долгие годы. Простое прикосновение губами так много может сказать и показать. Еще один шаг по лезвию ножа и в ад упала очередная капля крови. Дьявол проводил ее взглядом и яростным желанием ответил палачу.
И получил ответ. И ласку, и неистовую страсть, что проникает с языком в рот, выламывая мышцы и кровь желанием, и даже безумством, коим полон каждый человек. Как будто открыть друг другу ворота с двух сторон и узреть, что стоишь с противником на одной дороге — и с каждой стороны не ад и рай, а только ад. Их такой разный и такой выкручивающий существование и меняющий их до неузнаваемости.
Ксанте уже не скрываясь ласкал тело Фернандо. Пробегал пальцами по соскам, дразнил ногтями края подживших и еще болезненных ран.
— Инквизитор, — выдохнул король. — Шрам от ожога у меня так и остался, — и развернул правую ногу, открывая бедро. В ноздри ударило запахом паленого мяса. Память способна оживлять не только картинки... Ноздри затрепетали, Фернандо захотелось рвануться в сторону, но он скрутил это желание, пустив судорогой по мышцам. Безумие знакомо горело огнем в крови и глазах.
