— Ну? — нетерпеливо оторвал его от наблюдений Тесак.
— Кастрин подойдёт? — Кларед сказал первое, что пришло на ум, соединив названия родового имения и подопечного города.
— Слишком намекает на местность. Думай ещё. Быстрее.
Чёрт, как же назваться? Может, переиначить родовую фамилию? Только слогов надо оставить два, а не три... Кларед перебрал в уме разные варианты, но все звучали как-то неуклюже. Дождь всё ещё накрапывал, однако, загадочный напиток под названием "солнышко" продолжал греть изнутри.
Тем временем они вышли в ту половину монастыря, которая находилась уже за чертой города. Там стояло ещё больше строений — большие и маленькие, в основном, деревянные, но иногда и железом обитые. Во всех не более двух этажей, только каменная башня с невиданной крышей из тёмного стекла, похожей на шляпу салидорца, возвышалась где-то в центре территории. Здания были расположены группами, образуя, по всей видимости, несколько двориков. Они прошли мимо конюшен, ещё какого-то узкого закоулка явно хозяйственного назначения, а на его окраине Тесак резко остановился и развернулся к мальчику, уперев руки в бока.
— Ну что, будешь у нас Клед Тупарь?
Лицо воина было сердитым, но глаза с весёлым огоньком. Правда, сомнений в том, что юного барона так и представят остальным, если срочно не выдать какой-то свой вариант, не возникло.
— Я не знаю, что придумать. В голову ничего не лезет! — взмолился паренёк с вопросительным выражением в глазах.
— Вот молодёжь пошла — никакой фантазии! — Тесак покачал головой и вздохнул. — Есть у тебя любимый зверь какой или птица?
Кларед тут же вспомнил, что недавно сравнил наставника с корсом. Это хищник благородный, большой, красивый и опасный... Только надо что-то добавить, чтобы не звучало, как кличка... Слово пришло само, и Кларед его тут же выдал, даже не успев обдумать:
— Корсун.
— Пойдёт, — Тесак цикнул зубом. — Значит, ты теперь у нас Клед Корсун. Смотри не забудь!
Кларед... То есть, Клед послушно кивнул, и они возобновили движение. Завернули за угол и, пройдя в деревянные воротца между двух зданий, обретший новое имя мальчик вступил в монастырскую жизнь.
Интерлюдия 1.
Волхв-наблюдатель
Волхв не пошёл в Мохавен, потому что аура города явственно отдавала кем-то из Проклятых. А значит, они проводят там какую-то деятельность, и похоже, уже давно. То есть, за чем-то он во сне не уследил. И это что-то, наверняка, было связано с Ладонями Смерти.
Название недвусмысленно намекало на Мару, которая, впрочем, была лишь пособницей главного врага Мироздания, Девлона. Но ведь та воплотилась среди нартов, с которыми Воины Смерти враждовали, насколько он успел понять.
В любом случае, план Проклятых оказался сложнее, чем могло показаться в начале, и в этом следовало разобраться. А пока не соваться в воду, не зная брода. Так он мог лишь преждевременно выдать себя.
Санат, как он спонтанно назвался в этом цикле омоложения, углубился обратно в лес и нашёл подходящее дерево: большое, ветвистое, хорошо проводившее токи силы и щедрое. Поладил с ним, взобрался в разветвлённую крону, устроился поудобнее и погрузился в транс, позволявший сознанию побывать в разных местах, не привлекая внимания.
Первым делом он проследил за Кларедом. В этом мальчике жила знакомая душа, появления которой на свет следовало ожидать, раз затевалась очередная попытка достать Доспехи Богов. По хорошему, не следовало отпускать его в Проклятое место, но Волхв не имел права влиять на чужие решения. Нельзя отбирать у воплощённых существ право учиться на последствиях своих поступков. О какой бы угрозе Мирозданию ни шла речь.
Но он мог подталкивать и создавать благоприятные возможности. Так, когда Кларед задержался у ратуши, а в ней самой нашёлся советник, который потерял единственного сына, не грешно было внушить тому желание вернуться домой пораньше, а его конюха, наоборот, излишне увлечь разговором с собратом по ремеслу, чтобы у двух осиротевших душ появился шанс встретиться и завязать знакомство, которое могло привести к созданию новой семейной связи и изменить судьбы обоих. Но увы, мальчик был слишком напуган и обозлён, чтобы открыться вероятному покровителю.
Ладони Смерти действительно были источником духа Проклятых, витавшего над городом. Его средоточие находилось в центре монастыря: в высокой башне под морионовым куполом располагался какой-то мрачный артефакт. Подобная вещь могла уловить прикосновение даже такой невесомой субстанции, как сознание, поэтому Волхв не стал туда лезть, чтобы разобраться, какой цели может служить данная конструкция.
По характеру же тёмной силы, исходившей оттуда, ясно было лишь то, что и это — дело рук Мары. Учитывая, что она специализировалась на перехвате душ между жизнями, следовало опасаться повторения истории с драконами. Но кого, куда, как именно и зачем она заманивает на этот раз, предстоит выяснять обычными методами — беседуя с людьми и по крупицам собирая обрывочные сведения в общую картину.
Однако то, что Мара взаимодействует с двумя враждующими сторонами, означает, что на этот раз она затеяла какую-то сложную игру. И ни ловля душ, ни Доспехи Богов не являются её единственными целями.
Пожалуй, следует наведаться на другой полюс этой стратегии и проверить, как там Меч Керуна. А заодно убедиться, что та "страшная девчонка со шрамом в полщеки", которая по непонятным причинам не выдала Клареда — его давняя партнёрская душа, также связанная с историей божественного оружия. Она должна была родиться где-то рядом. И если девочка действительно попала на противоположную сторону в обозначившейся партии, то не всё ещё потеряно, и, возможно, эти двое сорвут зловещие планы до того, как они осуществятся.
Глава 8.
Аина: Кочевье
Погода испортилась, целыми днями шёл дождь, и Аине приходилось сидеть в фургоне и шить. Точнее, учиться латать одежду. "Займи руки делом, чтобы дурные мысли в голову не лезли", — сказала Барама. Но они лезли всё равно.
Волшебный меч, найденный в последнем покорённом замке, будоражил её воображение. Кто бы мог подумать, что такие вещи в самом деле существуют? Но девочка видела своими глазами.
Когда они с Гарызом вернулись с обхода, их позвали во двор. Там собрались все нарты. На земле лежал непривычно длинный меч из какого-то светлого, солнечного сплава, в луже крови, но сам чистый, и его никто не мог поднять. Все нарты подходили по очереди, пытая свои силы. Но только Дарго удалось с трудом оторвать удивительное оружие от земли.
Когда меч вложили в ножны, снятые с какого-то бедолаги, оттащенного в общую кучу для костра, неестественная тяжесть, похоже, исчезла. Сказочный клинок спокойно замотали в кожи и Дарго приторочил его к седлу.
Но кочевники ещё долго гудели разговорами об этом событии, пока Барама не запретила всем строго-настрого упоминать этот предмет. "Чтобы не навлечь беду". Эти слова оказывали на нартов магическое воздействие. Речь шла о безопасности Своры, поэтому никто не смел нарушать приказ. Но думать-то не запретишь!
Аине ещё там, во дворе безумно захотелось тоже попробовать. И неважно, что она лишь мелкая девчонка. Похоже, там дело было не в силе, раз здоровенный Бардз не смог его даже пошевелить. Просто сам цвет металла этого клинка казался каким-то близким и родным, притягивал и манил.
Это желание настолько засело в девочке, что она пыталась на ночном привале подкрасться к фургону, в котором хранили сказочное оружие, и хотя бы потрогать его за эфес. Хоть пальчиком прикоснуться к тайне, ощутить, каково это. Но её поймала вездесущая Барама, оттащила за ухо и страшным голосом сказала, что если ребёнок коснётся этого меча, то умрёт.
Аина сначала испугалась, но на другой день поняла, что не верит старухе. Трудно объяснить почему. Девочке казалось, что клинок зовёт её. Даже сон приснился, в котором она, уже взрослая женщина, почему-то с лебедиными крыльями, отбивалась им от толпы каких-то оживших скелетов.
Через день Аина повторила попытку, но на этот раз её поймал сам Дарго, лишь прикидывавшийся спящим неподалёку. Он велел: "Не смей никогда прикасаться к этому мечу! Не то тебе несдобровать". И этим словам девочка поверила. Хотя предводитель относился к ней неплохо, но когда дело касалось волшебной находки, все переставали быть самими собой. Чувствовалась в ней какая-то важная, страшная тайна, которую трудно было выкинуть из головы.
Другая загадка была связана с книгой, которую Аина взяла почитать в разорённом замке. Нарты литературу явно не жаловали, взяли лишь несколько самых дорогих томов, чтобы потом продать. А девочка, увидев большую библиотеку, вдруг ощутила неудержимую тягу к чтению. И спрятала одну из книг под рубахой. Ей приглянулась "Сага о Замке Малфир".
Когда она начала читать её на дневном привале, появившаяся вскоре невесть откуда Барама отобрала томик, страшно ругаясь. Девочка спросила, у них в Своре что, вообще читать запрещено? Старуха ответила, что нет, но именно ей и именно эту книгу читать пока рано. И унесла её, спрятав куда-то.
Однако чуть погодя Аина поняла, что знает содержание этой книги — видимо, читала раньше, хотя ничего не помнила о своём прошлом до того, как её подобрали нарты. "Так лучше, — говорила Барама. — Ни к чему тебе вспоминать пережитые ужасы". В этих словах девочка чувствовала правду, но тогда в отношении книги что-то не вязалось.
Хотя, там тоже фигурировал некий особый клинок, который главный герой где-то добыл по подсказке волшебника, чтобы победить злодея. Могло ли быть так, что этот Меч — тот же самый, что в книге? И Барама не хочет, чтобы кто-либо знал об этом... Наверное, её можно понять, но Аине очень не нравились тайны. Она хотела знать всё! Только делиться с ребёнком никто не хотел.
И ей оставалось лишь тыкать костяной иголкой в прорехи рубах, протягивать туда обрывки нитей и связывать, стараясь, чтобы швы выглядели поровнее. Получалось пока плохо. Из-за туч света было мало, она исколола все пальцы, тихонько ругаясь подслушанными у взрослых словами, но, надо признать, если бы не это дурацкое занятие, наверное, сошла бы с ума от всех этих загадок.
На другой день Свора начала подниматься в гору. Быстро холодало. Аине выдали тёплый кожушок, сшитый, похоже, на мальчика чуть постарше, но мех изнутри приятно грел тело, и девочка была рада обновке. Она попросила Бараму поручить ей какое-то другое занятие, и та послала её с Эльри собирать травы, благо дождь уже кончился, а в горной каменистой местности не было вязкой грязи.
Аина любила Эльри — это была самая добрая душа в Своре, и провести день с ней было чистым удовольствием. Они сели на коня и поскакали в сторону от обоза, к горным склонам, а там спешились, и целительница показала ей, какие травки искать.
Так девочка узнала, что листья сероватого, горько пахнущего емшана используют при всяких расстройствах живота, но те собирали в начале лета, а сейчас они искали корешки, которые помогали от судорог, вонючих ног и женских проблем. Драконья трава была поярче и пахла приятней, её применяли, в основном, в еду, для вяления мяса и как бодрящее средство.
Мокрые травы собирать не стоило, но на продуваемых склонах всё быстро высохло. Так что они набрали чабреца, душицы и железницы для "тинче" — общеукрепляющего горячего настоя. Железница входила ещё в состав мази для ран, но туда нужны были свежие цветы, а сейчас большинство этих трав пойдут в напитки или еду для вкуса, пояснила Эльри.
Зато им повезло найти змеиный корень — с виду обычную лиану, корешки которой тоже входили в заживляющую мазь. Вот их было самое время собирать, потому что плоды уже созрели.
Аина осторожно подкапывала корни острым камушком. Для травы же Эльри дала ей маленький ножик, потому что руками эти жёсткие стебли рвать сложно, а выдёргивать вместе с корневищами "неблагодарно", как выразилась целительница. Если так делать, то на следующий год травы станет меньше, а в итоге она может вообще исчезнуть. Там же, где целью сбора была подземная часть растения, она велела брать не подряд, а через промежутки. Змеиного корня и вовсе понадобился только один длиннющий отросток.
Провозились они полдня и потом пришлось нагонять Свору почти до вечера. Аина умудрилась всё-таки поцарапать руки об камни, и они теперь горели. Эльри показала ей, как быстро делать заживляющую кашицу из собранных сегодня и запасённых ею ранее трав. Мазь она на царапины тратить не стала. Взяла драконью траву, железницу, корень емшана и тысячелистник, помыла, велела разжевать как следует и размазать по чистым рукам. К утру и правда всё прошло.
Тем временем Свора поднималась всё выше в горы, которые теперь обступали их со всех сторон. По ночам становилось каждый день холоднее, вечером изо рта даже шёл пар.
Но через два дня обоз миновал узкую расселину между гор и начал спускаться в долину. Стало теплее. Словно они взошли в позднюю осень, а потом снова спустились в раннюю. Вдалеке виднелись струйки дыма, и после полудня к ним подскакали всадники, судя по всему, из другой Своры. Какое-то время они ехали рядом с их ахсартагами, а потом Бардз и Умар — "хедивеги" Дарго, бывшие его правой и левой руками — уехали с гостями вперёд. В общем, нарты приближались к месту зимовья Орды.
В тот день шли до позднего вечера, а когда остановились, стало ясно, что это не обычная ночёвка. Там их уже ждало несколько крепких шатров, называющихся юртами. Перед ними вокруг большого костра собрались встречающие. Среди них была жена Дарго с малышом на руках.
Приведённый с собой скот отогнали в сторону на выпас, а фургоны выстроили цепочкой в сторону соседнего стойбища. Туда же сразу отправились некоторые из прибывших — видимо, к своим родным. И среди них — Барама со свёртком, сильно напоминавшим волшебный меч, Извара и Аина.
Девочке было ужасно интересно, куда старуха несёт чудесное оружие, но она и не мечтала, что её тоже заведут в самую богато украшенную юрту, к предводителю Орды.
Великий Амзор, как назвала его Барама, был не очень старым, похоже, той же крови, что и большинство ахсартагов, но совсем седой. Он производил впечатление немощного, хотя сидел на своём троне без ножек очень прямо, возможно, даже слишком. Глаза его были словно подёрнуты какой-то дымкой, и на доклад Мудрейшей он реагировал слабо, даже волшебный меч, извлечённый из свёртка для демонстрации, вызвал лишь слабый кивок. Зато оживилась сидевшая рядом на шитых золотом подушках девочка, похоже, его дочь.
Очень красивая, смуглая, с завидными смоляными кудрями, она была ненамного старше Аины, но вела себя, как взрослая. Грациозно подошла к мечу, присела рядом, окинула его взглядом, не притрагиваясь, и сверкнула глазами в сторону Барамы:
— Молодец, не подвела, старушка!
Мудрейшая поклонилась ей ниже, чем вождю, и девочка коснулась её лба, словно благословляла. Старуха вздрогнула, как будто её ударили, только на лице отразилась не боль, а наслаждение.
Всё это было совершенно непонятно, но складывалось впечатление, что главная в шатре именно дочка, а вовсе не её отец, сидевший на троне, словно кукла.
