Когда капитан Марта применяла к нему свои наказания, она всегда заставляла остальную тренировочную группу, иногда сотни человек, стоять по стойке смирно в своих пропитанных потом скафандрах. Когда Надежда пробирался по своим одиноким маршрутам, их негодование было ощутимым.
Для Пириуса все постепенно становилось более терпимым.
Через пару недель он почувствовал, что с его тела спадает часть жира, а мышцы болят уже не так сильно, как после его первых прогулок. Его тело было еще молодым и реагировало на физические нагрузки, и у него было достаточно пищи, которая поглощалась с жадностью. Он никогда бы не признался, что ему это нравилось. Но знал, что становится здоровее, и получал некоторое удовольствие от жара своих мышц.
Он научился правильно использовать армейские звания: полковник, а не командир; сержант, а не старшина. Это, по крайней мере, сгладило трения с офицерами, ни у одного из которых не было времени на флотских "летунов". Оказалось, что большинство офицеров здесь принадлежали к элитному полку, известному как гвардия Коалиции, который смотрел свысока даже на остальную армию.
Культура этих пехотных войск сильно отличалась от культуры военно-космического флота, но постепенно он начал осознавать их фундаментальную гордость. Эта война, в которой участвовали звездолеты, имела удивительно примитивную основу. Везде была земля, которую нужно было удерживать, на планетах, полных людей, в доках и на оружейных заводах, на Скалах, брошенных в зону боевых действий. Если земля была потеряна, битва была проиграна. И если вы были пехотинцем, вы удерживали позиции; если вы были пехотинцем, вы были боевой силой человечества, а все остальные были просто поддержкой.
Даже ужас от окружения в казармах начал ослабевать.
Сначала они почувствовали себя так, словно их бросили в яму со странными, недочеловеческими животными. Их окружали гладкокожие, похотливые ребята; Пириусу казалось, что, куда ни посмотри, у кого-то торчит член. — Это похоже на объединившихся, — прошептала Коул, в ужасе широко раскрыв глаза.
Это, конечно, не было похоже на Арчес. Там инструкторы — ветераны боевых действий, даже если они были инвалидами — были для курсантов образцами для подражания, и дисциплина была сравнительно легкой. Здесь большинство взрослых были смотрителями, а не учителями. Все это было очень тревожно.
Но постепенно, по-своему, эти странные копошащиеся дети, казалось, приняли команду "Когтя". Тараторя на своем странном быстром диалекте, кадеты показывали им дорогу к трапезным, душевым и отсекам для дезинфекции. Другие дали им простые советы о том, как облегчить себе жизнь: например, если вы сохраните немного жира из своей пищи и вотрете его во внутренние швы своего скафандра, натирание значительно уменьшится. Однажды, когда Пириус споткнулся во время одного из бесконечных кругов Марты по маршруту, пара их подошла и помогла ему подняться.
Однажды ночью в казарме другая предложила разделить с ним ее виртуальную жизнь. Это была драма, грубая мыльная опера, полная сильных сюжетных линий и душераздирающих эмоций, одна из целой серии, бесконечно прокачиваемой машинами по рассказыванию историй, все разные, но все равно одинаковые. Пириус немного понаблюдал из вежливости, а затем ускользнул, когда его хозяйка заснула.
И он привык к ночным посетителям: гладкое круглое лицо, нависающее над ним, прикосновение губ к губам, маленькая ручка, пробирающаяся под одеяло. Эти подходы исходили от мальчиков, девочек и в различных комбинациях. Мягко, с улыбкой, он отталкивал их. Он чувствовал, что на данный момент его жизнь и так достаточно сложна.
Здесь обязательно должно было быть тесное общение. В конце концов, это была линия фронта в зоне военных действий. Ты рос с окружающими тебя людьми и знал, что можешь умереть вместе с ними.
Смерть, казалось, всегда была рядом. Сама архитектура Скалы напоминала вам, что армия не занимается сохранением вашей жизни. Если начнется атака, слои Скалы, находящиеся под давлением, разрушатся. Кадеты были щитом из человеческой плоти и крови, который мог бы еще немного защитить действительно ценный груз Скалы, оружие и корабли в ядре.
Люди были расходным материалом. Конечно, это было верно по всему фронту, в каждом подразделении службы. Пириуса воспитывали в убеждении, что ему вообще не подарили бы жизнь, если бы не сила и стальная воля Коалиции, и его долгом было отказаться от этой жизни, когда бы его ни попросили.
Но экономическая логика войны была жестокой. По крайней мере, интенсивная подготовка, вложенная в тебя, как пилота, делала тебя чего-то стоящим. Здесь, среди этих армейских пехотинцев, обучение было намного дешевле, и, как следствие, пехотинцы были намного более расходным ресурсом. Это была леденящая душу, опустошающая мысль, которую не облегчало никакое доктринальное обоснование.
И вот эти дети обращались друг к другу за утешением.
Так или иначе, ситуация понемногу улучшалась. Но не для Несокрушимой Надежды.
Надежда замкнулся в себе; он стал серым, странно болезненным и всегда был изможден. На его широком мягком лице, между оттопыренными ушами, редко появлялась улыбка.
Пириус знал, что капитан Марта не пыталась уничтожить Надежду; она пыталась сломить его, чтобы укрепить. Но, как он опасался, она все поняла неправильно. Пириус не видел, что мог с этим поделать.
Это дошло до конца во время переклички.
Шел тридцать четвертый день после прибытия Пириуса сюда. И снова Несокрушимая Надежда закончил свой забег последним. Молчание ожидающих кадетов скрывало волну негодования, которая захлестнет Надежду, как только он вернется в казармы.
Но сегодня, когда он стоял на своем месте в строю, тяжело дыша, со вздымавшимся от напряжения телом, Пириус увидел искру неповиновения.
Держа свой информационный пульт, капитан Марта окликнула его. — Тута.
— Меня зовут, — сказал он, — Несокрушимая Надежда.
— Еще два круга, — спокойно сказала Марта. — Увеличенная нагрузка.
Все еще задыхаясь, Надежда, спотыкаясь, покинул свое место в строю и приготовился возобновить бег. По разомкнутому кругу Пириус услышал едва слышное ворчание, когда кадеты приготовились еще дольше ждать в своих скафандрах.
Хватит, подумал он. В конце концов, это моя вина. Он шагнул вперед. — Капитан Марта. — Все взгляды, кроме капитана, были устремлены на него.
Марта проверила свой информационный пульт. — Я же говорила вам, кадет. Вопросов нет.
— Его зовут Несокрушимая Надежда.
Надежда услышал его и остановился; он удивленно повернулся, уперев руки в колени. — Пириус, — сказал он между вздохами. — Заткнись.
Марта сказала: — Если тебе так хочется разделить с ним наказание, ты можешь принять его вместо него. — Она коснулась своей груди. Вес на плечах Пириуса внезапно увеличился, как будто ему на спину сбросили тяжелый груз. — Три круга, — сказала она.
Он неуклюже вышел из строя и побрел к тропинке, ведущей к кратеру.
Надежда сказал: — Нет, сэр. Я не позволю ему понести наказание за меня.
— Четыре круга, Пириус.
— Капитан...
— Пять кругов, увеличенная нагрузка.
Нагрузка на спину Пириуса снова увеличилась. Он больше ничего не слышал от Надежды, который вернулся на свое место в строю.
Пириус проследил теперь уже знакомый маршрут, огибая этот древний выступ в скале. Его следы бледно светились на реголите, который быстро выветривался в этой свирепой радиационной среде, так близко к сердцу Галактики.
Он уже устал от собственных тренировок, и возросшая нагрузка была самой тяжелой, которую ему когда-либо приходилось выдерживать. Даже после одного круга его сердце колотилось, легкие напрягались, в висках пульсировала головная боль, а напряженные колени болели. Но он продолжал двигаться вперед и отсчитывал круги: два, три, четыре.
Когда он приближался к концу своего пятого круга, Марта подошла и встала в конце трассы, ее искусственная половина туловища поблескивала в свете Галактики. Он не обратил на нее внимания. Он пробежал прямо мимо нее, пробежал мимо финишной черты. Она позволила ему бежать дальше, но снова увеличила нагрузку. И когда он повторил трюк после следующего круга, она снова увеличила нагрузку.
К концу десятого круга он едва мог видеть, куда идет. И все же он по-прежнему поднимал одну ногу за другой, по-прежнему топал по взбитой грязи.
На этот раз, когда он проходил мимо Марты, она коснулась кнопки на груди.
Его скафандр зафиксировался в неподвижности. Внезапно он превратился в статую, застывшую на полушаге, потерявшую равновесие. Он упал, медленно, как перышко. Он ударился о грунт и закончил тем, что наполовину погрузился лицом в углистую грязь. Его легкие вздымались, но он едва мог двигаться внутри скафандра.
Марта присела на корточки, чтобы он мог видеть ее лицо своим единственным нескрытым глазом. Ему показалось, что он слышит жужжание мультипликаторов экзоскелета. Она сказала: — В мои обязанности не входит убивать тебя, кадет.
— Сэр.
Она наклонилась ближе. — Я знаю твой типаж. Увидела это по твоему лицу в ту минуту, когда вы приземлились. Конечно, поэтому выбрала твоего толстого друга. Чтобы вывести тебя из себя.
— Сэр.
Она прошипела: — Ты воображаешь себя героем, Пириус? Ты думаешь, что ты особенный? — Она махнула рукой. — Посмотри на небо. В любой момент миллиард людей находятся на передовой этой войны. И ты воображаешь, что из всего этого великолепного сонма тебя заметят?
Он пытался заговорить. — Это моя цель, сэр.
Она откинулась назад. — Если я отпущу тебя, ты продолжишь бежать?
— Сэр.
— Что я должна сделать, чтобы ты не покончил с собой?
— Артиллерия.
— Что?
— Здесь, на Квине, есть артиллерийское подразделение. — Это было правдой; ему сказал Бремя. — Отправьте Несокрушимую... э-э..., Туту туда. Он инженер. При всем уважении, сэр.
Она проворчала: — Приму это к сведению. Но в следующий раз, когда ты выкинешь подобный трюк, кадет, я точно позволю тебе покончить с собой.
— Принято к сведению, сэр. — Она встала и ушла, оставив его лежать в грязи. Коул, Бремя и пара других кадетов подошли, чтобы отнести его обратно в воздушный шлюз, где им пришлось вырезать его из закрытого скафандра.
Перевод Несокрушимой Надежды во взвод артиллеристов монопольных пушек был подтвержден, хотя на это ушло пару дней.
Глава 11
Кабина Пириуса Реда представляла собой просто угольно-черную раму, открытую пространству, очень тесную. Сквозь открытую раму он мог видеть бледно-желто-золотые полосы облачных вершин Сатурна, вращающиеся с величественной медлительностью. Физических элементов управления не было, только виртуальные дисплеи и направляющие значки, которые парили перед его грудью. Единственным источником света было мягкое зеленое свечение биопакета скафандра. Это было временное приспособление.
Но, по крайней мере, кабина пилота была построена человеком, в отличие от остальной части его корабля.
Когда он оглянулся через плечо, то смог увидеть гладкую, стройную форму основного корпуса корабля и расширяющиеся, потрясающе изящные очертания его крыльев. Корпус был абсолютно черным, недоступным человеческому анализу черным, настолько черным, что, казалось, не отражался ни один падающий фотон света Сатурна. Это был ночной истребитель ксили, НИК, выведенный из строя и захваченный им самим в будущем, Пириусом Блю.
Трудно было поверить, что это происходит на самом деле. Сегодня, через шесть недель после прибытия на Землю, в самое сердце Солнечной системы, Пириусу Реду предстояло управлять кораблем ксили.
Для мальчика, выросшего в центре Галактики, небо Солнечной системы было мрачным, пустым, его бесплодие едва нарушалось несколькими звездами на краю этого неровного спирального рукава и яркой точкой солнца. Даже Сатурн был на удивление тусклым, отбрасывая мало света; огромная планета, возможно, и обладала самой мощной концентрацией огневой мощи в Солнечной системе, но казалась странно хрупкой. Он на мгновение задумался, как это могло выглядеть в старые времена, когда ее огромные кольца изо льда и пыли еще не были сожжены в качестве топлива и оружия. Вы даже не могли увидеть Ядро. Нилис сказал ему, что отсюда центр Галактики должен быть массой света размером с Луну, ярче, чем что-либо на земном небе, за исключением самого Солнца. Но газовые облака на плоскости Галактики скрывали это. За несколько столетий до начала полетов к звездам дождевые черви даже не знали, что живут в Галактике.
Но сегодня ему было наплевать на дождевых червей. Для сидящего здесь Пириуса это голое небо на краю Галактики было диким, экзотическим пространством, и оказаться за штурвалом настоящего ночного истребителя было невообразимым приключением.
Он сказал себе: — Лучше в жизни ничего не бывает.
Перед его глазами возникло хмурое лицо размером не больше ногтя на большом пальце. — Что это, энсин?
— Ничего, сэр.
Это был коммандер Дарк, угрюмый, средних лет, весьма компетентный офицер военно-космического флота. Флотская иерархия настояла на том, чтобы один из них был единственным контактным лицом Пириуса во время самого процесса, и Пириус не собирался спорить.
— Тебе хорошо в этой клетке? Если ты хочешь, чтобы мы тебя вытащили...
— Я в порядке. — Пириус улыбнулся, убедившись, что его лицо видно за забралом.
Дарк проворчал: — Да, держу пари, так и есть. Скукожился, а, энсин?
Это был выпад в адрес компактного телосложения Пириуса. — Как скажете, сэр.
— Слушай. — Часы миссии вели обратный отсчет, и Дарк начал свой заключительный инструктаж. — Кабина, которую мы построили для тебя, очевидно, состоит из обычной материи, барионной материи. — Пириус все еще не был уверен, что это значит. — Но сам корпус корабля, включая обрубки крыльев, сделан из другого вида вещества, называемого конденсатом. Так вот, конденсат обладает необычными квантовыми свойствами.
Пириус для пробы пошевелил пальцами в перчатках; вокруг лишенной тела, уменьшенной головы Дарка засверкали значки.
Если бы кусок материи был охлажден до чрезвычайно низких температур — на миллиардную долю градуса выше абсолютного нуля или еще холоднее, — атомы конденсировались бы в единое квантовое состояние, идя в ногу, подобно огромному "суператому", подобно когерентным фотонам в лазерном луче. Такое состояние материи было названо "конденсатом Бозе-Эйнштейна", хотя Пириус понятия не имел, кем могли быть Бозе или Эйнштейн.
— Мы не знаем, как приготовить такое вещество при комнатной температуре, — сказал Дарк. — Или как сделать его плотным; наши лабораторные конденсаты настолько разреженные, что они едва ли плотнее вакуума. Но конденсат обладает полезными свойствами. Например, если вы добавляете больше атомов, им предлагается присоединиться к структуре конденсата.
Пириус подумал об этом. — Конденсат самовосстанавливается.
— Физики сказали бы, что самоусиливается. Но да, похоже на то. Ты понимаешь, что конденсатом являются только обрубки твоих крыльев. Сами крылья, когда они развернуты, являются основой твоего субсветового двигателя и гораздо более обширны. И они совсем не материальны...
