Опекун для дракона

— Вы это серьезно? — вскочил с кресла Ристар, он никак не мог поверить, что обсуждение женитьбы его младшего брата это правда. Не этого он ждал от Старейшин общины, совсем не этого. — Ему всего четырнадцать! Как по-вашему он будет исполнять свой долг перед общиной? Мне что, под окном стоять и ему жестами все подсказывать?!

— Вот и будешь, — отрезал Кахалас. Ристар с непередаваемой гаммой эмоций на лице сел на место, но, очнувшись, умоляюще посмотрел на Зангерела. Тот развел руками — Хранитель знаний за столько лет уяснил, что переспорить главу Старейшин ему явно не под силу. — А если я еще слово услышу, не миновать тебе участь брата, — в голосе дракона зазвенел металл. — И раз свободных дракониц из твоего поколения больше нет, то быть тебе запечатленным девушкой из человеческого клана.

Беловолосый дракон схватил ртом воздух, упер горящие гневом глаза на Старейшину, чтобы сказать Кахаласу в лицо, что так просто не отдаст брата, но в последний момент смог сдержаться, крепко стиснув зубы и кулаки. "Сейчас не время, — убедил себя снежный дракон, ощущая ноющее чувство вины перед Хасшером. — После Совещания поговорю".

Мигнуло Светило Расмэлеля, став вместо тусклого, холодного сияния заливать город нежным, теплым светом. Ему вторили десятки светил ареалов, они как стадо, идущее за своим пастырем, сменили ночное мерцание, на яркую обновку. Засияли сады Живниц, озарились огнями просторные ареалы, зашелестел по городу легкий морозный ветерок, который милостиво впустил Расмэлель, стараясь порадовать своих сонных жителей... Душа города Прародителей, в своей непосредственной манере, подсказывала детям создателей, что на поверхности наступил новый день.

В зале собраний стало светло, и древние барельефы заискрились в теплом свете, камни заиграли новыми гранями, на миг оживив образы Прародителей. Хранитель знаний невольно задержал дыхание, стараясь не спугнуть мгновение, когда грань времен потеряла свою прежнюю твердость и сквозь века на них взглянули Древние. Но луч ослепительного света погас, туманные образы исчезли, растворившись в невесомой дымке, оставив непутевых потомков самих решать свои проблемы. Волшебство первых лучей Светила Расмэлеля ушло.

— В этом роду течет кровь гордецов и упрямцев, — задумчиво проговорил доселе молчавший Азиндор, третий Старейшина. — Но словом, мы собрались сегодня не для этого. Или я не прав?

Завороженный Зангерел не сразу услышал обращенный к нему вопрос и лишь досадливо кивнул, то и дело всматриваясь в темные барельефы. Он с каждым годом убеждался, что город Прародителей полон тайн, и сердце любопытного Хранителя знаний трепетало от одной мысли, что он вновь прикоснулся к следующей загадке древних. Жадный до знаний дракон свято верил, что каждый камень здесь дышал историей, терпеливо дожидаясь, пока кто-нибудь раскроет его секреты.

— Прав, Старейшина Азиндор, — нехотя оторвавшись от манящих барельефов, Зангерел заставил себя вернуться на землю и немного рассеянно дополнил, о чем-то задумавшись. — Ристар принес вести из южной страны людей... они требуют... вашего пристального внимания.

Проговорив фразу, Хранитель знаний дрожащими от нетерпения руками сразу же достал из складок одежды небольшую книжицу в тонком переплете, и, покусывая конец графитного карандаша, стал спешно записывать свои мысли, боясь, что они ускользнут, растворятся в дымке, как образы Прародителей. Вязь ишереми нервно скакала по соседним строкам, многие символы взволнованного синеглазого дракона было трудно разобрать, всем, кроме написавшего их автора.

— Ну что ж, — согласно кивнул глава Старейшин, недовольно поморщившись, когда Хранитель, раздраженно убрав мешающуюся золотую длинную челку, уткнулся носом в свои записи, совершенно позабыв о собрании. — Мы слушаем.

Ристар, недовольно косясь на ушедшего в свои мысли друга, нарочито медленно подтянул к себе сумку, лежащую в соседнем каменном кресле, распустил шнурок, осторожно сжав в руках то, что с огромным трудом ему удалось достать у людей из южной страны.

В горле от волнения немного пересохло и дракон с хрипцой начал свой рассказ:

— Восемь зим назад вы, уважаемые Старейшины, дали мне задание, продиктованное волей Прародителей — узнать, что творится в южной стране людей, известной под названием Талкния. Что замышляют они против нашего рода, их планы относительно северной страны людей ... Я смог добиться расположения среди этого народа, и вот что мне удалось выяснить, — торопливо проговорил Ристар, собираясь с мыслями, и достал из сумки замотанный в грубую ткань небольшой, длинной с локоть, сверток. Старейшины заинтересованно поддались вперед, с нетерпением дожидаясь, пока тень драконов раскроет ткань, даже Хранитель знаний отвлекся от своей книжечки, жадно вглядевшись в сверток. — Сей предмет мне удалось выкрасть у магов, или как их там называют — жрецов...

Под грубой тканью оказался удивительной чистоты голубой кварц исчертанный бледно светящимися, неизвестными драконам серебряными рунами и рисунками. Он стоял на столе ровно, без подставки, излучая спокойную, могучую силу, что пока спала в его недрах, свернувшись в тугой клубок.

Старейшины настороженно смотрели на камень, чувствуя, как тянутся от него нити энергии к грани. Артефакт человеческих магов... Драконы, пережившие третью кровопролитную войну, хорошо представляли какими мерзкими и ужасными бывают порой вещи созданные людьми.

— Какая прелесть... — ахнул Хранитель знаний, с маниакальным блеском в сапфировых глазах рассматривая каждую руну и завитушку необычного кварца. — А можно взглянуть поближе? — спросил он у друга тоном, не терпящим возражений.

Ристар пожал плечами и сел в кресло, давая другу время на его сиюминутную слабость. "Может что-нибудь новое скажет, — рассудил дракон. — или же окажется, что в Библиотеке уже знают про такие артефакты".

Зангерел сорвался с места и, подбежав к необычному камню, стал его со всех сторон рассматривать, что-то бормоча себе под нос. Его глаза засияли ярче, а с губ не сходила счастливая улыбка, будто ему только что дали в руки книгу с потерянными знаниями Прародителей.— Изумительно, — пробормотал Зан, его руки подрагивали, когда он осторожно опустил на стол кварц и мигом схватился за свою книжечку, став в ней что-то строчить. У него перехватило дыхание, когда он коснулся голубого кварца. Неизвестная вязь рун, символы, которые раньше не встречались жадному до знаний дракону, манили его как магнитом.

— Хранитель знаний, вы знаете, что это? — осторожно спросил Кахалас, с опаской смотря на необычную вещь.

— Нет, уважаемые Старейшины, — дракон даже не оторвался от книжки, перерисовывая в нее необычные символы кристалла. — Но это же хорошо!

— И что же в этом хорошего? — усомнился Азиндор.

— Вы что же... не понимаете? — с лица Зангерела не сходила глупая счастливая улыбка, он с нежностью смотрел на неизвестный ему предмет и уже представлял, как дни и ночи напролет будет изучать его, зарывшись с головой в свитках. На сердце дракона вмиг потеплело, и Хранитель уже не мог дождаться момента, как закроется в Библиотеке. Только он, книги, и еще одна тайна, ждущая пока ее раскроют. — Это же такая прелесть!

Старейшины вздохнули, видимо поняв, что сейчас от Хранителя знаний они не дождутся вразумительного ответа, и обратили свое внимание на хмурого разведчика.

— Ристар, — повысил голос глава Совета, взволнованно смотря на тень драконов. — Ты знаешь, что это?

— Да-а, — протянул беловолосый дракон, не отрывая взгляда от своего друга. Ему было очень интересно, несмотря на совещание, увидеть реакцию Хранителя. — Мне известен, сей предмет.

Графитный карандаш вмиг упал из ослабевших рук, за ним последовала книжечка... Зангерел поднял на Ристара несчастные, полные вселенской скорби большие сапфировые глаза. "Как будто конфетку у ребенка отнял, — хмыкнул про себя тень драконов, в глубине души довольный произведенным эффектом. — Причем потом втоптал ее перед ним в грязь".

— Как это знаешь? — с надрывом в голосе произнес Зангерел, с обидой взирая на единственного друга. — А почему мне об этом не поведал?

"И лишать себя удовольствия смотреть на твою разобиженную мордаху? — смаковал про себя победу дракон. — Должно же мне быть за восемь лет разведки хоть какое-то вознаграждение?!"

— Так вышло, Зан, — лишь произнес он, коря себя за то, что не смог удержаться и слегка поиздевался над другом, на миг позабыв, что сейчас не время для подобных шуток. Просто очень редко удавалось Ристару настолько удивить Хранителя знаний, что тот из здравомыслящего, меланхоличного дракона превращался в восторженного детеныша. И сейчас, под пристальными взглядами Старейшин, которые даже не подали ввиду, что их раздражает короткая перепалка драконов, ему стало неловко.

Зангерел нахмурился, пару секунд буравя взглядом снежного дракона, но не найдя там и тени раскаянья, мысленно махнул на него рукой и просто сел поближе к манящему кварцу, чтобы, не приведи Пресветлая Матерь и Духи гор, на него никто не покусился.

— То, что вы сейчас перед собой видите, уважаемые Старейшины, — начал тень драконов, сложив руки на стол, — люди южной страны называют "маалахр" — камень приручения. Хотя это в корне неверное название. Я бы назвал его "связывающий сущность дракона".

— Связывающий нашу сущность? — пораженно проговорил Азарогос, с ужасом посмотрев на мерцающий камень. — Но это же невозможно!

— Люди глупы без меры, — покачал головой Азиндор, скептически смотря на тень драконов. — Глупы и наивны. Нельзя связать то, что идет к нам через грань. Только если уничтожить саму завесу, но я что-то не верю, что наш мир уже на пороге Первородного Хаоса.

— Маалахр... — задумчиво проговорил Зангерел, смакуя каждый слог. — Так значит, этот кристалл приручает драконов? А что если он действует не через грань, Старейшина Азиндор, а через разум? Разум в отличие от завесы, можно и уничтожить, и поработить. Я встречал упоминания о ментальной науке в книгах, и там говорилось о том, что для того, чтобы воздействовать на разум нужно соприкосновение живых энергий, дабы установить мысленный контакт и раздвинуть все защитные блоки сознания. А вот если заключить сильную душу сведущего в ментальных науках в камень... — он всмотрелся вглубь кристалла, словно пытаясь найти в нем ответ. — Кварц по своей природе энергетически нейтрален, а его редкая голубая порода наоборот дает усиление...

— Нет, — качнул головой Ристар, перебив увлекшегося друга, — он действует через грань. — ученый общины недоуменно на него воззрился. — Как оказалось разум драконов подчинить довольно сложно. Уж легче уничтожить завесу. То, что вы сейчас видите — маалахр, довольно безобиден и не принесет вред, даже во включенном состоянии и в руках врага. Но это только один камень, удаленный от цепочки таких же на добрый десяток верст. В противном же случае... — дракон поморщился, словно вспомнив неприятное. — Все, в ком течет кровь Прародителей, обречены стать послушными зверюшками людей.

— Ристар, ты только что утверждал, что наш разум закрыт для людей, — спокойно произнес Кахалас. — И мне трудно поверить, что люди научились воздействовать на разум через грань. Даже маги Великих родов Дархлена не способны на это, а в их жилах течет кровь Высших.

— Да не разум сковывает он, а сущность! — резко возразил беловолосый дракон, хлопнув в порыве чувств по столу. Закрыл глаза, пытаясь успокоить внезапную вспышку гнева на Старейшин. — Маалахр насильно заставляет дракона перекидываться в человека и закрывает проход на грань, от чего вернуться в обличье дракона, пока цела цепь, не представляется возможным.

— Понятно, — на удивление сдержанно кивнул Кахалас.

— Нет, вы не понимаете, — отчего-то горько усмехнулся тень драконов. — Вы не чувствовали воздействие цепи на себе, а мне ее довелось испытать... Там всех проверяли на принадлежность к драконьему роду, но слава Духам гор мне повезло. Возможно из-за того, что я много лет сковывал свою драконью сущность, меня не уличили... в обмане. То, что они сделали... боюсь я не смогу точно описать свои ощущения, но это было похоже на извращенную пытку... — Ристар замялся, невидящим взглядом смотря на древние руны, выгравированные на столе. Ему трудно было говорить о том ужасе, что он испытал в лаборатории жрецов южных людей. — Казалось, что душу раздирали на куски, воздуха в груди не хватало, тело цепенело, но разум... разум был абсолютно чист. Казалось, что ты не принадлежишь себе, что ты лишь гость в своем теле... Мне удалось вырваться из плена. Оказалось, что прошел лишь миг, хотя мне казалось — долгий час. После того как я обрел над собой контроль, они продержали излучение еще несколько секунд и послали за следующим человеком. Я даже сам сразу не понял почему...

— Совсем не заметили? — обеспокоенно спросил Занерел, всматриваясь в лицо друга.

— Нет, — тот слегка качнул головой, и внимательно посмотрел на кварц. — Все сперва цепенели — кто от страха, кто от чувствительности к грани... несколько людей упали без чувств. А были те, кто умер от кровоизлияния в мозг, — тень драконов отвел взгляд от голубого камня, ему на миг показалось, что в нем бурлит кровь его будущих жертв. — Не повезло им... как потом выяснилось у них далеко в предках были наши южные собратья. Но вот настоящие драконы, попадая под воздействие цепи, контроль вернуть не могут. До сих пор не понимаю, как Матерь уберегла меня?

— М-м-м-м... — прикрыл на мгновение глаза Азиндор, улыбаясь лишь уголками губ, — похоже здесь судьбу сыграла кровь твоего рода. — Ристар лишь кивнул, отметив, что его догадки оказались верны. Старейшины постоянно повторяли, что он принадлежит к одному из родов с наследием Прародителей, но до этого момента кровь предков себя никоим образом не проявляла. — На Веяру никогда не действовала посторонняя энергия. В этом ваш дар и проклятие, — покачал головой Старейшина. — Твоего отца боялись все маги Севера, ибо не действовала на него их волшба. Но, к сожалению и наша магия оказалась бессильна, когда он умирал... Да и твоя мать была из северного клана людей, а на них всегда плохо действовала магия южан... Да-а... Хоть не сильна в тебе кровь Веяру, но все же она себя проявила, когда было нужно.

Тень драконов чуть слышно фыркнул, выражая свое отношение к такому родству. Он ненавидел людей, и то, что его матерью была человеческая воительница, мнил своим позором. Она умерла родами и Ристар, считал своей родительницей вторую жену отца, мать Хасшера. Вот ее смерть молодой дракон переживал сильно, даже тяжелее внезапной гибели отца, четвертого Старейшины Менроса. Да и, что скрывать, отца он тоже недолюбливал, и его всегда раздражало то, как другие благоговейно трепетали перед его тенью былых заслуг и тем, как некоторые до сих пор пытались увидеть в нем отражение "короля Севера". Нет, Веяру не спорил о том, что для общины его отец стал героем, проблеском света в кромешной тьме, но слава не всегда являлась гарантом хорошего характера и добродушной личности. Менрос никогда не отличался ни душевной теплотой, ни бравой горячностью, которая есть в каждом маломальском герое. Он был тихий, спокойный, держащий дистанцию в общении со всеми, даже с семьей. Для Ристара отец навсегда остался кем-то далеким, холодным, которого все уважали, но также сильно и боялись, ибо в гневе он не ведал жалости ни к врагам, ни к друзьям.