Особенно восторженные толпы теснились вокруг Элли, сидевшей на спине Льва. Все знали, что эта девочка из-за высоких гор и Великой пустыни — фея, которая во второй раз явилась в их страну и не одна, а с дядей Чарли, моряком. Жители Волшебной страны не знали кто такие моряки, потому что у них не было морей, но они составили о моряках лучшее мнение по тому единственному их представителю, который так самоотверженно боролся против коварного Урфина Джюса.

Людям всё нравилось в Чарли Блеке: и его огромный рост, и загорелое лицо со смелыми, широко расставленными глазами, и добрая улыбка, и даже деревянная нога, вид которой привёл их впрочем, к ошибочному убеждению, что моряки — это люди с одной деревянной ногой.

Элли и Чарли Блека, шедшего рядом с ней, забрасывали цветами, им жали руки, женщины обнимали и целовали девочку, ничуть не боясь огромного Льва.

Смелому Льву и шедшей с ним рядом Эррике тоже досталась своя доля поздравлений и приветствий. Всем было известно, что Лев бросил своё лесное царство и по зову Элли совершил длинное путешествие в страну Жевунов, которых он помог освободить от жадного наместника. А потом уже вместе с Эррикой активно участвовал в битвах у оврага и в Фиолетовой стране. И они наравне с Элли и Чарли Блеком принимали большое участие в освобождении Страшилы и Дровосека из тюремной башни. Крохотные девочки шли рядом со Смелым Львом, вынимали из своих косичек ленточки и вплетали их в большую львиную гриву, так что она, в свою очередь, превратилась в тысячу косичек.

Народ чествовал Дина Гиора, Фараманта, шедшую рядом с ним его жену Флиту и Лестара. Вспоминали как Дин Гиор и Фарамант храбро защищали ворота Изумрудного города против дуболомов Урфина Джюса, а Флита помогала освободить дядю с мужем. Невозможно забыть, и как маленький Лестар бросился под ноги свирепому капралу Ельведу, спасая от смерти Элли и её друзей...

Но едва ли не самые большие похвалы пришлось выслушать Кагги-Карр. Ведь это она в прошлом году подала Страшиле мысль добыть мозги, без чего Изумрудный город не имел бы такого удивительного единственного в мире правителя, набитого соломой. Это Кагги-Карр с великими опасностями совершила путешествие через горы и пустыню в никому неведомый Канзас за Элли и её дядей, которые одни лишь могли сокрушить злодея Урфина Джюса.

Чествовали и Тотошку, потому что он совершил... Нет, он не совершил никаких особых подвигов, но он так любил свою маленькую хозяйку, так беззаветно готов был идти за неё на любые опасности, что, конечно, заслужил свою долю ласки и похвал. Его передавали из рук в руки, им восхищались, гладили его мягкую шёрстку, и умные чёрные глаза Тотошки горели торжеством.

Он ворчал про себя:

— Посмотрел бы на меня сейчас хвастунишка Гектор... Ручаюсь, ему никогда не дожить до таких почестей! А уж наша любимая девушка сразу бы поняла, кого ей надо выбрать!

Конечно же, прославляли и Олла Бирна, который в тылу у врага смог подготовить восстание, и всех других жителей Зелёной страны, вопреки собственным страхам выступившим на борьбу за освобождение родины.

До вечера продолжалось народное гулянье, песни, пляски, игры. А вечером Мигуны отправились домой. Дровосек не пошёл с Мигунами. Он решил провести с Элли то время, которое она ещё пробудет в Волшебной стране. Решил остаться и Лестар.

Горожане и фермеры Изумрудной страны переночевали на поле и утром весёлой толпой двинулись обратно. Они вели обезоруженных деревянных солдат и полицейских.

Урфин Джюс шёл один, его не окружала стража, наоборот, люди сторонились его и в этом кольце угрюмых лиц и ненавидящих взоров бывший диктатор чувствовал себя хуже, чем если бы его посадили в темницу.

Урфину не связали рук, ноги его были свободны, но куда он мог убежать в стране, где его ненавидел, казалось, каждый куст и каждый камень?

Глава 9. ПОСЛЕ ПАДЕНИЯ УРФИНА

Подходя к Изумрудному городу, Чарли Блек, благодаря своему высокому росту, первым увидел у его ворот небольшую кучку людей в странных позах. Подойдя поближе, все разглядели, что эти люди стоят на коленях, а потом узнали в них распорядителей и советников бывшего короля. Среди них были слуга Руфа Билана Курт, жена и дочь главного предателя, тюремный надзиратель и летописец Фальсио. Прослышав ещё накануне о разгроме армии Урфина Джюса, они решили добровольной сдачей и покаянием облегчить свою участь.

Теперь предатели стояли на коленях, в старых разодранных одеждах, низко склонив непокрытые головы, посыпанные пылью. Но среди них не было самого подлого предателя, Руфа Билана, который первым изменил родному городу, впустив в него врага. Из расспросов выяснилось, что он исчез ещё вечером. Мальчики, игравшие у ворот, видели, как Билан пробежал по направлению к тюремной башне. Очевидно, он укрылся там.

Дровосек, моряк Чарли и Лестар отправились туда в сопровождении толпы любопытных. На площадке и внутри башни бывшего королевского распорядителя не нашли. Но по клочкам одежды, зацепившимся за отверстие двери, стало ясно, что толстый изменник протиснулся в дыру и скрылся подземным ходом, который стал ему известен после того, как он расследовал дело о бегстве Страшилы и Дровосека.

— Я догоню его, — сказал Дровосек, стукнув рукояткой топора о землю.

— Я с тобой! — сказал Чарли Блек.

— И я! — сказал Лестар.

Но Дровосек отказался от помощи. Он пошёл знакомым ходом, которым они убегали из башни после освобождения.

Пройдя длинным коридором, Дровосек вступил в пещеру Шестилапого. Его шаги гулко зазвучали под скалистым сводом. И он заметил, что впереди метнулась маленькая толстая фигурка.

Слепой, безрассудный страх гнал вперёд Руфа Билана.

Дровосек, догоняя его, кричал:

— Вернись, безумный человек! В пещере чудовища! Ты погибнешь там!

Но беглец свернул куда-то в сторону и исчез в лабиринтах узких каменных проходов. Дровосек искал его долго и безуспешно. Он пошёл назад, и с тех пор судьба Руфа Билана надолго осталась неизвестной. Лишь через год выяснилось, что он нашёл прибежище у Подземных королей.

Вместе с главным распорядителем дворец покинул филин Гуамоко. Он не ждал от победителей ничего хорошего для себя. В городе считали, что Гуамоко помогал Урфину Джюсу в его злом колдовстве, хотя в действительности Урфин за последние месяцы не обращался к филину за советами.

Сидя на плече Руфа Билана, Гуамоко брюзжал:

— Я всегда считал, что из этого человека не получится дельного злого волшебника. Это надо умудриться обойтись в войне без жертв и, захватив власть, никого не казнить! Откуда в тебе возьмётся зло, если ты не поедаешь ежедневно змей, мышей, пауков, пиявок? Гингема в этом отношении была образцовая колдунья, пока эта проклятая девчонка её не испортила. А Урфин просто пустоцвет...

Последовать за Биланом в тюремную башню Гуамоко отказался, он поднялся с его плеча и, тяжело взмахивая крыльями, полетел в соседний лес.

Там он поселился в дупле огромного дуба и потребовал от местных филинов и сов, чтобы они платили ему дань, иначе он, ученик Гингемы, нашлёт на них неслыханные беды. Испуганные птицы повиновались и стали исправно приносить Гуамоко мышей и птичек, а он в часы хорошего настроения, собирал вокруг себя большую стаю слушателей и делился с ними богатыми воспоминаниями из своего колдовского прошлого.

Глава 10. СНОВА ЗЕЛЁНЫЕ ОЧКИ

Когда Дровосек и остальные возвратились к воротам, их встретил всем, кроме Чарли Блека, знакомый, но забытый блеск огромных изумрудов. Мастера-ювелиры, стоя на длинных лестницах и свешиваясь сверху в люльках, вставляли в ворота и стены драгоценные камни, извлечённые из кладовых дворца. Изумрудный город снова становился изумрудным!

Под аркой вошедших встретил Страж Ворот с зелёной сумочкой на боку.

— Прошу надеть зелёные очки! — строго сказал Фарамант, раскрывая сумочку, наполненную очками. — Без зелёных очков вход в Изумрудный город запрещается — таков приказ Гудвина, Великого и Ужасного! Улетая к своему другу, великому волшебнику Солнце, Гудвин предупредил нас, что жители города никогда не должны снимать зелёных очков, и что нарушение этого закона повлечёт за собой великие бедствия. Закон был нарушен, и великие бедствия постигли нас!

Люди могли бы возразить доброму Фараманту, что бедствия начались прежде, чем был нарушен закон, потому что сначала Урфин Джюс взял Изумрудный город, а потом его жители перестали носить ненужные очки. Но довольные возвращением милого старого времени, они не стали спорить со Стражем Ворот и безропотно надели очки.

Надел их и Чарли Блек, и всё перед его глазами заискрилось, заиграло волшебными переливами самых разнообразных оттенков зелёной краски.

— Клянусь зубами дракона! — воскликнул восхищённый моряк. — Теперь я верю Элли, которая рассказывала мне, что Изумрудный город — самый красивый город на свете.

Дровосек и его друзья прошли по прохладным улицам, наполненным ликующим народом и вышли на дворцовую площадь, где уже били сверкающие фонтаны.

Ров, окружавший дворец, был, как и в прежние времена, наполнен водой, и мост был поднят. И как в былые времена, на стене стоял Дин Гиор и расчёсывал золотой гребёнкой свою золотистую роскошную бороду.

— Дин Гиор! — закричал Лестар. — Открой ворота!

Никакого ответа. Дин Гиор самозабвенно смотрелся в зеркальце и любовно расправлял пряди бороды.

— Дин Гиор! — закричали все пришедшие, а Дровосек изо всей мочи заколотил топорищем по перилам оградки.

Дин Гиор ничего не слышал. Привлечённая шумом, из окна выпорхнула Кагги-Карр и крикнула в ухо фельдмаршалу:

— Очнись! Там внизу друзья!

Опомнившийся Дин Гиор взглянул вниз.

— А, это вы? — сказал он. — Я, кажется, немного отвлёкся.

Теперь, когда армия Урфина Джюса была разбита, и Изумрудному городу больше не угрожала опасность, Длиннобородый Солдат снова стал прежним рассеянным чудаком.

Мост опустился, ворота раскрылись, и Дровосек со своими спутниками вошёл в тронный зал дворца, где когда-то Гудвин Великий и Ужасный предстал перед ним в образе многорукого, многоглазого чудовища.

Сейчас на троне важно сидел Страшила. Возле него стояли Элли в серебряных башмачках и золотой шапке и красивая девушка Флита, с золотыми серёжками и в колье с крупным изумрудом. Рядом лежали Смелый Лев, его верная Эррика и Тотошка в новых блестящих золотых украшениях. На спинке трона сидела Кагги-Карр.

По сторонам зала, пересмеиваясь и шушукаясь, толпились придворные — те, которые не пошли на службу к Урфину Джюсу. Они теперь страшно гордились этим и выставляли на вид свою преданность Страшиле Мудрому, ожидая за это наград.

Страшила сошёл с трона и сделал навстречу гостям пять шагов, что было воспринято придворными, как знак величайшей милости с его стороны.

А потом в залу были внесены длинные столы, уставленные всевозможными напитками и кушаньями. Начался пир. Он был совсем не такой, как угрюмые и мрачные пиры Урфина Джюса. Этот праздник был весёлый и радостный, и продолжался он до самого вечера.

Город принял свой прежний великолепный вид. Изумруды были вставлены во все места, откуда их вынули. Фонтаны били свежей водой, ещё более высокие и искристые, чем раньше. Вместо увядших цветов на клумбах появились свежие, принесённые с окрестных ферм.

Жители ходили в нарядных костюмах, танцевали и поздравляли друг друга с обретением свободы. Флита в зелёном шёлковом платье была особенно красива и светилась радостной улыбкой. У неё снова была нежная зелёная кожа и пышные зелёные волосы, а лучистые глаза сверкали как два изумруда. И, конечно же, она надела подаренные Мигунами украшения. Фарамант в импозантном зелёном фраке смотрел на неё через зелёные очки и был безмерно счастлив. Олл Бирн и его жена Мандола танцевали и веселились вместе со всеми. А их дети Олли, Лин и Мандолина снова играли с Тотошкой. Время владычества диктатора казалось всем тяжёлым сном.

Глава 11. СУД НАД УРФИНОМ И СУДЬБА ДЕРЕВЯННЫХ ЛЮДЕЙ

Через несколько дней состоялся суд над Урфином Джюсом. Жители Изумрудной страны предлагали отправить его в рудники.

— Дорогие друзья, будем великодушны! Не забывайте, что при Урфине никто не погиб! — воскликнула Элли Саманта.

— Друзья! — сказал Чарли Блек. — А не лучше ли оставить этого человека просто наедине с самим собой?

— Правильно, — сказала Элли. — Это будет самым тяжёлым наказанием для него, пусть он поживёт среди тех людей, которых хотел подчинить себе, пусть всё напоминает ему о его ужасных намерениях и делах.

— Элли, ты здорово сказала! — воскликнул Страшила. — Я с тобой согласен!

— И я! — подхватил Дровосек.

— И я! — сказал Смелый Лев.

— И я! — добавил Тотошка.

— Служа ему, я невольно близко с ним общалась, — вставила Флита. — По-моему, он вовсе не такой злой и жестокий, как все о нём думают.

Кагги-Карр хотела что-то возразить, но в это время жители Изумрудной страны так громогласно закричали: 'Ура! Да здравствуют Элли и её друзья!' — что ей пришлось промолчать.

А Урфин Джюс, освобождённый стражей, пошёл куда глаза глядят под свист и улюлюканье горожан и фермеров.

Покаявшимся сторонникам Урфина в честь победы была объявлена амнистия. Бывших советников и прислужников простили, им сохранили жизнь и имущество и даже допустили ко двору. Сохранивший свой пост хронист Фальсио не скупился на слова, восхваляя в летописях великодушие, благородство и доброту Страшилы.

Через некоторое время добросердечный Дровосек и Прем Кокус по примеру Страшилы простили Энкина Фледа и Кабра Гвина с его семьёй. Бывшие наместники вернулись в Изумрудный город.

После суда над диктатором надо было решить, что делать с деревянными солдатами и полицейскими Урфина Джюса.

— Сжечь! — каркнула Кагги-Карр.

Страшила приложил палец ко лбу и попросил не мешать ему думать. Наступила всеобщая тишина.

После долгого размышления Страшила Мудрый сказал:

— Жечь мы их не будем, это не по-хозяйски. Надо сделать из дуболомов хороших работников на общую пользу. А дел у нас в стране много. Раз дуболомы деревянные, то они понимают больше всего толк в дереве. Так пусть они будут садовниками и лесниками! Уж они-то лучше всех будут ухаживать за деревьями! Да и другой работы у нас хватает. Например, те же дороги строить. Хорошо бы ещё вставить им мозги, да жаль — у них не пустые головы.

Страшила произнёс длинную речь и втайне был ею доволен.

Речь была выслушана с величайшим вниманием.

Дровосек сказал:

— Надо поставить деревянным солдатам новые добрые сердца!

— Но ведь у них и сердец-то нет! — возразил Страшила.

— Тогда уж я и не знаю, как с ними быть, — огорчился Дровосек.

Страшила снова попросил время на размышление. На этот раз он думал больше часа и так напряжённо, что голова его страшно ощетинилась иголками и булавками. Толпа глядела на правителя с благоговейным ужасом.

И вот Страшила ударил себя по лбу.

— Я придумал! — воскликнул он, и площадь радостно ахнула. — Раз у деревянных солдат нет ни мозгов, ни сердца, значит, у них весь характер в лице. Урфин Джюс не зря вырезал им такие зверские рожи. Стоит сделать им весёлые, улыбающиеся лица, и они будут вести себя по-другому.