| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Да и к тому же не то, чтобы Аинз сейчас мог просто и легко разъяснить все вопросы, что последовали бы после его сенсационного заявления о том, что он уже давно даже не представлял, на какой именно "стадии" находился его "гениальный план" — а потому все, что он мог сделать в ответ на очередное заявление Скатах, это молчаливо приготовиться выдержать очередную порцию невероятных откровений о его не менее невероятных "планах".
-Действительно, как я могу подумать, что ты оставишь в покое ту, кто пообещал уничтожить тебя,— Скатах ухватила свое копье, однако даже Аинз мог заметить, что та явно не собиралась атаковать его тем в данный момент,— Каждая малая часть, каждая малая деталь — лишь еще один штрих, небольшая нить в общей картине, удар не по моему телу — не по моему разуму — а яд. Попытка отравить меня саму, отравить сомнениями, разрушить мою главную силу, мою гордость, мои боевые навыки, полагаясь на мою собственную психику — словно паразита, подсадить червя сомнения в мой разум, позволив мне бороться самой с собой...
До этого момента Аинз вспоминал о Скатах всего несколько раз, не говоря уже о том, чтобы пытаться каким-то образом "отравить" ее боевые навыки — в конце концов ему были необходимы боевые навыки Скатах для того, чтобы использовать ее в качестве возможной Слуги в будущем — но Аинз даже не стал впустую сотрясать воздух своими словами о том, что Скатах его неправильно поняла — какой был смысл в том, чтобы сейчас пытаться убедить Скатах в этом?
-Но когда твоя стратегия начала действовать — ты вернулся вновь, протягивая мне свое фальшивое "спасение",— Скатах со злобой произнесла слово за словом, глядя на Аинза,— Действительно, что легче, чем попытаться ударить тебя вновь? Я знаю, что не смогу тебя убить — и ты знаешь об этом. Ты знаешь, что не атакуешь меня в ответ — и я знаю об этом — так разве не проще для меня выплеснуть всю мою ненависть в атаке?
Аинз в очередной раз не стал разъяснять Скатах о том, что он только что думал о возможных путях ее наказания за эту атаку — позволив той выговориться на полную вместо того, чтобы в очередной раз сделать что-то совершенно случайное и тем самым увеличить запутанность его "великого плана" еще в два раза.
-Именно борьба с тобой — вот, что помогло мне избавиться от этого яда, нанесенный удар, лишенный чувств, мыслей и эмоций — как мое единственное спасение, что я должна была проглотить в качестве наживки... — Скатах явно была довольна тем, что она разгадала очередную часть дьявольски хитрого плана Аинза,— Но в этом и грозиться следующий шаг твоего плана. Заставить меня наносить каждый удар словно бы в твое сердце, заставить меня видеть перед собой врага — а видя врага приступить к его анализу, приблизиться к его пониманию, к поражению... Превратить свои способности в топкое вязкое болото, что должно было поглотить меня с головой до тех пор, пока разум не покинет меня полностью. Тот, кто всегда действует согласно твоим приказам — или тот, кто всегда все делает наоборот — какая между ними разница, если оба послушные псы, бросающиеся на указанную тобой цели — всего-лишь дело нескольких слов...
Аинз, перестав даже слушать Скатах и внутренне вернувшись к размышлениям о его отношениях едва не вздрогнул в момент, когда Скатах с громким ударом едва не вогнала обратную сторону своего копья в укрепленный фундамент тренировочный комнаты.
-Быть отравленной сомнениями или быть поглощенной безмозглой яростью, такой выбор ты для меня уготовил?! — Скатах взглянула на Аинза с такой ненавистью во взгляде, что он бы наверняка попытался бы вспомнить население нескольких прошлых миров, что он уничтожил с ужасающим садизмом, если бы не был привычен к подобным отношениям,— Нет, не так просто, Аинз. Сохранить мой разум глядя на тебя будет сложно, как и пройти по грани бездумной ярости, но ты не добьешься от меня ни пощады, ни поражения. Ты будешь изучен, будешь понят... И не уйдешь от меня.
Аинз задумался еще на несколько секунд, проверяя, закончила ли Скатах обвинять его во всех смертных грехах, прежде чем, определив, что она явно больше не планировала продолжать, задать ей спокойный вопрос,— То есть все хорошо?
-Конечно,— Скатах ответила ему практически спокойно, прежде чем развернуться прочь, подхватив свое копье и с удвоенным энтузиазмом приготовиться к новому раунду тренировок.
-Ну и отлично,— на эти слова, Аинз только и смог, что развернуться прочь и направиться прочь из тренировочного зала, размышляя о том, что день ото дня, легенда о великом стратеге Аинзе становилась лишь крепче и крепче...
* * *
Выйдя из тренировочного зала после встречи со Скатах, Аинз мог только вздохнуть, отгоняя от себя меланхоличное настроение, что кратко укладывалось в одну простую фразу — "что стало с моей жизнью?"
В очередной раз очередной гениальный план непобедимого великого Аинза, владыки всех тайных хитрых планов в мире, был раскрыт, но уже приведя к невероятному результату...
Если бы только этот парень Аинз иногда рассказывал о своих невероятных планах простому Мастеру Халдеи, Аинзу, насколько легче была бы его жизнь!
Сбросив с себя легкую меланхолию спустя мгновение, однако, Аинз взглянул на стоящую за его спиной дверь, из-за которой можно было различить доносящиеся звуки вошедшей во вкус тренировки Скатах, после чего, придя к выводу, что куда бы он не планировал направляться прямо сейчас, ему явно не было смысла оставаться здесь, направил свои шаги вперед, постаравшись выбросить из своей головы назойливые мысли о том, что он в очередной раз, вероятнее всего, породил еще одну легенду о невероятном Аинзе, которую он скорее всего так никогда до конца и не узнает.
В любом случае, отбрасывая всю эту мишуру об очередном невероятном плане, в сухом остатке Аинз получал что? Он встретился со Скатах, которая относилась к нему с максимальным предубеждением до этого, после чего был ей атакован, однако спустя пару секунд та успокоилась и вроде как даже стала чуть лояльнее относится к Аинзу. Не идеальный результат, но и назвать его провалом тоже было нельзя — Аинз встретился со Слугой и Слуга стал относиться к Аинзу чуть лучше. А значит — можно забыть о произошедшем, сказав, что он по крайней мере добился какого-то положительного результата.
Подобная интерпретация встречи со Скатах заставила Аинзу внутренне удовлетворенно кивнуть — после чего вернуться к внутреннему планировщику задач в его голове.
Скатах, Семирамида, Медуза и ее сестры, Король Артур — в двух версиях того, Жак де Моле, Ольга... Кажется, он посетил всех новых Слуг, что призвал в данный момент, разве нет?
Какая-то мысль на самой границе сознания царапнула разум Аинза, заставив его внимательно обдумать призванных Слуг. Семирамида, Жак, Артур, Алтрия... Вроде бы все?
Легкая зудящая мысль на границе сознания Аинза заставила его чуть нахмуриться, но сколько бы он не пытался выловить ту из глубин своей памяти — та все время ускользала от него вновь и вновь, из-за чего Аинз, спустя пару минут фрустрирующе бесплодных попыток, предпочел забыть о той, ухватившись за другую мысль. Ведь он разобрался со всеми Слугами, что были им недовольны в данный момент!
Сестры Горгоны, Скатах...
Какая-то мысль вновь царапнула сознание Аинза, заставив его выдохнуть раздраженно — даже его подавление эмоций, в последнее время из-за его значительно увеличившегося контроля собственного состояния отошедшее на задний план, вернулось на мгновение, притушая его раздражение, словно бы затаившаяся в его пальце заноза, бесконечно раздражающая его каждую секунду жизни.
Что-то царапало сознание Аинза в данный момент, что-то, что он явно забыл, но Аинз, как не старался, не мог вспомнить, что именно он забыл — только то, что это каким-то образом было связано со Слугами и конфликтами.
Напрягши свой разум, Аинз задумался на секунду, стоило ли ему проигнорировать полностью это подспудное ощущение, прежде чем помотать головой и решить, что он мог проверить свои ощущения в данный момент как минимум для сохранения своего душевного спокойствия.
Однако, как именно он должен был это сделать? Проделать путь, который навел его на эти размышления?
Аинз повернулся назад, отмечая, что он непроизвольно проделал уже половину пути до своей комнаты от тренировочного зала, прежде чем решить медленно направиться назад, стараясь уловить мысль, что мешала ему все это время, словно бы пытаясь понять, на каком именно шаге он вспомнил о том, что он что-то забыл — и какая именно картина навела его на эти размышления.
Медленно, оглядываясь по сторонам, Аинз направился назад — шаг за шагом, концентрируясь на своих ощущениях и пытаясь обнаружить мельчайший признак того, что что-то в данный момент наводило его на размышления...
Правда, если Аинз искал мельчайшие признаки, то обнаруженная им картина оказалась явной, словно бы высвеченная прожектором картина. Если точнее, то внимание Аинза привлекло то, что одна из множества безликих дверей, ведущих в коридор Халдеи из одной из жилых комнат и наоборот оказалась превращена в монолит, словно бы созданный из песчаника и золота, сразу наводя все подспудные размышления смотрящего на мысли о пустынях и древних гробницах, густо расписанный множеством символов и пиктограмм, рассказывающих целую историю — к которой, впрочем, Аинз не стал присматриваться в этот момент.
Увиденная им странная картина на мгновение заставила его задуматься, прежде чем все его воспоминания собрались в цельную линию и словно бы лампочка зажглась над его головой,— Озимандия.
После этого Аинз взглянул на монолитную дверь перед ним и задумался на мгновение.
Если он уже откладывал встречу с ним столько раз...
Может быть он мог и просто не встречаться с ним теперь?
* * *
Великий Царь Всех Царей, Фараон Фараонов и Бог среди Богов, Озимандия Сиятельный, был привычен к тому, что он являлся самым великолепным среди всех правителей и героев всех времен и народов. Нет, безусловно, Озимандия не был настолько глуп чтобы утверждать, что не существовало тех, кто был способен доставить ему проблемы, будь то сражение или правление, но по общему счету — и совершенно не без причины — Озимандия считал себя величайшим царем всех времен, героем достойным для того, чтобы на него смотрели с восхищением даже другие герои. Тысяча Слуг понадобиться для того, чтобы заставить Озимандию сразиться с ними всерьез, и тысяча королей потребуется для того, чтобы превзойти его величайшие достижения. Иными словами, мировоззрение Озимандии было укоренено в том, кем он был всегда — и кем он являлся в данный момент. В его собственном восприятии просто не существовало никакого разброса между картиной того, как "должна была" выглядеть его встреча и существование в Халдее и тем, как "могло" выглядеть его существование в Халдее. В его голове просто не существовало разницы между этими понятиями. Разве не был он Великим Озимандией, и все владыки мира склонялись перед ним по его праву, а не приказу?
Безусловно, это не означало, что Озимандия представлял себе Халдею в качестве царства, измененного по одному его приказу, с стенами из золота и сотнями слуг, внимательно прислуживающих ему по его первому повелению — по крайней мере не сразу — но существовал определенный уровень, который Озимандия рассматривал как "сам собой разумеющийся." Даже среди обездоленных существовали те, кто стоял наверху, и те, кто мог лишь подчиняться избранной "аристократии". И хотя, конечно же, Озимандия не допускал даже мысли о том, чтобы пасть на подобный уровень, облаченный этим знанием Озимандия понимал, что ему не требовались хоромы достойные его положения — в конце концов, положение Озимандии было столь высоко, что ни одному дворцу в мире нельзя было достичь подобного положения. Все, что имел ввиду Озимандия означало то, что его персона заслуживала должного почета и отношения — и десяток комнат, выданных ему, пусть и были совершенно недостаточной для его уровня роскошью, по крайней мере могли бы продемонстрировать намерения Халдеи относительно его положения в той.
И от того отказ выделить ему более, чем одну комнату, стал для Озимандии неожиданностью.
Мгновенно, стоило ему только услышать о том, что в его повелении ему было отказано, будто бы его приказ был не приказом, а всего-лишь просьбой, на которую был допустим отказ, Озимандия впал в недоумение от того, что сама текущая ситуация не укладывалась в его понимание возможного. Кто-то посмел не просто отказать Озимандии, а нарушить его приказ? Лицо Халдеи, чья функция состояла исключительно в обеспечении наилучших условий жизни Озимандии... Отказалось выполнять его приказ?
Подобное нахальство, безусловно, было необходимо наказывать плетьми, но Озимандия был не столько разгневан подобным проявлением своеволия от Ольги-Марии, что была озадачена поддержанием его личных покоев, сколько озадачен самой возможностью того, что кто-то мог... Отказать великому Озимандии?
От того, хотя гнев Озимандии был ощутим, он не отдал приказа на растерзание своим слугам — к которым, безусловно, относились все меньшие Слуги Халдеи и простая чернь, занятая своими делами, вместо этого повелев своему "Мастеру" явить перед его глазами для обсуждения. Озимандия желал понять, что именно означал в данном случае жест Аинза и Ольги-Марии, какая именно странная девиация в их восприятии заставила их поступить подобным образом.
Однако, Аинз не появился перед его лицом в указанный момент. К удивлению Озимандии, тот не появился перед ним в ближайшее возможное время, и даже позднее, стоило Озимандии в своей милости сделать поправку на возможные трудности Аинза в пути. Нет, Аинз не появился перед ним ни спустя час, два или даже сутки.
Удивление Озимандии вслед за подобными происшествиями перешло сперва в оторопь, затем в гнев. Безусловно, Озимандия планировал провести детальное обсуждение с Аинзом текущей ситуации, но исходом того могла быть лишь одна ситуация, признание правоты Озимандии и предоставление тому требуемых преференций. Даже если Аинз откажется делать это — возможность, что после прошлого опыта взаимодействия с Халдеей учел Озиманди в своей дальновидности, возможность того, что Аинз просто не появится перед его лицом стала для него неожиданностью. Неожиданностью, что удивила Озимандию уже второй раз после его появления в Халдее.
Озимандия находил определенный поэтический шарм в своих врагах, в своей глупости предпочевших встать против него, и мог, пусть и с презрительным раздражением, однако заметить молчаливого противника, ведущего борьбу с ним, но не имеющего достаточно чести для того, чтобы открыто выступить против него — но игнорирование Озимандии... Это было для него крайне новым событием. Настолько новым что царь всех царей, Озимандия, встретившись с подобным событием... Растерялся. Действительно, он просто растерялся перед подобным событием — настолько сильно оно выбивалось из числа привычных ему событий. Его проклинали, благословляли, боялись или любили, но никто никогда не игнорировал Озимандию.
Однако, как и следовало ожидать, странное чувство недоумения Озимандии продержалось недолго в его разуме, превратившись в гнев, вызванный в первую очередь непониманием. В словосочетании "как смеют они игнорировать великого Озимандию", ключевым словом было "как." Гнев Озимандии был порожден из того, что наблюдаемая им картина представляла из себя какую-то бессмыслицу, не имеющую никакого логического объяснения происходящему.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
