Начало пути. Новый дом (общий файл)

— Хорошо, можете быть свободны. Действуйте. Появится новая информация — докладывайте мне незамедлительно.

— Будет исполнено, мой император...

* * *

Утро встретило Андрея ласковыми солнечными лучами, пробивающимися сквозь древесную листву, и многоголосым птичьим пением. Рана в боку не кровоточила, покрывшись бурой спёкшейся коркой, рёбра ныли, но не так сильно, как вчера. Возможно, то, что Андрей вначале принял за переломы, оказалось трещинами. Тоже неприятно, но шансы на выживание увеличивались.

Стараясь не делать резких движений, Андрей занялся мародёркой. Подобрав из осколков пластика наиболее острый, он срезал сначала ремни безопасности с кресел, а потом и обшивку с них. Расстелив на земле один из лоскутов обшивки кресел, он, старательно упаковав, сложил туда своё богатство — ремни, кроме двух, которые он планировал пустить на лямки, оставшиеся куски обшивки, осколок пластикового зеркала, небольшую покорёженную лопатку турбины двигателя с острой кромкой, перебитую почти посередине выстрелом орудия с десантного челнока. Серебристо-серый металл лопатки напоминал титан. Возможно, из неё удастся сделать нож. А может, и нет... Больше металлических деталей добыть не удалось — чудо, что удалось выломать и эту деталь. Неопытный человек может подумать — под деревом лежит целый флаер, а это куча металла, бери, сколько нужно. На практике всё значительно сложнее — не имея необходимого инструмента, отрезать от цельной металлической конструкции кусок практически невозможно.

Плохо, что ничего нельзя было приспособить под обувь — босиком в лесу ходить опасно. Сначала Андрей хотел приспособить обшивку кресел, намотав её на ноги как портянки и перетянув ремнями, но решил отложить этот вариант на крайний случай. Ещё хуже было отсутствие хоть какой-либо тары для воды — Андрей тщательно облазил обломки флаера, но ничего хоть мало-мальски пригодного для хранения жидкости найти не смог. Это в земных автомобилях каждую вторую деталь, начиная от бачка омывателя, и заканчивая камерой колеса, можно было использовать в качестве сосуда, а про бардачки с инструментами в отечественных 'жигулях' вообще можно оды слагать... В оканийском транспорте можно было заполнить водой только сам корпус... Очень плохо. Без еды человек может прожить достаточно долго, в крайнем случае осенний лес способен предоставить путешественнику хоть какой-то прокорм, а вот без воды прожить нельзя. Те, кто думает, что лес полон воды — глубоко ошибаются. На Земле можно было пройти по тайге десятки километров, так и не наткнувшись на реку. Здесь же, в нескольких сотнях километров на северо-восток, пролегала крупная горная гряда, запасов снега и льда на вершинах гор вполне хватало, чтобы напитать водой сотни сбегающих с гор на равнину мелких ручьёв и речушек. Они должны были течь с водораздела во все стороны, и, если бы у Андрея была карта, можно было бы дойти до ближайшей, после чего двигаться вдоль русла реки. Но карты не было, следовательно, ближайшую реку придётся искать на ощупь. Звериные тропы нередко ведут к водопою, вот только Андрей или не заметил этих троп, или крупных зверей здесь не было. Значит, на первое место по значимости выступала проблема поиска воды. Задерживаться было нельзя, поиск следовало начать как можно раньше.

Ещё раз внимательно осмотрев сложенный в небольшую кучку результат мародёрки, Андрей завернул его в лоскут обшивки, упаковав в небольшой плотный свёрток, и, перетянув ремнями, сделал что-то похожее на вещмешок. Закинув его за спину, Андрей посмотрел на небо, по солнцу примерно определив своё местоположение, и неторопливо направился на северо-восток — остальные направления были для него закрыты.

Неспешно передвигаясь по заросшему невысокой травой лесу, он внимательно оглядывался по сторонам. В лесу кипела жизнь — с веток на ветку прыгали небольшие зверьки, напоминающие белок, только с короткими хвостами, птичьим многоголосьем был пронизан весь воздух. Один из зверьков, сидя на ветке и странно стрекоча, лапками разрывал чешуйчатый плод, чем-то похожий на помесь кокоса и крупной кедровой шишки. Вскоре Андрей наткнулся на дерево с такими плодами. Плоды во множестве висели на ветках, вот только добраться до них было невозможно — само дерево возносилось в небо на десятки метров, упираясь в землю стволом обхвата в три-четыре, не меньше. Нижние ветки, своей толщиной напоминающие молодые деревца, начинались на высоте восьми — десяти метров — с больными рёбрами забраться на такую высоту было тяжело, а спуститься обратно — практически невозможно. С жалостью ещё раз поглядев наверх, Андрей решил пошарить в густой траве под кроной. Его усилия увенчались успехом — несколько плодов, подгнивших, с обгрызенными боками, утолили первый голод. Сочная мякоть немного отодвинула наступление жажды. Внимательно запомнив отличительные признаки дерева, Андрей пошёл дальше.

В течение дня ему попалась ещё пара таких деревьев, но разжиться удалось всего одним плодом. Зато он набрёл на заросли кустарника, необычайно похожего на земную лещину. Обгрызенные ветви и следы животных в кустарнике сказали о многом — во-первых, что висящие на ветках орехи, которые можно срывать прямо с земли, наклоняя ветви, можно есть, во-вторых — в лесу всё же водятся достаточно крупные травоядные животные, и в-третьих — эти травоядные животные должны где-то пить, следовательно, недалеко есть источник воды. Звериные следы уводили Андрея несколько в сторону от выбранного пути, но отклонение было незначительным, поэтому Андрей с лёгкостью изменил маршрут, ступая по едва заметной тропе. Решение оказалось правильным — уже перед самым закатом Андрей вышел к небольшому, не более локтя в ширину, ручейку с кристально-чистой водой, то выныривающему из травы на поверхность, то опять скрывающемуся в зарослях кустарника или под коркой опавших листьев.

Вдоволь напившись, Андрей решил дальнейший путь продолжить вдоль ручья. Однако в сгущающихся сумерках идти куда-то было бессмысленно и, найдя заросли кустарника погуще, Андрей стал устраиваться на ночёвку. Частично поломав, частично придавив несколько кустов, он создал небольшую уютную норку в сплошной стене веток. На пол набросал несколько слоёв тонких веточек, укрыв их сорванными листьями, затем развязал свой самодельный вещмешок, один лоскут обшивки от кресла постелив на ветки, а второй — использовав как одеяло. Одеяло оказалось коротким, его хватило лишь на ноги и живот. Похолодало — наступившая ночь выгнала дневное тепло, Андрей закутался поплотнее и забылся тревожным, чутким сном...

* * *

Где-то в императорской резиденции...

— Тинитаро, в мою канцелярию на вас поступила жалоба от таньи Айлинэри Камэни. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Мой император, дело касается недавнего происшествия, о котором я вам докладывал, — Тинитаро Хорукайяни, глава имперской контрразведки, почтительно склонил голову.

— И каким образом представитель уважаемого древнего рода оказался замешан в этом деле?

— Танья Айлинэри Камэни возглавляла группу учёных звездолёта Омега и предприняла попытку провоза известного вам землянина под видом представителя животного мира. На момент расследования мы считали землянина таурийским дроном-шпионом, а её — главным подозреваемым. В процессе получения информации мои ребята немного перестарались, однако сейчас жизнь таньи Камэни вне опасности.

— Уладьте свои разногласия, дайте ей всё, что попросит. Уговорите её забрать из канцелярии своё заявление. Это приказ. Мне не нужны проблемы с древними родами — клан Камэни слишком могуществен, чтобы с ним ссориться, он один из столпов существования империи.

— Хорошо, мой император, я сделаю всё возможное.

— Сделайте. Кстати, можете организовать ей аудиенцию, хочу лично поговорить с человеком, долгое время напрямую общавшимся с нашим землянином. Его, кстати, так и не нашли?

— Ищем, мой император. Как появится новая информация — вы будете незамедлительно извещены.

— Хорошо, можете быть свободны.

— Да, мой император...

* * *

Второе утро также встретило Андрея солнцем и птичьим пением — осень пока баловала хорошей погодой. Пока Андрей упаковывал свою кровать в вещмешок, солнце уже достаточно прогрело воздух, чтобы не вздрагивать от зябкого сквозняка. Умывшись у ручейка и вдоволь напившись 'про запас', Андрей продолжил путь вдоль русла. Рано или поздно ручеёк должен был привести его в горы, находящиеся в самом центре заповедника. Однако зимовать в них, как он планировал ранее, было нельзя — без запасов продуктов и тёплой одежды это было бы самоубийством. Оставался вариант прохода сквозь весь заповедник до ближайшего человеческого жилья — на севере с заповедником граничило несколько поселений, обслуживающих продовольственные фабрики. Вообще район Оканы к северу от заповедника был сельскохозяйственным — Андрей когда-то обратил на него внимание только потому, что карта Оканы в этом месте выглядела шахматной доской, расчерченной на ровные квадраты. Лина на его вопрос ответила, что там выращивают что-то для Окааны и её пригородов. Что точно — Андрей не выяснял, тогда это казалось ему неважным. Сейчас же восполнить пробел в знаниях было неоткуда. Но этот вариант виделся единственно верным — на юге его ждала смерть, что на западе и востоке — он не знал. На севере его ждали только лес и горы — известная опасность, с которой он сталкивался не раз и был к ней готов. В таких раздумьях прошёл и этот день, зеркально похожий на предыдущий, за исключением того, что орехов больше не встретилось, а звериных следов и кокосово-еловых деревьев стало значительно больше. Не принес изменений и третий день, и четвертый...

На седьмой день стало заметно, что ландшафт изменился. Ровная земля постепенно стала сменяться затяжными подъемами и спусками. Ручей, несколько раз поменяв направление, исчез, и Андрей стал ориентироваться по солнцу. Погода тоже стала портиться, вначале просто заволакивая небо легкими кучевыми облачками, а потом и затянув его сплошной серой пеленой. Похолодало, по утрам лес стал окутываться густым белым туманом. После обеда начал моросить мелкий осенний дождик. Андрей достал из мешка один кусок обшивки, накинув его на спину и завязав узлом на шее, притянув его к спине и бокам одним из ремней безопасности, завязав его вместо пояса. От дождя это не спасло, но прикрытая спина защищала от переохлаждения — не хватало только схватить простуду или воспаление лёгких. К вечеру сплошная стена леса начала рваться на куски, и в просветах замаячили очертания далёких гор. Не дожидаясь темноты, Андрей выбрал относительно сухое место на небольшом бугорке под раскидистым деревом и, наломав тонких веток, свалился на импровизированную постель. Сон пришёл быстро. Засыпая, Андрей не думал ни о чём, мысленно отметив, что окончание первого этапа намеченного пути прошло достаточно успешно.

* * *

Где-то в императорской резиденции...

— Куда вы меня привезли?

— Не волнуйтесь, танья Камэни, вам никто не причинит вреда...

— Это даже не обсуждается! И я спросила не об этом. Я жду вашего ответа.

— Танья Камэни, вас хотел видеть император.

— Почему мне об этом не сказали сразу?

— Мы не хотели вас волновать. Вы же не собираетесь отказать императору?

— Как раз собираюсь. Сейчас речь идёт о моём здоровье. Мне нельзя двигаться и нельзя прерывать процедуры восстановления. Вы не знали об этом?

— Не переживайте, ничего страшного. Мы ввели вам обезболивающие и успокаивающие препараты, несколько процедур можно пропустить.

— Что? Что вы мне ввели?! Обезболивающие препараты замедляют регенерацию тканей! Немедленно верните меня в клинику! Срочно выводите всю гадость, которую вы в меня ввели, и возобновляйте процедуры. И не забудьте составить подробный отчёт обо всём, что сделали — думаю, со своим местом можете уже попрощаться!

— Но, танья, император приказал...

— Дайте мне прочитать этот приказ! Я хочу его увидеть!

На этот вопрос ответил не склонившийся над девушкой врач, а тихо подошедший стройный высокий мужчина в элегантном светло-сером костюме:

— Уважаемая танья Айлинэри, это был не приказ, а просьба, которую некоторые особо ретивые исполнители неправильно поняли. Но раз уж вы всё равно здесь...

— А вы вообще кто такой?

— Я тот самый император, уважаемая танья.

— И зачем же я понадобилась владыке? Извините, поклониться согласно этикету не могу. Я даже встать сейчас не в состоянии.

— Не надо поклонов, мы не на официальном приёме. Я просто хотел с вами поговорить.

— А этот разговор нельзя было отложить? Сейчас я несколько не в форме, кстати, по вине ваших людей.

— Именно об этом я и хотел поговорить. Мои люди несколько грубо обошлись с вами...

— Вы считаете убийство моего ребёнка всего лишь несколько грубым отношением?

— Они очень торопились и считали, что поставленная цель оправдывает их действия. Ведь они действовали по моему приказу.

— То есть вы официально признаёте, что убийство было совершено по вашему приказу?

— Вы неправильно поняли. Я приказал им решить проблему в максимально короткие сроки, используя для этого любые доступные им средства. Ни нарушать закон, ни убивать я не приказывал, но ввиду жесткого ограничения во времени исполнители несколько перестарались.

— И они за это ответят по закону.

— Я хотел бы попросить вас об одолжении — считайте это моей личной просьбой. Я понимаю, что нарушен закон, но эти люди мне нужны.

— Вы просите меня нарушить закон?

— Нет, если вы отзовёте своё заявление, то закон нарушен не будет. Будет проведено внутреннее служебное расследование, виновных накажут, но они продолжат работать на благо империи.

— Мой император, не стоит словами о благе империи пытаться укрыть от справедливого наказания убийц. Ваши люди уже пытались меня купить, но никакие подачки не перекроют чувств матери, потерявшей ребенка.

— А убийство виновных — покроет?

— Не убийство, а казнь по решению суда. Это совершенно другое дело. Чувство морального удовлетворения и выполненного долга от того, что убийцы понесли заслуженное наказание бальзамом прольётся на моё сердце и уменьшит горечь потери.

— Танья Айлинэри, я понимаю ваши чувства...

— Нет, не понимаете. Если бы понимали — не просили бы меня помиловать убийц.

— И как же мне доказать, что я понимаю вас?

— Доказать? Чтобы вы почувствовали то же, что и я? Да не вопрос! Если не ошибаюсь — у вас есть дочь. Она ещё девочка, ей, кажется, около одиннадцати? Она такая же невинная, как и мой неродившийся ребёнок. Казните её! Когда она умрёт у вас на глазах — вы испытаете то же, что и я. На роль палачей у вас уже есть люди, которые и исполнят приговор — опыт убийства детей они уже получили. Если и после этого вы попросите помиловать ваших убийц — клянусь всеми богами, что я сделаю это.

— Танья Камэни, вы забываетесь! Призыв к убийству императорской семьи — это государственная измена!

— Ни в коем случае, мой император. Нет никакого призыва. Вы, и только вы распоряжаетесь своей жизнью и жизнью своей семьи.