Вопреки Напарник (полуфабрикат)

— Его отец был полицейским. Погиб при исполнении полгода назад.

— Тоже был коротышкой?

Марк резко обернулся к коллеге и отчеканил, глядя ему прямо в глаза:

— Байли Ронан был отличным полицейским. Лок — его приёмный сын, и Байли растил его один, хотя и был всего на десять лет с лишним старше.

— Даже так? — растерялся Арчер. На его лице промелькнуло искреннее уважение к покойному.

— Именно так. Так что побольше уважения, уважаемый коллега. Может, мой напарник и кажется вам хилым недоростком, но он ничем не хуже вас как профессионал.

Арчер понял намёк и примирительно улыбнулся.

— Прошу меня простить. Я не знал.

И сидя в такси и поднимаясь по лестнице управления, Лок старательно делал вид, что совершенно не устал и голова не болит, но Марк ясно видел, как он начинает потихоньку сгибаться. В конце концов бреанец не выдержал и отобрал у друга и сумку и чемодан, не слушая никаких возражений. Род и Арчер уже начали поглядывать на парня с одобрением и, пока шло оформление командировки и заполнение нужных форм, даже напоили чаем и дали таблетку.

— Неплохо держишься, — перешёл на "ты" Род, когда Лок, кряхтя, вставал из-за стола. — Не думал, что ты так долго можешь выдержать.

— Я мутант, и у меня неплохая выносливость. Скоро привыкну совсем, — покривил душой Лок.

— Мутант? А прививки тебе делали? Такие, как ты, часто бывают уязвимы к новым болезням.

— В последний раз я болел, когда мне было шестнадцать... то есть четыре года назад. Я вообще редко болею.

— Ладно, сам смотри...

Городок Далила, в котором расположилось управление СС, находился в нескольких десятках километров от космопорта и являлся одной из транспортных развязок, ведущих к космодрому напрямую. Здесь часто на время останавливались приезжие с других планет, чтобы отдохнуть и набраться сил перед тем, как ехать дальше. Никаких особенных достопримечательностей в Далиле не было.

Поселили ребят в гостинице "Удача щитоносца", как перевёл название Марк. Едва Род и Арчер ушли, Лок перестал притворяться и без сил рухнул на диван в маленькой гостиной. Марк помог ему разуться, снять куртку, лечь поудобнее и подложил подушку под голову.

— Как ты? — с тревогой вглядывался он в бледного напарника.

— Если честно, то думал, что будет хуже. Пока не так всё плохо...

— Ладно, лежи и отдыхай. Все дела будут завтра. Ты голодный? Я могу что-нибудь приготовить. Правда, я не умею готовить так же вкусно, как ты...

— Ничего... я сейчас что угодно съем. — Лок устало смежил веки.

— Тогда я схожу в магазин. Побудешь пока один? Я быстро.

— Конечно.

— Отдыхай.

В обменнике очереди не было. Поменяв деньги по курсу, Марк вышел на улицу и поднял воротник. Колючий ветер усилился. Шагая к ближайшему супермаркету, бреанец гадал, чем же всё-таки кормить напарника. Если бы Марк был один, то не стал бы вообще заморачиваться — сварил бы каши и простенького супа и навернул от души с хлебом. Лок слегка его разбаловал своими обедами, но дед воспитывал внука в строгости, приучая довольствоваться малым. Постояв у полок и поломав голову, Марк решил поступить так, как делал всегда. Сейчас Локу нужны калории, чтобы восстановить силы, а, значит, еда должна быть достаточно питательной и сытной. Да и варенье у него в сумке есть...

Принеся покупки в номер, Марк быстро разобрал пакеты и принялся готовить. В бреанских гостиницах можно было поесть в ресторане на первом этаже, заказать еду в номер, но не запрещалось и готовить самим — бреанская культура высоко ценила и уважала самостоятельность. Кухня в номере была небольшой, без изысков, но Марку этого было более чем достаточно. Вскоре на плите варилось мясо, а сам "чекист" чистил картошку и нарезал овощи для супа.

— Помочь?

Марк поднял голову от разделочной доски и увидел Лока, прислонившегося к дверному проёму. Всё ещё немного бледный...

— Ты чего вскочил? Я же сказал — отдыхай.

— Я подумал... может, тебе помощь нужна? — Лок неуверенно топтался на пороге. Совсем как у него в гостях... Ну ещё бы. Одно дело — встречаться и активно общаться на нейтральной территории, а вот постоянно находиться рядом да ещё на чужой — совсем другое. Заметно, как парень волнуется. Во время перелёта он тоже немного волновался, но скрывал это лучше — было чем заняться.

— Нет, не надо, я сам. Иди и ложись.

— Суп варишь?

— Да. Может, это и не украинский борщ будет, но зато можно наесться как следует. Тебе это сейчас надо, да и мне не помешает.

— А на второе что будет?

— Кашу когда-нибудь пробовал?

— Гречневую люблю, особенно с сахаром.

— А молочные?

— Не с нашим климатом, — усмехнулся Лок. — Молочные супы и каши в ходу только на севере. А в общине даже холодильника не было.

— Вот и ладно. А то я уже соскучиться успел.

— Может, я всё-таки помогу? — Лок потеребил манжеты новенького тёплого свитера глубокого синего цвета. И почему он не любит вещи с рисунком? Что футболки, что рубашки... Даже на добротной фирменной сумке никаких нашивок — сам срезал! Как будто нарочно обезличивает сам себя, чтобы слиться с толпой. Единственное, что выбивается из создаваемого образа — серёжки (в командировку он надел свои шарики-талисманы — подарок покойного отца) и длинные волосы, собранные в хвост.

— Я же сказал...

— Тогда просто рядом посижу.

Лок сел за стол и начал следить за тем, как работает ножом напарник. Чувствовалась сноровка. Всё-таки холостяцкая жизнь накладывает свой отпечаток.

— Скучно одному? — спросил Марк, проверяя мясо в кастрюле.

— Угу. Даже странно немного... Обычно мне скучно не бывает, а сейчас...

— Может, это из-за нашей связи?

Лок чуть дёрнул уголком рта.

— Может... Мне так... спокойно рядом с тобой. Я редко встречаю таких людей. Кроме тебя такими были мама и папа. Рядом с ними я всегда чувствовал себя в безопасности и никогда ничего не боялся.

— Мне тоже очень спокойно рядом с тобой, — помедлив, признался Марк, досаливая бульон. — Ты стал для меня чем-то вроде индивидуального успокоительного со всей этой историей с Райской Птицей. Не припомню, чтобы мне когда-нибудь так хорошо дышалось рядом с кем-то. Разве что мама и дед... — Помолчав, Марк заговорил снова: — А расскажи ещё что-нибудь.

— Что, например? — Лок вытащил из горки капусты кусочек и сунул в рот.

— Ну... не знаю... Олег говорил про вечеринку на твоё шестнадцатилетие, когда мы тебя к Анжело отвозили. Что такого ты умудрился отмочить, что до сих пор запрещаешь мне видео показывать?

— Даже не думай! — Мутант тут же стыдливо спрятал лицо в воротнике. — Говорю же — выпил слишком много и пошёл в разнос. Не хватало ещё, чтобы ты это увидел!

— Лез целоваться ко всем подряд без разбора по половому признаку? — подколол приятеля Марк.

— Нет!!! И рядом не пробегало!

— А что тогда?

— Не скажу! До сих пор стыдно!

— Тогда надо будет как-нибудь напоить тебя как следует и посмотреть самому... Мы же договорились уже напиться, когда обезвредим Дориану, помнишь?

— Уже жалею, что брякнул это, — проворчал аналитик, отворачиваясь.

— Ладно-ладно, не буду. Просто посидим где-нибудь без спиртяги, раз ты так переживаешь. Тогда расскажи... Вот ты в общине жил. А как вы туда пришли с мамой? Я слышал, что примерно в то же время ваших уже начали потихоньку выживать из квартала.

— Да, начали, — тяжело вздохнул мутант, снова разворачиваясь и подпирая голову рукой. — Мама потом рассказывала, как боялась, что нас не примут. Кому нужны два лишних рта? Но Дориан сразу разрешил остаться, хотя как раз тогда с едой было особенно туго.

— А для тебя, наверно, детское питание было нужно... или что-то в этом роде...

— Да. Мне тогда уже было примерно полгода... — Взгляд парня замер, зацепившись за что-то на стене. — Так получилось, что незадолго до нашего с мамой появления одна из наших женщин, Лада, родила ребёнка, но тот умер уже через пару часов. Дориан потом сказал, что у него были какие-то врождённые пороки... И у Лады было много молока. Когда она меня увидела, то сразу схватила на руки. Мама даже взревновала. — Лок улыбнулся. — Они обе заботились обо мне, а потом начали помогать и все остальные. Сколько себя помню, меня всегда старались чем-нибудь порадовать, побаловать... я ведь был самым маленьким.

— А ещё самым нормальным с виду.

— Да. Старшие надеялись, что я смогу со временем помочь нашей общине выбиться из нищеты. Дориан учил меня читать и писать, строил планы, как пристроить в школу, когда я подрасту... хотя бы в церковно-приходскую, чтобы дать хоть какое-то образование и возможность выбиться в люди... Мировой был дед!

— Да, хороший у тебя был дедушка... и мама, и тётка, и братья... целая семья!

— Эти братья и сестра сначала меня не любили, — хмыкнул Лок. — Мне же почти всё внимание доставалось... Я же не сплю, и за мной постоянно приглядывать надо было, чтобы не залез куда или просто потерялся — я был ужасно любопытный. Ребята завидовали, что я почти нормальный... Это потом, когда я подрос, мы начали вместе играть и гулять по окрестностям. Особенно меня не любил Рино. Как-то он меня крепко обидел... я уже не помню чем... даже подрались. А Рино почти на пять лет старше меня. Прибегаю я к Дориану весь в слезах и соплях, жалуюсь... Дориан послушал, потом позвал Рино и начал ему выговаривать. Дескать, как тебе не стыдно, он же маленький, и он твой брат... Рино тогда сказал, что я ему не брат и что лучше бы меня здесь вообще не было. — Лок резко перестал улыбаться. Его ладони сжались в кулаки. — И я впервые увидел, как Дориан кого-то из наших ударил. Он никогда никого не бил. А Рино отвесил такую затрещину, что тот даже на пол упал. А потом начал говорить. Спокойно так, что мне стало страшно. Тогда-то я и узнал, что со мной случилось... Дориан говорил, что так говорить, как сказал Рино, нельзя. Что он, наверно, забыл, откуда его сам Дориан забрал и почему. Что каждая маленькая жизнь ценна сама по себе. Что только взрослые люди имеют право решать такие вещи, но детей обижать нельзя. Даже думать об убийстве ребёнка — грех. И потребовал, чтобы Рино передо мной извинился.

— И что Рино?

— Не стал извиняться. Он просто убежал из дома до вечера. — Щека мутанта болезненно дёрнулась. — Я был потрясён тем, что услышал, нашёл маму и спросил, правда ли то, что сказал Дориан, и мама мне рассказала всё. Я заплакал... всё никак не мог поверить, что меня просто выбросили... как какой-то мусор... но мама обняла меня и сказала, что это всё ужасно и несправедливо, но с этим уже ничего не поделать. Что боги всё-таки не оставили меня на произвол судьбы и послали её. Что не все люди плохие. Что есть и хорошие. А потом я узнал, что Рино появился в общине почти так же, как я... только его нашли в коллекторе. Дориан и нашёл. Он тогда подрабатывал в службе очистки.

— И что было потом? — Марк даже про суп забыл.

— Вечером Рино вернулся домой и после ужина подошёл ко мне, чтобы попросить прощения. Я не сразу, но простил, и с тех пор мы дружили. Он и остальных одёргивал, когда они начинали меня дразнить...

Марк сел рядом с другом и накрыл его ладонь своей.

— Скучаешь по ним?

— Ты не представляешь как. — Пальцы Лока вцепились в его. Глаза лихорадочно заблестели, дыхание стало резким, прерывистым... Мутант. — Я всё не могу отделаться от мысли... что они, возможно, живы. Дориан, наверно, всё-таки умер... он уже был очень стар... но Рино... Карма... Лада... остальные... И мама... Папа помогал мне с поисками, когда забрал к себе... наводил справки... шерстил архивы вместе со мной... но мы так никого и не нашли.

— Может, ещё найдутся. — Марк приобнял его за плечи, и Лок начал успокаиваться. — Мёртвыми-то их никто не видел.

— Только этой надеждой и живу. Хоть бы раз их увидеть... хотя бы попрощаться...

Марк придвинулся ещё ближе. Лок всё больше раскрывался перед ним, и бреанец видел, насколько тот одинок и уязвим при всей своей видимой силе и выдержке. Наверно, тяжело носить в себе такой груз и скрывать его от окружающих.

Когда обед был готов, Марк сам наполнял тарелки напарника, заметно волнуясь. Как-то он оценит его стряпню? Но Лок, попробовав, кивнул:

— Очень вкусно.

— П-правда?

— Во всяком случае мне нравится. Подай, пожалуйста, хлеба...

Получилось действительно неплохо, но Лок всё-таки готовил лучше. Наблюдая за тем, как мутант уплетает свою порцию, Марк подумал, что ему, наверно, приятна такая забота. Да и номер в гостинице всё больше отдавал домашним уютом...

Вечером парни устроились с чаем перед телевизором. Лок быстро оприходовал свою чашку и долго неуверенно косился на приятеля, пока тот не догадался и не похлопал себя по колену, закинув ногу на ногу для пущего удобства.

— Ложись, если хочешь. Я не против.

Лок, с трудом сдерживая радость, пристроил голову на его коленях и расслабился. Поглаживая плечо напарника и осторожно теребя его волосы, Марк поймал себя на том, что ему и самому это нравится. Снаружи завывает метель, хлопья снега бьются в стёкла, где-то снаружи поскрипывает уличный фонарь, а в комнате тепло и уютно. По телевизору идёт какой-то фильм, но его содержание даже не откладывается в памяти — так, фон. Голова Лока покоится на его коленях... рука обхватывает и поглаживает их... Вот Лок медленно поднялся, глазами спрашивая разрешения сесть на колени и получая его... неуверенно сел... развернулся, прислонился к его плечу... обхватил руками... Вот шею обдало тёплое дыхание, чувствуется полностью расслабленная спина под пальцами... От смолистых волос приятно пахнет... Хорошо, спокойно... Не хватает только свечей вместо электричества и жарко пылающего камина для завершения романтичной обстановки в духе рыцарских романов... Голова бреанца всё больше опускалась, касаясь лба напарника. Он погружался в дрёму.

Заметив, что муж засыпает, Лок осторожно выбрался из его объятий, выключил телевизор и помог Марку устроиться на диване поудобнее. Принёс покрывало из спальни и укрыл, после чего присел на краешек, робко погладил могучее плечо, коснулся растрёпанных волос...

Делиться с Марком самым сокровенным было и просто и тяжело одновременно. Просто — потому что это был не чужой человек, а горячо любимый и дорогой сердцу. Тяжело — потому что Лок уже достаточно хорошо знал своего мужа и догадывался, что, когда всё случится, именно знание о том, как он жил и страдал раньше, будет терзать Марка чувством вины. Оставить на произвол судьбы друга, которого и без того жизнь побила, он не сможет. Особенно, если сам будет глубоко к нему привязан. Долг воина и защитника не позволит. Но тот же кодекс будет требовать другого. Лок колебался каждый раз, когда хотелось рассказать что-то такое, что он никогда бы не рассказал никому другому... и всё-таки раскрывал душу. Ему и самому это было нужно. Он устал нести этот груз в одиночку. Хотелось разделить его с кем-то.

Лок как-то прочитал, клюнув на название, классическую комедию русского писателя-дипломата Грибоедова "Горе от ума". Сама пьеса мутанту не понравилась, а вот название на многое приоткрыло глаза. Сейчас Лок как никогда ясно осознал, что его знания и аналитические способности — не такая уж и полезная вещь в том, что касается личных отношений. Особенно, когда чувства мешали адекватно оценивать людей и приводили к жестокому разочарованию. Со своими подружками он часто анализировал, как могут развиваться их отношения, и потому ясно видел, что будущего с ними у него нет. Да, с ними весело и интересно в постели, тело, раззадориваемое гормонами, получает то, что ему нужно, но чувства быстро уходили, оставляя лишь отпечаток в памяти. С Марком так же почему-то не получалось. Это было подобно безумию неадекватной любви, которое он переживал трижды. Которое оставляло глубокие раны, из-за чего мутант инстинктивно запирал своё сердце на замок и включал бесстрастного аналитика... Подобно, но не во всём. И каждый день был как проверка. Осознав свою любовь, аналитик очень боялся, что всё повторится — Лок ясно видел все достоинства и недостатки мужа, всё, что может быть дальше. Со всеми вариациями. Прежде это знание убивало чувства, но не теперь. Раньше ему постоянно приходилось быть сильным, скрывать свои слабости и больные места, чтобы растянуть отношения на максимально долгий срок... и всё же всё быстро заканчивалось, в очередной раз оставляя после себя горечь разочарования. С Марком этого делать было не нужно. Можно было позволить себе расслабиться, зная, что упрёков и насмешек типа "Ты мужик или тряпка?" не будет. От этого становилось легче, отпускало постоянное напряжение, с которым он жил с самого детства и до сих пор. И Лок знал, что самое трудное ещё впереди. Даже если в этой командировке они всё-таки переспят, то это только всё усложнит и запутает, причём надолго. Сам он был в себе уверен на сто процентов, а вот Марк со своим воинским воспитанием ещё долго будет разрываться меж двух берегов, пытаясь понять, что происходит. Мысль о таком простом объяснении, как "любовь", он будет отметать с завидным постоянством раз за разом, но связь будет долбить и долбить его тело и разум, сводя с ума и расшатывая к чертям весь самоконтроль. Слова тут не помогут, останется только ждать, пока он всё же смирится с неизбежным и признается сам себе... если это всё-таки произойдёт. А ведь любовь уже начинает заселяться и расчищает себе место в его сердце. Лок это ясно чувствовал, когда льнул к нему, согреваясь и тая в могучих объятиях. Мгновения случайного счастья позволили поймать тот самый телепатический канал, всё крепче соединявший их, осознать его и почувствовать то, что чувствовал сам Марк. И это было сродни тому самому чувству, что уже давно жило в самом Локе. Любовь.