— А при чем тут звезды? Меч как-то их использует? — продолжал задавать вопросы Нейджи, явно заинтересовавшись рассказом Рены и не торопясь выпускать из рук отличный клинок.
— О, а эту сказку я расскажу тебе когда-нибудь потом, не против? К тому же я тебе совсем-совсем не доверяю. Ты вредный!
— Я тебе тоже не доверяю. Так что это у нас взаимно.
— Хорошо, что у нас хоть что-то взаимно, — пошутила Рена.
— Я видел, что ты стала общаться с шиноби Песка. Ты хоть знаешь, кто это?
— Представь себе, знаю, — ответила Рена гораздо более резко, чем стоило. Но она начинала быстро терять интерес к беседе.
— Наверное, ты действительно больная на всю голову. Или просто ищешь себе смерти.
— Вот только не начинай сначала, — попросила она, пуская в голос усталость, запрокидывая голову и глядя на звезды. — Я не верю во весь тот лицемерный бред, который вы все тут проповедуете.
— Это не бред! Это основополагающие догмы нашего поселения.
— Да ты что?! — сделала удивленное лицо Рена. — То-то, я смотрю, все друг друга так любят и заботятся.
— Не говори то, о чем можешь потом пожалеть, — резко сказал Хьюга.
— Говорю, что думаю, думаю, что говорю, — сказала и сама поморщилась от того, как штампованно это прозвучало.
— Ну-ну, совершенно не похоже.
— Ты собираешься тут всю ночь мне глаза мозолить?
— Ага. Хочу проследить, чтобы ты не сбежала снова куда-то погулять. К любовнику, например.
— Какой же ты зануда. Неужели тебе никогда не хотелось развлечься, весело провести время? Отодрать кого-нибудь?
— Нет, не хотелось.
— Точно зануда, — фыркнула Рена.
Нейджи немного подумал, потом косо посмотрел на запыленную крышу, потом — на свою чистую и аккуратную одежду, и все-таки решился присесть, но с таким вздохом, как будто его сажали на ректальный градусник. Рена тут же не замедлила ему это сообщить. Он лишь скривился, но смолчал. Похоже, уверенность в целостности и безопасности команды для него была важнее пары острых шуточек. Какое-то время он сидел молча, а потом задумчиво проговорил:
— Интересно, кто тебя сломал?
— Что?! — удивилась Рена, которая никак не ожидала такой реплики от Нейджи.
— Просто не бывает, чтобы человек был от рождения такой сволочью, как ты.
— Спасибо за комплимент. Ты, наверное, умеешь всем понравиться, — хохотнула Рена.
— Соответственно, можно сделать вывод, — не дал сбить себя с мысли Нейджи, — что в твоей жизни случилось нечто, что навсегда вселило в тебя жгучее разочарование в людях.
— Уж кто бы говорил, — она хмыкнула и почесала за ухом.
— Обо мне сейчас речь не идет, — холодно ответил Нейджи, надменно задирая нос.
— Тогда с чего ты решил, что у меня есть желание обсуждать мою скромную персону с тобой? Неужели ты хочешь услышать душещипательную и слезодавительную историю про несчастное голодное детство, отца, который избивал мать и домогался маленькой дочки, бабушку, в которую вселился демон и которая сожрала моего любимого котенка, или старшего брата-маньяка, который издевался над бедной маленькой сестричкой? Так вот, я тебя огорчу — у меня нет братьев, сестер, бабушек, дедушек и прочих потенциальных одержимых. А родители у меня были самые обыкновенные — ничем не лучше и не хуже остальных.
— Ты недоговариваешь. Значит, что-то в прошлом было, — попытался уцепиться Нейджи, внимательно глядя ей в глаза.
— Да, котенка слопала не одержимая бабушка, а я, когда тот меня достал своим мяуканьем.
— Опять чуть порешь, — вздохнул Нейджи, прикрывая свои любопытные глаза. — Может, поговорим серьезно?
— Нейджи-кун, ты меня порядком достал. Ты совершенно необоснованно лезешь не в свое дело и не в свою душу. Разберись сначала в своих душевных травмах, а потом уже, когда очистишься и просветишься, начинай лечить другие души.
— Ты невыносима! — вздохнул Нейджи.
— Я знаю, — мурлыкнула довольная Рена.
— И все-таки, если захочешь поговорить — я всегда готов тебя выслушать, — сказал Нейджи и поднялся, механически стряхивая пыль с одежды.
— Я обязательно воспользуюсь возможностью бесплатно исповедоваться и покаяться!
— Воспользуйся, — совершенно серьезно ответил Нейджи. — И еще кое-что.
— Что?
Нейджи нагнулся, схватил Рену за густые черные пряди, которые юркими змеями заструились между пальцами, и своим лицом с проступившими жилами бьякугана заслонил все звезды, выдыхая Рене в самые губы, почти касаясь их и обжигая кожу жарким дыханием:
— Если ты меня обманула во всем, что касается моей проклятой печати, — я тебя убью. И я гарантирую, что твоя смерть будет лишь избавлением от того, что я с тобой сделаю, — сказав это, он развернулся и ушел, бесшумно ступая.
Рене шутить ему в спину не хотелось. Над ним ей не хотелось шутить еще долго.
Минут десять.
Глава 10. Интерес, дурман и ложь
Глава, в которой мы узнаем кое что новенькое из обширной биографии Рены
Утро третьего дня Рена встречала все так же на крыше. Мир вращался над ней, подавляя своим величием и в то же время вдохновляя. Оторвать глаза от небесной глубины, полной магии, такой всеобъятной, непостижимой и недоступной, всегда было выше ее сил. Время от времени она помахивала катаной, разрубая назойливых комаров, дабы уберечь свою драгоценную кожу от укусов. Но меч не смог ее спасти от предрассветного холода, поэтому Рена дождалась утренней звезды, Кошачьего Глаза, и вернулась к себе в комнату, оставив на крыше скорбную кучку усекновенных комаров. Порывшись в сумке, она вытащила полотенце и густую травяную эссенцию с щелочью и хвойным маслом и потащилась в душ. Ей до смерти хотелось искупаться и хоть ненадолго выкинуть из головы дурные мысли.
Она целую вечность нежилась под тугими струями воды, потом тщательно растерла все тело жестким пучком трав, собранных в лесу, и смыла остатки прилипших травинок. Теперь ее кожа еще больше посветлела, налилась жемчужным внутренним светом, стала настолько мягкой и нежной, что казалась невероятной для шиноби, привыкшего коротать дни и ночи по лесам, неделями не имея возможности искупаться. Затем Рена расплела косу и вымыла волосы той самой тягучей и ароматной эссенцией, ополоснула обильную пену и выключила воду.
— Ну вот, хоть почувствовала себя человеком, а не животным, — довольно мурлыкнула Рена, заворачиваясь в коротенькое полотенчико и стрелой летя в свою комнатушку. Ей повезло, что в коридоре никого не встретилось — шиноби в Башне все прибавлялось и прибавлялось с течением времени и душевая пользовалась довольно большой популярностью, но не в столь ранний час. Апельсина пока видно не было, а Рена уже успела по нему немного соскучиться — веселый он был парень.
Заскочив в комнату, она увидела, что та занята. На ее койке по-хозяйски дрых Нейджи. И сопел. Вот только было не понятно совсем, что он там забыл и когда успел приватизировать частную, между прочим, территорию, да еще и уснуть.
Непроизвольно при виде особи мужского пола Рена потянула полотенце повыше, прикрывая грудь, но потом подумала и с гаденькой ухмылкой подоткнула конец и освободила руки. Сбегав в душевую комнату, она нашла ведро и до самых краев наполнила его холодной водой. Затем вернулась обратно и с огромным удовольствием выплеснула всю эту воду на голову незваного гостя. Результат был потрясающий! Нейджи вскрикнул, подскочил как ужаленный осой и занял оборонительную стойку.
— Ну и какого черта ты тут делаешь? — язвительно спросила Рена, постукивая босой ногой по каменному полу, по которому быстро расползалась холодная лужа.
— Тебя жду, — зевнул Нейджи и выпрямился, стряхивая с лица капли воды.
— Зачем? — удивилась Рена, сдергивая с койки промокшую простыню и выжимая из нее воду на пол.
— Извиниться, — голосом, в котором не было и тени раскаяния, ответил Нейджи.
— За что? — еще больше удивилась Рена.
Встряхнув простыню, она подвесила ее сушится на полуоткрытую дверь и заглянула в небольшой шкаф, где оставила свои вещи. Немного покопавшись, она вытащила из сумки свежее белье, чистые штаны и черную майку с затейливой вышивкой.
— Ну, раз ты не поняла, о чем речь, то это неважно, — облегченно вздохнул Нейджи и выскочил за дверь. Рена проводила его изумленным взглядом, но напутствующего комментария так и не сказала, забыв даже рот прикрыть.
"Странный он какой-то! — подумала Рена. — Говорят, что шизофрения — болезнь заразная. Видать, переобщался со мной!". И с этой веселой мыслишкой начала одеваться и приводить себя в порядок.
Так получилось, что день она провела в бесцельных блужданиях в окрестностях Башни с пивом в руках и сердитым шипением на губах. Вокруг не было ну ничего интересного. Интересных тоже не наблюдалось. Какое-то время Рена пыталась тешить себя мыслью, что к ней присоединится красноголовый любитель изящной словесности, а по совместительству еще и псих, но Гаара почему-то проигнорировал сегодня ее общество.
Когда солнце перевалило далеко за полдень, она сначала почувствовала, как резонанс его ноты продрал ее позвоночник, а задолго до того, как Гаара приблизился к ней, она уже задыхалась в волнах его дикой жажды и чудовищной, мрачной чакры, которая прибила ее к земле как мешок мокрого песка. Поэтому она совершенно не удивилась, когда была грубо схвачена за плечо и развернута к нему лицом, а потом оттолкнута на шаг назад. В довесок к этому она получила звонкую оплеуху.
— Я не нуждаюсь в тебе.
Гаара был бледным от злости. Он сжимал и разжимал пальцы, еле сдерживаясь, чтобы не съездить еще и кулаком по нахальной мордашке Рены. Да его просто трясло от бешенства.
"Поразительно, как он еще держит себя в руках!" — мимолетно удивилась Рена и улыбнулась легко и открыто прямо в злобный оскал и шипение:
— Слышишь, я не нуждаюсь в тебе!
Агрессия? Это слишком мягкое слово для его состояния. Рена поняла, что зашла слишком далеко, что за игру, которую она затеяла с ним, можно заплатить слишком высокой ценой. Это взбудоражило ее и заставило сделать небольшой шаг в его сторону с горящими глазами и лицом полным ожидания — что же дальше?
— Нуждаешься! — прорычала ему Рена. — Хочешь ты этого или нет!
Ошарашенный Гаара на мгновение недоуменно прикрыл глаза, но в тот же миг еще громче зарычал в ответ:
— Нет!
Грызня двух хищников.
В какой-то момент этого противостояния злобных взглядов, шипения и выпущенных когтей он потянулся к ее лицу, было видно, как сильно напряглись мышцы на его руках. Рена замерла, глядя на его сухую, жилистую руку. Опять жар пустыни, запахи раскаленных камней и песка, прожаренной падали. Он надвигался на нее как стихия, остановившись, почти не дотрагиваясь; дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы, кожа на скулах натянулась.
— Ну же, — прорычал он. — О чем ты думаешь? Борись со мной! Ударь меня! Кричи! Ты же ненавидишь меня, как и все! Давай, чего ты ждешь?
Ладони едва касались ее щек и красных пятен от его удара, время от времени лаская их легким колебанием воздуха.
Его шепот коснулся ее уха.
— Покажи мне свой гнев. Ненавидь меня! Это пародия на упрямство глупой девчонки — не то, что я...
Он внезапно замолчал, но было только два варианта окончания фразы, которые он мог бы сказать дальше.
Тепло, которое она чувствовала лицом, сказало ей, что тело Гаара просто горит от избытка чувств и невысказанных слов.
— Хочешь? — закончила она и с осторожностью уткнулась лицом в раскрытую ладонь, вдыхая его тепло и выдыхая свою влагу. — Или нуждаешься?
Его руки безвольно упали вдоль тела, и глаза стали тухнуть, одновременно превращая лицо в неподвижную маску.
— Почему ненависть? — спросила она.
Зеленые глаза, наконец, встретились с ее.
— Ты не забавна, если не сердишься, — его голос и интонации были переполнены убийственной скукой.
— А так забавна? — спросила Рена и внезапно обвила его шею руками, плотно прижимаясь грудью к его телу.
Яростно вцепилась в волосы, накручивая пряди на пальцы, стараясь дернуть как можно больнее, притянула его голову к себе, прижавшись нос к носу. Пропахшие кровью песчинки вились в воздухе вокруг них стайкой жуткой мошкары.
— И так забавна?!
Ее остервенелые глаза потемнели, стали багровыми, как гниющее мясо, налились жутью, размазывая зрачок то бесформенной кляксой, то вертикальной щелкой, то маковым зернышком.
— И так тоже?!!
Кожа на ее спине ходила волнами от множества ползающих под ней змей, местами лопаясь и повисая лохмотьями.
— Забавна?!! — невнятно рычага она из-за с трудом помещающихся во рту клыков.
Он ответил неожиданно спокойно, сжимая объятия крепче.
— Да.
Стальное кольцо его рук вдавливало Рену все плотнее в его тело:
— Да, — еще раз повторил он.
Несколько бесконечно долгих ударов сердца они смотрели друг другу в глаза. Он — с упрямством и твердостью, она — со злостью и растерянностью. А потом все кончилось. Гаара разомкнул цепкие объятья и выпустил Рену так резко, что она с трудом удержала равновесие. Она нехотя отстранилась, уже жалея о своей несдержанности. В том месте, где их тела соприкасались, еще хранилось их общее тепло и запах их тел смешался — запах трав и гнилой крови.
Рена, вспугнутая послышавшимся откуда-то звуком, поспешила рассыпаться невесомой чешуей и сбежать. Еще до того, как последние серые чешуйки еще не успели осесть на землю, Гаара тоже исчез в желтой вьюге песка.
Сначала на покинутой поляне было тихо, но пичужки в кронах деревьев еще не решались пробовать голоса. Непонятный страх заставлял их ежится, втягивать голову в пернатые плечи и сидеть тихо-тихо. Звериный инстинкт самосохранения спасал их жизнь и сейчас. Воцарившаяся тишина напоминала затишье перед грозой, перед бурей. Бури не последовало, но на поляне появилась худощавая фигура. Орочимару осмотрелся, опустившись на корточки, поводил ладонями над тем местом, где стояли молодые шиноби, и нахмурился:
— Что за игру ты затеяла, мое сокровище? Чего ты пытаешься добиться от этого монстра?
— Орочимару-сама, простите, что прерываю вас, но могу я поинтересоваться? — вопросила выскользнувшая из-под ближайшего дерева тень.
— Что такое, Кабуто?
— Чем вас могла заинтересовать эта девочка? Ведь ваша основная цель — это Учиха Саске. Или вы намерены сменить приоритеты?
— Учиха все еще остается главным нашим делом в этой деревне. Но с Ибогами я тоже теперь глаз спускать не буду.
— Ибогами? Вы уже разговаривали с ней?
Орочимару ухмыльнулся и мечтательно прикрыл глаза:
— Мы довольно долго общались. Весьма продуктивно и интересно. Вот только ее некоторые дурные привычки меня слегка удивляют, так скажем.
— Так это после встречи с нею вы вернулись накуренным какой-то наркотической смесью?
— Это был редкий сорт канабиса в сочетании с еще целым гербарием всякой дряни.
— По-моему, она совершенно испорченная девочка.
— Ты собрал на нее информацию, как я приказывал? — спросил Орочимару, игнорируя замечание своего подручного.
— Да, но выяснить удалось не так уж много.
— Рассказывай то, что удалось узнать.
