The Shadow Stone. Книга 1

— Новичок Аэрон? Покажи нам, как это делается, — приказал Орисей. На его лице застыло выражение блаженного терпения.

— Да, мастер Орисей. Аэрон встал и вышел на середину комнаты. Он тщательно выговаривал незнакомые слова, имитируя позу и жесты Орисея. Он мог чувствовать неземные потоки Плетения, которые кружились в холодном воздухе, плотную силу, которая таилась в камнях комнаты, огненные искры, горящие в каждом живом сердце. Он с легкостью сплел элементы воедино, и сердце его забилось быстрее от ослепительной ясности магии в его сознании и руках. Он представил себе морскую чайку — в гавани и вокруг нее их было множество — и, благодаря волшебству заклинания, почувствовал, как перед ним возникает образ.

Аэрон открыл глаза. В центре комнаты стояла чайка, терпеливо наблюдая за ним. В отличие от созданий, сотворенных другими послушниками, оно не колыхалось и не исчезало; Аэрон соткал его достаточно хорошо, чтобы удерживать без усилий.

— Молодец, Аэрон, — выдохнул Орисей. — Теперь я понимаю, почему тебя послали учиться к нам.

Аэрон принял похвалу легким кивком.

— Заклинание достаточно простое, но слова мне незнакомы.

— Слова — это краски и холст, парень. Рано или поздно тебе придется научиться ими пользоваться. Но то, как ты заставляешь их работать, и есть суть искусства! Орисей задумчиво погладил бороду. — Мне придется присматривать за тобой, Аэрон Мориет. Ты помнишь об увольнении?

Он кивнул и повторил последнее слово заклинания. Крохотной частичкой своего сознания он высвободил потоки магии, удерживавшие чайку в комнате. Она исчезла из виду, расправив крылья и вернувшись в небытие. Он огляделся и понял, что другие новички смотрят на него с нескрываемым удивлением на лицах. Они не чувствуют Плетение так, как я, понял Аэрон. Может, у меня и нет их знаний, но я могу владеть магией так же легко, как они.

Молчание затянулось на долгое мгновение, пока Орисей внезапно не пришел в движение, мелодраматично заламывая руки и гримасничая.

— Увы! Наше недолгое пребывание вместе подходит к концу. На следующей неделе я вернусь с другим заклинанием, которое вы сможете освоить. А пока тренируйтесь и учитесь, тренируйтесь и учитесь! — Послушники зашевелились и поднялись, направляясь к двери. Аэрон повернулся, чтобы собрать свои вещи и присоединиться к ним, но Орисей схватил его за руку и отвел в сторону. — Где, ты сказал, ты учился, Аэрон?

— Я узнал об этом от Финегала, Странника Бурь из Маерчвуда, лорда Тел'Квессира.

— Так вот в чем был секрет Телемаха. Орисей кивнул сам себе, его взгляд был устремлен вдаль. Через мгновение он снова посмотрел на Аэрона. — Ты недолго останешься новичком. Возможно, тебе придется ознакомиться с инструментами человеческого волшебства, но ты можешь собирать и творить магию, которую никто из твоих товарищей пока даже не в состоянии воспринять. Несправедливо обращаться с тобой как с новичком.

— Я заметил, какими неуклюжими были мои одноклассники. Но пока я не выучу языки, которые они уже изучали, я смогу использовать только часть своего таланта.

Орисей отмахнулся от его возражений взмахом руки.

— Когда ты станешь студентом, Аэрон, тебе будет предложено выбрать дисциплину. Подумай о мантии и колпаке заклинателя. Я бы очень хотел поработать с тобой над более углубленными исследованиями.

— Я не знаю, что сказать, мастер Орисей.

Мрачный магистр ухмыльнулся.

— Тебе пока не обязательно принимать решение, Аэрон. А теперь иди и пообщайся со своими товарищами по коридору. Тебе понадобится их общение, по крайней мере, еще немного. Он кивнул и удалился, оставив Аэрона одного в холодной каменной комнате.

* * *

Погода в Кимбаре была более прохладной и влажной, чем в Маерчвуде, особенно в последние месяцы зимы. Несколько недель подряд над огромным городом бушевали ветры, дующие со стороны Внутреннего моря. Новичкам разрешалось покидать территорию колледжа в выходные дни, когда не было запланировано официальных занятий. Время от времени Аэрон прогуливался по старому городу со своими однокурсниками, хотя из-за пустого кошелька не мог присоединиться к ним на более дорогих мероприятиях. Чаще всего он проводил свои свободные часы за неустанной учебой, прячась в отдаленном уголке библиотеки колледжа или в неиспользуемой аудитории в академических залах, надеясь избежать внимания Далриока Кориниана, сделав так, чтобы его было трудно найти.

Аэрон изо всех сил старался овладеть торассским, древнеантерийским и древне раурским — забытыми языками, которые большинство магистров колледжа использовали для записи заклинаний. Однако он преуспел в работе с фразами и фрагментами, которые магистры использовали для практических демонстраций заклинаний. Он быстро схватывал даже те школы, в которых у него было мало опыта, такие как некромантия или колдовство. За считанные недели он догнал и превзошел самых продвинутых новичков среди своих товарищей по классу.

Это было не в характере Аэрона — быть довольным, по крайней мере, до тех пор, пока огромный запас знаний, хранящийся в стенах колледжа, оставался непокоренным. Не прошло и месяца после прибытия, как Аэрон понял, как мало он знает, как далеко ему еще предстоит пройти, и вместо того, чтобы успокоиться и терпеливо путешествовать по открывшимся перед ним мирам, он решил с неиссякаемой энергией устремиться вперед. Он был здесь для того, чтобы узнать как можно больше; не было смысла сосредоточивать на предстоящей задаче что-то меньшее, чем его полное и одержимое внимание. Аэрон был доволен тем, что ему предстояла увлекательная учеба, что он мог исследовать величайший город Чессенты, что позволяло ему чувствовать себя достаточно богатым и комфортным, чтобы испытывать чувство вины за свою удачу, и коллегами, которые разделяли его интеллект и интересы.

Но одно неизбежное обстоятельство угнетало его каждый день: злобная злобность Далриока и круга студентов, которые следовали за ним по пятам. Суренаранский принц не забыл о неповиновении Аэрона при их первой встрече, и при каждом удобном случае он находил способ сделать Аэрона несчастным. Его комнату регулярно осматривали и находили в плохом состоянии. Его знания истории Чессента, родословной, юриспруденции и бессмысленных мелочей, касающихся колледжа и его бывших студентов, были проверены с помощью упорных допросов, которые выявили слабую брешь в его броне. Аэрон так и не выучил истории и имена героев, которые Далриоку и его благородным друзьям рассказывали в детстве. От Аэрона требовалось сотни раз переписать списки королей и знати и представить их Далриоку для ознакомления.

Единственным ответом Аэрона было еще больше погрузиться в учебу. Его природный талант к владению магией быстро снискал ему восхищение и зависть коллег-рыб. Даже Мелисанда часто обращалась к Аэрону, чтобы он помог ей подготовиться к предстоящему экзамену на посвящение. Аэрон жил ради возможности провести с ней часок наедине. Лицо Мелисанды преследовало его во снах, и ему требовалась вся его сила воли, чтобы отогнать эти мысли на задворки сознания, когда она была рядом.

Очень холодным вечером, за два дня до ее испытания, он задержался после того, как они закончили прорабатывать последнее из ее заклинаний, не желая возвращаться в свои покои.

— Далриок ждет меня, я просто чувствую это, — вздохнул он.

— Я никогда не видела, чтобы он выделял рыбу так, как он наблюдает за тобой, Аэрон, — сказала ему Мелисандра. — Дальриок даже поручает другим студентам присматривать за тобой, когда ему нужно присутствовать на лекции или проводить какие-то исследования.

— Это работает, — с горечью сказал Аэрон. — Рано или поздно я выйду из себя, и тогда он по-настоящему овладеет мной.

Мелисанда сочувственно улыбнулась.

— Ты совершенно противоположен его представлениям о мире: простолюдин, который лучше его.

— Может, я и лучший маг, Мелисанда, но у меня нет ни его богатства, ни его власти. Почему он на меня обижен?

— Потому что Далриок Кориниан привык быть лучшим во всем, за что бы он ни взялся. Так его воспитали. Она протянула руку и коснулась его плеча. — Наберись терпения. Ты так же готов к экзамену на посвящение, как и я, и как только ты станешь учеником, он не сможет тебя тронуть.

Громко хлопнула дверь, и снаружи раздался звонкий голос Далриока.

— Выходи в коридор, рыба!

— Думаю, ему стало скучно, — пробормотал Аэрон. Мелинда закатила глаза и встала. Они вышли и увидели, что Далриок ждет их в темном, блестящем коридоре, скрестив руки на груди. Он ухмылялся в предвкушении.

— Аэрон, кажется, ты проводишь много времени в комнатах Мелисанды, — заметил он. — Неужели ты не понимаешь, что она намного выше тебя по положению?

Аэрон вспыхнул. Замечание Дальриока было слишком близко к истине.

— Я помогал ей с учебой, — ответил он.

— ах! Что ж, раз уж у тебя есть время помочь своим товарищам по залу, я уверен, что ты не откажешься выполнить для меня небольшое поручение. — Дальриок подошел ближе и пристально посмотрел на меня. — Мне нужен камень из Разрушенной пирамиды.

Разрушенная пирамида? Аэрон поднял глаза. Руины неземного обелиска избегали все, кроме мастеров. Говорили, что многие драгоценные артефакты — и опасные для жизни предметы — были утеряны во взорванных обломках и подземных катакомбах, но среди послушников ходили слухи, что от них лучше держаться подальше. Аэрон сглотнул и спросил:

— Что это за камень?

— Примерно вот такого размера, — сказал принц, измеряя руками воображаемый камень размером с два своих кулака, сложенных вместе. — Подойдет любой.

— Лорд Далриок, руины пирамиды опасны, — сказала Мелисанда. -Аэрон сможет сделать это утром?

Далриок приподнял бровь.

— Боюсь, мне срочно нужен камень для заклинания, которое я изучаю. Ты еще не студентка, Мелисанда. Не смей указывать мне, как и когда я должен проводить занятия. -Он окинул взглядом ее тело с головы до ног, а затем добавил: — Поскольку ты беспокоишься за Аэрона, можешь присоединиться к нему. Я не думаю, что тебе понадобится плащ, если ты поторопишься.

Мелисанда сердито посмотрела на принца, но промолчала. Не смея больше возражать, две рыбки поспешили наружу, в завывающую ночь. Воздух был таким холодным, что у Аэрона перехватило дыхание; на открытом склоне холма ветер обдавал их острыми, как иглы, ледяными брызгами.

— Прости, что втянул тебя в это! — Аэрон задыхался и кричал, стараясь перекричать шум ветра.

— Мне не следовало открывать рот, — ответила девушка. — Давайте заберем его проклятый камень и вернемся в дом. Здесь холодно!

Небо было затянуто тучами, и на вершине холма было темно. Как только они вышли из круга теплого желтого света, льющегося из окон Студенческого общежития, они едва могли разглядеть свои руки, поднесенные к лицу.

— Ты же знаешь, что он собирается отправить нас обратно по крайней мере три или четыре раза, прежде чем ему надоест эта игра, — рявкнула Мелисанда.

— я знаю. С таким же успехом можно было бы покончить с этим. — Аэрон, спотыкаясь, направился к груде обломков, окружавшей монолит, видимый в темноте лишь как черная тень. Даже с его острым эльфийским зрением, он едва мог разобрать, куда они направляются. Он споткнулся о какое-то невидимое препятствие на земле и упал на четвереньки. — Ой! Подожди минутку, Мелисанда. Я включу свет.

Ее зубы стучали где-то поблизости.

— Хорошая идея. Я ничего не вижу.

Камень заскрежетал по камню в темноте. Сквозь вой ветра откуда-то спереди донеслось хриплое рычание. Аэрон внезапно почувствовал холод, как будто призрачная рука коснулась его сердца ледяным прикосновением. Он медленно поднялся, вглядываясь в ночь.

— Мелисанда? Что это был за звук?

Ее голос прозвучал поразительно близко.

— я не знаю. Тебе лучше призвать свой свет, — прошептала она.

Аэрон кивнул. Он начал плести заклинание, но услышал звук мужского голоса. Что-то скользнуло по камням. Затем ощущение работы магии охватило Аэрона, мощный и отчаянный толчок могучего заклинания, сработанного в спешке.

Впереди них ночь прорезала яркая вспышка рубинового света, осветившая все вокруг. Стоя на коленях среди обломков у подножия башни, мастер в коричневой мантии с серовато-коричневым капюшоном стоял лицом к лицу с ужасным зверем, похожим на собаку, размером с небольшую лошадь. Его пасть была открыта, и в ней виднелся двойной ряд зубов, один из которых располагался вертикально поперек кошмарной пасти. Заклинание мастера запустило в существо энергетическое копье, огненный разряд опалил глаза Аэрона и обуглил камень, но пламя вырвалось из боков чудовища, не причинив вреда. Как только короткая вспышка света погасла, существо пригнулось и прыгнуло с невероятной скоростью. Крик мастера разнесся в темноте, и ночь снова окутала все вокруг.

— Аэрон! Твой свет! — закричала Мелисанда.

Отбросив все тонкости, Аэрон пролаял короткие слова двеомера. Он соткал руками качающуюся сферу волшебного света и подбросил ее в воздух, чтобы она зависла в нескольких футах перед ними. Шар жутковатого голубого сияния озарил ночь. Аэрон содрогнулся от ужаса: существо, похожее на собаку, держало мастера в своих челюстях, раздирая кости и разрывая плоть. Умирающий стонал и хрипел, слабо тычась в черную морду существа.

Аэрон пробормотал, что клянется богами. Хотя каждая косточка в его теле ныла от желания убежать, он заставил себя сделать два шага вперед и поднял руки, раздумывая, какое из заклинаний, имеющихся в его распоряжении, использовать. С ужасом наблюдая за происходящим, он заметил странный металлический отблеск на передней лапе существа. К его темной плоти была прикреплена странная серебряная лента с выгравированными на ней витыми рунами. Он отодвинул странный браслет на задний план и начал произносить слова, обозначающие огненную руку. Он должен был что-то сделать, хотя было ясно, что мастеру уже ничто не поможет.

Мелисанда схватила его за руку и оттащила назад.

— Нет, Аэрон! Для него уже слишком поздно.

— Мы должны как-то помочь ему!

Девушка-вилонка покачала головой.

— Его не остановило даже самое лучшее заклинание, какое только мог применить мастер. Единственное, что мы могли сделать, — это погибнуть. Ну давай же! Мы позовем на помощь!

Оцепенев, он кивнул в знак согласия. Они быстро попятились, спотыкаясь о камни, оставшиеся от обломков башни. Аэрон не мог отвести глаз от ужасной сцены, открывшейся перед ним: существо разрывало мастера на куски.

— Что это за тварь на Фаэруне? — он запнулся.

— Понятия не имею. Но я узнаю мастера. Это Раэмон, верховный мастер Отречения.

— Больше нет, — выдохнул Аэрон. Внезапно он споткнулся о невидимый камень под ногами и тяжело упал. Щебень заскрежетал и загрохотал, перекрывая пронзительный вой ветра. Он с трудом поднялся на ноги, весь в синяках и немного смущенный, но огромная голова чудовища оторвалась от своей ужасной работы, два маленьких квадратных уха задрожали, ноздри раздулись. У чудовища нет глаз, с удивлением отметил он. Затем он понял, что существо прекрасно слышит. Оно принюхалось и сделало неуверенный шаг в их сторону.