Последняя фотография в ящике стола Альбуса была сделана сразу после того, как Минерва победила мадам Фейи в Конкурсе учениц. Это была единственная цветная фотография из трех, на которой раскрасневшаяся Минерва принимала поздравления нескольких волшебников и повернулась к Альбусу, который стоял в стороне, улыбаясь от гордости за ее достижение. Когда Минерва обернулась, ее вежливая улыбка стала ослепительной, когда она увидела Альбуса. Он вспомнил, что министр магии Франции и директриса Шармбатона отвергли Минерву сразу же после того, как была сделана фотография; на этот раз Альбус был забыт, а Минерва оказалась в центре внимания, что его вполне устраивало. Альбус увидел Минерву позже в тот же день на ужине, который Министерство устроило в ее честь и на котором французские газеты неофициально наградили ее прозвищем "великая дама преображения", и он смог лично тепло поздравить ее. Альбус улыбнулся, вспомнив, как она обняла его в ответ и прошептала слова благодарности за все, чему он ее научил. Но затем, несколько месяцев спустя, ей предложили пройти стажировку у старого волшебника в Гейдельберге, и это положило начало самому долгому периоду, в течение которого они не виделись даже за быстрым обедом или чашкой чая.

Сообщив Альбусу о предложении и на этот раз спросив его мнение, прежде чем принять его, Альбус предупредил ее, что мастер, герр магистр Герхардт Сакс, был непопулярен, потому что сбежал от Гриндельвальда, а затем исчез, не оказав помощи Сопротивлению, но, тем не менее, был очень компетентным мастером Трансфигурации — Минерва уехала на Континент, сначала изучила немецкий, чтобы улучшить свое владение языком, а затем провела следующий год в качестве ученицы. Альбус не видел ее больше года, когда она появилась в Хогвартсе в первую неделю октября, чтобы сообщить ему, что вернулась и в ноябре приступит к новой работе в министерстве. Вспомнив, что ее день рождения приходится на начало октября, Альбус убедил Минерву остаться на вторую половину дня, чтобы он мог пригласить ее на ужин, чтобы отпраздновать как ее мастерство, так и день рождения. Он всегда жалел, что не привел ее в какое-нибудь более приятное место, чем "Три метлы", но Минерва, казалось, была довольна, и они за разговором забыли об окружающей обстановке, и она рассказала ему о своем пребывании в Германии. Альбус спросил ее о волшебнике, которого она часто упоминала в своей переписке, о Рудольфе Брауэре, но Минерва рассказала не так уж много. Из ее писем Альбус заключил, что у нее были романтические отношения с немецким аптекарем, но Минерва сказала, что у нее не было планов навещать его, и что, поскольку магазин Рудольфа находился в Гейдельберге и ему было трудно уехать, маловероятно, что они когда-нибудь увидятся скоро. Она отмахнулась от предположения Альбуса, что расстояние не является препятствием для отношений, если они будут работать над этим, странно посмотрела на него и сказала, что уверена, что жизнь в Лондоне позволит ей быть очень занятой.

Альбус поставил маленькую фотографию на туалетный столик Минервы и пошел в ее гостиную, чтобы взглянуть на книги на полках. Он выбрал два маггловских романа, написанных незнакомыми ему авторами. Перед уходом Альбус огляделся. Блампа уже убрал посуду после завтрака, и комната казалась очень пустой без Минервы. Чувствуя легкую грусть, Альбус вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Он слегка улыбнулся и прошептал: "Alvarium album". Дверь щелкнула, и он открыл ее, прежде чем снова закрыть. Напевая, он отправился в свой офис, где его ждал долгий день, заполненный бумажной работой и разговорами по камину с чиновниками министерства.

На следующее утро, когда Альбус завтракал в одиночестве в своих покоях, он вспомнил приятный завтрак с Минервой накануне и задумался, открывала ли она его подарок накануне вечером, и понравился ли он ей или она сочла это глупостью. Альбус сомневался в себе с тех пор, как покинул ее покои, особенно после того, как поцеловал ее перед тем, как она перенеслась к Гэмп. Она не казалась недовольной или обиженной, только слегка удивленной. Альбус вздохнул. Он мог давать себе всевозможные обещания, но дело в том, что ему было трудно находиться рядом с Минервой и не демонстрировать свою привязанность к ней. Вероятно, было бы лучше, если бы он всегда устраивал встречи с ней на людях; только так он мог быть уверен, что не переступит черту, которую сам для себя провел. Альбус также сожалел о той открытости, которую проявил в своем письме к ней. Отныне он не отправлял ей ни одного письма, не перечитав его и не подождав хотя бы несколько часов, прежде чем отправить. Он еще не доставил Минерве неудобств, но был уверен, что это только вопрос времени, когда он проявит какое-то поведение, которое вызовет у нее отвращение или жалость. Скорее всего, ее жалость, учитывая ее привязанность к нему. Но это должно было быть с оттенком отвращения... Он знал, что очень стар и далеко не привлекателен. Жалость или отвращение, он не мог рисковать. Он не хотел причинять ей дискомфорт, не говоря уже о том, чтобы потерять ее дружбу. И она явно ценила их дружбу. Альбус улыбнулся, вспомнив о маленькой фотографии, которую она хранила рядом с фотографиями своей семьи. Тогда ему придется играть роль добродушного дядюшки, как бы трудно это ни было, а не вести себя как жалкий старик.

Альбус оделся и отправился в свой кабинет, чтобы начать новый день. Это было обычное утро, но после того, как он провел так много времени с Минервой за последние несколько дней, он почувствовал нехарактерное для себя чувство скуки. Казалось, что без Минервы в замке ему не с чем было ждать этого дня, особенно с учетом того, что Герти — и большая часть остального персонала — тоже уехали. На самом деле, это было смешно. Он жил и работал в Хогвартсе довольно счастливо почти двадцать лет. Двадцать очень напряженных лет. Большинство из них без Минервы... сегодняшний день ничем не должен отличаться от всех предыдущих, совершенно счастливых дней. Альбус принялся за работу, отбросив все свои глупые мысли и заботы, и обнаружил, что по мере того, как утро шло, его настроение улучшалось, и он разгребал со своего стола скопившуюся корреспонденцию.

Как раз перед обедом Альбус открыл окно, чтобы впустить трех сов, одну за другой, которые принесли ему еще работу из министерства, затем он впустил четвертую сову с письмом от Гарбана Гованнона, без сомнения, с благодарностью за его помощь на прошлой неделе. Альбус улыбнулся, подумав, что если бы не несчастный случай с Гарбханом, он, возможно, не оскорбил бы Минерву по неосторожности, а затем не подслушал бы ее разговор с Поппи и, таким образом, не провел бы с ней последние несколько прекрасных дней. Он должен сам написать благодарственное письмо Гарбхану! Альбус посмеивался и как раз закрывал окно, когда с неба на него спикировал большой филин. Когда Филин приземлился на подоконник, Альбус увидел желтую полоску на его лапе и понял, что это сова с Камп-пост. Раздав каждой сове по несколько лакомств из запасов Фоукса, Альбус уселся в одно из кресел рядом с камином и открыл письмо Минервы.

Альбус улыбнулся. Она написала это утром, чтобы поблагодарить его за маленький подарок. Не похоже, чтобы она сочла это глупым. Он перечитал письмо медленнее, делая паузы, чтобы насладиться его содержанием. Значит, Минерва не сочла его письмо слишком сентиментальным... Она тоже скучала по нему. Конечно, она могла бы сказать это из вежливости, но Альбус так не думал. Он счастливо улыбнулся, перечитывая эти строки: "Если позволите, я сам признаюсь, что, когда я стояла там, готовая воспользоваться портключом, все, чего я хотела, — это остаться и провести этот день с вами. Надеюсь, вы простите мне мою сентиментальность". Конечно, он простил бы — с благодарностью!

Когда Альбус перечитал остальную часть письма, у него возникло ощущение, что Минерва не очень хорошо проводит время. Он задумался, не доставляет ли кто-нибудь ей особенно много хлопот, и замер, подумав об одной ведьме, которая, как бы невероятно это ни казалось ему, могла быть гостьей Гэмпов на этой неделе. Если бы она была там, Минерве действительно пришлось бы нелегко. Но, конечно, Гертруда позаботилась бы о ней, разлучила бы их. Альбус не думал, что когда-либо упоминал об этой короткой и злополучной связи с Минервой; пока он встречался с ней, ему почему-то не хотелось говорить об этом Минерве, а потом, ну, в общем, не было никаких сомнений, что он не стал бы говорить ей об этом. Зачем ему это? Просто чтобы еще больше смутить себя? Но если бы она была там... Нет, она бы ничего не сказала Минерве. В конце концов, это только смутило бы ее. Тем не менее, ведьма может быть довольно противной.

Альбус вздохнул и снова взглянул на письмо. Минерва, похоже, проводила время с Куином. Альбус не был с ним близко знаком, но знал, что Герти была о нем высокого мнения, и их отношения с молодым волшебником всегда были благоприятными. Он, безусловно, был предан своим детям. Должно быть, именно поэтому Гертруда пригласила Минерву в гости. Чтобы познакомиться с Куином. Немного сватовства. Альбус боролся с грустью, которая начала поселяться у него в животе. Куин был прекрасным молодым волшебником. И он не мог винить Гертруду за то, что она пыталась побудить их получше узнать друг друга. У них были бы прекрасные дети.... Альбус сглотнул. Это было нелепо; они поженились, у них были дети, а они только что познакомились! И, кроме того, было бы хорошо, если бы Минерва нашла кого-нибудь... хорошего волшебника. У него сложилось впечатление, что она уже несколько лет ни с кем серьезно не встречалась, по крайней мере, если он вообще был прав, полагая, что у нее были отношения с немецким аптекарем. Возможно, ее сердце было разбито, когда умер Карсон, хотя она и отрицала это, и с тех пор у нее ни с кем не складывались отношения.

Пока Альбус сидел и смотрел на письмо Минервы, он решил, что сделает все, что в его силах, чтобы Минерва была счастлива. Кин мог стать отличной добычей. Он был умен, талантлив, очень обеспечен в финансовом отношении, как в волшебном, так и в маггловском мире, и он был предан своей жене, когда она была жива, и он был хорошим отцом, не говоря уже о том, что он был очень красивым и обаятельным. Идеально подходила для его Минервы. Ну, она не была его Минервой, но не было никаких сомнений в том, что Квин мог бы стать для нее хорошей парой. Он сделает все, что в его силах, чтобы наладить отношения между ними. Конечно, ему придется быть осторожным и не показывать этого слишком явно. Но если Гертруда воздействовала на Куина, он мог бы воздействовать на Минерву... незаметно. И он был бы рад этому. Да, он был бы рад этому.

Альбус позвонил Уилспай и попросил ее принести ему сэндвич и чаю. Он собирался поужинать в учительской с теми немногими, кто еще оставался в замке, но ему хотелось ответить на письмо Минервы, и он сел за стол и начал писать. В тот вечер после ужина Альбус внес последние штрихи в третий вариант своего письма, затем убрал его в маленький письменный стол в своих покоях, решив перечитать его, прежде чем отправить утром.

В ту ночь он плохо спал, ему было трудно заснуть, и, проснувшись в час дня, он думал о Минерве. Альбус позвонил Уилспай, чтобы попросить ее принести ему чашку ромашкового чая, и поднялся на крышу своей башни, чтобы осмотреть территорию замка. Сотворив цветастое кресло, он уселся и посмотрел на юг, гадая, что в этот момент делает Минерва. Без сомнения, она спала, как и все разумные ведьмы и волшебники в этот час. Прохладный свежий воздух и ромашковый чай заставили его вернуться в спальню, забраться под одеяло, и он погрузился в беспокойный сон, в котором ему снились Минерва и Валерианна, а он сам беспомощно наблюдал, как Валерианна насмехается над Минервой... Это было странно, но он слышал голос Валерианны, и в то же время он не мог не понимал ни слова из того, что она говорила. Тогда Минерва повернулась к нему, плача, и сказала Альбусу, что это он во всем виноват, что все произошло по его вине, и, как это бывает во сне, внезапно Валерианны больше не было рядом, но был Кин, и молодой волшебник заключил Минерву в объятия и посмотрел на Альбуса, качая головой в ответ на он выглядел так, словно был разочарован. Альбус заставил себя очнуться от этого сна. Было всего половина пятого утра, и он был весь в поту. Очевидно, он слишком много времени думал о Минерве. Конечно, мысли о Валерианне накануне вечером тоже не способствовали хорошему сну.

Альбус встал с кровати и напряженно потянулся, вспоминая свое письмо Минерве. Теперь он не был уверен, стоит ли ему вообще посылать ей какое-либо письмо. Но он не хотел ее обидеть, а ее собственное письмо было таким милым. Уилспай принес ему крепкий чай, и он, накинув халат, взял его с собой в маленький кабинет рядом с гостиной. Он достал письмо, которое закончил накануне вечером, и перечитал его. Он быстро разорвал его, прежде чем выбросить клочки. Он достал чистый лист пергамента и написал письмо, запечатал его и надписал адрес, не перечитывая, затем позвонил Уилспай и попросил ее отправить его без промедления. В конце концов, есть такая вещь, как излишняя осторожность.

* * *

Минерва взглянула на свой приготовленный чай, затем распечатала письмо от Альбуса. Она улыбнулась, увидев знакомый почерк. Судя по всему, это письмо он написал быстро, тем же утром. Ну, не то чтобы она ужасно трудилась над своими собственными письмами к нему... Она просто мучилась из-за них постфактум. Особенно из-за писем, которые вообще не должны были отправляться.

"Среда, 10 июля 1957

Дорогая Минерва,

Я был очень рад получить ваше вчерашнее письмо и был рад услышать, что мой подарок был желанным и полезным, хотя я заметил, что вам, возможно, не так приятно, как могло бы быть. Я немного знаком с Куином Макэртом, благодаря моему знакомству с Герти, и думаю, что он должен составить вам приятную компанию. Я надеюсь, что вы смогли провести с ним больше времени. Он кажется очень талантливым и порядочным волшебником, и достоин вашего общества. Герти всегда очень высоко отзывалась о нем, и я знаю, что он души не чает в своих детях.

Вы не упомянули никого из новых знакомых по имени, но мне пришло в голову, что одна конкретная ведьма, вдова моего друга, также может быть там. Хотя мы с ее мужем были друзьями, с тех пор наши пути с его вдовой разошлись. Я не знаю, присутствует ли она на домашней вечеринке у Гэмпов, но если да, то, полагаю, у нее может найтись причина быть с вами не слишком любезной. Надеюсь, она будет вести себя вежливо, но если нет, я надеюсь, что она вас не тронет.

Я скучал по тебе, Минерва, но я надеюсь, что тебе здесь нравится и ты проводишь время с некоторыми молодыми людьми, особенно с Куином. Пожалуйста, передай ему мои поздравления — и, конечно, Герти и ее родителям.

"Берегите себя и получайте удовольствие! Я с нетерпением жду встречи с вами, когда вы вернетесь завтра.

С уважением,

Альбус"

Минерва налила себе чаю и добавила немного молока, прежде чем перечитать письмо. Должно быть, он говорит о Валерианне. Тот факт, что он не назвал имени ведьмы и сказал только, что их пути "разошлись", определенно указывал на нежелание с его стороны рассказывать ей что-либо об их отношениях. Конечно, было бы довольно неловко делать это в письме, не говоря уже о том, что он даже не знал, была ли там эта мерзкая ведьма или нет. Тем не менее, с его стороны было приятно что-то сказать по этому поводу.